На страже человечности

Глава 46. Цена победы

Результаты опросов накануне дня выборов оказались далеки от желаемых.

По предварительным расчётам Рэйзора, он должен был идти с Гесом ноздря в ноздрю, с разницей в пределах одного-трёх процентов. В реальности за ксарата Келлемона собрались проголосовать тридцать четыре процента военных, за Рэйзора — двадцать семь. Он еле обогнал Тсадаре Лараша с двадцатью двумя процентами голосов. Идеи торерата Хана показались избирателям наименее привлекательными, поэтому ему доверились всего тринадцать процентов личного состава. Наконец, четыре процента отказались отвечать вовсе.

Причиной просевшей популярности Рэйзора, скорее всего, стал Идир: авторитет лучшего пилота «Третьей стороны» простирался далеко за пределы его авиационного звена. Быть может, Рэйзору простили бы разлад с подчинённым, но запрет на продвижение шерла по службе ополчил против робота многих солдат.

Перспектива оглушительного провала не просто замаячила на горизонте, а уже фактически стучала в дверь. С Ларашем или Ханом во главе организации Рэйзор ещё уживётся, но с Келлемоном… И в отставку, в отличие от людей, он подать не может.

Даже официальное соглашение с Монехом не спасло положение, хотя Рэйзор бросил все дела и отправился в Сарабат вчерашним вечером, как только бог милостиво сообщил Ветру устами пограничника Казу, что готов подтвердить договорённости. Памятуя о советах Элис, Рэйзор не стал ничего переигрывать: раз Имах желает общаться только с ним, так пока и будет. В условиях резкого набора популярности Келлемона лучше поднять свою значимость для организации.

Успех команды Креса на ниве борьбы с демонами, покрытие большей части расходов за счёт частных инвесторов, открытие универсальной энергии — всё это делалось с подачи и по настоянию Рэйзора, и всё же немалые заслуги не смогли перевесить популярность идей ламерийца в «Третьей стороне». Проигрыша, как и ликвидации, Рэйзор не боялся, ведь он боролся не за власть в организации, а за альтернативный подход к решению проблем. Под руководством воинственного Келлемона произойдёт тотальное замещение заложенных в устав идей альтруизма. Да, Гес утверждал, что они появились только для отвода глаз, но если цель «Третьей стороны» — только испытание оружия в других мирах, то в чём тогда разница между тохшанами и чудовищами, превратившими другие планеты в полигоны для отработки ударов рекурсивным телепортом?

Не давали покоя и слова Элис. Многих покоробило её пренебрежение к людям: вот и Софике зациклилась на гротескном сравнении с фишками, не заметив, что гостья упомянула кое-что ещё. Другие игроки. Кто они, где они, и к группировке каких сил принадлежат? Та же Элис ясно обозначила, что «Третьей стороне» больше всего подойдёт стратегия торерата Хана: отбросить притязания на роль межмировых спасателей, засесть на Тохше и не отсвечивать. Это означает обрыв связей со многими мирами, отказ от постройки завода на Смиде, прощание с итиайя в каверне, да и в целом явную демонстрацию трусости. Но если тохшане хотят, чтобы с ними считались даже такие, как Элис, то организации нельзя разлагаться под давлением обстоятельств: нужно оставаться верными декларируемым ценностям добра и взаимовыручки. Пока смертные прячутся на своих планетах, они будут фишками в чьих-то руках, и отсидеться в «домике» не получится.

Рэйзор понимал, что навязать своё представление о будущем «Третьей стороны» не может, но собирался сражаться за умы людей до конца. Времени оставалось немного: на базе скоро просигналят отбой, а выборы стартуют ранним утром. Никакой сокрушительной победы над демонами не хватит, чтобы убедить военных проголосовать за робота… Да и не хотел он на самом деле, чтобы голосовали за его личные заслуги, нет. Отбросить предрассудки, вспомнить, что сподвигло предков на помощь другим цивилизациям, подавить развившееся с годами высокомерие и принять тот факт, что не может «Третья сторона» в одиночку расправиться с новыми врагами — вот, что нужно было Рэйзору от людей. Время концепции «одни против всех» прошло.

И ради того, чтобы люди пересмотрели свои взгляды, Рэйзору тоже придётся наступить себе на горло. Он не забыл, как Лараш с Ханом, объединившись, дважды ударили в спину, но поддержка торерата Хана была необходима как никогда. Не будет «Третья сторона» работать как единый слаженный механизм, если Келлемон тянет в одну сторону, Лараш с Ханом в другую, а Рэйзор в третью. Пора идти на примирение.

Торерат Хан опять работал допоздна. Когда Рэйзор, постучав, зашёл к нему в кабинет, Акан стоял возле полок позади стола и листал маленький потрёпанный блокнот в кожаной обложке. Страницы были исписаны мелким скачущим почерком, будто человек торопился или захлёбывался эмоциями. Акан с горькой улыбкой переворачивал листки, скользил пальцем вдоль малоразборчивых строк, иногда останавливался, заново перечитывая одни и те же предложения… По всей видимости, в блокноте хранилось что-то глубоко личное для темийца, и Рэйзор не решался первым начать разговор.

— Сегодня Ветер сделал мне замечание, — с оттенком не то веселья, не то возмущения вдруг поделился Акан, захлопнув блокнот. — Сказал, что для главы разведки я недостаточно хорошо проработал нанесённые атлериями травмы.

Он протянул опешившему Рэйзору блокнот.

— Вот, почитай. Дневник, который я вёл, будучи в плену у атлериев. Почитай и ответь: способен ли человек без блокировки воспоминаний полностью избавиться от такого страха?

Рэйзор бегло просмотрел записи на ветхих страницах: молодой темиец скрупулёзно конспектировал хронику превращения разумных людей в безмозглый скот под властью атлериев. От ожиданий сладкой жизни до проживания в бараках, где у тохшан выкачивали кровь, немного восстанавливали здоровье и снова доили. Цикл продолжался до тех пор, пока у человека не отказывали внутренние органы. Юный Акан, сдавшийся в плен добровольно, слишком поздно осознал свою ошибку. Он умел сопротивляться гипнозу атлериев и пытался подговорить других людей к побегу, но всё зря: очарованные установками иномирских захватчиков, они добровольно шли на медицинские процедуры. Атлерии не принуждали пленников, они медленно подпитывали их подсознание гипнотическим ядом, искажающим пирамиду базовых потребностей.

Когда иномиряне раскрыли, что Акан способен воздействовать на других людей, за него принялись с удвоенным энтузиазмом. Рэйзор видел, как темиец изо всех сил сражался с атаками на разум, как яростно вычёркивал положительные эпитеты из записей, не давая себе ни на секунду усомниться в реальных условиях содержания людей. Если бы не войска Сопротивления, спасшие Акана из плена — как знать, сколько бы он ещё продержался.

Между сухих строк читалось бессилие: один раз ошибившись, Акан не мог уже ничего изменить ни в своей судьбе, ни в судьбе окружающих. Страх, что за громкими обещаниями лучшего стоит вечное рабство, он пронёс через всю свою жизнь.

— Ветер не прав. Для главы внешней разведки здоровая доля опасений, скорее, необходима, — сказал Рэйзор, возвращая Акану дневник. — Если бы не твой изрядный скептицизм, мы влипли бы в дурно пахнущее дельце намного раньше.

Акан сдержанно улыбнулся и запрятал дневник в дальний угол полки, между двумя солидными томами по устройству аванпостов.

— Но страхи главнокомандующего утянут организацию на дно, — добавил Рэйзор. — И люди это чувствуют.

— Ты про выборы? — уточнил Акан, с кряхтением усаживаясь за стол. — Меня они нисколько не интересуют. Иллюзия контроля, которого у нас нет.

Как сильно темиец изменился за последние дни! Последняя искра оптимизма покинула его разум, и он превратился в ворчливого старика, пророчащего «Третьей стороне» скорый конец света. Но Рэйзор не собирался ставить на нём крест: Акану по-прежнему было за что бороться на Тохше.

— Ты сейчас будешь мне возражать, что Элис не враждебна, — опередив Рэйзора, продолжил Акан. — И что Мседео не нашла в её прошлом никаких немотивированных атак. Только Мседео не может заглянуть дальше, чем на две-три тысячи лет назад, а что было до этого? И сколько ещё подобных Элис существ привлекло наше барахтанье в паутине отражений? Вопрос не в том, «если» они сюда придут, а «когда».

Всё-таки атлерии сумели заронить в его душу семя выученной беспомощности. Позволять темийцу лелеять этот уродливый побег нельзя. Рэйзор упёрся кулаками в стол и сузил свечение «настроенческих» диодов.

— Акан, ты помнишь, что говорил мне в ночь похищения Эрса? Ты кричал, что нет никакой защиты против демонов, и нам только и остаётся, что покорно ждать своей участи. Помнишь? А как запрещал Ветру общаться с Моро Саном, грозясь, что демон убьёт людей? Где бы мы были сейчас, если бы я согласился и сложил руки?

Акан, скрипнув зубами, опустил взгляд. Рэйзор понимал, насколько тяжело такому опытному и умудрённому жизнью офицеру расписываться в досадных промахах, но иного пути сделать выводы из ошибок не было.

— Никто из «Третьей стороны» толком не понимает, что делать, но есть стратегии однозначно опасные, а есть просто рискованные, — продолжил Рэйзор. — Ты знаешь, что Келлемон в попытке изменить систему наломает дров. Лараш…

— Лараш надеется жить по-старому, — раздражённо перебил Рэйзора темиец. — Копирует Эрса. Только его манера управления под нынешние условия уже не подходит.

Настало время честно рассказать, чего именно Рэйзор хотел добиться от Акана.

— Откажись от претензий на место аденрата. Выступи перед избирателями и напомни им, чем «Третья сторона» всегда отличалась от регулярных армий. Посмотри, во что превратился коллектив, что за идеи бродят в умах солдат и офицеров! Мы были сплочённой семьёй, умеющей мыслить прогрессивно и налаживать контакт с другими цивилизациями ради общего дела. А что теперь? Неприязнь к чужакам, нежелание помогать слабым и склонность решать проблемы дракой, а не дипломатией.

— А-а-а… — Акан разочарованно откинулся на спинку кресла. — Ты хочешь, чтобы я не только отказался, но и агитировал людей за твою кандидатуру. Ловко.

— Кроме меня, из сильных претендентов остаётся только Келлемон, и он превратит Тохш в кромешный хаос. К твоим предупреждениям я всегда прислушивался, как ты мог заметить. А что произошло, когда Мседео посмела встать на пути Геса?

Акан глубоко вздохнул и уставился на одну из трофейных голов на стене — бурый хищник, прижав уши, в посмертной гримасе скалился на своего убийцу.

— Я не позволю «Третьей стороне» заключить союз с Элис, так и знай, — вполголоса произнёс темиец. — Не для того создавали организацию, чтобы преклонять колено перед иномирской сущностью, преследующей свои цели. Хочешь продолжить с ней общение — придумай другой способ.

Торгуется. Значит, всё-таки согласен с предложением Рэйзора, но выполнять его без дополнительных условий не намерен.

— Думаю, с ней можно договориться, если урезать запросы. Но я тебя понял. Продавливать идею союза в Совете не буду.

Акан перевёл взгляд на Рэйзора и с подозрением прищурился.

— Ты просишь повлиять на людей?

— Делай то, что посчитаешь нужным, — подчеркнул Рэйзор. — Я не прошу убедить их проголосовать за кого-то конкретного. Но пусть они отринут идеи превосходства тохшан над другими цивилизациями и поймут, что для успеха придётся строить доброжелательные отношения с иномирянами. Никаких выпадов в сторону итиайя. Никаких призывов уничтожить Имаха. Энергия — новый инструмент, и освоить его можно только с помощью владеющих им учителей.

Акан в задумчивости перебирал пальцами по столу, и кольца с браслетами на его руке тонко звенели от каждого движения.

— Во главе организации ты долго не протянешь, — наконец изрёк он. — По множеству причин. Но Келлемона и близко нельзя подпускать к посту аденрата.

***

Один процент. Один процент перевеса над Гесом Келлемоном. Выборные часы закончились, комиссия считала и пересчитывала голоса в надежде, что где-то закралась ошибка, но её не было. Сорок процентов избирателей высказались за Рэйзора, тридцать девять — за Келлемона, и ещё двадцать один — за Тсадаре Лараша.

«Третья сторона» стояла на ушах. Утреннее заявление Акана Хана о самоотводе и выступление, в котором он не скрываясь признался, что не может брать на себя такую большую ответственность, потрясло многих, особенно — верных ему сотрудников Центра управления аванпостами. Он напомнил людям, через какие испытания пришлось пойти современникам Великой Войны, когда поначалу страны Тохша отказывались от сотрудничества, желая истощить соседей-конкурентов за ресурсы. И потом — как основатели «Третьей стороны» клялись в безвозмездной помощи другим цивилизациям, подвергшимся атакам фуссов и атлериев. Пригрозил, что за падением терпимости к иномирянам неизбежно нарастает внутреннее напряжение и в организации, и между странами Тохша, ведь до войны выходцы из разных регионов планеты тоже считали друг друга чужаками. Пообещал, что продолжит выполнять обязанности главы внешней разведки и Центра, но предупредил, что ему придётся переосмыслить собственные убеждения, чтобы вступить в новую эру существования «Третьей стороны».

Фактически военные начали голосовать только после обеда, справившись наконец с эмоциями, вызванными словами торерата Хана. Всё перепуталось: в первые часы наибольшую поддержку набрал ксарат Лараш, а Келлемон плёлся в конце. Но к вечеру результаты кардинально изменились.

Рэйзор весь день избегал появляться в штаб-квартире, понимая, что его будут донимать вопросами: поехал с инспекцией в перебазированную возле Коора часть «Третьей стороны» и отвечал только на самые срочные письма и звонки, не связанные с выборами. Но изображать непричастность к происходящему сутки напролёт не получилось. Когда поздним вечером его вызвал к себе исполняющий обязанности аденрата ксарат Лараш, пришлось возвращаться в штаб-квартиру.

В кабинете, помимо самого Тсадаре Лараша, его поджидал мрачный торерат Эдель Маллинан, и при одном взгляде на плотно сжатые губы главы следственной комиссии было ясно, что происходящее он, мягко говоря, не одобряет. Да и Тсадаре имел вид недружелюбно-отстранённый — большая редкость для обычно сдержанного офицера.

— Вы всё же продолжили пользоваться лазейками в законах, хотя я настоятельно просил прекратить этим заниматься, ксарат Рэйзор, — не поздоровавшись, набросился Лараш. — Мало того, уговорили торерата Хана поддержать вашу сомнительную авантюру.

— Вы хоть понимаете, что мы можем аннулировать результаты выборов? — злорадно вставил Маллинан. — Моральное давление на других кандидатов недопустимо и является нарушением.

— Торерат Хан выбыл из списка кандидатов добровольно, что он и подтвердил на утреннем выступлении, — отчеканил Рэйзор. — Да, мы накануне разговаривали, после чего он пришёл к выводу, что морально не готов выполнять обязанности главнокомандующего. Вы можете направить его на медицинское освидетельствование, если считаете, что он лжёт или неверно оценивает собственное состояние. До тех пор у вас нет оснований для аннулирования результатов голосования.

Маллинан побагровел и потянулся в нагрудный карман за платком.

— Робот во главе людей… Немыслимо! Неслыханно! — бормотал он, вытирая пот со лба. — Вас следовало разжаловать в рядовые сразу после вступления в предвыборную гонку! Ксарат Лараш, вы допустили фатальную ошибку, потакая этой машине.

— Довольно, торерат Маллинан, — осадил его Лараш. — Личный состав «Третьей стороны» высказал свои пожелания, и мы не вправе переигрывать всё заново. Но я неприятно удивлён сговору торерата Хана с ксаратом Рэйзором. Не ожидал такого удара в спину.

— Неужели вы удивлены, ксарат Лараш? — язвительно переспросил Рэйзор. — Недавно вы сами пытались устранить одного из кандидатов, причём без его согласия, что же произошло на сей раз?

Тсадаре всё же отвёл взгляд, не выдержав буравящего свечения «настроенческих» диодов Рэйзора, и громко прочистил горло.

— Мы собрались здесь не для того, чтобы делать вам выговор. На экстренном заседании Совета было принято решение, как поступить в этой неоднозначной ситуации.

Он выдержал длинную паузу, и Рэйзор осознал, что все его усердия могут обернуться прахом. Если Совет выразит недоверие избранному аденрату…

— Мы старались быть максимально объективными, ксарат Рэйзор, и приняли во внимание все обстоятельства, — размеренно проговорил ксарат Лараш. — У вас немало идейных оппонентов, но правда в том, что настало время непопулярных решений.

Рэйзора как током дёрнуло: он же совсем недавно слышал эту фразу, только от Элис!

— Ксарат Келлемон молод и импульсивен, — продолжал Лараш. — Он может стать отличным аденратом лет через пять-десять, когда наберётся мудрости, но сейчас, боюсь, он вступит в бесконечную конфронтацию с Советом. Пока у нас есть сильный внешний враг, мы не должны допускать внутреннего разлада. Экономическое будущее «Третьей стороны» тоже не радужное: аденрат будет вынужден сокращать расходы, что всколыхнёт недовольство личного состава. Это и многое другое указывает на то, что для сохранения репутации и положительного отношения военных к Гесу Келлемону аденратом на этот срок должны стать вы, ксарат Рэйзор.

Вот как… Вот, что значит «непопулярное решение»: пусть лучше всем шишкам сыпаться на робота, чем на человека.

— Мы готовы признать за вами титул аденрата при одном условии. — Тсадаре Лараш внимательно смотрел на Рэйзора, следя за его реакцией. — Вы станете идеальным командиром, но вызывающим отторжение лидером. Вы должны сделать всё, чтобы тохшане победили в войне, но при этом ненавидели вас всей душой. Иначе говоря, никто в здравом уме не должен проголосовать за вас на следующих выборах. Уверен, вы, как робот, сумеете подстроить своё поведение под заданные параметры.

Эдель Маллинан протянул планшет, на котором шёл длинный перечень требований к новому психологическому портрету — не иначе как к составлению документа привлекли робопсихологов. Фактически, от Рэйзора хотели разрушения дружественных связей с подчинёнными, и всё во имя того, чтобы военные через несколько лет проголосовали за Келлемона. В конце документа шло предупреждение, что при невыполнении обязательств Совет досрочно отстранит Рэйзора от занимаемой должности.

На одной чаше весов покачивались миллиарды жизней тохшан. На другой — самые близкие люди и роботы, поддерживавшие его во время «комы». Больше не будет строгих нотаций Селисы, пытающейся из робота-"юнца» сделать робота-"мужчину». Не будет жарких споров с Кресом, за какой проект ему хвататься первым. Не будет посиделок с солдатами, уставшими после очередного напряжённого дежурства на далёкой базе. И от «Кластера» с обменом настроения придётся отказаться, чтобы не выдать себя роботоварищам.

И Софике… О Софике придётся забыть.

Это не так сложно — настроить людей против себя. Нарушение личных границ при общении с женщинами может быть практически незаметным внешне, но возмутительным для собеседниц. Игнорирование мнения офицеров ниже себя по званию укладывается в субординацию, но больно бьёт по профессиональной гордости. Сложнее то, что Рэйзор по-прежнему будет отдавать себе отчёт в поступках.

Но у робота, созданного для защиты всего человечества на Тохше, опции отказаться от предложения ксарата Лараша просто не было.

Он молча поставил цифровую подпись в сверхсекретном документе и вышел из кабинета.

***

Последний рубеж — Круглый Дом в Кооре. Приём у мэйра Саморе, Ойбо Атареса, и окончательный вердикт, достоин ли Рэйзор стать аденратом «Третьей стороны».

На утренний вопрос транспортного отдела, нужен ли водитель, Рэйзор ответил отрицательно. Выбрав бронированную гравимашину на подземной парковке под штаб-квартирой, он сел на задний диван, как полагается главнокомандующему «Третьей стороны», и задал автопилоту путь в столицу. Дорога к новому чину, раньше вызывавшая столько энтузиазма, в этот раз не принесла никакого удовлетворения.

Подумать только: недавно он бился за пост всеми правдами и неправдами, но победа принесла больше горечи, чем радости. Ради спасения совершенно не знакомых людей придётся оттолкнуть и обратить против себя верных друзей. Рэйзор вспомнил Эрса и его слова, что робот должен брать на себя бремя, неподъёмное для человека. «Что ж, Гес, — мысленно усмехнулся Рэйзор. — Придётся тебе подкачаться, пока отдуваюсь за тебя на месте аденрата».

Вот и знакомый виток автострады вокруг пирамиды атлериев. Всё здание в строительных лесах: его разбирают, чтобы транспортировать куски гигантского «маяка» в другие миры. Круглый Дом тоже частично закрыт на реконструкцию после недавнего нападения на столицу: приплюснутая форма булочки-недса ощетинилась стволами установок ПВО и телепортов Креса. Кабинет мэйра перенесли в самое сердце здания, лишив его естественного освещения, но загородив дополнительными бронелистами стены и потолок. Опустить его на пару этажей ниже — и можно будет называть бункером.

Ойбо Атарес, хмурый и чем-то раздражённый, скомканно поприветствовал Рэйзора и уселся за рабочий стол. Белки глаз мэйра покрывала сетка полопавшихся капилляров.

— Ещё позавчера заготовил поздравительную речь, — буркнул он, вытащил из ящика лист бумаги с рукописным текстом, встряхнул и, близоруко сощурившись, продекламировал: — «Уважаемый Гес Келлемон! Поздравляю со вступлением в новую, ответственную должность…»

Не договорив, он смял лист и швырнул в мусорное ведро слева от стола. Промахнулся. Бумажный шарик прокатился мимо ступни Рэйзора, но он не шевельнул ногой. Так и остался стоять, дожидаясь милости мэйра.

— Извини, — справившись с приступом гнева, уже спокойнее проговорил Атарес. — Безумное утро. Сначала ошеломляющая новость из «Третьей стороны», потом приём у менталиста. Одно на другое наложилось. Хотел даже отменить встречу, голова раскалывается.

— Мы можем перенести разговор, если вы плохо себя чувствуете, мэйр Атарес.

— Нет-нет, я должен принять решение сегодня, сейчас. — Он закрыл глаза и коснулся точки между бровями, с силой надавил, будто пытаясь отвлечь себя от боли. — Кто бы мог подумать… Я считал, что помню всю войну от начала и до конца, как мы с родителями прятались в подвалах, перебегали из одного убежища в другое. Оказывается, из памяти пропало несколько дней. Тяжёлое было время. Сестра болела, дядя гнил заживо после фуссовых экспериментов. Он у меня, как выяснилось, умел видеть отражения миров чуть ли не наяву. Потом — нападение кибержука на наше убежище, чудесное спасение… Но дядя с сестрой до конца войны не дожили. У меня, видимо, тронулся рассудок, начались истерические припадки. Родители отдали менталисту — тот и заблокировал самые травмирующие воспоминания. А сегодня… сегодня всё вернули.

Он судорожно вздохнул и посмотрел на Рэйзора покрасневшими глазами.

— Я его увидел тогда впервые. Серео. Он мою семью от робожука спас. Когда довёл нас до штаба Сопротивления, другие люди зароптали. Его боялись, он же в те годы выглядел как киберфусс. И я помню, как с пеной у рта его защищал, но меня никто не слушал. Сколько мне было? Лет десять, пожалуй. Вскоре первый припадок и случился. Я до сегодняшнего утра понятия не имел, что обязан жизнью роботу. — Он хмыкнул. — А потом прочитал о результатах выборов в «Третьей стороне» и полчаса выслушивал возмущение заместителя и советников. Полное погружение в прошлое за одним исключением: окружающие так и остались перепуганными гражданскими людьми, но я уже не маленький беспомощный мальчик. Мы с тобой встречались не раз на пути к посту аденрата, и я знаю, что ты из себя представляешь.

Атарес взял ручку, чистый лист из стопки на столе и вывел строчки твёрдой рукой:

«Настоящим подтверждаю назначение ксарата Рэйзора аденратом „Третьей стороны“. Мэйр Ойбо Атарес».

— Всё, иди. — Он поморщился от очередного приступа мигрени. — Поздравительных речей не будет. Ты не ксарат Келлемон, чтобы тешить твоё эго любезностями…

Всю обратную дорогу в штаб-квартиру Рэйзору сыпались личные письма — и от друзей, и от недругов. Поздравления сменялись недовольством, в паре сообщений даже мелькала фраза «деконструкция нейросети», и он тут же переслал письма в следственный комитет. Никакого попустительства угрозам он больше позволить не мог, и по новой тактике поведения, согласованной с Советом организации, ответил только высшим офицерам. Как остальные расценят надменное молчание новоявленного аденрата, Рэйзор даже думать не хотел.

Первым в рабочем календаре стояло совещание с Лианом Войтеном, но неожиданно пришло сообщение от Софике «надо поговорить». Следовало проигнорировать его, как и остальные сообщения от рядовых, но он же обещал Софи встретиться наедине… Нет, он должен выполнить это обещание.

Предупредив Войтена, что немного задержится, Рэйзор пришпорил гравимобиль и с нарушением правил дорожного движения помчался в штаб-квартиру.

***

«Вот и всё… — крутилось в голове у Софике, когда она побелевшими пальцами сжимала элеком с окончательными результатами выборов. — Вот и всё…»

Предатель. Он подло вырвал победу из рук Келлемона, подговорив Хана выступить заодно! Устами менталиста заставил военных проголосовать за себя, наплевав на то, что большинство людей против его политики! Сбылось худшее предсказание критиков: робот подменил человеческую волю своей, и что ещё страшнее — обставил всё так, будто победил в результате честных и свободных выборов.

Внутри всё кипело, а надо было начинать рабочий день, как будто ничего и не случилось. За завтраком Олиси, давясь низкокалорийными галетами, с набитым ртом торопливо рассказывала последние новости «Третьей стороны». Оказывается, Мседео, преданная организации до мозга костей, настолько возмутилась поступком торерата Хана, что подала прошение о переводе на другую планету, а сам торерат Хан посчитал для себя унизительным бегать и упрашивать её остаться. Оба в итоге обиделись друг на друга так сильно, что операторы аванпостов ходили по Центру на цыпочках, лишь бы не злить начальство.

Ещё Олиси проболталась, что Идир со своим звеном не только проголосовал за Келлемона, но и хочет перейти в его дивизию, а некоторые военные вообще собрались увольняться.

Софике слушала её вполуха и размышляла над тем, что многие люди не боятся открыто выразить несогласие и с результатами выборов, и с решением Совета. Кто-то переводится на другую базу, кто-то жалуется в следственную комиссию, кто-то вовсе уходит… А что она? Опять будет наблюдать за происходящим с обочины жизни?

— Не знаю, стоит ли тебе в отделе Регеро оставаться… — Олиси выразительно закатила глаза, запихнула последнюю галету в рот и отряхнула крошки с униформы. — Вы с Идиром в одной дивизии окажетесь, и он найдёт способ, как на тебе отыграться. Может, к Ларашу от греха подальше перейдёшь? Или лучше к торерату Хану: говорят, Рэйзор теперь его до чина ксарата повысит. Будем опять вместе работать, а уж я-то тебя в обиду не дам. Ой, кстати, я ж тебе не сказала: смотри, что мне торерат Хан вчера вручил! Награду за спасение итиайя.

Она вынула из нагрудного кармана крохотную медаль с изображением старинного щита и подписью «За боевые отличия». Софике аж передёрнуло: темиец подругу подкупил, а она рада-радёшенька!

— Не пойду я ни к какому торерату Хану, — отрезала Софике. — Тебе самой не мерзко под его начальством теперь работать? Вступил в сговор с роботом и загипнотизировал людей. Не видать Рэйзору места аденрата, если б не помощь Акана.

Олиси сделала страшные глаза.

— Ты что такое говоришь? — прошипела она. — Сейчас какая-нибудь Амала Тессен услышит и настучит торерату Маллинану.

— Давай уволимся, — предложила Софике встревоженной подруге. — Найдём нормальную работу в Кооре. Или даже вернёмся в Миллу, там тоже большая нехватка специалистов. После «Третьей стороны» нам теперь везде дорога открыта — такой опыт знаешь, как ценится?

— Софи, ты чего? — озадаченно спросила Олиси. — Что случилось? Ты когда успела с Рэйзором разругаться? Недавно ж смотрела влюблёнными глазами…

— Никогда я не смотрела! — гневно перебила её Софике. — Не выдумывай. Увлеклась немножко — да, но не больше того. Я в нём ошиблась, и не хочу больше ни дня работать под его руководством.

— Ну, поступил он не очень красиво… — неуверенно протянула Олиси. — Но он же не навсегда в чине аденрата, выборы снова через пять лет.

— Да? А ты уверена, что он не захватит власть за этот срок, не распустит Совет под каким-то благовидным предлогом и не навяжет тохшанам свою волю с помощью Акана?

— Ты сейчас изображаешь его каким-то карикатурным злодеем, — сузив глаза, вынесла вердикт Олиси. — Не накручивай себя.

— А я и не накручиваю, — с достоинством ответила Софике, гордо тряхнула кудряшками и повторила: — Давай уволимся. Наш опыт пригодится в НИИ и оборонке не меньше, чем в «Третьей стороне». Если страны Содружества заметят, сколько людей уволилось, займутся проверкой. Может, Рэйзора досрочно сместят, и тогда мы вернёмся.

Олиси погрузила пальцы в волосы на макушке и помотала головой.

— Я не могу скакать туда-сюда, как ты предлагаешь, — сердито заявила она. — Мне нравится работать в отделе торерата Хана. Меня там ценят, понимаешь? Мседео даже дважды похвалила. И не хочу снова доказывать с нуля, что я чего-то стою. И потом, что я Дио скажу? Я сама уговорила его в «Третью сторону» устроиться, чтобы больше времени с ним проводить, и он уже два экзамена из трёх сдал. «Дорогой, всё отменяется, бросай всё и поехали неизвестно куда» — так, что ли?

Софике аж задохнулась от возмущения: Олиси ставила приоритеты своего мужчины выше, чем выбор подруги, с которой прошла столько испытаний!

— Да какая разница, если он сейчас по сути безработный! — воскликнула она. — Ничего в его жизни не поменяется, если он откажется от интернатуры!

Олиси долго смотрела на неё с немым укором в глазах.

— Вот уж не думала, что ты такой эгоисткой окажешься, — наконец тихо сказала она. — Всю жизнь меня обвиняла в легкомысленности, а сама-то? Вместо того, чтобы панику разводить, пошла бы да поговорила с Рэйзором начистоту. Он тебе не откажет. А то сразу: «уволюсь, уволюсь». Не жди от нас с Дио, что мы порушим собственные планы ради твоей прихоти.

Вот как, значит? «От нас с Дио». Едва Олиси нашла себе мужика, как тут же задвинула лучшую подругу на второй план. Впрочем, чего ещё ждать от Олиси, если целью всей её жизни было удачное замужество? Фыркнув, Софике поднялась с места, взяла поднос с тарелкой и понесла к станции возврата посуды.

Завидев мрачную физиономию Софике, даже омарат Регеро посочувствовал и предложил в качестве исключения заняться каким-нибудь ненапряжным делом — например, обновить программное обеспечение на даторах. А у неё всё не выходило из головы предложение Олиси «поговорить с Рэйзором». С другой стороны, что ей терять? С каждой минутой крепло желание подать заявление об увольнении, и Рэйзор ни-че-гошеньки ей не сможет сделать. Не будет у него никакого способа заткнуть ей рот. А уж она впервые за всё это время сможет честно сказать, что думает о произошедшем — и провались оно всё в каверну.

Олиси оказалась права: едва Софике отправила лаконичное «надо поговорить», Рэйзор тут же назначил короткую, на десять минут, встречу в одной переговорок. Теплилась слабая надежда, что он всё-таки поймёт её негодование…

Но как только Софике зашла в комнату и закрыла за собой дверь, призрачные чаяния улетучились. Что-то неуловимо изменилось в стоявшем у окна роботе: не было ни в его взгляде, ни в жестах внимания и заботы, как раньше. Он будто стал выше ростом, суровее и неприступнее. Да, теперь он аденрат… А она по-прежнему рядовая.

— Присаживайся, — не двинувшись с места, он едва заметно кивнул на кресло за круглым столом. — Я тебя внимательно слушаю.

Его «настроенческие» диоды сияли равномерным, не выражающим никаких эмоций зелёным светом. Софике больше не видела в Рэйзоре ничего привлекательного и поражалась, как могла принимать боевую машину за близкое существо. Он же робот!

— Если у тебя осталась хоть капля совести, ты должен отказаться от должности аденрата, — набравшись храбрости, заявила она. — Публично покаяться в обмане и подтасовке результатов выборов. Ты всё подстроил с помощью менталиста. Не отпирайся.

Свечение диодов моргнуло, но Рэйзор так и не шелохнулся.

— Осторожнее с выражениями, Софике, — предупредил он. — Обвинение Акана в воздействии на людей повлечёт за собой судебное разбирательство, и клевета приведёт к очень серьёзным последствиям.

— Мне всё равно! — запальчиво бросила Софике. — Я не хочу работать с теми, кто проталкивает свои идеи под любым предлогом и считает себя умнее других. Ты говорил, что мы в одной команде, но разве ты ко мне прислушался? Или к другим людям, голосовавшим за Келлемона? Ты наступил на горло моим ровесникам, потому что мыслишь по древним лекалам. Ты устарел, Рэйзор. Живёшь предрассудками ветеранов Великой Войны и не понимаешь настроения молодых тохшан. У каждого поколения свои ценности, потому что мы, люди, меняемся. А ты застрял в прошлом и тянешь Тохш назад, в эру измученных войной и ослабевших стариков. Мне больше с тобой не по пути. Я увольняюсь.

Она затаила дыхание, ожидая реакции робота. Может, в нём всё-таки осталось что-то… человеческое?! И он поймёт, что её тирада — крик души, вопли тысяч военных «Третьей стороны», несправедливо обманутых и не имеющих возможности высказать всё наболевшее так же откровенно, как Софике?

— Ты опять хочешь, чтобы я сделал выбор между долгом и дружбой, — после тяжёлой паузы проговорил Рэйзор. — У меня нет такой возможности, Софи. Мне бесконечно жаль, что ты уходишь из «Третьей стороны», но препятствовать не буду. Скажу только одно напоследок.

Он шагнул к ней, и Софике, невольно попятившись, взялась за ручку двери. «Настроенческие» диоды Рэйзора медленно потухли, и он виновато опустил голову. «Я его снова боюсь», — с внезапной грустью поняла Софике.

— Ты спрашивала, зачем я потратил последний заряд энергоячейки, чтобы успокоить тебя перед операцией…

— Нет, я теперь не хочу это знать! — срывающимся голосом выкрикнула она. — Не хочу!

Она выскочила из переговорки и, украдкой вытирая непрошеные слёзы, почти бегом пустилась по коридору, спеша в техотдел. Кто-то схватил её за рукав и прижал к стене.

— Ты откуда такая зарёванная? — с подозрением спросил Идир, когда Софике прекратила рыпаться, осознав наконец, кто её держит. — Кто-то обидел, что ли?

— Нет. — Она шмыгнула и отвела взгляд, проклиная себя за несдержанность.

— А что тогда? — не отставал Идир. — Да скажи ты, что ломаешься?

— Я увольняюсь, — брякнула Софике.

Шерл долго молчал, и казалось, что он вот-вот ввернёт какую-нибудь унижающую фразочку — Софике уже приготовилась огрызнуться в ответ.

— Из-за Рэйзора? — сухо поинтересовался он.

— Из-за всех! — Софике прекратила прятать глаза и посмотрела в лицо Идира. — И Рэйзора, и Акана, и Совета. Все предатели, кто позволил роботу провернуть такое!

Шерл криво усмехнулся и бегло оглядел коридор — никого поблизости не было.

— И куда теперь пойдёшь? — отпустив Софике, деловито уточнил он.

— Не знаю, не думала ещё, — буркнула она. — Ещё две недели отрабатывать, там решу.

— Мой двоюродный брат в панерутских спецслужбах работает, — внезапно сообщил Идир. — Мы как раз недавно болтали, и он жаловался, что сложно толковых сисадминов найти. Запиши его номер.

Он продиктовал растерянной Софике цифры, и она сохранила их в элекоме — как знать, вдруг контакт действительно пригодится.

— Пиши-звони, если помощь нужна. — Идир ободряюще похлопал Софике по плечу. — Ну а с Рэйзором Келлемон ещё поквитается…