Многоликий Янус

Глава 69. Разведка

Несмотря на все волнения, первую ночь в Охотничьем домике, я спала на удивление хорошо и еще неизвестно, во сколько бы проснулась, если бы не сильный шум, разбудивший рано утром. Сон с меня, как ветром сдуло, а меня, с кровати. Я распахнула окно, и чуть не по пояс высунулась наружу, но толком, ничего увидеть не удалось.

Ворота находились напротив крыльца дома, так что слева от моего окна, мелькнули лишь хвосты трех коней, послышался дробный топот копыт, да загремели колеса кареты, выезжающей со двора.

Я накинула пеньюар и позвонила в колокольчик. Через несколько минут, в мою дверь постучали и вошли две молоденькие горничные. Я удивилась и спросила:

— Вы что, всегда вместе ходите?

— Да! – заулыбались девушки.

— Вы что, сестры?

— Да! – кивнули они.

— А зовут вас как?

— Марфуша, — присела в поклоне, та, что пониже и потемнее.

— Груша, — поклонилась высокая девушка с более светлыми волосами.

— Марфуша и Груша, — хмыкнула я. – Приятно познакомиться! – Принесите мне, пожалуйста, воды умыться и завтрак.

— Будет сделано!

— Мы мигом обернемся!

Когда мне принесли воду и еду, я поинтересовалась у горничных, кто сегодня рано утром уехал отсюда? Впрочем, я и так догадывалась, какой ответ услышу.

— Его Императорское Величество, — с глубоким поклоном и почтением в голосе, ответили близняшки.

— А когда он должен вернуться, не знаете? – с деланным безразличием поинтересовалась я, намазывая на булочку вишневый джем.

— Да кому ж император будет докладываться!? – удивленно переглянулись девушки.

С тем я их и отпустила. Итак, не думаю, что император уехал лишь для того, чтобы устроить мою судьбу, но и про меня он вряд ли забудет. Я для него, — лишний свидетель и потенциальное темное пятно на его репутации. Так что самое плохое во всей этой ситуации на данный момент то, что я не знаю, сколько мне осталось времени на подготовку к побегу. А значит, нельзя терять ни минуты!

Наскоро без аппетита позавтракав, я надела то самое платье, в котором меня выкрали из отцовского дома, и отправилась изучать окрестности.

Охотничий домик был практически пуст и по дороге на улицу, я встретила лишь экономку Марту, которая в большом пиршественном зале, стоя у камина, за что-то распекала сухонького старичка. Женщина ничего мне не сказала, лишь проводила взглядом, ни на секунду не прерывая воспитательного процесса.

Двор тоже был пуст, как и тогда, в момент моего прибытия сюда. И где в то время, находилась охрана императора, оставалось для загадкой. Но на данный момент, волновала меня меньше всего.

Земля на хорошо утоптанной конями территории Охотничьего домика, уже высохла. О вчерашнем дожде, напоминал лишь принесенный ветерком из-за высокого забора, аромат влажной лесной подстилки. Я глубоко вздохнула и блаженно прикрыла глаза. Снова, перед моим мысленным взором, встал уютный домик из цельных бревен, стоящий в сосновом лесу. Как раз, посреди такого леса, я сейчас и находилась. Но, с осуществлением моей мечты данная ситуация и рядом не стояла.

Я грустно вздохнула, и огляделась, думая, в какую сторону сначала пойти. Решила идти по часовой стрелке, но к воротам пока не подходить и для начала, понаблюдать за ними. Развернулась и зашагала к конюшне.

Ее ворота, как и в прошлый раз, были широко открыты. Я заглянула внутрь длинного узкого помещения, сильно пахнущего конским навозом, свежим сеном и опилками. Прислушавшись, уловила в дальнем конце конюшни, тихий перестук копыт и мужской голос, который, как мне показалось, кого-то о чем-то просил.

Побоявшись оказаться в неловкой ситуации, я крикнула:

— Здесь есть кто-нибудь?

Тот час, из одного из дальних стойл, с правой стороны прохода, выглянула вихрастая светлая голова и через секунду я услышала:

— Ну, иди сюда, коль сама пришла! Гостям мы завсегда рады.

Я шустро посеменила вперед, предварительно приподняв повыше подол платья, чтобы к нему не налипли рассыпанные в проходе, опилки.

Заглянув в дальнее стойло, увидела там коня с огромным животом, около которого суетился невысокий щупленький мужичок, лет этак, шестидесяти. Вкупе со своей седой и лохматой шевелюрой, он напомнил мне Эйнштейна с известного постера. Конюх поглаживал поистине гигантское пузо лошади и что-то тихо говорил ей.

— Ну, приветствую, вас, барышня! – повернувшись, мужичок окинул меня хитрым взглядом. – Так это вы, стало быть, гостья императора?

— Да, это я. Здравствуйте! Меня Аврора зовут, а вас, как?

— Афанасий, я, — еще шире улыбнулся конюх. – Так что, барышня, лошадок любите? А у нас тут, Ласточка, вот-вот мамой стать собирается!

Вот я дура! — Мысленно обругала я себя, — беременную лошадь с толстым конем спутала!

— Ей уже совсем скоро рожать? Это, поэтому она не пошла вместе со всеми на пастбище?

— Да, дочка, поэтому. Вот, поглаживаю ей живот, чтобы роды прошли легче.

Около минуты я постояла рядом с конюхом, и уже собралась было уходить, как вдруг неожиданно для самой себя сказала:

— Может вам помочь?

Старик удивленно икнул, выпучив на меня глаза, но потом отмер и ответил:

— Ну, коли не боишься красавица, помоги.

Похоже, разведка территории сегодня откладывалась.

– Постой с ней немного, я свежей соломы принесу, а то, не успел я, дуралей, подготовиться, думал, еще два-три дня в запасе есть. А оно вон оно как, раньше зарожала! – И, с этими словами, мужичок вперевалочку вышел из стойла.

Кобыла нервно всхрапнула и, прядая ушами, переступила с ноги на ногу.

Я подошла ближе и осторожно дотронулась до раздутого лоснящегося черного бока лошади. Он оказался влажным от пота, я отдернула руку и испуганно шагнула назад, так как кобыла резко повернула голову в мою сторону, и скосила глаз на собственный живот.

В этот момент вернулся Афанасий, и я с облегчением отошла к дверце стойла, продолжая с интересом наблюдать за его действиями.

Разбросав по полу, большую охапку соломы, конюх снова принялся поглаживать лошадь по боку, и что-то успокаивающе нашептывать ей прямо в ухо.

Через некоторое время, от шеи к хвосту кобылы, пробежала нервная дрожь и она, подломив в коленях передние ноги, опустилась на солому и завалилась на правый бок. По ее телу вновь прошла волна дрожи.

Афанасий заозирался по сторонам.

— Тьфу, ты! Совсем никакой памяти не стало! Дочка, — обратился он ко мне. – Не сочти за труд, попроси у Марты, какой чистой ветоши, жеребчика отереть.

— Хорошо! – тихо ответила я, и побежала на выход.

В доме, я нашла Марту все в том же зале, расставляющей новые свечи в массивные бронзовые канделябры, а огарки, складывающей в узкую деревянную лохань, подвешенную ей на шею. Мы так, когда то мы с мамой, собирали вишни, стоя на прислоненной к дереву, лестнице.

— Марта, в конюшне лошадь жеребится! Афанасий просит дать чистой ветоши, жеребенка вытереть.

По лицу женщины, пробежала тень. Ясное дело, что ее удивило то, что высокородная барышня, что-то забыла в конюшне, пахнущей навозом. Но мне было совершенно плевать на чье бы, то, ни было мнение, тем более что я не собиралась здесь задерживаться.

Тем временем, экономка, стуча туфельками по дощатому полу, скрылась в темном коридоре. Загремела связка ключей и вскоре она вернулась с большой простыней.

— Вот, возьми! – протянула она мне ее и взглянула с интересом. Это меня удивило, но раздумывать было некогда. Схватив в охапку ветошь, я помчалась назад, по дороге чуть не налетев на натирающих в прихожей полы, сестер.

Вбежав в конюшню, услышала, как громко Афанасий уговаривает кобылу сильнее тужиться.

Не смотря на мягкие туфельки, без каблуков, к стойлу я уже подходила, чуть ли не на цыпочках, боясь испугать будущую мамашу. Видимо, почувствовав слева движение, конюх бросил на меня взгляд, благодарно кивнул и попросил:

— Подержи пока, — на лбу мужчины, блеснули капли пота.

Пока я бегала за тряпками, процесс шел полным ходом. Из-под хвоста, лежащей на правом боку лошади, показался белого цвета, полупрозрачный пузырь. Я нервно сглотнула, глядя во все глаза на пугающее и в то же время, завораживающее зрелище появление новой жизни. Белоснежный хвост лошади упал на этот пузырь, закрывая его.

— Быстро оторви длинную полоску ткани! – не поворачиваясь, бросил Афанасий, и, приподняв правой рукой хвост, левую протянул ко мне.

Действуя на автомате, я оторвала вдоль длинной стороны простыни, полоску, шириной примерно десять сантиметров и вложила в руку конюха.

Мужчина ловко обмотал хвост кобылы, начиная от его основания, превратив его в некое подобие мумии, а затем, согнув, в виде петли и закрепил у его начала, завязав на узел.

А тем временем, пузырь стремительно увеличивался, вытягиваясь и сквозь его стенки, были видны передние ножки жеребенка. Вдруг, пузырь прорвался, и на солому вылилась околоплодная жидкость.

Кобыла взбрыкнула в воздухе ногами, и снова, выгибая свою стройную, черную шею, покосилась на свой живот.

Я затаила дыхание и машинально прижала ветошь к лицу. Очень хотелось отвернуться, но уже не могла, меня целиком захватило зрелище таинства рождения!

Кобыла тихонько заржала, и мгновенно, с хлюпаньем, из нее выскользнуло длинное, овальное нечто. Белесые плодные оболочки полностью разорвались, и на свет, суча тонкими черными ножками, показался маленький худенький жеребенок.

— Дай! – коротко бросил конюх и выхватил у меня из рук ветошь. Высвободив жеребенка из остатков оболочек, ловко завернул его в ткань, обтирая и освобождая нос от слизи.

Взбрыкнув, новорожденный малыш тихонечко заржал, и мама заржала в ответ, словно приветствуя новую жизнь.

На душе мгновенно, стало так легко и светло, как уже давно не было.

Осторожно выпростав жеребенка из ткани, конюх поставил его на тонкие длинные ножки.

Я тихо засмеялась. Уж очень потешно выглядел худенький малыш на полусогнутых и раскоряченных в сторону, ножках. Словно потерявший четыре ноги паучок.

— Красивый! – сказала я, с удовольствием разглядывая копию мамочки.

— Красивая. Это девочка! – с улыбкой взглянул на меня Афанасий.

— В маму пошла! Красавица! – кивнула я. Малышка и правда была хороша! Абсолютно черная, без единого черного пятнышка, белыми были лишь грива и хвост, что на контрасте смотрелось очень ярко и необычно.

— Аврора!

— Что? – вскинулась я, отрываясь от разглядывания жеребенка.

Мужичок хохотнул. – Говорю, назову ее Авророй, в твою честь!

— Да, ну, что вы, зачем!? – засмущалась я, чувствуя, как по щекам разливается предательский румянец. Но на душе, стало приятно. Представив, как будет гарцевать эта красавица с именем, Аврора!

— А ты, девонька держалась молодцом! Неужто, правда, из высокородных будешь? — хитро кося на меня глазом спросил, конюх.

В ответ ему, я лишь загадочно улыбнулась и, помахав рукой, направилась на выход.

— Аврора! — окликнул меня старик. — Что в скуке одной прозябать, может, хочешь покататься на лошади?

Я резко остановилась, не зная как ответить на такое щедрое предложение. И всё же мне пришла одна мысль, и я сказала:

— Я бы с радостью, но, к сожалению, не умею ездить верхом.

— Как же так, красавица? — старик широко открыл глаза от удивления. Я ведь думал, что все высокородные с малолетства учатся ездить верхом.

— Да, так оно и есть, — грустно вздохнула я. — Но будучи маленькой, я упала с лошади и с тех пор боюсь на них садиться. Поэтому и не научилась, — пожала я плечами и смущённо улыбнулась. Хотя уже и не так их боюсь! — сказала я, будто бы с гордостью. Вот уже могу подойти погладить и дать хлеб или яблоко с руки.

— Но научиться ездить и ты все же, хочешь? — не унимался старик.

— Конечно, хочу! Но мне как-то совестно в таком возрасте учиться ездить, засмеют! – ответила я, смущаясь. И, как мне показалось, даже очень натурально покраснела.

— Да это ерунда! — махнул рукой конюх и заговорщицки подмигнул мне. — Когда императора нет, обслуги здесь совсем мало. Поэтому никто тебя и не увидит! Приходи завтра пораньше с утра, желательно на рассвете. Выберем тебе коника поспокойнее, а остальных отправим пастись.

На том и распрощались. Я мысленно потирала руки от того, что моя задумка практически удалась. Причём, мне даже самой не пришлось просить, чтобы меня научили кататься на лошади, а конюх сам предложил.

Помня, сколько обычно длятся роды у женщин, я уже распрощалась было со своими ранними планами обследовать всю территорию двора. Но, как оказалось, у лошадей все по-другому. Ласточка «управилась» менее чем за один час! Так что я всё же решила продолжить свою разведку, благо время позволяло.

Выйдя в чуть притворенную противоположную дверь конюшни, я оказалась с другой ее стороны и вновь с наслаждением вдохнула свежий сосновый воздух.

Конюшня находилась ближе к правой стороне частокола из заостренных высоких кольев. К сожалению, за ними не было видно леса, лишь только верхушки стройных пушистых сосен. Очень захотелось пройти по тропинке, трогая рукой колючие иголочки. Но, здесь я в золотой клетке. Хотя, скорее, в деревянной!

Чуть вдалеке, находилась кузница. Похоже, там почти всегда кипела работа. И сейчас я также слышала громкий стук молота, перемежающийся тонким перезвоном вторящих ему молоточков. Издалека было видно, что внутри, работают трое мужчин. Они из них, с фигурой былинного богатыря, стоял посередине и орудовал огромным молотом.

Не смотря на то, что посмотреть, что и как располагается в кузнице и что они там куют, мне очень бы хотелось, но, я постеснялась. В какой-то момент, кузнец – косая сажень в плечах, поднял голову и улыбнулся мне, сверкнув белоснежной улыбкой на коричнево-бордовом от жара печи, лице. Решив, как-нибудь, потом зайти сюда, прошла мимо и метров через тридцать, уткнулась в забор. В прямом смысле уткнулась, так как, прильнув глазом к самой большой щели между кольями, принялась с жадностью разглядывать свободу!

Да, в прямом смысле я, за неполные два дня, уже почувствовала себя узницей. И это притом, что моя свобода не ограничивалась стенами маленькой, холодной и сырой камеры в подземелье. И все же!

Уткнувшись лбом во влажную древесину частокола, я с тоской разглядывала толстые стволы вековых сосен, стройными мачтами, уходящими под самые облака. Они плотно и ровно стояли другу-другу, словно строй солдат на параде. Слишком ровно, в природе такого не бывает. Взяла это себе на заметку, нужно будет спросить, у кого нибудь.

Я опустила глаза ниже. Как интересно! Ветви сосен росли через равные промежутки, располагаясь практически параллельно земле и лишь в вышине, они все сильнее и сильнее тянулись к свету, почти прижимаясь к стволу.

Сразу вспомнилось детство, да и юность, когда я, наравне с мальчишками, лазила по деревьям и крышам гаражей, прыгая с них зимой в сугроб. Эх, сейчас с этим молодым телом, я бы с удовольствием тряхнула стариной и забралась на самую вершину одной из сосен! Интересно было бы посмотреть оттуда вниз! Красиво, наверное! Вот только нижние ветви слишком высоко от земли, не достать.

Я сместила взгляд левее, и чуть не вскрикнула от радости. У одной, несколько корявой ели, ветви начинались практически у земли! Не смотря на то, что они почти все были обломаны до высоты, примерно в метр от земли, оставшейся их части в пятнадцать – двадцать сантиметров, вполне хватало, чтобы использовать их как ступени. Взяв это обстоятельство на заметку, я оглянулась и запомнила примерное расположение того места, где сейчас стояла.

А также, я решила больше не останавливаться в одном месте так надолго. Ведь за мной, наверняка наблюдали по распоряжению императора и такое внимание к тому, что находится за частоколом, скорее всего, может вызвать подозрение. Поэтому, я со скучающим выражением лица, отвернулась от забора и пошла вдоль него, в сторону псарни.

К беседке, где мы обедали с императором, я решила пока не ходить. Схожу, как-нибудь позже. Может быть. Тем более, это место мне было не интересно, для побега оно никак не подходило, так как располагалось посередине территории Охотничьего домика.

К псарне я шла также, вдоль частокола, медленно загребая ногами опавшие иголки и шишки и изредка поглядывая в щели ограды, беря на заметку все, что, так или иначе, способствовало бы моему побегу. Но кроме ранее замеченных горизонтально растущих ветвей на соснах, я, ничего не обнаружила. Да и росли они высоковато от земли, хотя, физически сильный и спортивный мужчина, уж точно бы залез, но не я. Увы.

С другой стороны, собаки наверняка приведут к тому дереву, где я засяду, и лаем призовут преследователей. Нужно думать дальше!

Но вот я подошла к частоколу из тонких жердей, и тут же, вся территория Охотничьего домика, огласилась дружным лаем, от которого, у меня буквально зазвенело в ушах. А страшная пасть, клацнула зубами практически у моих пальцев, которыми я так неосмотрительно прикоснулась к ограде.

Послышался громкий предупреждающий окрик, и я, с бешено колотящимся сердцем отпрыгнула назад. Меня окликнули. Я повернулась на голос. Недалеко от меня, стоял хмурый бородатый мужик с кустистыми бровями. Он чем-то неуловимо напомнил моего похитителя и меня аж передернуло.

— Барышня, вы, что здесь делаете? – раскатистым басом обратился ко мне, псарь, перекрикивая разноголосый лай охотничьих шавок.

Я поморщилась и быстрым шагом направилась к мужчине. Уже подойдя ближе, поняла, что он намного моложе, чем мне показалось вначале. С этими бородами, определить хотя бы примерный возраст мужчин, было довольно сложно.

— Добрый день! – приветливо поздоровалась я и улыбнулась. В ответ на что, псарь лишь сильнее нахмурился, сверля меня черными прищуренными глазами. Не дождавшись ответа, я продолжила:

— Я гостья Его Величества и некоторое время поживу здесь.

После моего представления, мало что изменилось в лице незнакомца. Исчезла, пожалуй, лишь вертикальная складка между нахмуренными бровями.

— А около псарни что делаете? – продолжил он свой допрос.

Я начинала злиться, захотелось ответить ему так же резко, как он со мной разговаривал. Моя маска благовоспитанной уравновешенной девицы, начала трещать по швам. Но я, все, же сдержалась и, улыбнувшись, ответила.

— Просто собак хотела посмотреть! Очень их люблю.

— Уверен, они вас тоже очень полюбят… на обед, — ответил псарь и хищно улыбнулся, причем, его глаза оставались серьезными. – Барышня, это не милые пушистые щеночки, а злобные волкодавы, обученные выслеживать добычу… любую!

— Ну, да, с кем поведешься, — пробормотала я, глядя в неприветливые глаза мужчины.

Собеседник вопросительно поднял бровь, не поняв или не расслышав, то, что я сказала, но я и не собиралась ему это повторять.

— И много ли у вас собак?

Кустистые брови сошлись у переносицы.

— Сорок семь, — ответил он и уставился на меня нечитаемым взглядом.

— О! Так много! Спасибо! – буркнула я, мигом потеряв интерес к псарне. Я поняла, что потискать щеночков мне точно не дадут. Но, что самое неприятное, приручить такое количество взрослых натасканных на поиск и нападение, собак, мне точно не удастся! Перетаскай я хоть все вкусняшки с местной кухни!

— Всего вам доброго! – попрощалась я и, не оглядываясь, направилась к дому, так и ожидая напряженной спиной, отрывистой команды: «Фас!» Или как они там в этом веке натравливали собак на дичь или преступника. И, похоже, я совсем скоро стану если не вторым, то уж первым, это точно.

Снова потемнело и начал накрапывать мелкий осенний дождь. Не смотря на то, что сейчас на дворе «золотая осень», он уже был достаточно холодным. Сильно промокнуть я не успела. Легко взбежав на крыльцо и оставляя за собой мокрые следы, пошла, искать хоть кого-нибудь из слуг.

Дом по-прежнему «радовал» своей пустотой и необжитостью. Уже не так, как в момент моего приезда, восхищало само строение из настоящего дерева. Без людей, оно как бы, не имело души и казалось мертвым и неуютным.

— Марта! Девочки! – громко позвала я.

— Вы меня звали? – услышала я ровный голос за своей спиной.

Обернувшись, обнаружила экономку, держащую в руках скатанную в рулончик бумагу, обмотанную тонкой белой бечевкой, на конце которой покачивалась сургучная печать. Или из чего ее делали раньше, так как она имела непривычный, светло коричневый цвет, как в мое время, а темно бордовый.

Заметив мой взгляд, женщина опустила руку с письмом, и, даже завела ее немного за спину, пряча в складках своей юбки.

— Что вы хотели, Аврора? – возможно, мне это только показалось или ее тон, стал более холодным?

— Ой! Это от Его Величества? – наивно хлопая ресницами, спросила я. И увидела, как рука с письмом, отодвинулась еще дальше за спину. Значит, я была права. Ну, что ж, ответ на первый вопрос, я, так или иначе, получила.

— А Они скоро приедут? А то одной здесь так тоскливо! – снова захныкала я, уже начиная испытывать тошноту от собственного лицедейства. Скорее всего, от того, что от него за версту несло фальшью. Как в таком случае, сказал бы Станиславский, — «не верю!». Хотя, в этом времени, в аристократической среде лицемерия и притворства, мое поведение назвали бы «манерностью». Но, не важно, я ждала ответа экономки.

— Я не знаю, — пожав плечами, сказала женщина. При этом, посмотрев влево и вниз.

Врет! – поняла я. Наверняка знает! И наверняка, об этом написано в письме! У меня тут же зачесались руки от желания завладеть этим важным документом! Как я успела заметить, печать еще цела, значит, письмо получено совсем недавно. Но как? Я же только что была недалеко от ворот, но никто не приезжал! Топот копыт я по любому бы услышала! — Тут я почувствовала на себе, пристальный взгляд. Женщина, прищурившись, с подозрением на меня смотрела. Снова сделав «мордочку кирпичиком», я попросила:

— Марта, пусть Марфуша и Груша, принесут мне горячей воды, ноги погреть и обед. – Произнеся это с немного капризным видом, я, не дожидаясь ответа, развернулась и направилась в сторону лестницы. Но, спрятавшись за дверью, присела на корточки и затаилась. Послышались шаги, и я замерла, ожидая каждую секунду, что сейчас меня обнаружат. И, самое безобидное, будет то, что меня примут за невменяемую, а не за шпионку под прикрытием.

По счастью, пронесло! Тихие, но торопливые шаги экономки, послышались на лестнице, и я, выждав несколько секунд, выскользнула из своего убежища и на цыпочках пошла следом за ней.