Многоликий Янус

Глава 21. Отчий дом

Оливер Райли

Я открыл письмо и сразу же узнал почерк управляющего моим поместьем. По мере прочтения, в груди поднималось глухое раздражение. Он прислал тревожные вести о том, что крестьяне взбунтовались и не хотят платить подати.

— Как же всё это не вовремя!

Оторвавшись от письма, я огляделся. Ядвиги в коридоре уже не было. Когда только успела ускользнуть? Очень не хотелось уезжать, но дела требовали моего безотлагательного присутствия. Пришлось вернуться в свою комнату, чтобы переодеться в дорогу, и уже через пять минут, я был готов к выезду.

— Нужно предупредить графа о моем отъезде! — мелькнула своевременная мысль, и уже через минуту я стучал в комнату Лариона Саяна.

Граф с пониманием отнесся к моей проблеме, лишь попросив, возвращаться, как можно скорее! Он был необычайно возбужден и беспрестанно улыбался. Причина такого веселья, стала ясна, когда граф сказал мне:

— Оливер, мальчик мой! Сегодня, я навещал Аврору. Когда я сидел возле дочери, говорил с ней и держал за руку, она пошевелила пальцами и слегка сжала мою! Ты понимаешь, что это значит!? – встав со своего любимого кресла, воскликнул мой будущий тесть. И, как ни когда активно, принялся мерить библиотеку, большими шагами. – Почти за полтора месяца, такое случилось в первый раз! Я уверен, что скоро Аврора очнется, и мы такую свадьбу закатим! Такую! – потряс он кулаком в воздухе.

Конечно, я заверил графа, что очень рад новости и постараюсь вернуться, как можно скорее! На этой оптимистичной ноте, мы распрощались с отцом Авроры, и я вышел из библиотеки.

Спускаясь по лестнице и проходя через Холл, я невольно искал глазами другую девушку, надеясь увидеть её перед отъездом. Но, увы, она видимо пряталась в своей комнате. Быстрыми шагами я пересек двор и вошел в конюшню. В самом дальнем деннике, скучал мой верный гнедой конь. Этого красавца я удачно выторговал в прошлом году на осенней ярмарке, у заезжего купца. Вокруг коня, собралась большая толпа народа, все, восхищаясь, и цокали языками, но покупать его не спешили. Оказывается, конь ещё не объезжен. Нервно прядая чуткими ушами и раздувая ноздри, он гарцевал внутри небольшого манежа. Гнедой был контрастного, темно-коричневого окраса, а грива, хвост скакуна и нижние части ног, — чёрные.

— Берите, князь! Не пожалеете! Знатный конь! – услышал я рядом с собой знакомый голос. Обернувшись, узнал Вильяма, урождённого графа Вяземского, воспитанника графа Саяна. – Я вам его объезжу, — улыбнувшись, пообещал он.

И вот теперь, это мой любимец, — Буран! Я потрепал коня за холку и дал ему его лакомство, — сухарь. – Ну, что друг, пора нам в путь.

Я открыл дверь денника и вывел своего коня во внутренний коридор. Неожиданно, словно тень подскочил холоп, что служит при конюшне, и низко кланяясь, предложил оседать скакуна.

Выйдя на улицу, я несколько минут прохаживался взад вперед в ожидании оседланного коня, а взгляд мой, волей-неволей поднимался ко второму этажу и неизменно останавливался на окне комнаты Ядвиги. Но, увы, даже занавеска не шевельнулась. В который раз, за сегодня, я старался отогнать навязчивые мысли о девушке. А сейчас, я попытался сосредоточиться на насущной проблеме своего имения.

Послышался цокот копыт, и, с нетерпеливым ржанием, мой конь, гарцуя, вышел из конюшни. Следом, беспрестанно кланяясь, и извиняясь, выбежал конюшонок. Выпучив глаза, мальчонка, испуганно лепетал, что конь очень резвый и вырвал из его рук, повод.

Не знаю, почему, но, не смотря на то, что в моем имении, меня ждали лишь дела и только дела, настроение у было на редкость хорошее. И, от небывалых щедрот, я, нащупав в кармане последний серебряник, наградил им мальчонку. Не дослушав жарких слов благодарности и заверений в вечной преданности, я вскочил в седло, и галопом вылетел из ворот замка.

Погода выдалась на редкость хорошая. Было тепло, но уже не жарко, солнце клонилось к закату, и свежий ветерок приятно обдувал разгоряченное лицо. До моего имения, дороги, часа два, если ехать размеренной рысью.

Я скакал вдоль полей графа Саяна и признавал то, что тот очень хороший и рачительный хозяин. Каждую пядь земли, он старался с умом использовать, и из всего извлекал выгоду. Я же, к сожалению, не успел в достаточной мере овладеть наукой о землепользовании. После окончания Московской гимназии, я поступил в Университет, на юридический факультет. Едва окончив который, я, как и вся столичная молодёжь, дорвался до свободной разгульной жизни и кутил напропалую, тратя отцовские деньги, еще целых два года.

В родительское гнездо я приезжал с визитом, всего один раз в полгода. Но всё изменилось год назад. В тот день, я маялся похмельем после именин своего приятеля по гимназии. Как нарочный[1], принес письмо от батюшки, в котором сообщалось, что моя матушка захворала, и мне пришлось срочно вернуться к родителям в имение.

Для матери, отец выписывал из-за границы лучших лекарей и редчайшие микстуры. И по сей день, при мыслях о ней, я вспоминаю этот удушливый и вызывающий ощущение бессилия запах болезни и микстур, коими пропах весь дом. Но, увы, все старания отца и целого сонма[2] лекарей, оказались напрасными, через три месяца, моя матушка скончалась. После похорон, отец месяц не выходил из своей комнаты. А когда вышел, я ужаснулся! Он буквально почернел от горя.

– Сын, — сказал тогда отец. — Я не мыслил жизни без твоей матери. Ты знаешь, как я любил её. Я не жалел никаких денег, в надежде её вылечить. Но, не смог! — Отец опустил голову и надолго замолчал. Я уже было подумал, что он уснул, и хотел тихо выйти из комнаты, как он словно очнулся и продолжил. — Прости сын! Но, я могу оставить тебе только титул и наше имение, которое требует ремонта, да и его содержание обходится недешево.

Отец подошёл ко мне, и, положив руку на плечо, добавил, — пришла пора тебе жениться, сын. Как ты помнишь, вы сосватаны с дочкой графа Саяна, — Авророй. Тогда ты сможешь поправить наши дела, ты понимаешь.

Аврора. Я не знал, как относиться к этой девушке. Знал только то, что более гордой, спесивой, острой на язык и высокомерной девушки, я ещё не встречал. А ещё более красивой.

В детстве, мы часто вместе играли, но причём уже тогда, девочка отличалась вздорным и заносчивым характером. И ей казалось, что весь мир крутится вокруг неё. Такой же она и выросла, высокомерной и самолюбивой эгоисткой!

Да, она была просто умопомрачительно красива! И первое время, после моего возвращения в отчий дом, я пребывал в сильнейшей эйфории. Я тогда надеялся, что спустя столько лет, став уже взрослой двадцатичетырехлетней девушкой, она стала серьёзней, уравновешенней и мягче. Но, увы!

Итак, мне предстоял договорной брак по расчёту, в котором я получал за женой, немалое состояние и в придачу к нему, вздорное, капризное и высокомерное существо с ангельским личиком.

Теперь же, когда Аврора заболела, и я четыре месяца ждал ее выздоровления, я гнал от себя очень нехорошие мысли, подсознательно страстно не желая этого брака. И уже старался придумать, как заработать денег самому. Единственной проблемой было бы только осложнение отношений с графом, так как односторонний разрыв помолвки, нанесет ему сильное оскорбление.

И, всё же, мои мысли снова вернулись к поискам способа заработать денег, в том случае, если моя женитьба не состоится. Заниматься юриспруденцией, мне совершенно не хотелось, хотя отец часто твердил, что это сейчас самая престижная и высокооплачиваемая профессия. Возможно. Но, так как изначально законотворчество не вызывало у меня никакого энтузиазма, учился я, честно сказать, спустя рукава. Поэтому знания в моей голове, были соответствующие.

А вот, сельское хозяйство! Мне было жаль, что отец не отдал меня учиться аграрному делу, искренне желая мне лучшей доли. Но, что уж теперь! – вздохнул я своим грустным мыслям, и огляделся, узнавая знакомые места, где я резвился беззаботным ребёнком. И вот, вскоре я въехал в своё имение. Окраина села встретила меня настороженным молчанием.

Я приподнялся в стременах и, приложив руку козырьком ко лбу, всмотрелся вдаль. Но никого не было видно, даже собаки не лаяли. Куда они все подевались, вымерли что ли? — подумал я. Проскакав сквозь безмолвное поселение, я выехал на его окраину.

У самого ближайшего поля, я увидел столпившееся население всего посёлка. Люди размахивали руками и что-то выкрикивали. Выпрямив спину и расправив плечи, я придал своему лицу спокойное и уверенное выражение. Шагом, подъехав к сборищу, услышал конец разговора. Громче всех ругалась тётка Матрёна, местная травница, с моим управляющим Прохором.

— Это же, сколько можно у нас кровь пить!? – верещала она. — Вы требуете подати, а зерно на посев не даёте! Вот где наш Барин? Я ему всё скажу! — Разорялась знахарка.

Управляющий, увидел меня, стоящего позади женщины и чуть не подавился. Он пытался вставить слово, чтобы остановить поток брани женщины, но та буквально не давала ему этого сделать и продолжала кричать и ругаться. Проследив за взглядом управляющего, один за другим, крестьяне поворачивались, и замечали меня. Вскоре, недовольный ропот полностью прекратился, слышен был только визгливый голос женщины. Наконец-то до неё тоже дошло, что какая-то подозрительная тишина вокруг образовалась и удивлённо оглянулась. Тут взгляд Матрёны, наконец, наткнулся на меня, и женщина мгновенно покраснела, вспомнив, что именно, она только что говорила, и кричала.

Я спешился, отдав повод, кузнецу Степану и вышел вперёд, встав рядом с Прохором. Оглядел замерших в ожидании людей и заговорил:

— Дела наши плохи и вы как никто знаете это. Так уж сложилось, что мой отец был вынужден для лечения матери заложить имение. Теперь же, ради спасения своего дома и ваших домов, я готов был жениться по расчёту. Но, увы, всё сложилось так, что моя будущая жена слегла, проболев два месяца, вот уже еще два месяца, как она находится в беспамятстве. Сможет ли она поправиться или нет одному Господу Богу известно. В настоящее время положение таково: или мы совместными усилиями пытаемся как-то расплатиться с долгами, и потом я смогу вам помогать. Или я буду вынужден продать имение, а каков будет ваш новый Хозяин, этого никто не знает. – Я внимательно оглядел притихших крестьян и продолжил. – Возможно, он будет очень богат. Но даст ли он от своих богатств вам хоть медный грош, этого мы не можем предугадать. Многие ли баре помогают своим холопам, раздавая зерно для посевов и помогая продуктами в неурожайный год? — Я опять сделал паузу, давая возможность людям, самим ответить на этот вопрос. Хотя, он был очевиден.

Мой отец, князь Винсент Райли, слыл необыкновенно мягким и щедрым человеком, поэтому между ним и его крепостными крестьянами, давно сложились весьма необычные, неформальные отношения. Ни как между Хозяином и холопом, а как между отцом и неразумным дитятей. Крестьяне не особо утруждали себя поклонами, но зато чуть что, бежали к моему отцу за помощью.

— Подумайте хорошенько. – Добавил я, и внимательно посмотрел на людей.

Крестьяне понурили головы и искоса принялись переглядываться, лица при этом у всех были очень виноватые. Вперёд вышел староста деревни Егор Лукич, помяв в руках свой старый картуз, он, посмотрев на меня, сказал: — Князь, думаю, что выскажу мнение большинства. Нам, конечно, всем сейчас очень трудно, но мы не хотим другого Хозяина. Но барин, у нас на самом деле нет денег и нечем платить подати. Как нам быть?

Я шагнул к старосте и, похлопав старика по плечу, сказал:

— Мы знаем друг друга много лет. Большинство из вас я знаю с самого детства. Как бы то ни было, но вы для меня не чужие, и я всё сделаю для того, чтобы справиться с этой ситуацией и помочь всем нам. Я пока не знаю, как быть, но обещаю, что обязательно что-нибудь придумаю. А теперь расходитесь. Сегодня я остаюсь в имении, а завтра к обеду прошу ко мне подойти управляющего, старосту ещё трёх человек, которых вы выберете, чтобы говорить от имени всего села. Я предложу своё решение проблемы, и мы вместе всё обсудим. Также если у вас будет что сказать, я вас я обязательно выслушаю. А пока всё.

Я вскочил на коня и молодецки гикнув, поскакал в сторону своего дома.

Отчий дом встретил меня неласково. Ещё до моего отъезда в гимназию, оштукатуренные стены, давно нуждались в ремонте, теперь же, дом являл собой, поистине гнетущее зрелище. В многочисленных окнах, не было видно ни единого огонька, они слепо и печально, таращились в пустоту. Хотя много раньше, мои родители не жалели свечей, отчего всё пространство внутри особняка, обволакивало уютом каждого, кто входил в дом.

Привязав коня к коновязи, я вбежал по ступеням крыльца и вошел в темный и мрачный холл. Видимо, прознав, о моем приезде, навстречу мне уже спешил наш верный дворецкий, Тимофей. Не смотря на новую моду на заграничные имена, мои родители не стали переиначивать ему имя на заморский лад. В отличие, от моего будущего тестя, который своего дворецкого Виктора, стал называть, — Виктор!

— Добро пожаловать, ваша светлость, домой! – отвесил мне едва заметный поклон, наш старый, верный Тимофей. – Ваш отец уже готовился ко сну, когда узнал о вашем приезде. Он ждёт в своём кабинете.

С этими словами, старик отдал мне свечу в тяжёлом бронзовом подсвечнике и заковылял к входной двери, сказав:

— Сейчас, коня вашего, барин, пойду на конюшню поставлю.

— А где Митрошка? – удивлённо спросил, я.

Тимофей остановился, и, повернувшись ко мне в пол оборота, пожевал губами, и, словно нехотя обронил: — Помер Митрошка, третьего дня как. Конь его в грудь лягнул. Да проломил. Два дня, сердешный маялся. Нет у нас теперь, конюха. – И снова направился к выходу.

Я нахмурился. Пока, родной дом встречал меня только дурными новостями. Ну, послушаю, что мне скажет отец.

***

Райли старший, полулежал на кушетке, глаза его были закрыты.

— Приехал? – не открывая глаз, хрипло проговорил мужчина.

Разглядеть отца в неверном свете свечи, я не смог, но он производил впечатление очень изможденного человека. Сердце невольно защемило. Мне было очень больно видеть его таким. Я хорошо помнил то счастливое и беззаботное время, когда матушка была еще молода, а отец полон сил. Моя мать являлась настоящей хранительницей домашнего очага, а я и отец, слышали от неё только слова утешения и поддержки, и всегда видели на её лице, нежную светлую улыбку.

На отце же держалось наше безбедное существование. Он уверенно управлял делами нашего имения. А отлично разбираясь в сельском хозяйстве и благодаря своим знаниям и предпринимательской жилке, наши крестьяне, собирали самый большой урожай зерна и овощей, во всей округе.

Я присел на край кушетки.

— Как ты, отец?

— Пока, живой, — мрачно пошутил он и открыл глаза. Несмотря, на изнуренный вид, в его глазах плескался живой интерес и любопытство. – Ну, как там дела у графа? Как Аврора? Поправляется? – засыпал он меня вопросами, и приподнялся, сев на кушетку рядом со мной.

Я вздохнул, собираясь с мыслями. Первым порывом было поделиться с отцом последними событиями и своими переживаниями по поводу Ядвиги. Но, что-то во мне, не дало это сделать, словно сработал внутренний тормоз. Поэтому, я просто сказал:

— Граф Саян, в добром здравии и тебе велел кланяться! А вот Аврора… Там, без изменений. Всё также лежит без чувств.

Отец разочарованно покачал головой. – Даа, все наши надежды… — Ну, и что теперь? Ведь четыре месяца прошло! – посмотрел он на меня пытливо.

— Да, четыре. – Задумчиво повторил, я. – Граф просил подождать еще один месяц. Последний. — Поспешил я пояснить, глядя на вытянувшееся лицо отца. – Неделя уже прошла, ещё три осталось. А там … – я многозначительно посмотрел на отца. – Теперь вот думаю, где, если что, найти денег на осеннюю посевную.

— Дааа, — протянул отец, — озимые не засеем… — он не договорил фразу, но я понял, что именно он хотел сказать. И так, весенняя посевная прошла очень и очень плохо. Половина полей пустовала. Вернее, на них пышно произрастали только трава и сорняки.

— Ладно, отец, не будем на ночь о грустном. Пойду я спать, и ты ложись отдыхать. Завтра всё обдумаем. Доброй ночи! – сказал я, и, взяв свечу, пошел в свою комнату.

На столе уже стоял мой холодный ужин. Тушеный заяц в сметане и графин с домашним вином. Не смотря ни на что, поужинал я с аппетитом и лёг спать. Завтра трудный день и мне надлежит хорошенько отдохнуть. Но, сон всё никак не шёл, как я не вертелся и не пытался поудобней устроиться в кровати. Мысли снова и снова возвращались к Ядвиге и моей невесте.

После того, как я познакомился с этой простой, но необыкновенной девушкой, я не находил себе места и не знал, что мне делать. Я был честен сам с собой, и понимал, что незаметно для себя по-настоящему влюбился.

После обеда с Ядвигой, я ещё раз заходил в комнату Авроры, чтобы ее проведать. Прекрасно в душе, понимая, что на сей раз, цель моя совсем иная! Я пришёл к ней для того, чтобы СРАВНИТЬ! Но необыкновенная красота моей невесты, уже не действовала на меня так, как раньше. Теперь я видел перед собой, лежащую в мягких кружевных подушках просто красивую куклу и совершенно ничего к ней не испытывал. Мой мозг, измученный противоречиями и не находя решения, просто отключился, и я, наконец, уснул.

_______________________________

[1] Посыльный (курьер)

[2] Собрание, сборище, толпа