Многоликий Янус

Глава 1. Куда ни попасть, лишь бы не пропасть

Просыпалась я медленно, пытаясь идентифицировать тихий настойчивый звук, который, собственно, меня и разбудил. Кто-то плакал, со всхлипами и подвываниями. Не успев понять, кто это и откуда доносится звук, я окончательно проснулась от грохота открытой пинком двери и внушительного тычка по ребрам.

Ошалев от такого пробуждения, я резко села на кровати и захлопала сонными глазами, пытаясь привыкнуть к темноте помещения.

Это тоже не вполне удалось, так как грубый женский голос проорал мне прямо в ухо:

— Ядвига! Дармоедка! Дрыхнет она, видите ли, как барыня! А ну быстро на кухню, завтрак господам готовить!

Реально охренев от такого прилета, я подорвалась с кровати. Надев на ноги твердо-деревянное нечто и подгоняемая непечатными напутствиями, я выскочила из… комнаты. Мозг запоздало выдал картинку чулана, в котором я встретила «чудесное» утро.

От попытки проанализировать эту дикую ситуацию, меня отвлекли мои же шаги, громыхающие по плохо прибитым доскам пола. Длинный мрачный коридор с множеством таких же убогих дверей вывел меня на широкую лестницу.

Высокие каменные ступени вызвали ощущение дежавю. В голове мгновенно пронесся образ из сна, где я, с трудом вскарабкавшись по высоким ступеням в своем подъезде, увидела последний лестничный пролет, висящий в воздухе боком, без какой-либо, видимой поддержки. Следующее воспоминание, словно вспышка в голове, было о том, как я ползу по узкой боковине этой непонятно каким образом, висящей в воздухе лестницы, а затем, теряю равновесие и падаю в темноту,… в никуда.

«Стоп, где же я?!»

Мысль, только начавшая формироваться, разбилась вдребезги благодаря новой порции ругательств в спину и увесистому пинку по пятой точке. По счастливой случайности до конца смертоубийственной лестницы оставалась всего пара ступенек, поэтому мой полет оказался недолгим и не особо катастрофичным. Отбитые коленки и ссаженные ладони не в счет.

Если это такой сон, то больше не буду книжки про попаданок на ночь читать. Как теперь утром на работу идти после такого попадалова? Я же никакусенькая буду!

Но в этом суперреалистичном сне еще выжить нужно, а потом уж и о работе думать. Кажется, моя мучительница орала мне в ухо что-то про кухню. Чувство самосохранения и мой нос, уловивший аппетитные запахи, привели меня по назначению.

У самого порога кухни я буквально впала в ступор и в удивлении открыла рот. Насколько хватало глаз, помещение вдоль стен было заставлено печами, центр кухни — столами, а стены оказались сплошь увешаны всякой полезной кухонной утварью. Разномастные ножи, ухваты, кастрюли... И все это было просто гигантским! Такое впечатление, что здесь готовят еду для сказочного великана.

От разглядывания кухонного великолепия меня отвлек зычный голос румяной женщины в белом чепце. Он был громкий, но мягкий — тем особым тембром, присущим только добродушным людям. Округлая фигура поварихи напоминала сдобную булочку. Блеснув синими веселыми глазами с сетью морщинок в виде «гусиных лапок», она позвала меня.

— Ядвига, ну где тебя носит!? Петухи уже давно пропели. Сегодня у барина гость важный — жених дочки хозяина! С утра должны прибыть. Боюсь, как бы с завтраком не запоздать, — вздохнув, румяная повариха сокрушенно покачала головой. — Иди сюда, — позвала она меня, махнув рукой в сторону одного из столов.

Отклеившись от своего места, деревянными шагами я протопала к указанному колченогому стулу. Тот шатался, и я с опаской присела на его краешек. Падать больше не хотелось.

— Давай быстрее чисть овощи! — распорядилась стряпуха. — Вон туесок с репой, бураком, луком и кабачками. А вон там — с нашей благодетельницей! — уважительно добавила женщина. — Смотри! Ее, матушку, очищай особо тщательно, кожуру тонко срезай! — строго погрозив мне пальцем, кухарка проследовала в дальнюю часть кухни, где маленькие поварята щипали какую-то птицу.

Смрад от ошпаренных кипятком перьев уже дополз до меня и неприятно щекотал ноздри.

Между тем мое сознание словно разделилось на две самостоятельные части. Одна пыталась осмыслить увиденное и соотнести с моим положением во времени и пространстве, другая часть деловито осматривала фронт работ, а осмотревшись, цапнула луковицу и принялась ее чистить.

Кричать и требовать, чтобы мне сию секунду объяснили, где я, собственно, нахожусь, желания не возникло. Наверное, подсознательно сработали благоразумие и чувство самосохранения. Не хотелось вот так, сходу, оказаться в сумасшедшем доме. Хотя, будь я молоденькой девушкой, определенно эмоции взяли бы верх. Но, эх, где мои молодые годы…

То, что я явно куда-то переместилась и это не сон, напоминали сильным жжением мои стесанные при падении с лестницы колени и ладони.

Кстати, об овощах. Что там повариха говорила о какой-то благодетельнице, которую я должна была чистить особо аккуратно? Мгновенно представилась барыня в пышном платье… Да ну, на фиг! Посмотрев в сторону указанного туеска с особо ценным чем-то, я увидела обыкновенную картошку.

В голове что-то щелкнуло. Картошка! Остальные овощи тоже знакомые. Да и вообще, все вокруг — знакомое, родное.

Значит, я на Земле! Только в каком времени, еще предстояло разобраться. Ясное дело, что в прошлом. И зачем я здесь? Что это, странный фортель судьбы или во всем этом есть какой-то смысл? Вопросы я оставила на потом, постаравшись успокоиться и быстрее закончить с овощами.

Тут около меня буквально материализовалась повариха и, с кряхтением водрузив передо мной огромную кастрюлю, приказала нарезать овощи кубиками и кидать туда. Все, кроме благословенной. Картошку она велела положить в другую кастрюлю и, залив водой, позвать поварят, чтобы поставили ее в отдельную печь.

— А что мы будем делать с карт… благословенной? — спросила я повариху. — Пюре?

Она повернулась, удивленно посмотрела на меня и переспросила:

— Что ты сказала?

— Ну, пюре или толченку, — смутившись, уточнила я.

— А что это еще за такое чудное блюдо? Никогда о нем не слышала, — подозрительно прищурившись, задумчиво произнесла повариха и, вытирая руки о передник, присела рядом.

Похоже, что в этом времени знают только вареную картошку в мундире и без него.

— Ой, ну да ладно, забудьте! — поспешно залепетала я, поняв, что своей продвинутостью только привлеку к себе лишнее внимание. А оно мне пока, совсем ни к чему.

— Нет-нет, моя дорогая, — усевшись рядом, поспешно возразила женщина. — Хозяин уж больно охоч до всяческих блюд новомодных! Это ты, наверное, от Глашки соседской услыхала? — Ее-то барыня часто в столицу наезжает, всякие новинки оттуда привозит! Вот намедни завела нову моду, — домашние спетакли устраивать. Привезла с собой хранцуза, так он, поди, всю челядь согнал, учит их лицедейству. Яко скоморохи какие! Тьху, срам-то какой!

Я зависла. Чувствую, любопытство все сильнее поднимает во мне голову. А вместе с ним растет ощущение чуда, волшебства и… новых возможностей. Моя скучная однообразная жизнь в мгновение ока перестала быть таковой, и я поняла, что не намерена второй свой шанс бездарно профукать!

Но тут же, вспомнила про Катюшку, и тоска по дочери резанула сердце острым ножом. Мелькнула мысль, что я могу ее больше никогда не увидеть. Поспешно отогнав все, что теснилось у меня в голове, я решила действовать по обстоятельствам. «Подумаю об этом завтра», — совсем как моя любимая Скарлетт, героиня из «Унесенных ветром» подумала я, и перенесла внимание на повариху. Та настойчиво трясла с меня рецепт нового блюда.

***

Еще пару часов я летала по кухне, стуча деревянными башмаками и выполняя мелкие поручения кухарки. Я услышала от поварят ее имя — Мила, и ей оно очень шло. Эта женщина, на вид лет сорока пяти, и правда была милой и доброй. Как бы она не переживала, что не успеет к назначенному времени подать господам достойный завтрак, ни на меня, ни на поварят, она не кричала.

Довольно слажено и быстро наша команда приготовила запеченного фазана, жареных перепелов, пареную репу с овощами, курник и ягодный кисель. И как вишенка на торте на отдельном блюде горкой возвышалась белая шапка воздушного картофельного пюре с добавлением настоящего сливочного масла и молока.

По правде сказать, я и сама не ожидала, что это обычное для человека двадцать первого века блюдо может оказаться настолько вкусным, если приготовить его из натуральных продуктов. Хотя я же со вчерашнего дня ничего не ела…

Что уж говорить о поварихе! Она оказалась просто в восторге от этого «заморского» блюда и в нетерпении кусала губы, ожидая реакции хозяина и его гостя на кулинарное новшество.

И вот час икс настал!

Во дворе послышались крики конюхов, топот копыт и лай собак. Уже через несколько минут из передней донеслись мужские голоса. Мила крикнула слуг, и те, взяв блюда с угощениями, друг за другом направились в обеденный зал.

— Поешь, — сказала мне Мила. — Пока баре трапезничают, можно немного передохнуть.

Я кивнула и буквально упала на уже ставшую мне родной, колченогую табуретку. Осмотрелась. Из еды осталось только блюдо из овощей, приготовленное в печи. По виду оно напоминало наше рагу. По вкусу… оказалось сладкой гадостью. Убедившись, что на меня никто не смотрит, я сплюнула сладковатую и чуть горчащую овощную кашицу в помойное ведро.

«И как они такое едят? — удивилась я. — Наверное, масло прогоркло да посолить забыли. Ох, и что сейчас будет, если господа останутся недовольны моей пюрешкой…»

Я решила осторожно поинтересоваться у Милы:

— Мила, а ты овощи пробовала?

— А как же, стряпухе да свою еду не попробовать? А вдруг чего да не хватает? Что голова не додумает, да руки не спроворят, за то спине ответ держать!

И я терялась в догадках. Как такую дрянь можно едой считать?.. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

С другой стороны, так же и совсем оголодать можно на диетических харчах. Или наоборот… опухнуть. То-то мне все это беспокойное утро кажется, что меня стало больше! До моего волшебного перемещения у меня был стабильный сорок шестой размер. Сейчас же перед моими глазами маячили верхние совсем не девяносто, а уж точно все сто двадцать. Ощупав припухшую талию и нижние определенно не девяносто, я призадумалась.

Как-то совсем не было времени не только оглядеть себя, но даже в зеркало посмотреться. Обычно попаданки оказываются в молодом стройном теле с красивым личиком. Судя по моему новому телу, я где-то очень сильно промахнулась. И переживания по поводу моей новой внешности, подозреваю, отнюдь не беспочвенные.

Не на шутку забеспокоившись, я начала вертеть головой по сторонам в поисках хоть чего-нибудь отражающего. Но взгляд натыкался лишь на пузатые глиняные горшки.

На кухню, запыхавшись и вращая глазами, вбежал один из слуг-подавальщиков.

— Граф желает знать, что это за новое блюдо выложено белой горкой? — быстро проговорил он и сделал поварихе приглашающий жест, позвав ее следовать за собой.

Мила посмотрела на меня с непередаваемым выражением лица и отправилась держать ответ перед господами.

Я же, вся внутренне сжалась. Видимо, из-за стресса в голове мгновенно всплыла информация из исторической литературы, что раньше соль была очень редкой и оттого дорогой приправой, поэтому крестьяне практически вообще все ели без соли, а господа — крайне малосоленую пищу. Я же, по обычной своей привычке, хорошо посолила картофельное пюре. Как там говорится — недосол на столе, пересол на спине? Понятное дело, что моя спина немедленно зачесалась в ожидании неприятностей.

Стуча деревянными башмаками, на кухню вернулась раскрасневшаяся и улыбающаяся Мила.

«Фух, пронесло!» — подумала я.

А не тут-то было!

— Ядвига, баре, откушав пюре, пришли в восторг от его нежного вкуса! — на одном дыхании выпалила женщина. — Но они требуют тебя. Иди, господа ждут. Да не осрамись! Поклонись обоим, да первая не заговаривай. Ответь, что спросят. А я пошла пироги доставать из печи.

Я сглотнула ком в горле.

Мало того что я еще понять не успела, где я, кто я, и даже не знаю, как выгляжу, а тут еще с господами общаться придется да поклоны бить… И, как это правильно делается? Да и кому первому кланяться, — хозяину дома или гостю?» — думала я, звонко стуча башмаками в сторону звучавших мужских голосов.

Да и толку, если бы знала? Я же ни разу не видела в лицо хозяина замка. Как всегда в спорной ситуации, я прибегла к элементарной логике и решила сначала поклониться старшему мужчине.

Полутемный коридор, освещаемый лишь редкими факелами, заканчивался, и я уже подходила к массивным деревянным дверям, окаймленным резным узором. Лакей, молча, открыл их передо мной. Меня ждали.

Я вошла в большой зал. Нет, скорее огромный! Первое, что бросилось в глаза, — он был практически пустой. Не считая очень длинного прямоугольного обеденного стола посередине, который был накрыт белой вышитой скатертью и весь уставлен блюдами с разнообразной едой. Мой желудок тоскливо сжался и вспомнил сегодняшний «завтрак», состоящий из тут же выплюнутой ложки овощного несъедобного нечто.

Эта мысль пронеслась у меня в голове, пока я с видом приговоренного к повешению подходила к столу. Не дойдя шагов пятнадцать, я остановилась и в растерянности посмотрела на двух господ, сидящих друг напротив друга — каждый за противоположным концом стола. Я сразу заприметила пожилого, но еще крепкого мужчину. Ему я в пояс и поклонилась в первую очередь, правую руку приложив к сердцу. Почему я сделала именно так, не знаю, но догадываюсь, что сработала мышечная память предыдущей владелицы тела. Звучит-то как… бр-р.

Затем, повернувшись в противоположную сторону, и на автомате отвесила такой же поклон и второму мужчине. Да так и замерла столбом, впившись в него взглядом. Хорошо, что было велено молчать и не начинать говорить первой. Так как, чтобы прийти в себя, мне определенно потребуется время.

— Как там тебя… подойди ближе, — это произнес пожилой мужчина.

Я с трудом оторвала взгляд от его молодого гостя и, снова повернувшись к графу, сделала несколько шагов.

— Мила мне сказывала, что это ты ей присоветовала помять благословенную, добавив в нее масла и молока, так ли это? — граф выжидающе посмотрел на меня.

— Да, ваше сиятельство! — наклонив голову ниже, ответила я.

— Очень необычный вкус получился у блюда, — улыбнулся мужчина. — Нежный и одновременно яркий. Что еще ты туда добавила?

— Соль. Я посолила картошку.

«Ой! — пронеслась паническая мысль у меня в голове. — Они же еще не знают такого названия!»

— Как ты сказала? Картошку? — граф удивленно посмотрел на своего гостя.

На молодого мужчину я не глядела, но чувствовала щекой его изучающе-прожигающий взгляд. Мысли лихорадочно заметались в голове. И тут в памяти всплыло спасительное имя — Глаша.

— Да, граф, этот овощ также называется картофелем. По-простому картошкой. А это блюдо из него — картофельным пюре, пюрешкой или толченкой. Это я узнала от соседской горничной Глаши, ее барыня рецепт нового блюда из столицы привезла. Я же люблю все новое и стараюсь запомнить.

— Ну, молодец, девка! Пытливый у тебя ум. Глядишь, что путное из тебя и выйдет, — хмыкнув, похвалил меня граф и улыбнулся.

У меня отлегло от сердца, и я выдохнула. Оказывается, я и дыхание задержала в ожидании вердикта.

— Ну что ж, иди покудова. Порадовала ты меня, да и гостя моего дорогого удивить смогла, — поставил точку в нашем разговоре хозяин замка и взмахом руки отпустил меня.

Я еще раз поклонилась графу и его гостю, успев стрельнуть в последнего взглядом. Лучше бы я этого не делала… Потом развернулась и потопала в сторону резной двери. Мои башмаки, звонко цокая по деревянному паркетному полу, заставляли меня краснеть и от души желать поскорее оказаться как можно дальше от прожигающего спину взгляда.

Весь оставшийся день прошел как в тумане, мне что-то говорили, я что-то делала, при этом, не уставая попутно удивляться, что все делаю правильно. Повариха с беспокойством на меня посматривала, но ничего не спрашивала, за что я была ей очень признательна.

Мало того что я еще не успела понять, где именно и в каком времени оказалась, мало того что даже лица своего не видела, так в первый же день умудрилась влюбиться по уши с первого взгляда! Да еще в кого…, — в аристократа! Вот уж где мне при любом раскладе не светит ни шиша.

Лицо князя стояло перед глазами так четко, словно я на него смотрела вживую. Прожигающий насквозь взгляд черных как ночь глаз проникал прямо в душу, словно мог прочитать даже самые сокровенные мои мысли. А они были и, прямо сказать, отнюдь не скромные, да еще с далеко идущими планами. Сразу вспомнилась сказка про Золушку.

Я вздохнула, и усилием воли постаралось отогнать от себя будто впечатанное в мою память лицо молодого мужчины. Его скулы, словно высеченные из камня, волевой подбородок с маленькой ямочкой, прямой нос и чувственные губы. А еще высокий лоб и гриву густых и черных как смоль волос, небрежно завязанных сзади в низкий хвост.

Я очень ждала ночи. Мне было жизненно необходимо проанализировать все произошедшее и решить, что дальше со всем этим делать. Да и вообще, что обо всем этом думать и чего ожидать.

А еще мне очень нужно зеркало или что-то зеркальное, должна же я знать, что сейчас из себя представляю!?

Наконец, я перемыла всю посуду и меня отпустили. Мысленно проследив свой утренний путь на кухню, я поднялась по высоким ступеням на третий этаж, повернула направо и потопала по темному коридору в самый его конец. По пути я встретила несколько горничных, они мне приветливо улыбались и пытались о чем-то заговаривать. Но, боясь выдать себя своей неосведомленностью, я, ссылаясь на усталость и больную голову, старалась побыстрее распрощаться с очередной болтушкой.

— Что, опять Гарния лютует? — спросила меня одна из девушек и настороженно посмотрела по сторонам.

— Ага! — ответила я и постаралась запомнить новое для себя имя, почему-то проведя параллель между ним и своей утренней побудкой.

Наконец я добралась до конца коридора. Дверь моей каморки от прочих отличалась только грязными следами в самом ее низу. Судя по всему, подобная утренняя побудка для Ядвиги была не редкостью. Но я сразу решила, что больше не доставлю своей мучительнице (кстати, надо узнать, кто это) такого удовольствия. Поспать с утра я любила всегда, «сова» я, но если нужно, проснусь в положенное время. Сама встану! Мои внутренние часы работали без перебоев.

Итак, когда там у нас петухи поют? Вроде около четырех утра. Настрою-ка я себя на то, чтобы проснуться от первого крика петуха.

Толкнув скрипучую дверь, я вошла в свои «апартаменты».