Многоликий Янус

Глава 56. Чудесное преображение

Князь Оливер Райли

Проснулся я рано, за окном лил дождь, но разлеживаться в постели желания не было. Голодным я себя тоже пока не чувствовал, так как поужинал вчера очень поздно. Жажда деятельности просто бурлила во мне, требуя выхода, и хотелось как можно скорее начать планировать ремонт дома. Зная, что управляющий имением встает рано, я быстро привел себя в порядок, и, накинув на себя епанчу[1], вышел из дома. Дождь хлестал тугими струями, собираясь в полноводные ручьи. Я быстро продрог, так как дождевая вода уже была по-осеннему холодной, но домик управляющего, находился совсем рядом и вскоре я стучался в его дверь.

Прохор встретил меня уже одетым, по всему было видно, что он давно на ногах. На столе тихонько пыхтел тульский самовар, новинка, подаренная мной, на его именины. Прохор, остался очень доволен этим подарком, и теперь, главным богатством и украшением его маленького домика, был медный, в виде изящной вазы с двумя витыми ручками, самовар.

— Проходи, князь! – гостеприимно махнул Прохор рукой, указывая на лавку, и словно пропал для мира, продолжив священнодействовать у самовара, засыпая в него ароматные стружки, шишки и какие-то травы.

— Ммммм…., — засопел он носом, принюхиваясь. – Чуешь, какой дух пошел!? – управляющий, поводя носом, поднял лицо вверх, от чего его кудрявая борода, уставилась в потолок.

Как не терпелось мне начать обсуждать с ним план ремонта особняка, но я знал, что без хорошего чаевничания, толку от Прохора не будет. Я приготовился терпеливо ждать, хотя, после того, как он достал из печи, сложенные аккуратной стопкой завернутые блины с начинкой, я почувствовал, что мой желудок уже проснулся и готов к началу трудового дня.

— Неужто сам напек? – удивился я.

— Да, нееееет, — довольно ухмыльнулся мужик, сверкнув хитрым карим глазом, — Глафира дала. Это они на завтрак с Авророй спроворили!

Я не сразу осознал, что услышал. Сначала, имя жены, показалось мне отголоском моего сна, так как после ночного посещения ее спальни, долго не мог уснуть, перед глазами так и стоял образ нежной и хрупкой красавицы.

— Что ты сказал? — насторожено переспросил я, уже внимательнее оглядывая управляющего и принюхиваясь, пытаясь уловить с его стороны запах самогона.

— Да, то и сказал, — хмурясь, пробурчал Прохор, — Аврора с Глафирой блины с творогом делали! – И с вызовом добавил, — ты дело пришел говорить, али бабские сплетни обсуждать? Если второе, то это не ко мне!

— Ладно, ладно, — примирительно произнес я, и потянулся к блюду с блинами, пытаясь представить, как гордая и высокомерная Аврора…, да ну, нет!

После вкусного и душевного чаепития, меня разморило и захотелось, улечься прямо тут, на лавке, но вспомнив забитый стройматериалами амбар, немедленно расхотелось.

Проговорили мы с Прохором часа два. По счастью, проблема с рабочими была решена, самое главное, что паркетчика я привез! Снова с неудовольствием вспомнил про дождь, который напрочь перечеркивал все мои планы. В такую погоду и вчерашних возниц в город не отправить. Нужно было посмотреть, как их устроили на ночь, ведь возможно, им придется повременить с возвращением домой, пока дождь не утихнет.

У Прохора епанчи не оказалось, что я взял себе на заметку, планируя, подарок ему на следующие именины, которые будут уже через месяц. Как раз к сезону дождей придется! Накинув мою епанчу на нас двоих, мы добежали до людской[2]. Отряхнув на крыльце от воды одежду, вошли внутрь. Я повесил епанчу в сенях, и вошел в помещение. Первое мгновение дыханье сперло от всевозможных не очень ароматных запахов, начиная от потных ног и заканчивая перегаром. Я нахмурился, но промолчал, не сейчас, хотя нужно будет с мужиками переговорить, а то, совсем распоясались без строго пригляду, когда отец мой почти перестал интересоваться делами усадьбы после смерти матушки.

— Мир вашему дому! – перекрестившись на “красный” угол, громко поздоровался Прохор.

— И вам не хворать! – послышались отовсюду голоса.

Завидев меня, мужики повскакивали с лавок, кланяясь. Указав рукой, чтобы садились, я огляделся. Да, маловата, стала людская, надо бы еще одну для мужиков поставить. Много места занимала большая печь, стоявшая посередине комнаты. Вдоль стен, разместились широкие лавки для спанья, но места всем не хватало, поэтому частенько по полу было не пройти, из-за спавших на нем вповалку на войлоках мужиков. Сейчас, в ливень, люди носа не казали на улицу, занимаясь, кто какой мелкой работой, а кто, просто отдыхая. Кто-то починил свою одежду или обувь, а кто-то играл в кости. За игрой я и нашел трех возниц и нанятого паркетчика.

Мужики дружно вскочили, освобождая мне место.

— Садитесь, только сдвиньтесь плотней, — усмехнулся я, но все же, дворовые мужики, кланяясь, вышли из-за стола, поняв, что пришли мы с Прохором говорить с приезжими.

— Ну, что, как вас приняли, — поинтересовался я, оглядывая всех четверых. Мужики довольно загалдели, благодаря за приют и хорошую кормежку.

— Останетесь здесь, покуда дождь не пройдет, а уедете, как пожелаете. Степан вас отведет на конюшню за вашими конями, а потом покажет, куда ваши телеги поставил. Кстати, где кузнец? – повысил я голос.

— Степан в женской людской! – послышался голос из-за печи.

— Да у него первый зау́трок[3], во второй сразу перешел! – вторил ему другой голос.

— Да эту глыбу как прокормить!? – вновь отозвался первый.

В людской грохнул дружный хохот, я тоже улыбнулся, привычный, что мужики частенько по-доброму, потешались друг над другом. Заметил, как возницы и Федор, украдкой посмотрели на меня, втянув в плечи голову, по всей видимости, ожидая с моей стороны нахлобучку, чрезмерно вольно ведущим себя мужикам. Увидев же на моем лице добродушную улыбку, округлили глаза от удивления, я же сделал вид, что этого не заметил.

Расплатившись с возницами, сразу и попрощался с ними.

Федора же позвал с нами пройти, осмотреть объем работ. Тот, вскочив, засуетился. Мужики выдали ему накидку от дождя, и мы втроем, отправились в дом.

— Да, там же еще та девчонка с рынка, наверняка голодная в комнате сидит, носа не кажет! – вспомнил я, — отдам в услужение Авроре, надеюсь, она не будет сильно бедняжку обижать, ей и так досталось.

— Не будет, — тихо, себе под нос, буркнул Прохор.

Я резко остановился, чуть не столкнув того в лужу.

— Что-то ты темнишь! Давай, выкладывай, что опять приключилось? – нахмурился я, ожидая новую порцию жалоб на мою благоверную.

— Да что вы, князь, ничего не произошло! Просто…, — замялся управляющий, — иногда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — продолжил он загадочно.

Привыкнув, что новости редко бывают хорошими, я невольно ускорил шаг, торопясь увидеть то самое, о чем умолчал Прохор. И как оказалось, оно поджидало меня буквально у самого порога! Едва зайдя в дом, я был практически оглушен красивым и чувственным женским голосом, который пел:

— Если б имела я десять сердец,

— Все бы ему отдалаааа!

От этих слов, мое собственное сердце екнуло, а затем быстро застучало где-то в районе горла, а в груди, жаром полыхнуло незнакомое доселе, томление.

Не успев прийти в себя от чу́дного голоса, я поднял голову вверх и обомлел. Голова закружилась, а в ушах раздался противный, высверливающий мозг, писк. По-видимому, я покачнулся, так как почувствовал, как с обеих сторон, меня под руки подхватили Прохор с Федором. А я, лишь хрипло выдавил из себя:

— Что здесь происходит?

В ответ на мой вопрос, на меня смущенно смотрели безумно красивые, фиалковые глаза Авроры.

Моя высокомерная жена, аристократка до мозга костей, стояла на самом верху складной лестницы, одетая в серое платье горничной. Ее волосы, вместо высокой вычурной прически, были заплетены в простую косу, а сама Аврора, в руке держала грязную тряпку!

— Да я тут… прибраться решила, — тихо пролепетала она мне в ответ и смущенно улыбнулась.

Я с трудом сдержал нервный смешок, а веко правого глаза, непроизвольно задергалось, чего, я очень на то надеялся, со стороны видно не было.

Только в этот миг я вполне понял, что значит «держать лицо». Мой отец много раз объяснял мне, насколько важно аристократу держать лицо и не показывать своих эмоций, но я никогда к этому не стремился, был самим собой. Но именно сейчас, мне пришлось проявить недюжинное самообладание, чтобы не показать, насколько на самом деле, я был поражен увиденным.

— А зачем? – задал я глупый вопрос и тут же об этом пожалел.

— Ну, как же!? – пожала плечами Аврора и легко, будто только это и делала каждый день, спустилась с лестницы. – Все же, в доме полтора месяца не убиралось! – ответила она и, погрузив в ведро с водой тряпку, принялась ее полоскать.

Я заворожено наблюдал за ее действиями, с трудом веря своим глазам.

— Так ты же сама и разогнала деревенских баб! – ответил я, и тут же готов был вызвать себя на дуэль за подобную глупость. Ну, вот зачем я ее провоцирую? Где та тонкая грань, за которой снова покажется злобное и эгоистичное лицо моей жены? Внутренне сжавшись, я ожидал реакции Авроры на мои, необдуманно сказанные слова и тем неожиданнее оказался ее ответ.

— Ну, да, согласна, сглупила, — просто ответила она, пожимая плечами. И ловко поднявшись по лестнице, принялась намывать следующий плафон.

С трудом взяв себя в руки, я деревянным голосом произнес:

— Аврора, не стоит утруждаться. В ближайшее время, будет серьезный ремонт дома, так что большую уборку придется делать только после него.

— Правда!? Ух, ты, здорово! – воскликнула девушка, мгновенно спустившись с лестницы. – Прохор! – громко позвала она и чуть не оглушила бедного старика, все время стоявшего за ее спиной и поддерживающего рукой лестницу. – Ой! Не заметила тебя. Убери, пожалуйста, лестницу, она позже понадобится. Ну, раз здесь уборку делать не нужно, пойду я, пожалуй, к себе, и в моей комнате дел непочатый край! – быстро протараторила Аврора, и, прихватив с собой ведро с тряпкой, стрельнула в меня своими невозможными глазами и пошла на второй этаж.

— Это что такое сейчас было? – прохрипел я, не сводя глаз с призывно виляющей серой юбки, практически не скрывающей соблазнительные изгибы девичьей фигуры.

Прохор лишь пожал плечами, сказав:

— Да я, собственно до этого, только от Тимофея, да Глафиры слышал, что хозяйка наша вмиг изменилась. Сам впервые вижу. А что думать-то и не знаю, хозяин.

— А ты? – без всякой надежды кивнул я дворецкому.

— Да что тут раздумывать? Изменилась в хорошую сторону, так тут радоваться надобно, а не раздумывать!

— Прохор, ты ступай пока, позже договорим. — Все еще пребывая в какой-то прострации, пробормотал я. – Сам понимаешь, о деле сейчас все равно думать не смогу, — я криво улыбнулся и посмотрел на управляющего.

Тот усмехнулся в бороду. – Хорошо, барин, если что, вы знаете, где меня искать. – И, схватив удивленно глазеющего на все происходящее, Федора, направился на выход, потащив его за собой, но обернулся и добавил: — И, для такой хозяйки, работать будет куда приятней!

Едва за Прохором закрылась дверь, как снова приоткрылась, и в щель просунулась его бородатое лицо.

— Князь! Вы говорили, что у вас в доме девица, вчерась купленная томится к комнате, так уж вы не забудьте о ней! – хохотнул управляющий и хлопнул дверью.

— Как же я мог забыть!? И, как же ее там зовут, ага, Марфа! – Я обрадовался тому, что есть причина постучаться в комнату Авроры. Я испугался, что все то, чему я недавно стал свидетелем, мне только померещилось и хотелось всенепременно убедиться в обратном. Я быстро взбежал по ступеням и постучал в комнату справа от спальни Авроры.

Марфа сразу открыла дверь, словно стояла и ждала, когда же за ней пошлют. Мне стало жалко бедную девушку. Я посмотрел на ее худенькую фигурку, и она невольно поежилась под моим взглядом.

— Ты сегодня с утра ела что-нибудь? – задал я вопрос, уже заранее зная на него ответ. Нужно было вчера хотя бы Глафире сказать о девушке! Ну, да что ж теперь. – Пойдем! С хозяйкой познакомлю.

Глаза девушки сделались испуганными, но она поклонилась и шагнула за порог.

Сделав шаг в сторону, я невольно прислушался, и, с трепетом поднеся руку к двери, постучал.

— Подождите минуту! Я сейчас! – донесся из-за двери, звонкий голосок, так не вязавшийся с привычным хмурым и вечно недовольным обликом моей жены.

Послышались легкие шаги, и дверь широко распахнулась. На пороге стояла, улыбаясь, сказочной красоты девушка. Она была красива своей яркой природной красотой, но казалась моложе при отсутствии на ее лице косметики, которой последнее время, стала злоупотреблять Аврора, временами напоминая мне графиню Овердрайв.

Моя жена была одета в довольно простое и скромное бежевое платье, которое необычайно ей шло! Через ее левое плечо, была перекинута ярко-рыжая коса, кончик которой, Аврора сейчас смущенно теребила и переводила удивленный взгляд с меня на Марфу и обратно.

Я еле отлепил, словно прилипший к нёбу язык и сказал:

— Вот, Аврора, познакомься, это твоя новая камеристка, она же горничная. Ее зовут, Марфа. Ты уж, пожалуйста, не обижай ее!

— Очень приятно, Марфа, — удивленно приподняв брови, ответила Аврора, окинув девушку взглядом. – Обижать и не собираюсь, — словно в раздумье продолжила она. – Но, только зачем мне камеристка или горничная? Я что, сама без рук?

До этой фразы, я был уверен, что сегодня меня больше не ждут новые потрясения, увы, я очень заблуждался! С большим трудом отмерев, я растерянно пробормотал:

— Ну, как же? Ты же все время требовала горничную и камеристку, чтобы тебе помогать одеваться и прически делать!

— Да? – удивленно протянула Аврора. – Ну, может быть. Но теперь я и сама чудесно справляюсь с уборкой и косу самой заплести, мне совсем не трудно! – улыбнулась она.

— А как же платья? – совсем растерялся я, невольно снова окидывая ее ладную фигурку взглядом, гадая, как она справляется с крючками и пуговками на спине.

— У меня есть три платья с застежкой на боку! А остальные, я позже и сама переделаю, — повела она в сторону рукой, указывая на стоявшее, на трехногом столе, лукошко с рукоделием. — Я у Глафиры взяла на время.

Только после того, как Автора невольно обратила мое внимание на колченогий стол, который углом без ножки, опирался на край подоконника, я увидел, в насколько убогую комнату я ее поселил!

Словно во сне, я сделал шаг вперед, оглядывая спальню своей жены. Вылинявшие клетчатые обои, потеки на потолке от протекающей крыши, старое трюмо, два таких же, видавших виды шкафа с провисшими дверцами и мутным зеркалом между ними. Оживляла обстановку, лишь аккуратно застеленная деревянная кровать.

Меня бросило в жар, потом в холод и снова краска стыда залила мое лицо. Да, я тогда был очень зол на Аврору, когда она ворвалась без стука в комнату моего отца, когда он принимал в ней ванну, да еще и накричала на него, вместо того, чтобы принести извинения! Но позже я остыл, но так и не подумал, что негоже хозяйке имения жить в комнате служанки!

— Аврора! – прохрипел я. – Ты немедленно переезжаешь в другую комнату!

— Зачем!? – неподдельно удивилась она. – Ну, да, спальня требует ремонта, но это же поправимо!? – спросила она, трогательно заглядывая мне в глаза. – Да и я уже начинаю к ней привыкать! И вообще, какая собственно разница? Постель меня вполне устраивает, мягкая. Я ведь здесь редко бываю, в основном спать прихожу. Давай, когда будут делать ремонт в доме, здесь тоже немного подделают, хорошо? – и снова этот взгляд, буквально вынимающий душу и заставляющий пообещать ей все на свете! И не только пообещать, но и выполнить, пусть даже ценой своей жизни.

Еле отмерев, я ответил:

— Аврора, давай тогда так договоримся. Пока будут ремонтировать дом, ты поживешь здесь, — я снова обвел взглядом это убогое помещение и еле сдержался, чтобы не вздрогнуть от его вида, и продолжил. – После ремонта, я покажу тебе замечательную большую спальню, из которой есть дверь в соседнюю комнату, там будет жить Марфа. Но если тебе не понравится, мы отремонтируем эту, и ты снова переедешь, но уже в красивую, уютную спальню. Ты согласна?

— Согласна, — просто ответила Аврора, улыбнувшись, и на ее щеках заиграли проказливые ямочки.

Я же, словно деревянный истукан вышел из комнаты и направился в свою. Мне было жизненно необходимо собраться с мыслями, а потом поговорить со своими домочадцами и узнать, что же здесь произошло за мое недолгое отсутствие и что случилось с моей женой!? Но это еще не все. На самом краю моего сознания, набатом билась очень важная, но пока никак не оформившаяся мысль. И я должен был понять, какая именно.

____________________________________

[1] Епанча – у мужчин: широкий, тяжелый, безрукавный круглый плащ с капюшоном.

[2] Людская — помещение, предназначенное для дворни, слуг при барском, помещичьем доме.

[3] Зау́трок — завтрак