Многоликий Янус

Глава 34. Многое оказывается не таким, каким видится

На самом интересном месте, книга выскользнула из моих рук, и понеслась по коридору, в направлении глаз-окон. Я полетела следом, волнуясь, что могу совсем потерять эти записи. А ведь еще, я не узнала самого интересного!

Влетев в узкое помещение, имеющее форму бумеранга, в одной стороне которого, сияли овальные глаза, я притормозила. Книга, ничем не поддерживаемая, висела в воздухе и её страницы, быстро-быстро перелистывались.

Подлетев к правому глазу, я посмотрела наружу. Моему взору, предстал, по всей видимости, кабинет графа.

Как многие помещения в замке, он имел прямоугольную форму, с окном в одном ее торце. От чего, света внутрь, попадало очень мало, что придавало комнатам довольно мрачный и неуютный, вид.

Стены кабинета, были покрыты, по всей видимости, тканевыми обоями. Серый цвет, с вычурной серебристой вышивкой, не добавлял помещению веселья. Хотя, что я понимаю в моде на замковые обои, конца восемнадцатого века!? Добротная деревянная мебель, шоколадно-бордового цвета и красивый каменный камин, опоясанный тяжелыми коваными решетками, с затейливыми завитками, прямо-таки кричали о дороговизне и престиже обстановки. Но отнюдь, не добавляли этому помещению, уюта.

Тем временем, я перевела взгляд на хозяина кабинета. Ларион Саян, сидел за прямоугольным дубовым столом и нервно постукивал по столешнице пальцами. Он несколько раз поднимал глаза, на молча стоявшую перед ним, экономку и словно чего-то ждал.

Я навострила ушки, поняв, что самое начало их разговора, умудрилась пропустить!

— Ну, Гарния, я жду ответа. – Тихо, но твердо, произнес, граф. Мужчина откинулся на спинку, явно кожаного кресла и уставился на женщину тяжелым, ничего хорошего не предвещающим, взглядом.

— Я жду! Где моя дочь?

Опочки! Это что, Аврора, куда-то делась или я чего-то не понимаю?

— Ваше сиятельство, — залепетала экономка, не похожим на неё, тихим дрожащим голосом. – Вашу дочь, я отдала кормилице в соседнюю деревню. Нет, не в нашу, а ту, которая подальше, у реки Быстрой!

Граф нахмурился.

— А зачем, так далеко?

— Да как же иначе, ваше сиятельство!? А если б кто прознал?

— Ну, это да, это ты, верно, подметила, — почесывая подбородок, задумчиво пробормотал мужчина. Затем, поднял на экономку глаза, и с нерешительностью в голосе, спросил:

— А как она там вообще? Как моя дочь поживает? Сыта ли? Не обижает ли кто?

После этих слов графа, мне показалось, что темный коридор за моей спиной, словно бы схлопнулся, а затем, медленно вернулся к первоначальному размеру. Я со страхом смотрела назад, думая, что было бы со мной, окажись я там, в этот момент. Или я в таком виде, в некотором роде, бессмертная?

Тем временем, Гарния икнула, не спеша отвечать на вопросы хозяина замка. Пауза явно затягивалась. И я уже с нехорошим чувством ожидала, чем закончится эта странная аудиенция, когда дверь с грохотом открылась, и в кабинет отца влетела раскрасневшаяся Аврора.

Экономка обернулась на звук, и я, смогла еще раз убедиться, насколько эта девушка красива. Словно античная скульптура с мраморной кожей, оттененной волосами, цвета темной меди. Сверкая огромными, слегка раскосыми зелеными глазами, дочь накинулась на отца с упреками.

Следуя еле заметному жесту руки графа, Гарния пулей вылетела из его кабинета и понеслась к себе в комнату.

Я же, схватила, собравшуюся уж было, в полет, книгу о Ядвиге и удобно расположилась у облюбованного мной, правого «окна». А что, раз литературу из комнаты выносить можно, то почему бы не читать со всеми удобствами!?

Еще раз, взглянув в «окно», я понимающе хмыкнула, когда экономка, достав из сундука, заветный бутылек с видимо, фруктовой наливочкой, плеснула в кружку темно вишневой жидкости. Пока она пила ее с явным удовольствием, сладко причмокивая, я впервые вспомнила о еде и питье. И того и другого, мне, понятное дело не требовалось, но еще остались вкусовые воспоминая тела. И мне до жути захотелось ощутить этот яркий, терпко сладкий привкус домашнего вина. Я зажмурилась, и, каждой клеточкой своего языка и неба, смогла его почувствовать! Блаженно проглотив вино, я открыла глаза, и ахнула.

Я стояла посреди комнаты экономки, держа в руках кружку. От неожиданности я пошатнулась, словно стоять на ногах, было для меня в новинку. Хотя еще два дня назад, я ими очень даже умело пользовалась.

От неожиданного шока, все перед моими глазами завертелось, и я… нет, не упала на пол! Я снова оказалась сидящей у моего любимого «окна». А вот тело Гарнии, увы, упало! Само собой, шок экономки, оказавшейся в каком-то тесном и темном пространстве, наверняка был намного сильнее, она ведь не знала того, что знаю я!

По всей видимости, женщина опять потеряла сознание, так как «окна», снова стали черные. В ожидании, когда она придет в себя, я успела осознать, и сделать даже очень приятные выводы!

Похоже, я могу не только с ней общаться, если захочу. В том, что Гарния меня отлично слышит, я уже убедилась. Но и даже, меняться с ее душой местами! А это уже очень и очень большой прогресс! Так можно и пойти туда, куда надумаю и поесть, ощущая вкус, и похулиганить, если захочется! От предвкушения, я облизнулась, вспоминая вкус вина. А что, жизнь потихоньку налаживается! Новые возможности, — новые перспективы.

Спустя несколько минут, экономка пришла в себя, и приподнялась с пола, облокотившись о дверцу шкафа. Встряхнув головой, она тихо пробормотала:

— Привидится же такое! – Затем, схватила початую бутылку с наливкой, и только поднесла к губам, как тут же отставила ее в сторону, со словами:

— Это ты виновата! Не буду больше пить! – И, встав на ноги, она подошла к окну, открыла его и вылила вниз драгоценную настойку! Я с сожалением проводила взглядом, ее сверкавшие рубинами на солнце, струйки.

Затем, Гарния, поставив пустую бутылку на стол, вышла из своей комнаты и направилась прямиком в помещение для прислуги. Ну, понятное дело, стресс снимать пошла! Разнос устраивать!

А я, тем временем, снова уютно устроилась у правого «окошка», с твердым намерением, успеть дочитать окончание этой мелодраматической истории. Вот тогда, когда хоть что-то прояснится, я смогу поговорить с Гарнией по душам, уже предметно. Главное, чтобы до этого, граф раньше времени не вызвал экономку на разговор.

С предвкушением близости разгадки важной тайны, я снова открыла воспоминания Гарнии о Ядвиге:

— Наутро, я рассказала графу, о смерти матери его ребенка. А о самой родившейся дочке сказала, что она родилась с уродством, с «заячьей губой». Поэтому, отнесла бедную калеку в деревню и отдала кормилице.

Отец очень переживал смерть любимой женщины, а мне было больно смотреть на его страдания. Но, оплакивая смерть матери его малышки, он не мог признать дочь с явным уродством. Слушая причитания графа, я ясно поняла, что если бы не мой обман, он признал бы крошку своей дочерью! Мое сердце сжималось от обиды. Поэтому, я решила, что все сделала правильно!

Через несколько дней, отец немного пришел в себя и позвал меня в кабинет. Стоя у окна, ко мне спиной, он распорядился, чтобы я ежемесячно выдавала кормилице определенную сумму денег, а в расходной книге, помечала эти траты, как «помощь сирым и убогим». Сумму граф выделил не малую, как он тогда сказал: «Чтобы дочь моя росла в достатке и не знала голода и нужды». Я чувствовала угрызения совести, за то, что лишила девочку отца, поэтому до копейки отдавала кормилице, положенные на содержание дочери графа, деньги.

Прошло семь лет, когда однажды летом, на пороге замка, появилась та самая кормилица, держа за руки двух девочек одногодок.

Я приказала ей быстро идти за мной. Оставив девочек, лакомиться в саду вишней, мы с кормилицей затворились в старом флигеле. В том самом, где семь лет назад, родилась Ядвига. Именно такое имя дала ей, ее названная мать.

Оставшись одни, я набросилась на женщину со злыми упреками, пеняя ей, что она решилась прийти сюда, да еще и девчонку притащить! Не смотря на простенько платьице, и простоватый вид, доставшийся ей от матери – простолюдинки, фамильное сходство девочки с графом, было на лицо! А главное, она оказалась очень похожа на Аврору! Такие же шикарные медного цвета волосы, зелёные глаза, ямочки на щеках. Если бы кому пришло в голову, поставить двух девочек рядом, то могли легко догадаться, что в них течет одна кровь!

— Ты что делаешь? – Закричала я тогда на кормилицу. – Или я мало даю тебе денег, чтобы ты ее воспитывала как свою дочь!? Да там достаточно, чтобы и твоя родная дочь не знала никакой нужды!

— Больна я, — тихо ответила мне кормилица. – Помру скоро. – Подняла она на меня свое изможденное лицо, с черными тенями под глазами и впалыми щеками. Я ахнула. Только сейчас, немного успокоившись, я разглядела, что передо мной уже не та, пышущая здоровьем, полногрудая и розовощекая женщина. А тем временем, из глаз кормилицы, по впалым щекам, покатились крупные слезы.

— Я до последнего заботилась о них, стараясь отдать им как можно больше тепла и любви! – Всхлипывала женщина. – Но все, мое время пришло! Я чувствую. Поэтому, прошу, не брось моих девочек! Возьми малышек в замок в услужение! Работы в здесь много, а девочки очень исполнительны и уже кое-что умеют делать по хозяйству!

Ну, и что мне оставалось!? Я еще раз бросила на кормилицу оценивающий взгляд, и, вздохнув, ответила: — Оставляй!

Через несколько дней я узнала, что женщина умерла. Да, она как чувствовала, успела малышек пристроить.

Так, обе девочки стали жить в замке. Я поселила их в крыле для прислуги, и первое время поручала несложную работу. Графу же я сказала, что взяла из деревни двух сироток в помощь, чтобы чуть позже, заменить ими старых служанок.

Первое время, все было хорошо. Девочки вели себя тихо, и проблем не с ними не было. Но потом, законнорожденная дочь графа, Аврора, памятуя ее высокомерный взбалмошный характер, решила изобразить из себя хозяйку замка! Она находила детей прислуги, где бы те не прятались и всячески ими командовала. Заставляла веселить ее и выполнять различные мелкие поручения, зачастую глупые и унизительные. Те злились, тихо ненавидели маленькую хозяйку, но возразить не смели.

Однажды я увидела, с каким подозрением и ревностью, Аврора рассматривает Ядвигу, особенно ее волосы. И, очень испугалась! Я позвала девчонку и приказала ей идти, делать какую-то работу.

Тем же вечером, я зазвала ее в свою комнату и запугала рассказом, что Аврора не любит красивых, а особенно, похожих на нее детей. Девочка, дотронулась до своих волос, и грустно посмотрев на меня, спросила, нужно ли ей их отрезать? Я ответила, что нет, но прятать их придется.

С тех пор, Ядвига ходила в косынке, и, едва заслышав голос Авроры, пряталась. Когда маленькая хозяйка созывала ребят для очередной муштры, Ядвига сломя голову неслась ко мне за «очень важной и срочной» работой, таким образом, не мозоля глаза маленькой хозяйке.

Сначала, все было хорошо, но потом, дети заметили, что пока Аврора измывается над ними, Ядвига спокойно выполняет какую-то работу, счастливо избегая моральных издевательств высокородной юной мучительницы. Дети озлобились на мою сводную сестру и стали ее всячески шпынять, отыгрываясь за собственные мучения.

Поэтому, мы договорились с Ядвигой, что если рядом будет кто-то из детей или слуг, я буду громко ее отчитывать. А иногда и синяк поставлю, который она, конечно, должна всем показывать. Чтобы наши спектакли выглядели более правдоподобно, мне пришлось ее отселить от других детей. Комнату я ей выделила очень уютную, с мягкой постелью и большим окном. Мебели в ней было не много, но зато, все самое добротное и необходимое.

***

Я оторвалась от чтения книги, и обалдело, уставилась перед собой. – Чтобы выглядело правдоподобно? Уютную комнату с большим окном? С мягкой постелью? — Память тут же услужливо подсунула мне воспоминание о маленьком темном чулане без окон, жесткой кровати с набитым соломой матрасом и тонким дырявым одеялом. Потом, мелькнула мысль, что написанное в этой книге, никак не может быть обманом, так как является самой памятью женщины. Чтобы поскорее развеять противоречия, я снова углубилась в чтение:

— Конечно же, я понимала, что в комнату Ядвиги, может зайти кто-то из прислуги, и, увидев особые условия, появятся ненужные вопросы. Знала, что не пройдет и одного дня, как о новости будет знать вся челядь замка. Поэтому, решилась на одну хитрость!

Рядом с комнатой моей сестры, находился чулан для старых вещей и уборки. Я привела из деревни, немого мужика, местного плотника. Он проделал в стене между комнатой и чуланом, дверь. Которая со стороны самого чулана, почти не была заметна. А при отсутствии в нем окна, не зная о двери, найти ее, было невозможно! В нее было вбито несколько гвоздей, на которых, висела старая одежда. Но, под висящим на двери, платьем, была приделана ручка. Так что Ядвига заходила и выходила, только в свой чулан, а уж из него, в свою, потайную уютную комнату, о которой, не знал никто!

Я каждое утро поднималась, чтобы разбудить Ядвигу на работу. Эта засоня, спала так крепко, что никогда не слышала крика петуха. Обычно, перед тем, как выйти из комнаты, она переодевалась в свое старое рабочее платье. Выйдя в чулан, она плотно закрывала дверь в спальню, и тогда мы устраивали небольшую пьеску с руганью в ее адрес. А потом, тихо хихикали.

Да, я изображала, что сильно недолюбливаю Ядвигу, в свое время мне пришлось это придумать потому, что когда я прятала сестру от пристального внимания Авроры, вся челядь решила, что я сделала девочку своей любимицей и всячески ее шпыняла и подначивала. Людская зависть, мне ли того не понимать!

Ведь я сама когда-то, боялась, что граф признает Ядвигу своей дочерью и у нее будет все, а у меня ни чего. Потому и сделала то, что сделала. Став старше, я поняла, что совершила ужасный поступок! Лишила Ядвигу хороших условий жизни и любви ее отца.

Но, признаться во всем этом, графу, я так и не осмелилась. Только от одной мысли, что обман откроется, руки мои леденели, а на меня находило какое-то одеревенение. Если граф узнает о том, что я сделала, то обязательно выгонит вон! Тогда мне останется лишь утопиться. Надеясь на лучшее, но опасаясь худшего, я пока просто тайно скрашивала жизнь своей сестры, как только могла.

Но, однажды, после того, как Ядвига упала в колодец и будто бы потеряла память, я поначалу решила, что это ее очередная задумка, игра такая. Но сестра мне, не подала, никакого знака, что это так. Более того, она вела себя очень странно, необычно говорила, а держалась прямо и уверенно. На миг показалось, что я смотрю в глаза Авроры, холодные и испытывающие, и мне стало страшно! Чем больше я наблюдала за Ядвигой, тем больше убеждалась, что это не она! Да, тело ее, а внутри нее кто-то другой! И я опять подумала, про Аврору. Что это какое-то колдовство, позволило переселиться ее духу, из немощного тела в здоровое.

Потом, Аврора очнулась, а Ядвига стала прежней. И это уже, Слава Богу!

Но только одно наладилось, как сбылся мой, самый страшный кошмар! Граф меня вызвал, спрашивал про Ядвигу! И тогда, первый раз в жизни, я была так рада, своевременному появлению, Авроры! Но что мне делать потом? Когда отец снова меня позовет продолжить разговор. Надеюсь, что провидение не оставит меня! Вечером схожу в Храм, помолюсь.

***

На этом, книга закончилась. Я какое-то время сидела, пытаясь переварить полученную информацию и осознать, что на самом деле, Гарния, оказалась довольно доброй и ранимой женщиной, скрывающей свою доброту, за показной маской стервы бальзаковского возраста. Но как же, оказывается, трудно менять устоявшееся мнение о человеке. Нужно немедленно переговорить с Гарнией, пока граф снова ее не вызвал! И придумать, как помочь ей выпутаться из этой истории с Ядвигой. Я решила ждать вечера.