Многоликий Янус

Глава 41. Чистая совесть

Этим же вечером, я, с замиранием несуществующего у меня сердца и затаив отсутствующее дыхание, смотрела через глаза-окна, как экономка медленно подходит к двери кабинета графа.

— Только бы она не испугалась и не передумала! – билась в голове одна лишь мысль.

Вот Гарния подходит к светло бежевой, с темным узором дери. Вот поднимает руку, чтобы постучать и тут же, опускает ее. – О! Нет! – Только я решила, как подбодрить женщину, как дверь открылась, и на пороге появился сам Ларион Саян, собственной персоной!

— Гарния, ты ко мне? – удивленно спросил, он. – Проходи.

Я так волновалась за экономку, что мне казалось, будто я физически начинаю чувствовать то, что должна в этот момент ощущать она.

Гарния бочком просочилась внутрь кабинета и встала у входа. Ее глаза лихорадочно метались от стеллажей с книгами, к массивному столу, к камину и обратно.

— Я слушаю тебя. – Усаживаясь в мягкое кожаное кресло, проговорил мужчина, глядя на Гарнию, своими пронзительными ярко зелеными глазами.

У всех трех дочерей его глаза, — невольно подумалось мне.

Экономка, в волнении мяла в руках носовой платок.

— Давай же! – шепотом подтолкнула я ее.

Женщина сделала шаг вперед и громкой скороговоркой, произнесла:

— Я знаю, где ваша дочь! Она здесь, в замке! Это Ядвига!

Ой, ну не надо же так шокировать людей, — подумала я, с беспокойством глядя, как резко побледнело лицо графа. Мужчина поднял руку к сердцу, но тут, же опустил, к его лицу медленно стали возвращаться краски.

А я лишь подумала, что на сей раз, похоже, пронесло! По счастью, у мужчины оказалось крепкое сердце.

— Молодец! Продолжай! – подбодрила я женщину. И тут она заговорила! Я второй раз почувствовала все симптомы человека, близкого к инфаркту! Так как Гарния начала рассказывать графу, ту самую историю, которую я прочитала в ее книге памяти. Все, вплоть до мельчайших подробностей. Все свои действия, а также мысли и чувства, побудившие их совершить.

Она рассказала и про свою обиду за то, что не знала любви и заботы не признавшего ее, отца. Говорила она и про свое предположение, что граф признает, и будет любить свою младшую дочь, так как любил ее мать! Женщина призналась в том, что Ядвига родилась здоровенькой и никакой «заячьей губы» у нее отродясь не было! Что отдала она малышку кормилице, и семь лет исправно передавала ей деньги на содержание девочки. Но потом, кормилица пришла к ней с двумя девочками, попросив приютить их, так как она была серьезно больна.

Гарния не заметила, как в волнении начала ходить по кабинету из угла в угол, громко, буквально взахлеб, спеша высказать то, что не давало ей покоя долгие годы.

Она рассказала, что пристроила девочек для работы горничными. И что сама, почувствовав к девочке симпатию, все эти годы опекала ее. Затем, экономка остановилась, и, потупив глаза, сказала:

— Я понимаю, мне нет прощения! Я виновата, что все это натворила и позже не призналась, что Ядвига ваша дочь! Но, мне было страшно! Я боялась, что вы меня прогоните! Ведь мне больше некуда идти, этот замок, мой дом с рождения. – Гарния подняла голову и посмотрела прямо в лицо графа. – Но теперь, мне стало намного легче! Я рада, что призналась вам, отец! Можете меня выгнать, можете приказать прилюдно выпороть, а потом выгнать или отдать под суд, но это все равно будет, куда меньшим наказанием, чем моя совесть, мучившая меня все эти годы! Я все сказала, — добавила она тихо, и снова опустила голову.

В моей смотровой каморке, стало темно. Я поняла, что это Гарния зажмурилась в ожидании своей участи. Мне очень хотелось видеть лицо графа, в этот момент! Но, увы.

— Подойди ко мне, дочь моя. – Прозвучало тихо, но четко.

Гарния резко подняла голову и удивленно распахнула глаза. Я же, прильнула к глазам-окнам, боясь пропустить хоть слово.

Ларион Саян, смотрел на экономку добрым грустным взглядом.

Женщина сделала неуверенный шаг вперед.

Граф вышел из-за стола, и раскинул руки в приглашающем жесте. Не успела я опомниться, как Гарния оказалась в объятиях отца. Кабинет хозяина замка, огласили тихие рыдания женщины.

В этот момент, в дверь постучали, и она тут же открылась. На пороге стоял дворецкий. Увидев обнимающегося хозяина с экономкой, брови Виктора поползли вверх. Ничего не сказав, он тихо прикрыл дверь. Граф этого не видел, но успела увидеть Гарния. Смущенно отстранившись, она, вытирая слезы, принялась сбивчиво извиняться за свой порыв. Но, посмотрев на отца, замолчала на полуслове, увидев, бегущие по его щекам, дорожки из слез.

— Присядь, — мягко сказал мужчина, и, усадил свою старшую дочь, в кресло.

Несколько долгих мгновений, он смотрел на нее и молчал. Затем, заговорил:

— Конечно, я тебя не выгоню! Как ты могла такое подумать!? И, знаешь, я и, правда, не знаю, как мог тогда поступить с Ядвигой. И, как не тяжело мне это признавать, но я сильно был не прав, выполняя каждое желание Авроры, я слишком ее избаловал! – Мужчина положил на плечи Гарнии руки, и внимательно посмотрел ей в лицо. – Ты похожа на свою мать! И, я очень виноват перед ней и перед тобой. Прости меня, если сможешь!

Гарния порывисто обняла отца, пряча лицо на его плече, чтобы он не видел ее слез. Затем, также порывисто отстранилась и, улыбнувшись, произнесла: — Отец, для меня очень важно то, что ты мне сейчас сказал! У меня на душе стало так легко! Теперь я смогу, как и раньше, выполнять свою работу! И, не думай, я никому не скажу об этом разговоре! Это будет наш секрет! – Гарния снова грустно улыбнулась.

Граф покачал головой. – Нет, дорогая. Этого больше не понадобится. Я признаю вас обеих, и тебя и Ядвигу. Для вас у меня тоже найдется хорошее приданое! И больше не обижу своих дочерей!

— А как же, соседи! – испуганно вскинув на мужчину глаза, спросила Гарния.

Граф усмехнулся. — Да, раньше я бы в первую очередь об этом подумал. Но не сейчас. Я уже стар, и ценности у меня изменились. Да и жизнь, как я заметил, слишком коротка, чтобы обращать внимание на то, что подумают другие!

Граф встал, и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Выражение его лица, стало озабоченным.

— Гарния, я все исправлю. Постараюсь исправить! Но, у меня к вам с Ядвигой будет просьба. – Он, остановился, и серьезно посмотрел в глаза старшей дочери. – Потерпите четыре дня! Ты, думаю, догадываешься, как Аврора отнесется к этому известию. Давай не будем ей портить свадьбу. Прошу тебя!

— Да, конечно. – Тихо, словно под гипнозом, ответила женщина. Ей было странно и неловко, что сам граф о чем-то ее просит!

— Хорошо, — улыбнулся мужчина, — на целых четыре дня, это будет наш секрет! Но потом, я все исправлю. Я постараюсь.

От отца Гарния уходила в растрепанных чувствах. Когда она недавно шла к нему, то уже и вещи свои немногочисленные собрала в узелок, в надежде, что обойдется без порки, и что ей позволят взять с собой, свое скромное «приданое». А тут… Просто в голове не укладывается! Граф не только не разозлился на то, что она когда-то натворила, но и обещал признать официально дочерью, не одну Ядвигу, но и её, Гарнию!

Женщина, словно сомнамбула, шла по коридорам замка, не имея определенной цели. Ей несколько раз встречались горничные и о чем-то просили, а она, на автомате отвечала всем «да». Девушки, открыв рты, провожали экономку удивленными взглядами. На несколько первых просьб, она раньше всегда отвечала «нет», а на последний вопрос, так вообще ответила невпопад.

Обойдя, словно с проверкой, три этажа замка, экономка направилась в единственное место, где она знала, ее выслушают и поймут! К тому же, ей предстоял еще один нелегкий разговор.

Пройдя, через кухню и ни слова не сказав, поварихе, Гарния направилась комнату Ядвиги. Уже минуя холл, она практически столкнулась с дворецким. Викто́р, поджал губы и кинул на экономку полный презрения взгляд. Но женщина, резко остановившись, отрешенно и спокойно ответила на осуждающий взгляд мужчины, сказав: — Это не то, о чем ты подумал. Но сейчас, я ничего не могу тебе объяснить. Подожди четыре дня. – И с этими словами, женщина спокойно пошла своей дорогой.

***

Я все это время, наблюдала за происходящим и не уставала удивляться! Гарния не последовала моему совету, и не сказала графу, что его младшую дочку украли сразу после рождения. А она, опасаясь его гнева, не призналась в этом. И что деньги, выделяемые им на содержание младшей дочери, Гарния тратила на розыски малышки.

Историю я придумала складную, а местами даже жалостливую и героическую. Но, видимо уж очень сильно женщину мучила совесть, раз она решилась сказать отцу правду! И это, даже будучи уверена, что ее выгонят из дома. А ведь замок и был ее домом! Да, чудеса иногда случаются! Хотя, почему это иногда!? Вот со мной случилось чудо, так чудо! За всеми этими мыслями, я не заметила, как экономка вошла в комнату Ядвиги.

Девушка сидела у окна, и невидящим взором, смотрела вдаль, на ее губах, блуждала мечтательная улыбка. Она повернула голову на стук закрывающейся двери, и, широко улыбнулась, вставая навстречу своей гостье.

Как не была я сейчас взволнована предстоящим разговором двух сестер, но все, же успела отметить, как в последнее время, Ядвига похорошела. Да и еще совместные уроки по макияжу, принесли свои плоды. Лицо Ядвиги, ещё недавно, округлое, сейчас казалась значительно у́же. Четко очерченные скулы, еле заметный румянец и более выразительные глаза с темными ресницами, делали ранее простоватое лицо девушки, куда привлекательнее! И это притом, что самого грима на коже, не могла рассмотреть даже я сама! В связи с этим, у меня возникла одна идея, которую я обязательно донесу до Ядвиги, но в куда более подходящее время. А пока, я с волнением ждала развития событий.

Гарния решительно приблизилась к сестре. Судя по всему, выражение лица экономки, было далеко от радостного, поэтому улыбка Ядвиги быстро увяла, сменившись на выражение настороженного ожидания.

— Что-то случилось? – обеспокоенно спросила девушка.

Гарния резко, словно из нее вынули до этого державший ее спину прямой, стержень, села на кровать. Точнее, на лежавшее, на ней бежевое платье, все из той же коллекции, подаренных графом, вещей. Видимо, перед приходом экономки, Ядвига занималась его переделкой. Девушка невольно опустила удивленный взгляд на примятый наряд, на который приземлилась гостья. Последняя, проследила за взглядом сестры, но так и осталась сидеть на месте. Грудь женщины, тяжело вздымалась. По всему было видно, что ее решимости хватило только на то, чтобы прийти сюда. А в данный момент, скользя рассеянным взглядом по мебели и вещам Ядвиги, Гарния собирала последние силы для трудного признания.

Я не выдержала этой душещипательной сцены, и не сразу обратила внимание, что бесцельно мечусь по тёмным коридорам в голове экономки. Заметив это обстоятельство, я срочно вернулась к глазам-окнам, боясь пропустить развитие событий. Вмешиваться я не собиралась. Все изначально пошло не по моему плану, но, к счастью, все закончилось хорошо! Поэтому, я мысленно «держала кулачки», чтобы признание старшей сестры не оттолкнуло от нее, младшую.

Наконец, Гарния решилась.

— Ядвига, я должна тебе кое в чем признаться! – с дрожью в голосе, начала она. – Вернее, во многом должна признаться! Я, я очень виновата перед тобой! – Гарния, поднесла к носу платок, который до сего момента беспрестанно теребила, и громко высморкалась. – И, если ты не сможешь меня простить, я конечно, пойму!

— Ну, что ты! О чем ты говоришь? Как ты можешь быть в чем-то передо мной виновата, если с момента моего появления в этом замке, всегда заботилась обо мне, как мать родная! – Ласково погладила Гарнию по руке, Ядвига.

— Я не мать. Я твоя старшая сестра! – хрипло произнесла женщина.

Ядвига ахнула.

А Гарния, словно боясь, что та ее не дослушает и прогонит, начала торопливо рассказывать свою историю. За окном вовсю, светило солнце, пели птицы, ветерок весело играл с занавеской, но две сестры, ничего этого не замечали. Они словно перенеслись в грустное прошлое Гарнии.

Женщина начала издалека, рассказав, как забеременела ее мать и как она сама жила в этом замке, не признанная отцом и одинокая, после смерти матери.

Рассказала о своих переживаниях и страхах, об обиде на отца и ревности к новорожденной малышке. Она рассказывала все и без прикрас. А за моими окнами-глазами, шел дождь. Это плакала душа женщины.

Закончила Гарния рассказом о том, как повинилась перед отцом, и что он обещал признать незаконнорожденных дочерей, сразу, после свадьбы Авроры. Но вот, всхлипнув последний раз, женщина замолчала, с волнением ожидая того, что скажет ей сестра.

— Дааа! – прошептала пораженная рассказом, Ядвига. А затем, хихикнула, и добавила: — Вот беситься будет, эта змея подколодная, — Аврора! Иди ко мне, сестренка, обниму!