Либеллофобия

Глава 41 Я вернусь, когда ты станешь чудовищем

Три дня всходили солнца, шли дожди, три дня я пролежала носом к стене в землярке. Мы прибыли под Гранай, где Чпух и Баушка Мац безуспешно носили мне пить и есть. Одна с увещеваниями, другой будто ненароком оставляя на моей подушке кулёк с карминелью и роняя в ноги термос. Но карминель не лезла в горло. Воду я даже видеть не могла. Мне было никак. Жизнь балансировала на нуле, как эквилибринт:

плюс один — я стала диастимагом;

минус один — потеряла папу, который бы этому обрадовался;

плюс один — я отомстила Кайнорту Бритцу;

минус один — но убила Марраду;

плюс один — Урьюи не погибнет;

минус один — шчеры станут рабами эзеров.

Вот так.

О судьбе Кайнорта Бритца я три дня не имела понятия и даже не заикалась. «Надеюсь, его уже казнили», — повторяла и повторяла себе, впадая в тошное забытьё. И просыпаясь, первым делом пугалась этой мысли. Пыталась встать, сесть или хотя бы отвернуться от стены… тратила на это все силы и… не могла. И засыпала вновь, повторяя, что злодею, наверно, уже не больно.

Баушка Мац допытывалась, какого лешего меня гложет, но разве я могла сказать? Я и внутреннему голосу запретила облекать ответ в осмысленные фразы, ибо их значение пугало сильнее смерти. Нет, я не хотела говорить о Бритце. На третий день Баушка Мац привезла какого-то лекаря. Всё, что им удалось, это вытащить последние стеклянные занозы и влить мне по вене физраствор. Лекарь шушукался в углу, а я вдруг начала безудержно плакать и к вечеру растратила большую часть чужих стараний.

А потом вернулся Волкаш. Он сел на кровать и гладил меня по голове, распутывал волосы.

— Доктор сказал, ты не дала осмотреть себя полностью.

— Всё в порядке.

— Но ты ведь не помнишь целых полч…

— Поэтому всё в порядке! Уходи.

— Я знаю, что тебя приободрит, — придумал он. — Только выпей это.

Лекарь всё-таки не зря получил от Баушки Мац сто карминских пурпурупий, потому что я нашла в себе силы подняться и даже глотнуть жидкого супа. Волкаш стал говорить со мной по-другому. Он улыбался, глядя, как бульон послушно греется в моих ладонях.

— А ведь всё из-за той сколопендры. Она буквально разобрала тебя на молекулы и потом собрала правильно. И магия наконец заработала. Только подумай, Ула… Эмбер, впереди целая вечность. Это джекпот. А ты бросаешь его в мусор, как помойного котёнка.

— Я ведь не нарочно. Не знаю, что со мной, — бормотала я. — Ладно, с супом всё. Что ты хотел мне показать?

— Не что, а кого. Кайнорт Бритц хочет тебя видеть.

— А я его нет!

— Постой… сядь! Мы пытаем его третьи сутки, чтобы добыть координаты флота Альды Хокс и передать их имперцам. Шчеры не хотят биться у самого Урьюи, понимаешь? У нас есть только эта последняя ночь, Эмбер. Кажется, он готов говорить, но требует тебя. Понимаю, как тяжело будет снова встретить того, кто причинил тебе столько зла. Но надо взять себя в руки и попытаться. В последний раз, обещаю.

— Волкаш, его бесполезно мучить, — я покачала больной головой. — Просто убейте и… всё.

— У нас особые методы.

— Не хочу о них знать.

— Это последний шанс не отдать Урьюи насекомым. Мы с таким трудом добились поддержки императора!

Значит, это ещё не конец. Я должна была пойти. На следующий вечер, когда я уже могла стоять и ходить, Волкаш отвёз меня в город на тропоцикле. Тюремные казематы располагались в самом низу Граная, где жёлтый искусственный свет прорезал душный сумрак. В камеру пыток вёл миллион дверей.

Полупрозрачное стекло во всю стену делило комнату пополам. С одной стороны кофейный столик, пепельницы, кружки с токсидром. С другой — разбитые кирпичи, цепи, кровь и боль. И разной интенсивности красные брызги на стенах, полу, потолке. Я не желала знать, что здесь творилось три дня. Но сейчас Кайнорт сидел у противоположной стены в состоянии хорошо отбитой котлеты. Он смотрел в одну точку. Вглубь себя смотрел, пока кровь стекала из носа по губам на когда-то белый воротник.

— Мы его и пальцем не трогали. Это он сам… — объяснил Волкаш, — конечно, с моей помощью. Бился о стены, переколошматил тут всё крыльями. Карминцы думали, если диастимаг подчинит волю пленника, он быстрее сломается.

— И как?

— Его резистентность начала расти. Я не собирался калечить слишком или убивать. Но вчера он вышел из-под контроля и попытался выколоть себе глаза авторучкой. А сегодня выполнял мои команды с такой задержкой, будто делал одолжение. Уже осознавал, научился отслеживать влияние.

— Чего вы хотите от меня?

— Просто войди и поговори. Я тебя подстрахую.

— Сначала ты, — целый бизувий не смог бы сдвинуть меня с места. — Постою здесь ещё, можно?

Я осталась наблюдать из-за стекла, как атаман пересекает камеру, и Кайнорт поднимает налитые чернилами глаза. Под правым свежий шрам, левый заплыл сине-фиолетовым. Он был в той же самой одежде, что и три дня назад. Только швы на рубашке изрезаны, колени изодраны.

— Здравствуй, Волкаш, как дела?

Волкаш сел за шаткий стол без одной ножки и выложил кожаный свёрток.

— Давно родила. Подойди.

Кайнорт поморщился, собирая себя с пола и вытягивая вверх по стене. Из носа потекло сильнее. Мне захотелось на воздух, но дверь была заперта. Эзер рухнул на стул напротив Волкаша и взялся за свёрток.

— Так, что у нас тут? — он на полном серьёзе свихнулся, это было очевидно. — Ногтевая игла, ржавый скальпель, щипцы для зубов, какая прелесть. Глаза разбегаются.

— Хватит паясничать.

— Ты не можешь требовать этого от сумасшедшего, Волкаш. Это как требовать от дождя идти вверх.

Он засмеялся так дико, что я бы на месте карминцев уже вызвала бригаду из дома скорби. Волкаш наклонился ближе:

— Назови координаты флота. И всё закончится.

— Да мне плевать уже, — Кайнорт задумчиво выбирал скальпели, пробуя на язык кончики лезвий. — О, вот этот.

Он всадил скальпель себе в руку, и Волкаш вскочил. Но разве это не он приказывал?

— Или, может быть, так? — Бритц полоснул себе по шее. — Хотя если бы я был тобой, Волкаш-ш-ш, я бы приказал это!

Стол опрокинулся под ударом эзера, но прежде чем Волкаш обратился скорпионом, Кайнорт успел разрезать ему щёку. Скорпион отбросил эзера хвостом к стене. Ворвалась охрана, толкнула меня на стекло и бросилась в камеру пыток. Я села под кофейный столик, поджала ноги и отвернулась, слушая удары. Их немного потребовалось, чтобы усмирить эзера в ошейнике. Когда всё утихло и карминцы ушли, я выглянула. Волкаш стоял, Кайнорт валялся. Мало что изменилось, потому что места для новых ссадин на нём уже, кажется, не было.

— Спрашивал, чего мне угодно? — отряхивался Волкаш. — Пришёл порадовать Эмбер. Мне угодно, чтобы ты ответил перед ней за насилие.

Волкаш бросил ему что-то мелкое в лицо. С металлическим звуком оно покатилось по полу.

— У тебя третья линька, Бритц, а прокол всего один. Это штанги для пирсинга. С перламутровыми шариками под цвет глаз. Расстёгивай ширинку, тварь, будешь делать себе красиво.

Бритц поднялся на колени и подобрал шарики и штанги. Послушно расстегнул ремень. Чувствуя, как безудержно мутит, я снова забралась под стол, зажмурилась и что было сил прижала к ушам ладони. Что же это, пытка для эзера или для меня? Сквозь пальцы прорывались хриплые стоны, ругань Волкаша и новые удары. Я выбралась из-под стола, только когда атаман вернулся.

— Ты это видела?

— Конечно, нет, — я обошла комнату по кругу. — Волкаш, что за… хрень ты творишь?

— В смысле? Я же не член ему отрезал! Всего лишь декоративные проколы.

— Это мерзко.

— Это модно. Вертикальный и горизонтальный, жаль только, воспользоваться по назначению вряд ли придётся.

— Нет, мерзко поступаешь ты. Не пытаешь, а просто издеваешься. Выпусти меня!

Волкаш не шелохнулся и скрестил руки на груди. Бритц лежал серо-голубой, на ладонях была кровь, по брюкам в паху растекалось алое пятно.

— Почему столько крови? — ужаснулась я.

— Руки у него тряслись.

— Знаешь, а я не удивлена, что он свихнулся!

— Эмбер, но он тебе жизнь переломал. Ты что несёшь вообще? Тебе его жалко? А он кого-нибудь пожалел?

— Тебя! На ринге!

— Я там чуть не подох!

— Чиджи! — вырвалось у меня. — Кайнорт сжалился над Чиджи, когда его рвала сколопендра. Он монстр и враг, да. Но я видела, как он убивал: никогда с наслаждением. Не как вы его теперь… Бритц ничего уже не скажет, потому что знает: что бы вы ни обещали взамен, вы не выполните условия договора. А вот потому что не захотите! Я бы на его месте…

— Очнись, он убил твою семью! — Волкаш встряхнул меня за плечи, и кружка за его спиной разлетелась вдребезги под давлением пара.

— Не трогай меня.

Осколки со шкварчащим токсидром вертелись на полу. В гневе я вскипятила кружку на расстоянии. Хмурый и взбешённый, Волкаш отпер дверь:

— Буду ждать снаружи.

Спустя какое-то время я заставила себя войти за стекло. Бритц лежал на полу и смотрел в потолок. Свет недобитых ламп дрожал вместе со мной. Наступала ночь.

— Ты жив ещё? — спросила я резче, чем хотела, прижимаясь спиной к стеклу.

— Может, ещё как-нибудь пересечёмся? — он беззвучно рассмеялся в потолок и закончил кашлем.

— Кайнорт, сколько потребовалось Инферу, чтобы взлететь?

— Потыкай в меня иголками, и я отвечу.

Я не знала, как с ним говорить теперь. Но получила ответ, когда думала, что он уже уснул:

— Минут… десять.

— Десять? Не ври! Полчаса! — я еле катала язык по пересохшему рту. — Или нет? Бритц!

— Это был частный борт. Там… всё проще.

Десять минут. Вероятно, они только штаны успели расстегнуть. Я провела липкими от страха руками по мокрой шее, по вспотевшему лбу.

— Ты хотел меня видеть.

— Не совсем. Я хотел, чтобы ты составила мне компанию на последний сеанс.

— Сеанс?

Кайнорт повернул ко мне голову, еле раздирая синие веки.

— Не злись на Волкаша. Я сам хотел, чтобы меня избили до потери памяти. Хотел пропустить… не вышло, — он вздохнул, и прорвался низкий стон. — Ладно.

— Я им говорила, что пытать тебя бесполезно.

— Завтра уже не будут.

— Не будут?

— Эзер первой линьки может инкарнировать трижды, — непонятно объяснил Бритц. — И… всё.

В стекле позади меня включился громадный монитор. Видео расползлось по всем стенам, потолку и полу. Гремел водопад, блестели влажные камни грота. Я поняла. Пока Волкаш ночами точил скальпели, Кайнорт наблюдал, как умирала Маррада. Там, куда по моему велению её забросила река.

— Четыре, — произнёс эзер, не открывая глаз.

Сегодня был четвёртый сеанс.

— И ты ещё упираешься? — отшатнулась я, но экраны были повсюду. — Как ты… как ты можешь смотреть?

— Я и не смотрю, у меня веки распухли, — парировал Бритц и жутко хохотнул.

— Ты ведь её любил!

— Так и ответят моим солдатам, Эмбер. Умрите: там кто-то кого-то… любил… А ей всё равно не помогут.

— Но перестанут транслировать!

— Да? — спросил он едко. — Те, кто её нашёл, но не вытащил, а устроил мне шоу, или, может быть, другие заботливые карминцы?

В кадре бабочка с остатками крыльев карабкалась по скользким стенам каменного мешка, но сорвалась и упала. Внизу были разбросаны стёкла. Осколки эквилибринта разорвали ей крылья и не давали взлететь. А даже взлетев, смогла бы она выбраться и не утонуть? Маррада обернулась женщиной, полезла вновь.

В её глазах плескалось безумие. Маррада старалась, но катилась вновь, и в последний раз ударившись головой, свернулась калачиком у чёрной стены. Её плечи подрагивали, но водопад заглушал рыдания. Два светлых пятна, какие-то кульки размером с ладонь, валялись рядом.

— Сегодня она догадалась убить детей первыми, — с облегчением шепнул Бритц и закрыл лицо ладонями.

— Де… детей?..

Он не ответил, а мой взгляд опять приковала Маррада. В истовой злости она поднялась и вновь бросилась на стену. Вся голова была в крови. В этот раз она примерялась к каждому уступу, прижималась к камням и, подтянувшись, давала себе передохнуть. А ведь так у неё получится, подумала я. Надежда дала силы смотреть дальше. Маррада схватилась за камушек. Но он выскользнул из кучи, и поток раскидал громадные булыжники. Водопад прорвался в грот, опрокинул завал на Марраду, сбросил её со стены. Камни завалили всё, обрывая видео. Я обернулась к Бритцу.

И бросилась вон из камеры. Он не дышал.

— Эй, сюда! Врача, срочно!

Спустя ещё два моих вопля и сотню грязных ругательств появилась охрана. Они долго возились на полу рядом с эзером, кололи его, вентилировали. Давили на сердце. После раза, наверное, третьего им удалось. Кайнорт сделал вдох, и карминцы ушли, оставив его на полу.

— Всё закончилось, — прошептала я, когда он разлепил глаза.

— Мне не дают умереть, здорово, правда? Эмбер… зачем ты их позвала… думаешь, с меня ещё не хватит?

Я прокусила губу, пока искала ответ.

— Эмбер, пожалуйста, — серьёзно попросил эзер, — помоги. Добейся моей казни.

— Почему ты думаешь, я смогу? Почему я?

— Мне кажется, ты последний человек на Кармине. И ещё потому что… — он повернул ко мне лицо, и слёзы скатились с переносицы на пол. — Потому что если меня не убить, я обязательно вернусь, чтобы отомстить тебе.

Я встала рывком. Бритц всё-таки сломался. Он сломал в себе человека, чтобы пережить эти четыре сеанса, и остался в нём один безумный зверь.

— Мстят равным, Кайнорт.

— А ты уже на полпути ко мне… вниз. Ты слепа в ярости, как Пламия, и это ещё не конец. Я потерял всё… из-за того, что ты потеряла время на ярость. Запомни, Эмбер: если выживу, то убью тебя. Я вернусь, когда ты станешь чудовищем.

На этих словах блеск его глаз, запах крови и скрежет зубов сделались невыносимыми. Выбежав наружу, я замерла: высоко в ночном небе Пламия взорвала третью планету. Она кричала огнём. Кричала все три дня, что я спала.

— Чпух! — я растолкала мальчишку. — Эй, Чпух, проснись.

Он попытался пихнуть меня подушкой и завернуться в дрань, на которой спал. Я не унималась, пока бес не продрал глаза.

— Чего тебе, страшилище? Полночь!

— Отвези меня к эквилибринту, пока Ёрль Ёж не покинул орбиту.

— Беспокойной тебе ночи, страшилище, — буркнул Чпух и упал на лежанку.

— А если не отвезёшь, я угоню тропоцикл и всё равно поеду.

— Ты не умеешь его водить.

— Ага, и разобьюсь на первом повороте. Влетит же тебе от Волкаша!

Чпух откинул дрань и снова сел. Его раскосые розовые глаза смотрели на меня, как на пиявку.

— Чего тебе надо у кратера? Там одна вода и стёкла.

— Камушки в водопад покидать. Шевелись!

Через пару часов мы добрались до места. Вокруг кратера закручивались следы гексов: эзеры долго искали Марраду. И только я точно знала, где её тело. Его не отнесло течением и не утопило. Когда я пробиралась к папе в тюрьму, а потом обратно, то сидела в глубокой щели на стене кратера. Я узнала её на видео с Маррадой. Можно было вызвать Ёрля и доверить вылазку эзерам. Но время поджимало. Ёрль висел на орбите, а спустившись, не стал бы меня слушать, пока не содрал бы кожу по ниточкам.

— Если нас обнаружат, я сброшу тебя в воду, страшилище, — пообещал Чпух. — Один-то я скорее удеру.

— Отличный план.

Я закрепила один край шнура-коромысла на корме тропоцикла, а другим выстрелила сквозь водопад в стену кратера. Покачала шнур — крепко. Повиснув в начале коромысла, я превратилась в чёрную вдову и сползла за водопад.

Нет,

я никогда

не привыкну

к трупам.

Очень скоро я вернулась тем же путём на берег со свёртком за пазухой.

— Эт чё ты подобрала, страшилище?

— Дуй отсюда подальше, Чпух.

— Чё эт?

— Дуй! Вернёшься, если… когда получишь сигнал.

Трижды его не надо было просить. Чпух укатил по шоссе, а я послала на орбиту свои координаты. Несколько минут спустя Ёрль Ёж стоял рядом, целясь из глоустера мне в лоб.

— Я тебе кишки размотаю, тварь!

— Постой, Ёрль! У меня здесь… — я протянула ему свёрток, — ребёнок Кайнорта. Он ещё жив, посмотри. Ну, посмотри!

Ёрль уставился на личинку. Это была букашка размером чуть больше ладони. Цвета топлёного молока, покрытая пухом слепая куколка. Она шевельнулась. На видео в казематах мне почудилось это движение, вот и рискнула.

— Откуда мне знать, что это его ребёнок? — зарычал Ёж. — Мы искали Марраду три дня и не нашли! Как ты, пигалица, могла узнать, где она?

— Проведи экспертизу или какой хочешь анализ. Это их с Бритцем личинка. Второй близнец умер, мы не успели.

— Близнецы? А где тело?

Я показала на водопад и объяснила как могла. Ёрль забрал у меня личинку и постоял с ней на руках, разглядывая диковину. Он ещё не верил, конечно. Но уж точно хотел поверить. Как-то он сдал за последние дни: прибавилось седых иголок, блуждал растерянный взгляд.

— Кай. Его казнили?

— Нет.

— Тогда я не убью тебя. Но только для того, чтобы взять слово: из кожи вон вылези, но пусть его казнят, а не оставят здесь гнить на потеху.

— Даю слово.

Он вернулся на флагман с личинкой. Обвешанная страшными клятвами, я тяжело выдохнула и вызвала Чпуха.

— Ну ты и трепло, — поддел он, дослушав по дороге, как всё закончилось. — Как ты сдержишь слово, если карминцы ни за что не убьют маршала? Они будут раз в полгода отрезать ему крылья. Ты хоть знаешь цены на крылья эзеров? За одно стрекозиное миллион пурпурупий сторговать можно и сквиллу в придачу.

— Я не трепло, Чпух. Кайнорт Бритц скоро умрёт.

Наутро Ёрль, Крус и Нахель бросились проверять водопад. Для скорби не осталось времени и сил. Тело Маррады и раздавленную камнем личинку второго близнеца предали огню. Они больше не могли инкарнировать. После ещё суток бесплодных поисков Бритца эзеры приняли решение покинуть Кармин. Энергия иссякла, оружие и пропитание тоже. Ёрль приказал готовить прыжок и спустился к инженерам.

Пенелопа второй день безвылазно торчала в лаборатории. Она соорудила нечто вроде инкубатора для ослабленной и голодной личинки.

— Кто бы это мог быть? — озадаченно бормотал Ёрль, вливая ей порцию сиропа из шприца. — Я про имаго.

— Трудно сказать.

Пенелопа делала анализ ДНК. Перед ней на столике лежали пробирки с генетическим материалом Кайнорта и Маррады.

— Хоть мальчик или девочка? — настаивал Ёрль.

— Трудно сказать, — повторила Пенелопа. — Личинка недоношена. Ей бы месяц ещё развиваться.

— А с анализами что?

— Что-что… Гляди сам, — она вывела результат на экраны. — С образцами Кая и Маррады совпадение девяносто девять процентов. Это их общий ребёнок. Для контроля я взяла материал у мёртвого близнеца. Всё сходится. Я, конечно, не генетик, но похоже, что там под колпаком — новый маленький засранец династии Бритц.

— Нам нужно выходить эту личинку во что бы то ни стало, Пенелопа, — сказал Ёрль, гладя стекло инкубатора колючей лапой.

Когда спустя час в иллюминаторах ещё витали очертания Кармина, эзеры забеспокоились. Крус доложил, что система прыжка не отвечает. Они с Нахелем полезли в технический отсек. И очень быстро вернулись на мостик. Крус тряс зеркальным ромбом:

— Ёрль! Пенелопа! Это же диалифрен!

— Где ты его взял? — вскочил Ёж, хватая вещицу.

— В отсеке гиперскачка, прямо в приёмнике. Это он отражал сигнал с мостика.

Всем хотелось потрогать и рассмотреть прибор, но Ёрль сжимал его так, будто отведи взгляд — и мираж рассосётся.

— Эмбер спрятала его там для меня и отправилась мстить, — он почесал между иглами на загривке. — Надо же… может, и хорошо, что я вчера её не убил.

— Это действительно диалифрен? — засомневался Нахель.

— Полагаю, проверить можно только в деле. На вид точь-в-точь, как другие две трети.

Даже не верилось, что они собрали их все. Гломерида ушла в прыжок без перебоев, а Ёрль так и не выпускал диалифрен из рук. Это была последняя связь с миром, где остался Кайнорт, хотя тот даже не касался этой части прибора. И всё-таки. Хоть что-то. Ёж не верил в чудеса и уже не слишком-то верил в себя, чтобы всерьёз надеяться встретиться ещё когда-нибудь. Это было жестоко: желать Бритцу выдержать всё и вернуться, только чтобы порадовать старика. Нет. Пусть всё закончится.

Ёрль вздохнул и ушёл кормить личинку. Крус сел в кресло пилота: одна рука на штурвале, другая в ладони Пенелопы. До дислокации флота эзеров им оставалось трое суток пути.