Либеллофобия

Часть 3 Ненормальная: Глава 31. Три палаты

Кайнорт стоял на краю, пока снизу не послышались аплодисменты. Он расправил затёкшие от напряжения плечи и ощутил холодный пот и покалывающий приток крови к пальцам.

— Ладно, ты выиграл, — Альда поднималась к нему на утёс, выискивая местечки, куда приткнуть каблуки. — Надо же, девчонка сбросилась без единого касания. Поздравляю: ты в очередной раз доказал, что способен довести любого до ручки одной только болтовнёй.

— Профессиональной болтовнёй.

Бритц светил зубами, как Алебастро в зените, показывая, что ждёт заслуженной награды за победу в их маленьком мерзком пари.

— Ваше слово, Хокс.

— Я помню. Ладно. Три дня мы будем собираться, чтобы отчалить с Кармина. Сказать по правде, партизаны оказали нам услугу, я давно хочу домой. Даю тебе один бой шиборгов против меня.

— Если я выиграю, Вы оставите моей команде припасов на месяц. И мы продолжим поиски Тритеофрена.

— На три недели, — возразила Хокс. — Ресурсов ведь должно и нам хватить на обратный путь. Но вы проиграете, Норти! Ты выклянчил у меня скорпиона, но он потерял много крови.

— Не так уж и много. Это его приструнит, иначе мы не договоримся. Мне Волкаш не нравится, но я ему не нравлюсь гораздо больше.

— Мне ты тоже не нравишься. Но я уступлю, потому что ты казнил инженера, которая была хоть на что-то способна.

Под утёсом, раскинув руки, ничком лежала Ула. Камни рядом были красные и влажные, а из-под головы к небу струилась кровь. Ёрль Ёж подошёл к телу, набросил на него ветошь и, сграбастав грубо, взвалил на тележку. Там уже лежал куль побольше.

— Что ты напряжённый такой? — Альда похлопала Кайнорта по спине. — Скоро будешь дома.

— Дома на Урьюи.

— О, заткнись! Да, верни мне карманный эмиттер и почини уже свой. Если бы ты сделал это вчера, я бы успела спасти склады. Так что опять, дружочек, ты сам во всём виноват.

Офицерам приказали разойтись. Шоу закончилось. Фуршет отменился. Оставшись один, рой-маршал связался с Ежом:

— Ёрль, почему кровь?

— Все вопросы к доктору Изи. Я только извозчик.

Сломанная рука ныла в лонгете. Дел по сращению было на час, но прежде Бритцу предстояло посетить три палаты.

— Где Ула?

Берграй подскочил на месте, не успел Кайнорт переступить порог палаты номер один. Инфера потрепало в бою с суидом. Сложно было сказать, какие раны он нанёс себе сам, а какие — жало и клешни скорпиона. Но пухлые кровоподтёки покрывали его с головы до ног.

— Рад видеть тебя живым, друг, — Кайнорт меланхолично перелистал медкарту у изголовья койки. — Я вот тоже чудом выжил. Так, между прочим.

— Ты не расслышал? Где Ула?

— Казнь состоялась.

Берграй сорвал с груди медицинские датчики, вставая. Его шатало от препаратов и потери крови, и он схватился за стеклянную этажерку. Пузырьки на ней зазвенели.

— Что, доволен теперь⁈ — закричал Инфер.

— Поясни.

— Ты, древний ублюдок, отомстил девчонке! И за что! За её решимость пойти против целой армии!

— Ты это, надеюсь, о своей армии, Берграй? О той, которой ты здесь рулишь? А то мне послышалось, что ты не с нами.

— Мне стыдно служить с тобой в одном рое, Кайнорт. В одной веренице с воплощением зла в его жесточайшем проявлении: равнодушии. И в жадности. Тебе мало было получить по заслугам, когда взорвали Эзерминори, прозреть и поумерить кровожадность. Ты идёшь на Урьюи по головам и трупам, и я за тобой! Мне мерзко от того, в чём я вынужден участвовать, каким приказам должен подчиняться. Мне мерзко от самого себя!

Инфер кружил по палате, как раненый зверь. Под звуки битых пузырьков рой-маршал шагнул к двери, чтобы прикрыть её. В коридоре персонал медблока шарахнулся от палаты.

— Я спишу это на побочный эффект стимуляторов, — сказал Бритц. — Иначе тебя придётся долечивать в карцере.

Инфер споткнулся на полуслове и тяжело схватился за койку. Датчик на его шее запищал о критически низком давлении и высокой температуре.

— Как хоть ты живёшь с таким расщеплением совести, Берграй? Тут помню, тут не помню. Не ты ли чуть не убил девчонку после инкарнации? Не ты ли отправляешь ши из своей постели прямиком к травматологу? Не ты ли регулярно меняешь батарейки в брелоке электрошокера? — Кайнорт склонился над вспотевшим от судорог капитаном. — Мне хватает ума признавать свои действия злом. А ты уже запутался в белом плаще, рыцарь.

Выйдя за дверь, Бритц подозвал дежурную сестру:

— Палату капитана под круглосуточный контроль. И всё острое там уберите.

Он прошёл дальше, за ширму, которая скрывала импровизированный спецбокс для интенсивной терапии. Там стоял крепкий лекарственный запах, неспособный перебить гарь, и зуммеры всевозможных датчиков громко тревожились за здоровье пациента. Живых врачей бумерангам не полагалось по понятным причинам. Жужжали только роботизированные системы для инъекций и перевязок.

— Тьель, — позвал Бритц, и та приоткрыла один глаз.

Она была очень плоха на вид, но доктор Изи обещал, что его опыт в ожоговом отделении и сотня-другая страховых кодов творят чудеса. У Тьель опалились ресницы и брови, а кожа напоминала мясо варёного лобстера. Маршал присел на край её койки.

— Ёрль сказал, ты храбро защищала рефрижератор и подруг. Рад, что тебе лучше, чем тем карминцам.

— Я это не ради вас, — прошептала шчера и опять закрыла глаз.

— Но всё равно спасибо.

Он достал прозрачный браслет и, осторожно приподняв обожжённую руку Тьель, надел его и щёлкнул. Потом зашуршал чем-то возле шеи. Шчера уставилась на маршала в недоумении. Зачем ему такая ши? Зеркальный маг, да ещё совсем не красавица.

— Когда подлечишься, можешь быть свободна.

— Свободна?..

— Браслет останется гарантией неприкосновенности, пока наша армия здесь. Через месяц расстегнётся автоматически.

Бритц показал только что снятый ошейник и бросил его в прикроватный ящик. Тьель заплакала. Кайнорт погладил ей плечо, стараясь не тревожить повязки:

— Это всё, чем я могу тебя отблагодарить.

На пути к последней палате комм рой-маршала пиликнул:

— Здравствуй, Крус. Срочное?

— Даже не знаю, минори, я зафиксировал всплеск активности гейзеров под руженитовыми арками. Там, где мы проходили вчера в горах, помните?

— Ну.

— Фон и частота похожи на диастимагию аквадроу.

— Сомневаюсь. Настолько сильное влияние возможно, только если там была пенная вечеринка магов, Крус.

— Да, но…

— Во сколько?

— С 7:17 до 7:25.

— Почему мне не сообщил? Если это сейсмоактивность, нас тут расколбасит и без магии.

— Э… Вы были несколько заняты… на казни. Но теперь всё тихо, как рукой сняло.

— Продолжай мониторить. Держи меня в курсе.

Только землетрясений им не хватало.

Третья палата была заперта. Бритцу открыли после идентификации по сетчатке, но прежде, чем войти, он постоял на пороге, унимая всё сразу: головокружение, пульс, озноб. Доктор Изи глянул и тактично кивнул, продолжая вымарывать из системы данные о пациенте.

На кровати лежала Ула. Здесь не пищали датчики и не пахло коктейлем из медикаментов. Просто тельце на казённой постели.

— Спит, — подошёл Изи. — Реакция на потрясение.

— На камнях была кровь. Повреждения?

— Ничего страшного. Буфер гравитации рассчитал её вес на лету: исходя из роста и антропометрии, но не учёл истощения и затормозил круче, чем следовало. Плюс сотрясение мозга, плюс шок… — а чего ты хотел, открылось носовое кровотечение. Но уже всё в порядке.

Доктор Изи занимался Улой лично. С присущей ему заботой о пациентах, невзирая на расу и положение, он не только ювелирно обработал рану от удара в землярке, но и умыл, причесал и напичкал витаминами.

— Мы можем сделать что-нибудь с этим? — рой-маршал коснулся шрама на брови Улы, но Изи развёл руками:

— Увы, здесь у меня нет оборудования для пластики. Я могу нанести коллагель: он высветлит рубцы и сгладит края. Любой, как говорится, каприз за твои деньги.

И проворный Изи принялся сканировать медполис рой-маршала. Кайнорт положил руку на лоб Улы, разгладил тревожную складку, провёл по кручёным волосам. Стараниями доктора они запахли лесной земляникой. Ула вздохнула во сне. Тяжело, надрывно, как наказанный ребёнок, долго проплакавший после взбучки.

— Седые, — заметил Бритц, перебирая серебро в махагоновом шторме волос.

— Да, знаешь, — встрепенулся доктор и по привычке закрутил в пальцах скальпель, — мне знакомы эти черты. Такие… такие архитектурные! Серые глаза, точёный носик. Лет двести назад, ещё на Эзерминори, одна корпорация занималась селекцией шчеров. Они проводили племенной отбор для выведения выставочных экземпляров. Для разных целей, ну, вроде как породы. Для выносливости, устойчивости к среде и так, для красоты. Лучшие заводчики не останавливались ни перед чем, пока в одной из линий не применили модификацию с генами насекомых.

— То есть они скрестили эзера и шчера? Но это невозможно.

— Жизнеспособные личинки выходили только между минори и пауками-диастимагами, причём в одном из ста случаев. Лаборатории прикрыли, как только узнали, как они это делали. Ну, ты понимаешь. Не в пробирках, а так. Но пока им удавалось скрывать, на рингах и рынке рабов мелькали настоящие бриллианты. Красивые, сильные, умные. Уникальные экземпляры коллекций, компаньоны и эскорт, а не просто уборщики, грузчики и кухарки.

Значит, в далёких предках Улы были минори.

Земляника умопомрачительно ей шла. Кайнорт против воли представил её в изысканном платье, под руку с собой на фуршете в ассамблее минори. Эфир миража рассеялся, как только он понял, что Ула сломала бы ему руку ещё в трёх местах, лишь бы не идти рядом.

— Возможно ли найти что-нибудь о её предках?

— Сложно откопать после стольких лет и после… — он умолк, имея в виду гибель планеты. — Но зачем тебе?

— Было бы неплохо подкинуть её родне. Не хочу брать с собой. — Бритц приподнял худенькую руку Улы двумя пальцами и встряхнул легонько. — Как можно жить с такими запястьями? Для неё Кармин уже предел. Я не могу обеспечить своим рабам нормальную жизнь на астероидах, а пока всё идёт к возвращению туда.

Он убрал ещё одну хрустальную волосинку, запутавшуюся в ресницах Улы. Шчера повернулась на бок, прижалась щекой к ладони Кайнорта и свернулась клубком, продолжая спать. Её пальцы обхватили браслет из карминских волос на запястье рой-маршала. Знала бы она, что творит… Бритцу захотелось отрезать себе руку, только бы не потревожить этот сон, уходя. Доктор деликатно отвернулся к своим отчётам:

— Хм.

— Плохие анализы?

— Её кровь содержит специфические белки для связывания диастиминов, частиц активной магии. Но самих диастиминов нет, — удивился Изи и пояснил: — Ула родилась с задатками диастимага, но когда пришло время, нужный ген почему-то не включился. Так бывает, что косвенно подтверждает мою гипотезу: в ней намешано крови насекомых и пауков.

— То есть она маг, но не маг.

— Не маг. С ДНК где-то что-то не в порядке, хотя сканер не обнаружил битых участков. Это странно, обычно повреждения прямо вопиют.

Сквозь тонкий, как марля, хлопок больничной пижамы на шее и груди Улы просвечивала сетка рваных царапин. Это была какая-то серьёзная переделка. Затупленный керамбит оставлял похожие следы. Коллагель мог лишь обратить их неразборчивой росписью, лютой гравировкой на долгую память.

— А что-то может вдруг включить этот ген? — спросил Кайнорт.

— Хороший вопрос. Мы не знаем. По правде, эзерам нет дела до тонкостей генетики шчеров.

— Будет дело, когда в твоём санитаре проснётся магия суида от вспышки на солнце.

— Не всё так просто. Битый ген сам собой не исправится, если только паука не разобрать на молекулы и не собрать заново правильно.

Осторожно, будто скальпель из миокарда, Кайнорт вынул ладонь из-под щеки Улы. Пальцы эзера в последний раз обдало живым теплом.

— Пусть отдыхает, позже её заберёт Ёрль.

— Стой-стой-стой! Дай-ка на зрачки твои взгляну.

— Сейчас. Я только схожу подышать.

Бритц вышел на холод и затянулся любимой курительной смесью, пытаясь удержаться сознанием за этот дым.

Шрамы Улы в его ладони. Казнь. Пари. Землярка. Удар.

«Дай-ка на зрачки твои взгляну».

Он успел затушить сигарету о клинкет медблока и съехал по стене на лёд. Через полчаса, когда о серый обморок споткнулся лаборант, доктор Изи распорядился подготовить четвёртую палату. И беззаботно насвистывая, ввёл номер отощавшей страховки рой-маршала уже по памяти.