Церера

Глава 51 и интерлюдия "Дети"

После рождения и воспитания нашей третьей крохи, малышки Стеллы, мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Эти десять лет были одними из самых тяжелых, необычных, но в то же время и самых счастливых в моей жизни.

Несмотря на наличие робота-няни, я понимала, что технологии не могут заменить материнскую любовь и внимание.

Порой я чувствовала себя совершенно измотанной, но стоило мне увидеть улыбки моих детей, как усталость отступала.

Август был потрясающей поддержкой все эти годы. Он брал отпуск, когда только мог, чтобы помочь мне с детьми, и при возможности работал из дома. Мы вместе учились быть родителями, совершали ошибки, радовались маленьким победам.

Наблюдать, как растут наши дети, как формируются их характеры и личности, было настоящим чудом. Я помню, как сердце замирало от гордости, когда старший сын сделал свои первые шаги, как я плакала от счастья, услышав первое «мама» от дочери Лары, как мы с Августом не могли налюбоваться на нашу младшенькую Стеллу.

Когда старший сын впервые сам прочитал мне сказку на ночь, или когда средняя дочь нарисовала наш семейный портрет, или когда Стелла сделала свои первые шаги — в такие моменты я понимала, что все мои усилия не напрасны.

Да, робот-няня была большим подспорьем в бытовых вопросах, но я не могла и не хотела перекладывать на неё эмоциональную связь с детьми. Никакой технологии не достаточно, когда у тебя растут три прирождённых эмпата.

Я старалась быть рядом, когда дети болели, утешать их после ссор с друзьями, радоваться их успехам и поддерживать в неудачах. Это было изматывающе, но я чувствовала, что именно так и должно быть материнство — полное, всепоглощающее, требующее всех сил и времени, но дающее взамен бесконечную любовь и радость.

Эти годы научили меня терпению, выносливости и безусловной любви. Они изменили меня, сделали мягче и в то же время сильнее.

Растить трех маленьких эмпатов оказалось одновременно удивительным и сложным опытом. Я помню, как впервые заметила проявление их способностей — это случилось, когда нашему старшему, Тому, было около трех лет. Он вдруг начал плакать, глядя на ребенка в парке, который только что упал и ушибся. Я поняла, что Томас не просто сочувствовал — он буквально чувствовал боль другого малыша.

С этого момента началось наше путешествие в мир повышенной эмпатии. Я старалась объяснить детям природу их чувств, помочь им понять, что они воспринимают не только свои эмоции, но и эмоции окружающих. Мы часто играли в игры на распознавание эмоций, используя карточки с изображениями лиц или даже просто наблюдая за прохожими в парке.

Одной из самых больших проблем было научить их ставить эмоциональные границы. Я помню, как наша средняя дочь, Лара, часто приходила из школы совершенно измотанной, потому что впитывала все переживания своих одноклассников. Мы работали над техниками «эмоционального щита», учились представлять вокруг себя защитный пузырь, который пропускает только те чувства, которые мы готовы принять.

Мы учились друг у друга, а также в обязательном порядке встречались с другими эмпатами. И очень многих усилий стоило, чтобы другие люди не избаловали моих детей…

Благодаря детям удалось наладить отношения с семьёй Августа. Хоть муж и внутренне рычал, когда его отец пытался подойти к малышам, но зато его сёстры стали самыми лучшими на свете тётями. Я немного опасалась, чтобы властная Нонна или Мэй с её острым языком не задели моих детей, но светские львицы заметно смягчались в компании нашей семьи.

С младшей, Стеллой, было особенно интересно. Она, казалось, родилась с врожденным пониманием эмоций других. Еще до того, как начала говорить, она уже могла успокоить плачущего ребенка одним прикосновением. Мы уделяли много внимания тому, чтобы она понимала: несмотря на свой дар, она не обязана «чинить» чувства всех вокруг. Во-первых, они должны уметь справляться сами, а, во-вторых, надо обязательно спрашивать разрешение.

Были моменты, когда их способности пугали меня. Однажды Томас пришел ко мне с серьезным лицом и сказал, что наш сосед очень грустит и ему нужна помощь. Позже выяснилось, что у соседа была глубокая депрессия, о которой никто не знал. Мы помогли ему получить необходимую поддержку, но этот случай заставил меня задуматься об ответственности, которая ложится на плечи моих детей.

Мы много говорили о этике использования их способностей. Я учила их, что чувствовать эмоции других — это дар, но манипулировать ими — непозволительно. Мы обсуждали сценарии, когда их вмешательство могло бы помочь, а когда лучше оставить все как есть.

Были и забавные моменты. Например, когда дети начали «читать» эмоции домашних животных. Они могли точно сказать, когда собака соседей чувствовала себя одинокой или была раздражена. Это помогло им развить глубокое уважение ко всем живым существам.

Одним из самых важных уроков было научить их заботиться о себе. Мы практиковали медитации, прогулки, находили способы «перезагрузки» после эмоционально насыщенных дней. Искали каждому занятие, чтобы отвлечься и побыть наедине с собой: рисование, музыку, танцы, и, обязательно, спорт. Я старалась создать дома атмосферу спокойствия и принятия, где они могли бы отдохнуть от постоянного потока чужих эмоций.

По мере того как дети росли, их способности развивались и углублялись. Они учились не только чувствовать эмоции других, но и понимать их причины, видеть более широкую картину. Это сделало их невероятно мудрыми не по годам, но я всегда напоминала им, что они имеют право и на обычное детство, на свои собственные радости и печали.

Растить трех эмпатов было непростой задачей, но видеть, как они используют свои способности, чтобы делать мир вокруг себя добрее и понимающее, наполняло меня гордостью и надеждой. Я верила, что они вырастут в людей, которые смогут изменить мир к лучшему, не жертвуя при этом собой.

В результате всего этого опыта и консультаций с детскими психологами была написана книга с рекомендациями по воспитанию детей-эмпатов. И это был очень своевременный труд, потому что второе поколение носителей ксеногена увеличивалось довольно быстро.

Когда Стелле исполнилось семь, а старшим детям одиннадцать и девять, я почувствовала, что во мне просыпается жажда вернуться к настоящей научной деятельности. Дети подросли и стали более самостоятельными, у меня появилось немного больше свободного времени.

Мы с Августом не обсуждали это долго. Он поддержал мое решение, сказав, что видит, как загораются мои глаза, когда я говорю о работе.

И вот, спустя десять лет после рождения Стеллы, я почувствовала в себе силы начать возвращаться в прежнее русло. Я решила начать с просветительской деятельности и лекций. Это позволило бы мне постепенно войти в профессию, не жертвуя сразу всем временем с семьей.

Я была полна энтузиазма и новых идей. Материнство дало мне уникальный опыт и новый взгляд на многие вещи. Теперь я могла совмещать научные знания с житейской мудростью, что, как я надеялась, сделает мои лекции более глубокими и интересными.

Начиная этот новый этап, я чувствовала и волнение, и радость. Я знала, что впереди меня ждет много работы, но была готова к этому. Мои дети и муж поддерживали меня, и с их любовью я была уверена, что смогу достичь новых высот в своей карьере, не теряя при этом самого главного — своей семьи.

Одним из моих любимых публичных проектов стали лекции по науке для школьников. Эту инициативу щедро спонсировала сестра Августа, Нонна. Она всегда была страстным сторонником образования и, узнав о моем желании вернуться к научной деятельности, предложила свою поддержку.

Я с энтузиазмом погрузилась в этот проект. Разрабатывала интерактивные программы, придумывала увлекательные эксперименты, которые можно было провести прямо в классе. Видеть, как загораются глаза детей, когда они начинают понимать сложные научные концепции, было настоящим счастьем.

Нонна часто присутствовала на моих лекциях, сидя в последнем ряду с довольной улыбкой. После каждого занятия она подходила ко мне с новыми идеями и предложениями, как сделать программу еще лучше. Ее энтузиазм был заразителен, и я чувствовала, что вместе мы действительно можем изменить отношение молодого поколения к науке.

И вот однажды, после очередной успешной лекции, Нонна подошла ко мне с загадочной улыбкой.

— Юлия, у меня для тебя интересное предложение, — сказала она, протягивая мне конверт.

Я открыла его и не поверила своим глазам. Это было официальное приглашение прочитать серию лекций в кадетском корпусе рейнджеров.

— Но… как? — только и смогла выдавить я.

Нонна рассмеялась.

— У меня есть связи, дорогая. И, знаешь, твои лекции произвели впечатление не только на школьников. Командование корпуса считает, что будущим рейнджерам не помешает немного больше научных знаний.

Я была в полном восторге. Возможность поделиться своими знаниями с будущими защитниками галактики казалась невероятной честью. В то же время я почувствовала легкое волнение. Эта аудитория будет сильно отличаться от моих обычных слушателей.

— Не волнуйся, — сказала Нонна, словно читая мои мысли. — Ты справишься. Просто будь собой и покажи им, насколько увлекательной может быть наука.

Я кивнула, чувствуя, как во мне растет решимость. Это был шанс не только поделиться знаниями, но и, возможно, изменить представление будущих рейнджеров о роли науки в их работе.

— Спасибо, Нонна, — сказала я, крепко обнимая ее. — Я не подведу.

— Я знаю, дорогая, — ответила она с улыбкой. — Ты никогда не подводишь.

Возвращаясь домой, я уже начала обдумывать темы для лекций. Я была полна энтузиазма и готова к новому вызову.

Но в день моей первой лекции в кадетском корпусе рейнджеров всё пошло наперекосяк с самого утра. Я проснулась раньше обычного, чтобы подготовиться, но едва успела выпить кофе, как началось настоящее светопреставление.

Стелла, наша младшая, устроила такую истерику, какой я не видела уже очень давно. Она категорически отказывалась идти в школу, кричала, плакала и цеплялась за меня с такой силой, словно от этого зависела её жизнь.

— Не хочу в школу! Не пойду! И ты никуда не пойдёшь! — кричала она, заливаясь слезами.

Я пыталась успокоить её, обнимала, говорила ласковые слова, но ничего не помогало. Стелла была безутешна. Её эмоции были настолько сильными, что я чувствовала, как начинаю тонуть в них сама.

Август, который должен был уйти на работу, задержался, пытаясь помочь. Но даже его спокойный голос и уверенные объятия не могли унять бурю эмоций нашей дочери.

— Мама, пожалуйста, не уходи! Останься дома! — умоляла Стелла, и её глаза были полны такого отчаяния, что у меня сжималось сердце.

Я пыталась понять, что вызвало такую реакцию. Может быть, ей приснился плохой сон? Или она почувствовала что-то, чего не могли уловить мы? Её эмпатические способности иногда преподносили нам сюрпризы.

Время шло, а ситуация не улучшалась. Я уже начала серьёзно беспокоиться, что опоздаю на лекцию. Чувство вины за то, что я собиралась оставить расстроенного ребёнка, боролось с ответственностью перед кадетами, которые ждали меня.

Август предложил остаться дома со Стеллой, но я знала, как важна была его работа. К тому же, часть меня боялась, что если я поддамся сейчас, то это может стать проблемой в будущем.

— Стелла, милая, — я присела перед ней, глядя прямо в заплаканные глаза. — Я знаю, что ты расстроена. Я чувствую твой страх и твоё беспокойство. Но я должна идти, и ты тоже должна идти в школу. Я обещаю, что вернусь, как только закончу. И мы обязательно поговорим о том, что тебя так расстроило.

Она всхлипнула, но, кажется, немного успокоилась. Я чувствовала, как её эмоции начинают утихать.

— Правда обещаешь? — спросила она тихо.

— Правда, — я поцеловала её в лоб. — Я всегда возвращаюсь к тебе, помнишь?

В конце концов, Стелла согласилась пойти в школу, хотя всё ещё выглядела несчастной. Я отправилась на лекцию с тяжёлым сердцем, чувствуя себя разрываемой между материнским долгом и профессиональными обязательствами.

Всю дорогу до кадетского корпуса я не могла перестать думать о Стелле, надеясь, что с ней всё будет в порядке. Я знала, что должна сосредоточиться на предстоящей лекции, но материнское беспокойство не отпускало меня. Этот день стал для меня настоящим испытанием, напомнив, насколько сложно бывает балансировать между семьёй и карьерой.

Интерлюдия: Дети.

Август проснулся от приглушенных рыданий. Часы показывали три часа ночи. Юлия рядом тоже зашевелилась, но он мягко коснулся её плеча:

— Спи. Я разберусь.

Он уже знал, кого найдет в детской. Томас, их старший, снова сидел, забившись в угол между кроватью и стеной. В темноте поблескивали мокрые от слез глаза.

— Эй, солдат, — тихо позвал Август, присаживаясь рядом. — Опять тяжелая ночь?

Девятилетний Томас кивнул, вытирая слезы:

— Я не хотел никого будить. Просто… они все так громко чувствуют.

Август понимающе кивнул. Соседи за стеной снова поссорились, и их эмоции, должно быть, были слишком сильными для юного эмпата.

— Давай попробуем то упражнение, которое мы тренировали? — предложил он. — Помнишь, как строить стену?

— Как в старых крепостях? — Томас чуть оживился. Он обожал истории об древних земных фортификациях.

— Именно. Камень за камнем. Давай вместе.

Они сели в позу для медитации — Август научился этому еще во время службы в рейнджерах.

— Закрой глаза. Представь первый камень — большой, прочный. Клади его в основание.

Томас глубоко вздохнул, сосредотачиваясь.

— Теперь второй… третий… Каждый камень — это часть твоей защиты.

Постепенно дыхание мальчика становилось ровнее.

— Чувствуешь, как стена растет? Она защищает тебя. Через нее могут пройти только те чувства, которые ты сам решишь пропустить.

— Как дверь в крепости? — пробормотал Томас сонно.

— Да, точно как дверь. И ты сам решаешь, когда её открывать.

Когда Томас наконец уснул, Август осторожно перенес его на кровать. В соседней комнате зашевелилась Лара.

— Папа? — шепнула она. — Томасу опять плохо?

— Уже лучше, принцесса. Спи.

Но семилетняя Лара уже выбралась из кровати:

— Я могу помочь? Я научилась отправлять хорошие сны.

Август мягко улыбнулся:

— Не сегодня, милая. Помнишь, что мама говорила о вторжении в чужие сны?

Лара надула губки:

— Что нельзя делать это без разрешения. Но я же хочу помочь!

— Я знаю, — он присел перед дочерью. — Но помощь должна быть правильной. Давай я расскажу тебе историю о том, как однажды на задании…

Он не успел закончить — из своей кроватки захныкала маленькая Стелла. Их младшая, казалось, была самой чувствительной из всех.

— Иди к ней, — шепнула Лара. — Она испугалась темных снов соседского мальчика.

Август покачал головой — иногда его дети удивляли его своими способностями. Он взял Стеллу на руки, тихонько напевая старую колыбельную.

— Папа, — Лара потянула его за рукав. — А можно я посижу с тобой? Я тоже буду петь. Стелле нравится, когда мы поем вместе.

Они устроились в большом кресле — Август, Лара и маленькая Стелла. Тихая мелодия колыбельной сплеталась с ночной тишиной.

— Знаешь, — прошептала Лара, когда Стелла начала засыпать, — иногда я вижу твои сны. Они красивые — все в серебряном и синем. Как звездное небо.

Август удивленно посмотрел на дочь:

— И часто ты их видишь?

— Только когда ты очень устал, — она прижалась к его плечу.

Он обнял дочь крепче, чувствуя комок в горле. Его опыт военного психолога помогал направлять детей, учить их контролю, но иногда они сами учили его чему-то важному.

— Папа? — сонно пробормотала Лара. — Расскажи ту историю про задание. Про то, как ты научился доверять команде.

— В другой раз, принцесса. Сейчас пора спать.

Но она уже спала, положив голову ему на плечо. Стелла тихо посапывала у него на руках. Из соседней комнаты доносилось ровное дыхание Томаса.

В дверях появилась Юлия, окутанная мягким светом ночника.

— Все в порядке? — шепнула она.

Август кивнул:

— Просто обычная ночь с тремя маленькими эмпатами.

Она улыбнулась:

— И одним очень терпеливым папой.

— У меня хорошие учителя, — он посмотрел на спящих детей. — Они каждый день учат меня чему-то новому.

Юлия подошла ближе, нежно коснулась его плеча:

— Пойдем, перенесем их в кровати. Тебе завтра рано вставать.

Но он еще немного посидел так, слушая тихое дыхание детей, чувствуя тепло их доверия. Все его тренировки, весь опыт работы — все это помогало ему быть лучшим отцом. Но главное, чему научила его семья — это безусловной любви и принятию.

Потому что иногда самая сильная защита — это не стены, а открытые объятия. И пусть весь мир подождет до утра — сейчас важно только это: тихая ночь, спящие дети и понимание того, что ты точно там, где должен быть.