Церера

Глава 48 и интерлюдия "Долг"

В один прекрасный день из нашего внезапного отпуска, я проснулась от того, что полисы распевали неожиданно громко. Они привычно приветствовали Лето, но при этом возвращались к одной и той же теме:

— Жизнь обретает в слиянии с жизнью иною блаженство,

Два существа, словно в танце едином, сплетают сердца.

Дышат они, как единое целое, судьбы сливая,

Чудо рождается — тьму прогоняет сияющий свет.

Бьются в согласии два сердца, и третье трепещет меж ними,

Благословением высшим даруя свой первый удар.

Так как у полисов нет сердец в привычном нам смысле, я поняла, что они говорят про нас с Августом, а когда до меня дошло количество упомянутых органов… Я резко села, чувствуя, как сердце колотится в груди. Август, разбуженный моим внезапным движением, встревоженно посмотрел на меня.

— Юлия? Что случилось? — спросил он, мгновенно переходя в состояние боевой готовности.

— Август, — прошептала я, не в силах сдержать волнение в голосе. — Я думаю… я думаю, что беременна.

Его глаза расширились от удивления.

— Что? Как… откуда ты знаешь?

Я указала на окружающие нас деревья.

— Полисы. Они поют о трех сердцах. О новой жизни.

Август замер на мгновение, переваривая информацию, а затем вскочил на ноги.

— Мы должны немедленно вернуться. Тебе нужно обследование, правильное питание, отдых…

— Август, подожди, — я мягко взяла его за руку, останавливая. — Давай не будем торопиться. Мы можем просто… побыть здесь еще немного?

Он посмотрел на меня с беспокойством.

— Но Юлия, тебе нужен врач, надлежащий медицинский сервис… Здесь слишком опасно. Это же дикие места!

Я покачала головой, улыбаясь.

— Мы на Церере всего неделю. Беременность только началась. Нам не нужно срочно мчаться в цивилизацию. Давай просто снизим нагрузку, будем более осторожны. Я хочу насладиться этим моментом здесь, в окружении природы.

Август колебался, я видела борьбу на его лице между желанием защитить меня и пониманием моих чувств.

— Пожалуйста, — добавила я мягко. — Это наш особенный момент. Давай разделим его с Церерой, с полисами. Они первыми узнали о нашем ребенке. Разве это не удивительно?

Он глубоко вздохнул, затем кивнул, смягчаясь.

— Хорошо. Но мы будем очень осторожны. Никаких рисков, никаких длительных переходов. И через неделю мы возвращаемся на базу для полного обследования. Договорились?

Я с облегчением улыбнулась и обняла его.

— Договорились. Спасибо, милый.

После завтрака мы сели, прислонившись к стволу большого дерева. Август положил руку на мой живот, и мы молча слушали, как полисы продолжают свою песню о новой жизни. В этот момент я чувствовала себя невероятно счастливой и связанной со всем вокруг — с Августом, с нашим будущим ребенком, с Церерой и её удивительными обитателями.

После нашего открытия мы продолжили путешествие, но теперь в гораздо более спокойном темпе. Август был невероятно заботлив, настаивая на частых остановках для отдыха и постоянно спрашивая, как я себя чувствую.

Мы медленно продвигались к Хрустальным водопадам, наслаждаясь каждым моментом пути. Церера словно раскрывалась перед нами по-новому. Яркие краски местной флоры казались еще ярче, воздух — еще чище, а пение полисов — еще мелодичнее.

— Смотри, Юлия, — Август указал на небольшую рощицу с необычными серебристо-голубыми деревьями. — Я никогда раньше таких не видел.

Я улыбнулась, разглядывая их мерцающую листву.

— Возможно, это интересная мутация или даже новый вид. Нужно будет сообщить об этом профессору Сильве.

Я отметила место на карте.

Мы часто останавливались, чтобы я могла отдохнуть. Август расстилал плед, и мы сидели, наблюдая за окружающей нас жизнью. Иногда он доставал свой походный синтезатор и играл тихие мелодии, которые, казалось, сливались с пением полисов. Я не настолько хорошо разбиралась в музыке, чтобы понять, это Август настолько удачно подбирает композиции, или это полисы стараются ему подпевать.

Наконец, после нескольких дней пути, мы достигли Хрустальных водопадов. Зрелище было поистине захватывающим — каскады воды, переливающиеся всеми цветами радуги в лучах Лето, падали с высоких скал, создавая облака мельчайших брызг.

— Какое чудо, — выдохнула я, не в силах оторвать взгляд от этой красоты.

Август обнял меня сзади.

— Да, это потрясающе. Но знаешь что еще более невероятно? То, что здесь, в этом диком месте, растет новая жизнь.

Он меня просто насмешил. Мой муж, похоже, превращался в наседку.

Мы провели у водопадов целый день, наслаждаясь видом и звуками падающей воды. Но к вечеру я заметила, что Август становится все более беспокойным.

— Что такое? — спросила я, когда он в очередной раз проверил свой коммуникатор.

Он вздохнул.

— Юлия, я знаю, что обещал не торопиться, но… я волнуюсь. Мы уже неделю в диких условиях. Может быть, нам стоит вернуться на базу?

Я хотела возразить, но увидела искреннее беспокойство в его глазах и пробегающие по его телу фиолетовые искры. И, честно говоря, я тоже начинала чувствовать усталость от похода. Давненько мы так не выбирались. Надо больше тренироваться.

— Хорошо, — согласилась я. — Ты прав, пора возвращаться.

Август с облегчением улыбнулся и достал коммуникатор.

— Я свяжусь с Ханом. Он сможет забрать нас на глайдере.

Через час мы услышали гул приближающегося глайдера. Хан посадил машину на небольшой поляне недалеко от водопадов.

— Ну как, насладились дикой природой? — спросил он с усмешкой, помогая нам загрузить рюкзаки.

— Еще как, — ответила я, бросая последний взгляд на сверкающие каскады воды. — Но, кажется, пора возвращаться к цивилизации.

Когда мы поднялись в воздух, я почувствовала легкую грусть от того, что наше приключение подошло к концу. Но, положив руку на живот, я улыбнулась. Наше самое большое приключение только начиналось.

Несколько дней мы провели в куполе профессора, отмываясь и отсыпаясь.

В последний вечер перед нашим отъездом, мы уговорились устроить прощальный ужин, всё уже было готово, только профессор задерживался. Я заглянула в лабораторию, чтобы позвать его и увидела, как профессор Сильва стоит у окна, задумчиво глядя вдаль. Он вздохнул, услышав мои шаги.

— А, Юлия. Снова собираешься нас покинуть? — спросил он с легкой грустью в голосе.

Я подошла ближе.

— Да, профессор. Снова возвращаюсь к своим проектам.

Профессор покачал головой.

— Ты так повзрослела, Юлия. Стала настоящим ученым. Помню, как ты только пришла к нам — такая юная, полная энтузиазма. А теперь… теперь опять покидаешь нашу уютную лабораторию.

В этот момент в комнату вошли Хан и Альфина.

— Профессор опять грустит? — с улыбкой спросила Альфина.

— Наша маленькая Юля совсем выросла, — подтвердил Хан.

Я почувствовала, как краснею.

— Ну что вы, я просто…

— Просто стала прекрасным исследователем, — закончил за меня профессор Сильва. — Томас и Лара бы тобой гордились. И это замечательно. Но иногда я скучаю по тем временам, когда мы все вместе работали здесь, в лаборатории.

— Профессор, — мягко сказала Альфина, — Вы же понимаете, что Юлия теперь сама настоящий учёный.

Я впервые взглянула на такого знакомого человека, моего бывшего наставника и начальника, новым взглядом. Я осознала, что сама выросла, а он… Он выглядел усталым, задумчивым и постаревшим.

— Я вот иногда думаю, — печально сказал наш профессор, — Всю свою жизнь я посвятил науке. Каждый день, каждый час — все ушло на исследования, эксперименты, статьи… Но вот теперь, когда я уже не молод, я понимаю, что упустил что-то важное. У меня нет семьи, нет детей. Кому я оставлю свое наследие? Кто продолжит мое дело? Я так рассчитывал на вас, а у вас свой такой большой проект…

Тут меня осенило. Не знаю, что на меня нашло, но я выпалила:

— А почему бы вам не усыновить Хана? Вы же с ним как настоящая семья!

В лаборатории повисла мертвая тишина. Я почувствовала, как краснею, осознавая, что только что сказала. Я правда не имела в виду ничего странного, просто у Альфины были родители, она созванивалась с ними каждый день, а вот Хан…

— ЧТО?! — воскликнула Альфина, ее глаза расширились от удивления.

— ЧТО?! — эхом отозвался Хан, застыв на месте с открытым ртом.

Профессор Сильва моргнул несколько раз, словно приходя в себя. Потом его лицо приняло задумчивое выражение.

— Хм…, а ведь это мысль… — протянул он, поглаживая подбородок.

Хан издал какой-то нечленораздельный звук, напоминающий смесь кашля и смеха.

— Профессор, вы же не серьезно? — спросил он, переводя взгляд с меня на Сильву и обратно.

Альфина покачала головой, явно пытаясь сдержать смех.

— Юлия, ты невероятна, — сказала она. — Только ты можешь предложить такое с абсолютно серьезным лицом.

Я почувствовала, как мои щеки пылают от смущения.

— Я просто… это первое, что пришло мне в голову, — пробормотала я.

Профессор Сильва внезапно рассмеялся, громко и искренне.

— Ох, Юлия, — сказал он, вытирая выступившие от смеха слезы. — Вот за это я тебя и люблю. Твой нестандартный подход всегда освежает.

На наш смех пришёл Август:

— А где вы все? Стол уже накрыт.

После неловкого момента с моим неожиданным предложением, атмосфера в лаборатории заметно разрядилась. Мы все переместились в гостиную, где нас ждал накрытый стол.

Профессор Сильва, казалось, помолодел на несколько лет. Я давно обращала внимание, как он меняется от настроение. Это просто завораживало. Его глаза блестели, когда он начал вспоминать мои первые дни в лаборатории.

— А помните, как Юлия однажды перепутала образцы и чуть не вырастила гигантский гриб прямо в инкубаторе? — смеялся он, а я почувствовала, как краснею от смущения и смеха одновременно.

— О да! — подхватил Хан. — А как она пыталась объяснить это тем, что полисы «попросили» её это сделать?

Все рассмеялись, а я попыталась защититься:

— Эй, между прочим, я была права насчет полисов!

Альфина подняла бокал:

— За Юлию и её «странные» идеи, которые оказываются гениальными!

Мы выпили, и я почувствовала, как меня переполняет тепло от любви и поддержки этих людей.

Внезапно Хан повернулся к Августу:

— А ты, космический рейнджер. Порадуешь нас своей музыкой?

Август смущенно улыбнулся:

— Ну, если вы правда не против…

— Давай, милый, — подбодрила я его. — Ты же взял с собой синтезатор. Хочу хвастаться, какой ты классный!

После небольших уговоров Август согласился. Он достал свой компактный синтезатор и начал играть. Мелодия была нежной и немного меланхоличной, идеально подходящей для этого вечера прощания.

Пока Август играл, я оглядела комнату. Профессор Сильва слушал с закрытыми глазами, легкая улыбка появилась на его губах. Хан и Альфина сидели рядом, держась за руки. Я почувствовала, как в моём сердце растёт нечто тёплое — от счастья, от благодарности, от осознания, как много значат для меня эти люди.

Когда музыка закончилась, мы все аплодировали.

— Браво! — воскликнул профессор. — Теперь я понимаю, почему наша Юлия выбрала именно тебя, Август.

Мы все рассмеялись, а я почувствовала, как Август сжимает мою руку под столом.

Вечер продолжался, наполненный смехом, воспоминаниями и планами на будущее. Мы обсуждали мои новые проекты, последние открытия профессора, даже шутили о возможном «усыновлении» Хана.

Когда пришло время прощаться, я почувствовала легкую грусть, но также и огромную благодарность. Эти люди были моей семьей, моей поддержкой, моими учителями.

— Спасибо вам, — сказала я, обнимая каждого по очереди. — За всё.

— Приезжай почаще, — сказал профессор Сильва, крепко обнимая меня. — И не забывай свою старую лабораторию.

— Как я могу, — выдохнула я, чувствуя, как к горлу подступает комок.

Когда мы с Августом наконец ушли в выделенную нам комнату, я чувствовала себя переполненной эмоциями — счастьем, любовью, немного грустью, но больше всего — благодарностью за этих удивительных людей в моей жизни.

— Это был прекрасный вечер, — сказал Август, обнимая меня.

— Да, — согласилась я, прижимаясь к нему. — Идеальное завершение нашего отпуска.

— Вообще-то, отпуск ещё не закончен, — напомнил мне муж. — Вернёмся на Деметру, и нам надо сходить кое-куда.

Я даже забыла про сон:

— Куда?

— Я взял билеты на премьеру новой пьесы, — посулил Август. — И ещё я приглашаю вас, сходить со мной в филармонию, я хотел бы кое-что послушать.

Конечно же я согласилась!

Засыпая той ночью, я думала о том, как мне повезло иметь такую семью — и ту, что я нашла здесь, на Церере, и ту, что мы с Августом только начинали создавать.

…только в моей душе был маленький червячок сомнения… Имею ли я право на всё это, чем со мной делятся другие люди? Этой любви, тепла, радости. Имеет ли право такое чудовище как я быть счастливой?..

Интерлюдия: Долг. Семь лет назад.

Август стоял у окна в кабинете Децимуса, глядя на ночные огни Деметры. За его спиной отец неторопливо наливал виски в два бокала.

— Я не буду пить, — холодно сказал Август, не оборачиваясь.

— Как знаешь, — Децимус пожал плечами и отставил один бокал. — Но ты ведь пришел не затем, чтобы просто полюбоваться видом?

Август резко развернулся:

— Я пришел сказать, что ты получаешь от меня информацию в последний раз. У меня есть служебный долг.

— Служебный долг? — Децимус усмехнулся, делая глоток. — А как насчет других долгов, сын?

— Не называй меня так, — процедил Август сквозь зубы. — Ты потерял это право много лет назад.

— И все же, — продолжил Децимус, словно не заметив его слов, — я помню один долг, который до сих пор не погашен. Лечение твоей матери было… недешевым.

Август почувствовал, как его лицо каменеет:

— Ты сам сказал тогда, что я ничего не должен возвращать.

— Конечно, — Децимус улыбнулся той самой улыбкой, которую Август ненавидел с детства. — Ведь мы семья. А семья должна помогать друг другу, верно?

— Не смей, — голос Августа стал опасно тихим. — Не смей использовать память о маме для своих манипуляций.

— Манипуляций? — Децимус картинно поднял брови. — Я просто напоминаю о семейных ценностях. Кстати, как поживает мой старый друг Питер? Давно не виделись с ним. Надо спросить его, как служится моему сыночку…

Август в два шага преодолел расстояние до стола и оперся на него кулаками:

— Если ты хочешь меня подставить — давай. Мне нечего терять.

— Тише, тише, — Децимус поднял руки в примирительном жесте. — Я просто забочусь о благополучии семьи. Всей семьи. Включая твоих сестер. Кстати, Нонна недавно спрашивала о тебе…

— Хватит, — Август выпрямился, его лицо было белым от гнева. — Пусть твои дочери держатся от меня подальше.

— Почему ты такой холодный? — Децимус покачал головой. — А разве мы не одна семья, сын? Разве кровь — не самые крепкие узы?

— Кровь? — Август горько усмехнулся. — Ты вспомнил о крови, когда она тебе понадобилась. Когда тебе нужен был кто-то внутри рейнджерской службы. Кто-то, кто… мог бы сливать тебе нужную информацию для твоей корпорации.

— Я вспомнил о крови, когда твоя мать умирала, — голос Децимуса стал жестче. — Когда ты пришел ко мне за помощью. И я помог, не так ли?

Август на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

— Да, помог. И с тех пор не упускаешь случая напомнить об этом. Но есть вещи важнее долгов, отец. Есть вещи, которые нельзя купить или продать.

— Например? — Децимус откинулся в кресле, разглядывая сына с холодным интересом.

— Например, совесть, — Август направился к двери. — Просто хватит.

— Подумай хорошенько, сын, — голос Децимуса догнал его у самой двери. — Зачем ты пытаешься разорвать все связи?

Август остановился, не оборачиваясь:

— Знаешь, что самое страшное, отец? Что ты действительно считаешь себя заботливым родителем. Что все эти манипуляции для тебя — просто способ «защитить семью».

Он открыл дверь:

— Но я больше не тот мальчик, которого можно купить красивыми словами о семейном долге. Ищи другого исполнителя для своих грязных дел.

Уже выходя, он услышал тихий смех Децимуса:

— Мы еще поговорим об этом, сын.

Август захлопнул дверь, чувствуя, как дрожат руки. Он знал, что это не конец. Что отец не оставит его в покое.