Церера

Глава 13 и интерлюдия "В лаборатории"

Осколки пластика брызнули во все стороны. Острая боль пронзила голову, но я почти не обратила на нее внимания. Теперь — нажать кнопку. Кровь со лба заливала мои глаза, но я справилась. С тихим щелчком алый пластик ушёл в своё углубление и начал призывно мерцать. Главное — сигнал подан. Теперь оставалось надеяться, что рейнджеры засекут его и придут на помощь.

Я могла лишь надеяться, что еще не поздно, и отчаянно желать, чтобы поблизости оказался хоть кто-нибудь…

Виктор, все еще находившийся рядом, бился в конвульсиях. Его закатившиеся глаза и побагровевшее лицо, бледные губы, с которых срывались нечленораздельные звуки, представляли жуткое зрелище. Моя способность, мой дар обернулся против него, погрузив в пучину первобытного ужаса. Я не знала, сколько еще продлится эффект и не приведет ли он к необратимым последствиям.

До меня доносились отголоски его агонии, проходясь наждаком по нервам, но надо было терпеть, у меня не было выбора. Я сама с ним это сделала.

Глайдер, лишенный управления, несся вперед на автопилоте. Зеленые кроны проносились внизу сплошным серебристым ковром. Я металась взглядом по приборной панели, пытаясь сообразить, как изменить курс или хотя бы затормозить. Смешно сказать, я сдавала экзамены на вождение вездехода и глайдера Виктору, но сейчас никак не могла сосредоточиться. Все кнопки и рычаги казались одинаковыми, а руки, скованные за спиной, лишали даже призрачного шанса дотянуться до управления.

Перегрузки вдавливали меня в кресло и резко бросало из стороны в сторону при сильной турбуленции. В ушах гудело, а желудок, казалось, прилип к позвоночнику. Каждый резкий маневр отзывался тошнотой и головокружением. Я чувствовала, как кровь приливает к голове, а перед глазами плывут черные пятна.

Так мы пролетели над бескрайним лесом, который вскоре сменился горной грядой — очередным водоразделом. Скалистые пики проплывали прямо по курсу, заставляя меня затаить дыхание. Казалось, стоит зацепиться за один из этих каменных зубцов — и наш глайдер разлетится на куски. Но автопилот, к счастью, вел машину ровно, умело огибая препятствия.

Воздух резко стал суше, у меня начало свербить в горле и я закашлялась.

За грядой расстилалась бескрайняя пустыня — безжизненные пески, изборожденные ветром и временем. Они тянулись до самого горизонта медно-рыжим океаном, сливаясь на границе с блеклым небом. Я никогда раньше не видела подобных ландшафтов на Церере. Неужели где-то на планете действительно есть столь дикие и безжизненные места?

Пустыня под нами казалась бескрайним морем меди. Барханы, словно застывшие волны, тянулись до самого горизонта. Воздух дрожал от жары, искажая очертания далеких скал.

Вдруг краем глаза я заметила какое-то движение. Обернувшись, увидела, как нас стремительно нагоняют несколько точек. Рейнджеры! Мое сердце екнуло от радости и облегчения. Помощь близка, еще немного продержаться…

Глайдеры рейнджеров были еще слишком далеко. А вот впереди, прямо по курсу, из песков вдруг начало подниматься нечто невообразимое. Гигантский корабль, больше похожий на исполинскую медведку, медленно вырастал из барханов. Его обшивка блестела на солнце, а очертания напоминали гротескную смесь насекомого и механизма.

Его сегментированный корпус блестел в лучах солнца, а многочисленные антенны и выступы придавали ему зловещий вид. От одного взгляда на эту махину у меня по спине пробежал холодок.

Корабль контрабандистов! Он ждал нас — или, скорее, Виктора, который сумел-таки привести к цели свой безумный план. Ждал, чтобы унести отсюда свои грязные секреты и преступные богатства. И меня, как заложницу. Как там Виктор сказал, счастливый билетик с этой планеты?

Ну уж нет, у билетика есть своё мнение на этот счёт. Рейнджеры засекли нас, корабль негодяев в прямой видимости. Моя работа тут выполнена.

Понимая, что времени совсем не осталось, я начала лихорадочно озираться по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь. Мой взгляд упал на тачскрин управления автопилотом. Если бы мне удалось до него дотянуться и отключить… Но со скованными за спиной руками это казалось почти невозможным.

Почти. Я не имела права сдаваться. Не сейчас, когда на кону стояло так много.

Сцепив зубы, я начала медленно, мучительно извиваться в кресле, миллиметр за миллиметром подтягивая скованные руки под ягодицами. Наручники впивались в кожу, плечи горели от неестественного положения, но я упрямо продолжала. Захрустели суставы, и я закричала от боли, глотая слёзы. Это было невозможно! Да, я читала, что можно вывернуться из наручников, но сделать это самой… Слишком больно!

Каждое движение отдавалось болью во всем теле. Руки, скованные наручниками, онемели, а в плечах пульсировала острая боль. Страх и отчаяние боролись во мне с решимостью выжить любой ценой.

Нужен другой способ! Думай, Юлия, думай! Что можно использовать вместо пальца? Ах, ну да… Тачскрин покрыт слоем материала, который хранит электрический заряд. Прикосновение пальца, проводящего электричество, вызывает изменение емкости в точке контакта. Мне нужно хоть что-то, проводящее электричество. Раз не могу использовать руки, использую нос…

Я смогла добраться до тачскрина. Вытянув шею, я из последних сил потянулась к заветной кнопке, чувствуя, как плечи пронзает острая боль. Еще чуть-чуть, ну же…

В первый раз я промахнулась, потому что кровь продолжала всё ещё струиться по моему лицу, заливая глаза. Я попробовала ещё раз…

Есть! Кончик носа коснулся экрана как раз, куда надо, и автопилот отключился. Глайдер тряхнуло, наша корма задралась вверх, но мы по-прежнему неслись к зловещему кораблю, который уже разинул жадную пасть люка, готовясь заглотить нас в свое нутро.

Теперь оставалось самое сложное — изменить курс. Я покосилась на ручки управления. Носом мне до них точно не достать… Может, если упереться ногами?..

Превозмогая боль, я вытянула ноги и уперлась ступнями в основание рычагов. Глубоко вдохнув, резко надавила, вкладывая в движение весь свой вес.

Каждая секунда казалась вечностью. Я чувствовала, как неумолимо приближается пиратский корабль. Пот заливал глаза, мышцы ног сводило от напряжения

Стиснув зубы, я давила на рычаги из последних сил. Сильнее, еще сильнее! Я не видела, что происходит за бортом, нас просто несло на инерции, но начало ощущаться сильное давление и закружилась голова. В глазах потемнело от натуги, дыхание со свистом вырывалось из груди. Но я не могла остановиться. Только не теперь.

На долю секунды перед глазами промелькнуло лицо мамы. "Никогда не сдавайся, Юлия", — словно наяву услышала я её голос. "Даже в самой безвыходной ситуации есть решение". Эти слова, сказанные ею много лет назад, придали мне сил. Я не могла подвести родителей сейчас.

Глайдер вошёл в резкий поворот.

Инерция вжала меня в кресло, перед глазами поплыли темные круги. Но мы летели мимо корабля!

Я видела, как на открывшемся посадочном люке замерли в недоумении какие-то фигуры. Они явно ожидали прибытия Виктора и не могли понять, что происходит. Один из них вскинул руку, указывая на наш удаляющийся глайдер, и что-то закричал. Но было уже поздно.

Мы пронеслись в каких-то метрах от зловещего корабля, так близко, что я могла разглядеть ржавые пятна на его обшивке и мерцающие огни иллюминаторов. А потом он остался далеко позади.

Я спустила ноги вниз и, забарахтавшись, с трудом села.

Я перевела дух, только сейчас осознав, что всё это время не дышала. Сердце колотилось где-то в горле, по лбу струился холодный пот. Руки дрожали от пережитого напряжения, наручники впивались в израненные запястья. Но я справилась. У нас получилось!

— Ну что, Виктор, сегодня ты не тусишь со своими друзьями, — от пережитого напряжения мне хотелось глупо смеяться.

Виктор мне не ответил, он всё ещё сидел рядом, безвольный и апатичный, безвольно обмякнув в кресле. Его лицо приобрело пепельный оттенок, взгляд остекленел, а искры эмоций почти погасли. Его глаза были широко открыты, но взгляд казался пустым и отсутствующим. Изо рта вытекала тонкая струйка слюны. Я почувствовала укол вины — неужели я настолько повредила его разум? Похоже, мой ментальный удар оказался слишком силён для него…

Я испугалась, что он мёртв. Мне стало нехорошо, я поскорее отвернулась.

Без управления и автопилота глайдер начал сбрасывать скорость, но меня это не пугало. Маяк работал исправно.

Я, нервно сглатывая, осматривала приборную панель. Индикаторы мощности двигателя мигали красным, предупреждая о перегрузке. Навигационный экран показывал, что мы отклонились от заданного курса на 47 градусов. Топливные баки были почти пусты — еще несколько минут, и мы рухнем на землю. Ну и ладно, нам некуда больше спешить.

Вдали я увидела приближающиеся глайдеры рейнджеров. Наши спасители, наконец-то! Я издала сдавленный полувсхлип-полусмешок, чувствуя, как меня пытается охватить запоздалая истерика. Всё кончено.

Не знаю, что заставило меня взглянуть вбок, где ещё виднелась громадина космического корабля контрабандистов. Там на боевой палубе за секунды разгорелось свечение, и пушка дала по нам залп. Друзья Виктора прислали ему последний привет.

Время остановилось. Я, ведомая одними инстинктами, вскочила, навалилась на панель управления, вырубая двигатель.

Мы зависли в невесомости: луч выстрела и наш глайдер. Мы падали, но слишком, слишком медленно…

Вспышка на борту корабля ослепила меня на мгновение. Время словно замедлилось, когда я увидела приближающийся луч. В этот момент вся моя жизнь пронеслась перед глазами. Мама, папа, Марк… Неужели это конец?

"Ну, что же… это были очень насыщенные летние каникулы", — пронеслось у меня в голове.

Чудовищной силы удар сотряс кабину, отбросив меня назад, на Виктора. Весь мир превратился в сплошной гул… и погас.

И только мой верный хор далеко-далеко, на самой грани сознания, продолжал распевать свои гимны:

— Лето великая стала свидетельницей битвы Титанов могучих,

Громы катились по небу, и молнии твердь раздирали.

Дрогнула матерь-земля под стопами их, сокрываясь

В пыли и огне, а смертные в страхе молили богов.

Там, где склонились вершины, в песках безжизненных, мертвых,

Встретились в ярости дикой Титаны, готовые к бою.

Вихрь поднимался, и ветер, как море в буре, ревел там,

Каждый удар их, как гром, сотрясал необъятный эфир.

Каждый их шаг разрывал многострадальную землю,

Ветры меняли свой бег, устрашенные силой Титанов.

Лето сокрыла свой лик, не желая взирать на сраженье,

Длань же чудовищная в небесах породила раскаты.

Молнии ярко блеснули, озарив все небесные своды,

И низвергнулась на землю с высот громовая стрекоза…

Интерлюдия «В лаборатории»

Пять лет назад. Лаборатория на кураторской базе.

Лара Соколова склонилась над микроскопом, полностью поглощенная изучением образца ткани необычного растения, обнаруженного во время последней экспедиции. Ее изящные пальцы ловко управлялись с настройками, фокусируя изображение.

Внезапно тихий стук в дверь прервал ее сосредоточенность. Лара подняла голову, убирая прядь волос за ухо.

— Войдите, — произнесла она, — выпрямляясь и потягиваясь.

Дверь открылась, и в лабораторию вошел Виктор. На его лице играла легкая улыбка, но Лара, хорошо знавшая куратора, заметила напряжение в уголках его глаз.

— Лара, не помешаю? — спросил Виктор, подходя ближе.

— Нет, что ты, — ответила она, снимая лабораторные перчатки. — Как раз собиралась сделать перерыв. Что-то случилось?

Виктор на мгновение замялся, что было совсем на него не похоже.

— Ничего срочного. Просто хотел поговорить, если у тебя есть время.

Лара внимательно посмотрела на него. За годы работы на Церере она научилась читать настроение Виктора. Сейчас он явно был чем-то обеспокоен.

— Конечно, у меня есть время, — мягко сказала она. — Хочешь кофе? Я как раз собиралась сварить.

— Было бы здорово, — с облегчением улыбнулся Виктор.

Лара подошла к небольшой кофемашине в углу лаборатории. Пока она готовила кофе, Виктор рассеянно рассматривал образцы на столе.

— Как продвигается исследование? — спросил он.

— Многообещающе, — ответила Лара, разливая ароматный напиток по чашкам. — Это растение демонстрирует удивительные адаптивные способности. Я думаю, мы на пороге важного открытия.

Она протянула Виктору чашку и села напротив него.

— Но ты пришел не об этом поговорить, верно?

Виктор вздохнул, обхватывая чашку ладонями.

— Ты права, как всегда, — он сделал паузу, словно собираясь с мыслями. — Лара, я… У меня есть некоторая проблема… И это касается твоей дочери.

— С Юлией что-то не так? — удивилась учёная. — Она довольно бодрая девочка, но она никогда не сделает что-то плохое.

Мужчина потёр виски ладонью, не зная как начать, а потом вздохнул и начал рассказывать. Пока он говорил, Лара хмурилась всё сильнее и сильнее:

— Позволь уточнить, ты поставил моей дочери цель, раздразнил, заставил стараться завоёвывать тебя, а теперь что ты хочешь от меня?

— Ты можешь поговорить с ней, я действительно был неправ и… Это действительно неприлично…

Лара замолчала, покручивая кружку в руках.

— Это действительно неприлично. Ты старше её на двадцать лет, Виктор. О чём вообще ты думал?!

— Прости… Я был не прав, — повинился куратор.

Лара вздохнула:

— Мы столько лет знакомы и работаем вместе больше десятилетия, а ты играешь с чувствами моей дочери!

— Мне нет прощения, — Виктор опустил голову.

Лара покачала головой:

— Боже, она вся в меня… Я тоже ненавижу проигрывать, — она вздохнула. — Я не могу это приветствовать, но Юлия взрослая девушка. Виктор, давай так. Сходите на свидание, но если она скажет или даст знать, что ей страшно, неприятно, или пожалуется мне потом на тебя, поверь мне, ты пожалеешь об этом.

Виктор поднял голову, не веря своим ушам.

— Чтобы потом не было никаких мерзких «она сама хотела», — сурово сказала Лара. — Ты знаешь, о чём я.

— Ты в самом деле не против? — выдохнул куратор.

Лара только покачала головой:

— Как я вообще это сделаю? Запру её в куполе? Да, мы обсудим с ней вопросы безопасного секса ещё раз, но… — она подняла взгляд.

Виктор в волнении вскочил, едва не расплескав кофе:

— Лара, положись на меня! Я… я позабочусь о Юлии.

— Я очень на это рассчитываю, Виктор, — сурово сказала дама-учёный. — Очень рассчитываю.