Церера

Глава 18

— Юлия! Наконец-то! Я уже третий раз звоню! — раздраженный голос Марка ворвался в мое сознание, вырывая из оцепенения.

Я моргнула, пытаясь сфокусироваться на экране коммуникатора. Лицо брата было хмурым, между бровей залегла глубокая складка.

— Прости, Марк, я… — начала я, но он перебил меня.

— Мы же договорились созвониться. Я уже думал отправлять поисковую группу! — в его голосе слышалось облегчение, смешанное с упреком.

Чувство вины накрыло меня с головой. Действительно, я совершенно забыла о нашей договоренности.

— Я… я просто… — слова застревали в горле, мешая сказать что-то вразумительное.

Марк глубоко вздохнул, явно пытаясь успокоиться.

— Ладно, главное, что ты в порядке. Ты ведь в порядке? — в его голосе появились нотки беспокойства.

Я окинула взглядом комнату, заваленную вещами родителей, и почувствовала, как в горле образуется комок.

— Да, я… — начала я, но голос предательски дрогнул.

— Так, подожди, ты вообще где? — спросил он, разглядывая вещи у меня за спиной. — Это же не Церера!

Хорошо, что я выплакала все слёзы несколько часов назад. Я только вздохнула и в двух словах описала ему ситуацию. Марк хмурился и потирал лоб. По его лицу я видела, как он волнуется.

— Мне приехать? — наконец спросил он.

— А тебя отпустят?

Он только хмыкнул:

— Прошло почти полгода, я могу взять отпуск. Чёрт, Юлия… — брат вздохнул, ероша свои волосы на затылке. — Почему ты мне сразу не сказала? Надо было хотя бы письмо написать…

Я только вздохнула, не говорить же ему, что я стала плохо соображать. Он тогда забеспокоится, сразу прибежит и будет везде водить меня за ручку, но я не хотела быть сестрой, от которой одни проблемы.

Пока я раздумывала, что сказать, на другом конце провода кто-то окликнул брата:

— Сержант? Ты всё ещё в переговорной? Когда сдашь рапорт?

— А, ещё минуту, связь была нестабильная, — Марк на мгновение отвернулся. — Это моя сестра, я наконец-то дозвонился.

— Тогда передавай привет, — голос на другом конце галактики заметно смягчился, и его обладатель ушёл.

Марк деланно вытер лоб рукой и выдохнул:

— Пронесло. Удобно быть братом легендарной личности.

Я заморгала:

— В смысле?

Марк заулыбался:

— Да ты что, тот ролик, как Соколова водит глайдер видели все в нашем взводе, да и в паре соседних. Если бы его можно было кинуть в сеть, было бы под миллион просмотров.

Его родная улыбка согрела мне сердце. Хотя тот эпизод, о котором он напомнил, заставил немного поёжится. Марк это заметил:

— Прости.

Я только покачала головой.

— Давай так, — Марк посерьёзнел. — Теперь пишем друг другу утром и вечером, я буду тебе писать первым, чтобы ты не забывала. Пожалуйста, отвечай. Если не ответишь, я беру отпуск и примчусь в течение суток.

— Страшная угроза, — признала я. — Я буду стараться.

— И если поймёшь, что не справляешься сразу дай знать. И координаты врача пришли тоже, — зачастил Марк, ещё раз оглядываясь.

Я наконец-то смогла выдавить улыбку:

— Обещаю.

Я помолчала и неожиданно для себя попросила:

— Марк, а вышли мне тот ролик. С глайдером.

Брат выдохнул:

— Лады. Тогда до связи, — и отключился.

— До связи, — сказала я пустому экрану.

Я с трудом поднялась, оглядываясь. Я не могла заставить себя продолжить уборку. Пока оставлю всё, как есть. Я закрыла крышкой контейнер, вышла из гостиной и заперла за собой дверь. Если я пробуду там ещё немного у меня сердце разорвётся. Я-то наивно думала, что всё давно прошло, но обнаружила, что есть разница между реальностью и моими фантазиями.

Неприятное открытие.

Мне хотелось просто лечь и умереть.

Пиликнул коммуникатор, пришло письмо от брата с видеофайлом, но у меня не было сил открыть и посмотреть.

Я с трудом привела себя в порядок, устроилась в своей комнате и открыла календарь. У меня был ровно один день на отдых, а утром понедельника меня уже ждали в больнице. Я подумала, Марк не зря меня отругал, и написала Альфине, Хану, профессору Сильве и куратору Артемиде, что я благополучно добралась до Деметры. Трое ответили мне почти тут же с пожеланиями отдыха и восстановления, а от Хана пришла фотка чашки Петри с образцами, поверх которой он присобачил наклейку «Слёзки» и подпись «Мы скучаем по Юлии, без тебя мы плакаем». Я не выдержала и фыркнула.

Воскресенье я просто пролежала, глядя в потолок. Я вставала ровно два раза. После долгой дороги у меня было ощущение, что по мне пробежался взвод слонов. Зато про сообщения Марку я не забыла.

В понедельник предательская мысль, что может стоит никуда не ходить, проснулась раньше меня. Но я только сжала зубы. Да, сил нет, желания нет, воли нет, но я выползу на одном упрямстве.

Есть такое слово «надо».

…Я сидела в удобном кресле, нервно теребя край блузки. Кабинет психотерапевта был оформлен в успокаивающих пастельных тонах, но я все равно чувствовала себя не в своей тарелке.

Маленькая кругленькая уютная женщина сидела напротив меня.

— Итак, Юлия, — мягко начала доктор Эмили Чен, — расскажите мне, что привело вас сюда сегодня.

Я глубоко вздохнула:

— Последние несколько месяцев были… сложными. После смерти родителей я пыталась продолжить их работу, но… кажется, у меня ничего не получается. Голова совершенно не работает.

Доктор Чен кивнула, поощряя меня продолжать.

— Я работаю с профессором Сильвой в экспедиции, пытаясь разобраться в исследованиях родителей, но постоянно делаю ошибки. Я чувствую, что подвожу всех — родителей, профессора, себя…

Я помолчала и заставила себя выдавить слова, которые вообще ещё не произносила:

— А ещё было похищение, — я сглотнула, вспоминая тот ужасный день. — Виктор, куратор и мой бывший наставник, и мы с ним… то есть… это сложно объяснить… он… он пытался увезти меня. Я ударила его, чтобы защититься, но… он… я не рассчитала силу…

Я замолчала, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Вы защищались, Юлия, — мягко сказала доктор Чен. — И раз вы здесь, вы смогли себя защитить.

Я кивнула, но чувство вины не отпускало.

— Я знаю, но… Я не могу перестать думать об этом. О том, что я не смогла спасти родителей, о том, что я ударила человека, о том, что я ничего не умею и не успеваю… Иногда мне кажется, что я просто ужасный человек.

— Юлия, — доктор Чен наклонилась вперед, — вы прошли через невероятно тяжелые испытания за короткий период времени. То, что вы чувствуете — это нормальная реакция на ненормальные обстоятельства.

Она помолчала, давая мне время осмыслить ее слова, потом продолжила:

— Мне кажется, вы ставите перед собой слишком высокую планку. Вы молодой ученый, который уже совершил значимое открытие. Но наука — это марафон, а не спринт. Даже ваши родители не делали новые открытия каждую неделю.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Но я должна…

Доктор Чен мягко смотрела на меня поощряя выговориться. Я не ожидала, что слова будут идти и идти, я как будто была бутылкой газировки из которой выбили пробку.

Мы говорили еще долго. О моих страхах, о чувстве вины, о давлении, которое я сама на себя оказываю. К концу сессии я чувствовала себя вымотанной, но странным образом посвежевшей.

— Вы должны заботиться о своем здоровье в первую очередь, — мягко говорила мне доктор Чен. — Работа важна, но не ценой вашего благополучия.

Я могла только кивать. Мне уже было тяжело воспринимать её слова.

— Юлия, — сказала доктор Чен напоследок, — то, что вы здесь сегодня — это уже большой шаг. Вы понимаете, что вам нужна помощь, и вы готовы работать над собой. Это самое важное.

Я кивнула, чувствуя, как внутри зарождается слабая искра надежды. Может быть, не все еще потеряно. Может быть, я смогу справиться с этим.

Следующие месяцы прошли именно так, как им и полагалось. Я честно ходила на сессии, а так же выполняла распоряжения врача. Мы с ней составили для меня план, куда чего и сколько.

С достаточным количеством сна мне помогали таблетки, так же меня обязали гулять, по полчаса три раза в день, не забывать вовремя есть и пить, а так же разрешили работать.

— Пожалуйста не перенапрягайтесь, не больше получаса в день, — серьёзно сказала доктор Чен. — Ваш минимум — два слова, максимум — страница. Помните, самое главное — писать в одно и то же время, понемногу. Даже если вы не можете ничего написать, пишите два любых слова. Вам нужно, чтобы ваш мозг запомнил, что он может это сделать.

Теперь мой день шёл по расписанию: подъём, утренние процедуры, письмо Марку, завтрак, прогулка, работа, обед, прогулка, чтение статей, прогулка, ужин, письмо Марку, заполнение дневника, вечерние процедуры и — сон.

Сначала я ставила себе будильник на каждое действие, а потом поняла, что я способна запомнить, что я должна делать.

После двух недель такого расписания, доктор разрешила мне посещать библиотеку и заниматься там уже дольше, потому что по её мнению у меня был заметный прогресс.

Я ходила в библиотеку пешком, занималась там, потом обедала в кафе, снова работала и возвращалась домой.

На Деметре начиналась ранняя весна, и это означало, что буйная природа планеты просыпается, и всё будет цвести одновременно. Купол метрополии то и дело закрывало пыльцовыми бурями, и даже внутри купола часто предписывалось ходить в респираторе, особенно для астматиков и аллергиков. Меня это совершенно не смущало, я очень любила эту жёлто-зелёную мутную круговерть. А вот ещё через три месяца распустятся цветы и полетят белые пушинки семян, создавая зимнюю метель посреди лета…

Я зажмурилась от предвкушения.

Я как будто сама оживала вместе с природой.

— Было бы хорошо, если бы вы продолжили общение с друзьями, — подкидывала мне новые задания доктор.

Это было сложнее, мне очень не хотелось объяснять другим, что я делаю в метрополии, вместо того, чтобы работать на Церере, но как оказалось, что всех устраивает объяснение про библиотеку Университета и необходимые мне там материалы. Так что раз в неделю я обязательно ходила в кафе с друзьями. Встречаться с ними было весело, мы не виделись целых полгода, и у всех было много новостей.

Я старалась общаться с одной подругой за раз, потому что собрать всех сразу было бы нереально. Многие после выпуска были очень заняты на работе, а у некоторых даже появилась семья. Да я и не была уверена, что выдержу большую вечеринку.

Марк, узнав о моих социальных достижениях, в шутку ляпнул в письме:

«Давай я тебя с кем-нибудь из рейнджеров познакомлю. Некоторые тут хотели бы с тобой пообщаться.»

Я подумала, а почему бы и нет. Доктор Чен была очень корректна, но она отнеслась к этому предложению немного скептически.

— Новые отношения во время терапии — это сложная тема, — сказала она. — Для вас это станет дополнительной нагрузкой. Ваша эмоциональная уязвимость сейчас повышена, что может повлиять на ваши решения и восприятие отношений.

Я задумалась.

— Думаете, мне не стоит принимать это предложение?

— Меньше всего я хочу препятствовать вашей жизни. Вы ведь не умираете, вы — выздоравливаете, — ответила доктор Эмили. — С одной стороны, социальное взаимодействие и новые знакомства могут быть полезны для вашего восстановления. Они могут помочь вам расширить круг общения и получить новый опыт, но вы все еще находитесь в процессе исцеления от травмы и работаете над собой. Важно, чтобы новые отношения не стали способом избежать этой работы.

Я обхватила себя руками.

Доктор отложила свой планшет и улыбнулась:

— Насколько я понимаю, Ваш брат предлагает кандидатуру своего сослуживца. Они же сейчас находятся на своём посту, далеко в космосе?

Я кивнула.

— Значит, пока, ничего серьёзнее переписки вам не грозит, — продолжила Эмили. — Возможно, это сейчас для вас самый лучший вариант. Вы сможете немного узнать человека, прежде чем лично с ним встретиться. А если у вас возникнут вопросы, затруднения, или вам будет казаться, что вы поняли что-то не так, я буду здесь и буду всегда готова с вами это обсудить.

— Спасибо, доктор, я это очень ценю, — это была стандартная, выхолощеная фраза, но мы с доктором Чен понимали, чего мне это стоит на самом деле.