Церера

Часть 2. "ВОЙНА". Прелюдия "Аналитик" и Глава 15

//Если вы читаете историю не на АвторТудей, значит, это черновые наброски, украденные у автора пиратами. Для того, чтобы история не заглохла, автору очень нужна ваша поддержка. Пожалуйста, перейдите по ссылке https://author.today/work/419867 на оригинал произведения. Церера лежит на АТ совершенно бесплатно. Читая книгу на сторонних ресурсах, вы отнимаете у автора не деньги за продажу, а ту искреннюю радость, которую приносит творчество. Оно требует многих сил и всё-таки заслуживает хотя бы того, чтобы автор видел, что его читают. Пожалуйста, не забирайте у автора результаты труда, спонсируя кому-то доход от бесящей вас же рекламы//

Часть 2. «ВОЙНА».

Прелюдия

За неделю до прилёта на Гефест-9.

В глубине аналитического центра царил полумрак. Большинство рабочих станций были выключены — их экраны погасли несколько часов назад, когда последние аналитики разошлись по казармам. Только в дальнем углу помещения продолжала светиться голографическая карта, заливая синеватым светом сосредоточенное лицо лейтенанта Августа Фаббро.

Он любил эти ночные часы, когда шумный днем центр погружался в тишину. Никаких разговоров, никакой суеты — только мерное гудение систем охлаждения и едва уловимый шелест воздуха в вентиляции. В такие моменты мысли становились кристально чистыми, а решения приходили сами собой, словно выступая из тумана повседневности.

Полумрак укрывал помещение подобно мягкому одеялу, создавая иллюзию уединенного кокона, где существовали только он и данные. Блики голограмм танцевали на стенах, отражались в темных экранах выключенных мониторов, придавая происходящему оттенок нереальности. Будто весь мир сузился до этого маленького островка света посреди океана тьмы.

Август потер переносицу, пытаясь снять напряжение после долгих часов работы. Дело о контрабандистах было наконец закрыто — преступники пойманы, улики собраны, документы подписаны. Но вместо удовлетворения от успешно завершенного расследования он чувствовал лишь растущую тревогу. Ему выдали новое дело для анализа, которое требовало неотложного внимания. Стратег должен был оценить происходящее и предложить срочные меры.

В такой тишине тревожные мысли звучали особенно отчетливо. Что-то ускользало от него, какая-то деталь, которую он никак не мог ухватить. Возможно, именно поэтому он снова вернулся в центр после отбоя — в попытке поймать эту неуловимую нить, когда ничто не отвлекает от размышлений.

Голографическая карта медленно вращалась перед ним, проецируя тени на его лицо. В одиночестве ночного центра даже его дыхание казалось слишком громким. Но именно так ему лучше всего думалось — наедине с данными и собственными мыслями, когда ничто не мешает погрузиться в глубины расследования.

Пятнадцать голографических маркеров светились тревожным красным в полумраке аналитического центра. На личном деле каждого стоял гриф «Высший приоритет» — такой редко использовался даже в самых серьезных расследованиях. Но исчезновение целого экипажа рейнджеров всколыхнуло весь корпус. Приказ о расследовании был подписан самим командующим.

Сначала он вывел информацию по экипажу «Гермеса-217»:

Сержант Сара Чен, командир корабля, 28 лет. Черные волосы, карие глаза, безупречный послужной список. Капрал Майкл О’Рейли, старший пилот, опытный ветеран с десятилетним стажем. Лейла Хадид, техник-инженер, выпускница Технологического института. Джейсон Ким, специалист по вооружению, профессиональный стрелок. И совсем молодая Эмма Фишер, медик-связист, для которой это было первое боевое назначение.

Последнее сообщение с корабля: «Покидаем станцию 'Гефест-9', начинаем патрулирование сектора 17». После этого — тишина. Ни сигнала бедствия, ни обломков. Просто пустота. Каждый час молчания уменьшал шансы найти экипаж живым.

Август перешел к остальным делам:

Анна Браун, 24 года, младший научный сотрудник на исследовательской станции Иасиона. Исчезла по пути с работы в свой жилой модуль. Специализация — геология редкоземельных элементов.

Михаил Петров, 26 лет, инженер-программист в корпорации «Плеяды». Не вернулся из увольнительной на орбитальной станции. Эксперт по системам автоматизации добычи.

Томас Андерсен, рейнджер-стажер. Его исчезновение, случившееся за неделю до пропажи «Гермеса», теперь выглядело как часть целенаправленной атаки на корпус.

Он продолжил просматривать файлы. Джеймс Уилсон, техник систем жизнеобеспечения. Елена Козлова, биохимик. Дэвид Чанг, специалист по квантовой механике. Мария Гарсия, второй пилот грузового корабля. Амира Хасан, инженер по терраформированию. Лаура Смит, специалист по искусственному интеллекту. Карл Вебер, физик-ядерщик.

Он активировал временную шкалу. Красные точки появлялись на карте одна за другой, отмечая момент исчезновения каждого человека. Сначала — единичные пропажи на Иасионе. Затем — исчезновения на орбитальных станциях. И как страшная кульминация — потеря целого экипажа рейнджеров. Теперь уже никто не сомневался — это не случайные происшествия.

Он вывел на экран статистику по добывающим станциям. Спрос на специалистов постоянно рос — новые месторождения требовали все больше рабочих рук. Каждый из пропавших обладал квалификацией, востребованной в секторе. Но исчезновение шести рейнджеров выбивалось из схемы обычной работорговли. Это было прямым вызовом всей системе правопорядка.

Все оперативные группы корпуса в секторе были брошены на поиски, каждый патруль имел предписание докладывать о любых подозрительных активностях. Но пока — ничего. Словно «Гермес» и его экипаж растворились в космической пустоте.

«Слишком организованно для простой мести», — размышлял Август, «слишком дерзко для обычных работорговцев». Кто-то достаточно могущественный, чтобы атаковать рейнджерский корабль. Достаточно влиятельный, чтобы заметать следы. И достаточно безрассудный, чтобы бросить вызов всему корпусу.

Он снова активировал дело экипажа «Гермеса». Пометки множились с каждым часом — каждый патруль, каждая станция слежения добавляли новые данные. Но пока все ниточки обрывались. Пятнадцать жизней висели на волоске, и времени становилось все меньше.

Август откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику. План начал формироваться в его голове — рискованный, но потенциально эффективный. Закрытие дела о контрабандистах давало идеальный предлог. Празднующие рейнджеры, расслабленные, возможно, подвыпившие — отличная приманка для тех, кто охотится на людей.

Он быстро оформил служебную записку с пометкой «Совершенно секретно». План операции был прост и дерзок одновременно:

— Организовать празднование на нейтральной территории

— Обеспечить видимость минимальной охраны

— Подготовить группы быстрого реагирования

— Установить скрытое наблюдение

— Разместить маячки на всех присутствующих

Если преступники действительно охотятся на рейнджеров, они могут не устоять перед такой приманкой. А дальше… дальше их приведут к остальным пропавшим. Возможно, это единственный шанс найти «Гермес» и его экипаж, пока не стало слишком поздно.

«Эта операция может стоить мне карьеры,» — подумал Август, отправляя записку, — «но если есть хоть малейший шанс спасти их…»

Он поднялся и подошел к голографической карте. Где-то там, в темноте между звездами, пятнадцать человек ждали спасения. Среди них — пять рейнджеров, его братьев и сестер по оружию. Он не мог подвести их.

«Где же вы прячетесь?» — прошептал он, глядя на мерцающие точки космических станций.

Ответом ему была лишь тишина пустого зала, нарушаемая тихим гудением компьютеров и мягким пульсированием голографической карты. Но где-то там, за пределами этой тишины, убийцы праздновали свою победу над рейнджерами. Скоро они узнают, что значит навлечь на себя гнев всего корпуса.

Глава 15

Оглядываясь назад, я должна сказать, что первые полгода после выпуска из Университета, оказались самыми сложными в моей жизни.

Сначала-то всё было отлично. Хоть и мечтам Альфины на отдельный купол не суждено было сбыться, я прекрасно устроилась в куполе профессора Сильвы, поступив под его начало младшим лаборантом.

Мне выделили свой собственный отдельный уголок. Я стояла посреди своей новой комнаты, окруженная контейнерами с вещами. Хоть комната была меньше той, что у меня была в родительском куполе, она казалась уютной и светлой. Через прозрачную стену купола виднелся серебристо-зеленый пейзаж Цереры.

Я больше не могла слышать песни полисов, но решила, что это и к лучшему. Я очень боялась вернуться в то самое состояние, в котором находилась летом. Вдруг бы другие что-то заметили, что со мной что-то не так? Мне бы пришлось тогда распрощаться с Церерой, ведь кто позволит работать нестабильному учёному в дальней экспедиции.

— Ты уже распаковалась? — голос Альфины донесся из коридора.

— Почти! — отозвалась я, торопливо открывая ближайшую коробку.

Альфина появилась в дверном проеме, ее глаза блестели от энтузиазма. Она всегда была такой — полной энергии и готовой помочь:

— Давай помогу. Четыре руки лучше, чем две!

Ее неугомонность была заразительной, и я почувствовала, как мое настроение улучшается.

Мы вместе принялись раскладывать вещи, болтая о предстоящей работе. Было странно и немного грустно распаковывать книги и фотографии родителей в новом месте, но присутствие Альфины делало процесс менее болезненным.

Каждая распакованная вещь была как мост между прошлым и будущим. Голография родителей, которую я достала из коробки, вызвала острый укол боли в груди. «Вы бы гордились мной?» прошептала я, проводя пальцем по их улыбающимся лицам. Глубоко вздохнув, я поставила фотографию на полку. Это новое начало, напомнила я себе. Шанс продолжить их работу, их наследие.

Я не могу их подвести.

— Эй, девчонки! — в комнату заглянул Хан. — Профессор Сильва зовет всех на ужин. Говорит, нужно отпраздновать прибытие нового члена команды, — В его глазах мелькнул огонек веселья. — Надеюсь, вы готовы к кулинарным экспериментам нашего уважаемого шефа?

— Это ты пустил профессора на кухню? — проворчала Альфина. — Юлия, даже если это будут перчёные, пережаренные питательные батончики, откуси хоть немного из вежливости.

Я не поняла, шутит она или нет, но согласно закивала. На кухне что-то грохнуло, бухнуло и потянуло гарью. Мы все переглянулись.

— Хан! Тащи огнетушитель! — два старших лаборанта с топотом выбежали из моей комнаты.

И тут я поняла, что скучно мне в этом куполе не будет. Я бросила свои контейнеры и направилась вслед за всеми.

Столовая купола была небольшой, но уютной. Профессор Сильва стоял в стороне, а Хан и Альфина суетились у кухонной машины.

— Я делал всё по инструкции, — обиженно говорил наш начальник. — С этими пайками что-то не так!

— Боже мой… Надо было нажать только на одну кнопку, — вздохнула Альфина.

Я поспешила к профессору:

— Спасибо за заботу, но не надо ничего специального, хорошо?

— А, Юлия! — воскликнул он, увидев меня. — Как тебе твоя комната? Тебе удобно? Всего хватает? Надеюсь, ты быстро освоишься.

— Спасибо, профессор, — ответила я. — Комната прекрасная.

— Отлично! — он закивал.

Я почувствовала, как внутри разливается тепло. Меня приняли в команду.

— Так, сегодня на ужин питательные батончики, — закончив с осмотром машины, заключил Хан. — А завтра я немного поработаю отвёрткой.

Мы расселись вокруг стола, и я почувствовала, как напряжение последних недель начинает отпускать. Хан рассказывал какую-то забавную историю из своей студенческой жизни, Альфина комментировала, а профессор Сильва вспоминал, что вот во времена его молодости готовили совсем по-другому.

Наконец он поднял кружку:

— Предлагаю тост! — провозгласил профессор. — За новые открытия и плодотворное сотрудничество!

Все поддержали тост, и я почувствовала, как к горлу подступает ком. Это не было похоже на семейный ужин с родителями, но в этом было что-то… правильное. Новое начало.

Позже вечером, лежа в своей новой кровати, я смотрела на звезды через прозрачный купол. Я все еще скучала по родителям, по нашему старому дому. Но здесь, в этом новом куполе, с этими людьми, я чувствовала, что, может быть, смогу двигаться дальше. Шаг за шагом, день за днем.

С этой мыслью я закрыла глаза, готовясь к новому дню и новым вызовам.

И вызовов с каждым днём становилось всё больше.

Дни после переезда пролетели в вихре новых впечатлений и обязанностей. Утренний кофе с Альфиной, обсуждение экспериментов с Ханом, долгие часы в лаборатории под руководством профессора Сильвы — все это слилось в новый ритм жизни. Но с каждым днем груз ответственности становился все тяжелее.

Сначала всё было очень хорошо, у меня было время обжиться, ознакомиться с работами всех в нашем куполе, я успешно написала план своей магистерской работы и начала набрасывать тезисы, потом, видя, что я справляюсь, Альфина спросила, не хочу ли я немного помочь с её кандидатской, надо было только просмотреть рассчёты (не отказывать же было ей), и у меня появилась новая обязанность помогать Хану с образцами. Также одним прекрасным осенним днём, меня вызвал на разговор профессор Сильва и предложил закончить родительские недописанные статьи.

— Томас и Лара были блестящими учеными, — сказал он мне. — Их исследования должны увидеть свет. Юлия, я хочу, чтобы ты подготовила их незаконченные работы к публикации. Если ты справишься до середины зимы, мы сможем опубликовать их в альманахе уже следующей весной.

Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание. Это было огромная честь и ответственность. Я прижала руки к груди.

— Не беспокойся слишком сильно, — видя моё волнение, сказал профессор. — Лара и Томас всегда были аккуратными и последовательными, тебе просто надо вникнуть в тезисы, проверить и дописать.

Я хотела сделать всё правильно, но с каждым днем понимала, насколько это сложно.

И вот однажды, в один из зимних вечеров, я обнаружила себя в пустой лаборатории, окруженную горами данных и с ощущением, что я медленно тону в океане информации. Я сидела за столом в лаборатории, окруженная горами датападов и образцов. Голова гудела от недосыпа и переизбытка информации. Я пыталась сосредоточиться на анализе данных для папиной статьи, но мысли постоянно перескакивали на другие задачи. Экран компьютера передо мной сиял, отображая незаконченную статью отца.

— Юлия, ты посмотрела с расчеты для моей диссертации? — голос Альфины вывел меня из задумчивости.

— Почти, — соврала я, чувствуя укол вины. Я даже не начинала.

— Отлично, это не так уж срочно, просто пришли мне комментарии к завтрашнему утру, — Альфина улыбнулась и вернулась к своей работе.

Я подавила вздох и посмотрела на часы. Уже почти полночь, а я еще даже не приступала к своей магистерской работе. И где-то в этом хаосе затерялись образцы Хана, которые я должна была подготовить к анализу еще вчера.

Решив, что сначала закончу со статьёй, я вернулась к расчетам. Цифры плыли перед глазами, и я несколько раз ловила себя на том, что механически повторяю одно и то же действие.

Я часами сидела над одним абзацем, пытаясь понять и правильно интерпретировать мысли родителей. Некоторые термины были мне незнакомы, приходилось искать определения. Методология казалась слишком сложной. Я не тянула уровень моих родителей и чувствовала, как растет моя неуверенность.

— Нет, нет, нет, — простонала я, обнаружив очередную ошибку в своих расчетах. Это была уже третья ошибка за последний час. — Как я могла это пропустить? Я же дочь Соколовых, я должна быть лучше.

Я уставилась на экран, чувствуя, как холодок ужаса пробежал по спине. Цифры, которые еще вчера казались такими понятными, теперь смотрели на меня как чужие. Медленно, словно в замедленной съемке, я начала проверять каждое вычисление. Сердце бешено колотилось, пока я шаг за шагом приближалась к неизбежному выводу. Вот оно. Маленькая ошибка в самом начале, как крошечная трещина, которая привела к обрушению всей конструкции. Я почувствовала, как комната начинает кружиться. Как я могла это пропустить? Что скажет профессор Сильва? Что сказали бы мои родители?

Яростно стерев написанное, я начала заново. Усталость накатывала волнами, но я упрямо продолжала работать.

Спустя некоторое время я наконец закончила и с облегчением отправила предварительные результаты профессору. Теперь Альфина…

Я открыла файлы с данными и уставилась на экран. Формулы, которые еще недавно казались мне простыми и понятными, теперь выглядели как инопланетные иероглифы. Я потерла глаза и попыталась сосредоточиться.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда я наконец закончила проверять расчеты для Альфины, за окном уже начинало светать. Я быстро отправила ей файл и переключилась на поиски образцов Хана.

— Где же они? — пробормотала я, роясь в ящиках. Коробка с образцами нашлась под датападом для моих заметок. Я быстро начала готовить их к анализу, молясь, чтобы задержка не повлияла на результаты.

Закончив с образцами, я наконец открыла свою научную работу. Буквы расплывались перед глазами, и я с трудом могла вспомнить, о чем писала в последний раз.

Звук открывающейся двери заставил меня подпрыгнуть. В лабораторию вошел профессор Сильва.

— Юлия? Ты что, всю ночь здесь провела?

Я кивнула, пытаясь сфокусировать взгляд на профессоре.

— Юлия, я ознакомился с вашими предварительными расчетами, — сказал профессор Сильва, его брови были нахмурены. — К сожалению, обнаружилась ошибка в базовых вычислениях, что повлекло за собой некорректность всех последующих результатов. Боюсь, это потребует существенной переработки.

Мое сердце упало.

— Я… я исправлю, — пробормотала я. — Дайте мне немного времени.

Сильва кивнул, но в его взгляде читалось разочарование.

— Юлия! — бодрая Альфина, вернувшись с утренней пробежки, посмотрела мои вчерашние (или уже сегодняшние?) комментарии. — В твоих расчетах какая-то путаница. Ты использовала не те исходные данные!

Я почувствовала, как краска заливает мои щеки.

— Прости, я…

— Эй, кто-нибудь видел мои образцы? — это был Хан, заглянувший в лабораторию. — Они должны были быть готовы к анализу еще вчера.

Я закрыла глаза, чувствуя, как комната начинает кружиться. Все пошло не так. Я всех подвела.

— Юлия, с тобой все в порядке? — обеспокоенный голос профессора Сильвы доносился словно издалека.

Я попыталась ответить, но не смогла. Меня ужасно затошнило и я выбежала из лаборатории. Надо же было так опозориться!

Весь день я провела как в тумане, я пыталась исправить хоть что-то, но всё валилось из рук, и мои коллеги единодушно погнали меня отдыхать. Я послушно пыталась закрыть глаза, но просто не могла расслабиться. Читать я не могла, строчки прыгали перед глазами, лезть в рассчёты я даже не пыталась, от видео меня тошнило, а если я просто лежала спокойно, то дурные мысли крутились в голове бесконечной каруселью.

Поздно вечером я выскользнула из купола, чтобы подышать свежим воздухом. На Церере наступила зима. Снега ещё пока не было, но деревья сбросили листья и заснули. Я ушла подальше в лес и позволила себе расплакаться. Что бы сказали родители, если бы увидели, что я творю?..

…Ночью мне приснился кошмар. Я была в лаборатории на кураторской базе, окруженная пламенем. Данные, результаты многолетних исследований горели, превращаясь в пепел, техника плавилась пузырями. Я оглядывалась, не понимая, куда идти. И вдруг из клубов дыма появился Виктор, протягивая мне руку.

— Пойдем со мной, Юлия, — говорил он с той же обманчивой мягкостью в голосе. — Моя сладкая, милая, невинная Юлия… Пойдём со мной… Ты больше не будешь разочаровывать никого…

Я проснулась в холодном поту, сердце бешено колотилось. Включив свет, я села в кровати, пытаясь успокоиться.

— Это всего лишь сон, — прошептала я. — Виктора здесь нет.

Но чувство неуверенности и страха не отпускало меня. Я знала, что завтра мне снова предстоит сесть за работу, и я боялась, что снова подведу — и профессора Сильву, и ребят, и память своих родителей.

Я посмотрела на голографию мамы и папы, стоящую на прикроватной тумбочке.

— Помогите мне, — прошептала я. — Пожалуйста, помогите мне сделать всё правильно.