Беглянка. Сдавайся лишь любви

Глава 17

Этот поход в храм запомнит вся улица!

Сразу после завтрака перед неприметным домом остановился извозчик. Ничего особо необычного - дородная хозяйка иногда позволяла себе отправиться по делам на извозчике. При её габаритах ходить пешком тяжело.

Но в это утро стороннему наблюдателю могло показаться - из дома высыпала целая толпа народа.

Началась суета, беготня, выкрики...

Бегали мальчишки, старавшиеся в своём детском возбуждении добраться и до самой повозки, и до лошади, и до извозчика... Женщины суетились, бегая в дом и обратно, стараясь пристроить на задке повозки большую корзину с чем-то укрытым белоснежной тканью. На удивление лёгкую, судя по тому, как её несколько раз сняли и установили обратно хрупкие девушки. Женщины пытались успокоить детей, создавая выкриками ещё большую суматоху. Извозчик громогласно покрикивал на лошадь, которой вся эта кутерьма категорически не нравилась. Она нервно дёргала головой и норовила отправиться подальше от суматошной компании...

Потом компания, в конце концов, устроив на месте корзину, начала рассаживаться. Как собирались усесться все, сторонний наблюдатель не мог и представить! Но устроились.

Главной в этой суете оказалась пышная женщина в нарядном платье. Она первой забралась в повозку, заняв почти всё заднее сиденье. После её команды, на место забралась неприглядная бесформенная девица с противным пятном на лице, старательно пытавшаяся прикрыть безобразие. Впрочем, совершенно безуспешно.

Вот тут и стало понятно - народу-то не так уж и много. На земле остались стоять две женщины и пара мальчишек, никак не желающие угомониться.

Худая молодая крестьянка в вышитом платье устроилась рядом с толстухой. Потрёпанная жизнью усталая женщина, явно мать мальчишек, заставила одного из пацанов сесть на переднее сиденье, второго извозчик, потеснившись, пустил к себе. Наконец в повозку забралась и эта умученная женщина. Она тоже села на переднее сиденье, потеснив некрасивую девицу и своего сына.

На улице наступила тишина - все угнездились. Дети притихли в ожидании явно редкого для них удовольствия - проехаться на извозчике. Повозка тронулась неспешно и двинулась в сторону центра города.

Никто не обратил внимания на невысокого работягу, бросившегося на перехват проезжавшего мимо свободного извозчика, возвращавшегося домой с ночной работы. Уж что пообещал работяга, неведомо, но только он ловко запрыгнул в повозку, и та споро развернулась и двинулась следом за отъехавшей весёлой кампанией.

У главного городского храма первый извозчик остановился, дождался пока женщины заберут корзину и двинулся на поиски новых седоков. А второй остался стоять неподалёку, хотя пассажир выскочил и двинулся к дверям храма.

Женщины и притихшие мальчишки скрылись за большими распахнутыми дверями, погрузившись в полумрак храма.

Работяга остался стоять у дверей, делая вид, что ожидает кого-то.

***

В храме оказалось прохладно и тихо. Удивительное свойство всех храмов - сколько бы народу тут ни собралось, а кажется ты всегда наедине с богами. Большие службы ведутся редко. В основном бракосочетания да отпевания, да и то чаще отпевают дома, не перевозя покойного в храм. Разве только поминальную службу проводят, но это уже по большому желанию родственников. Проводятся службы в большие праздники, но это очень редко. На Новолетие, на дни рождения королевской семьи, да по небольшой службе каждому из божеств в специально отведённые дни.

Прихожане молятся, кому хотят и как хотят. Все дела остаются таинством - только человек и божество. Поэтому каждый входящий направляется к богу, от которого ожидает особой помощи. Изваяния богов стоят вдоль стен, скрытые колоннами, занимающими почти всё пространство храма. Только освещение у каждой статуи своё. Калистарн - бог удачи, любит полутьму, его изваяние ставится в самом укромном месте храма. Мать всех богов предпочитает яркий свет - у её ног постоянно стоят горящие светильники, зажженные служителями и просителями, даже если её озаряет яркий дневной свет. Богиня Судьбы предпочитает прятаться в тени, но вторая половина её статуи всегда озарена ярким светом, как и сама судьба не бывает только плохой или хорошей.

Бросили пожертвование Калистарну и богине Судьбы, испросив их помощи. А потом меня повлекло в сторону статуи, стоявшей чуть в стороне от остальных богов. Юная девушка, погрузившаяся до колен в озерцо с вечноцветущими водяными лилиями, манила к себе.

Тронула за руку Тарсу, уже успевшую пройти вперёд.

- Я отойду ненадолго?

- Давай, - кивнула она согласно. - Встретимся у Отца всех богов.

Роуз решила не оставлять меня одну. В храме опасности для меня нет, никто не решится нарушить покой этого места, пытаясь меня похитить. Но вот уговорить угрозами выйти из храма - могут.

Мы подошли к богине Любви и я достала серебряную монетку. Бросила её в озеро к ногам весёлой девушки с длинными распущенными волосами.

"Прошу тебя, пусть моя судьба не будет связана с этим страшным стариком, готовым отдать меня своему сыну на поругание! Пусть моей судьбой будет хоть самый простой человек, но тот, кто подарит мне счастье", - вознесла всем сердцем мольбу.

Если не она, кто сможет мне помочь?

Рядом плюхнулась медяшка Роуз. Не знаю, о чём просила подруга, спрашивать это не принято. Но глаза её увлажнились и щёки порозовели. Наверное, тоже о чём-то очень важном...

Лица коснулось что-то лёгкое и прохладное. Невольно вскинула руку и коснулась щеки... На ладони остался белоснежный лепесток. Такой красивый! Тонкие прожилки, полупрозрачный и светящийся в полумраке...

Лепесток вдруг превратился в тончайший туман и я от неожиданности вдохнула его, ощущая - в глубине, где-то у самого сердца, наверное в душе, зажигается теплый крохотный огонёк уверенности - всё будет хорошо...

Это богиня откликнулась на мою мольбу?

Роуз стояла, прикрыв глаза и по её щеке пролегала тоненькая влажная дорожка. Она что-то беззвучно шепнула, я даже не стала прислушиваться - это для богини, не для меня.

Тронула подругу за руку. Она распахнула озарённые новым светом глаза и кивнула.

Не говоря ни слова, двинулись в сторону статуи сурового Отца всех богов.

Там нас уже ждала Тарса.

Не знаю, к кому из богов ушла соседка с сыновьями, но поблизости их не оказалось. Зато рядом с нарядной фигурой хозяйки стояла невысокая фигура служителя в серой хламиде, накинутой поверх такой же серой рясы.

Он внимательно смотрел на нас, пока подходили. Приветствуя, сделал шаг вперёд и осмотрел наши лица ещё раз. Взгляд, казалось, проник прямо в самое нутро, стоило ему заглянуть в наши глаза.

- Вы не совершили дурного, - тихо провозгласил служитель. - Я помогу вам, если позволит Отец. Идёмте.

Мы послушно двинулись к чаше у ног самой высокой статуи храма.

- Положите подношение.

Достала подготовленную монету... Что остановило - не поняла сама. А только взяла вдруг медальон с маминым локоном, последнее, кроме украшений, что у меня осталось от родного человека. Открыла медальон и достала из него узелок, подаренный леди Реллианой. Спрятала узелок в карман и закрыла медальон...

Да, этот локон последнее, что мне отдано самой мамой... Ещё во время её болезни. Но Отцу всех богов надо отдавать самое драгоценное - к нему по пустякам не обращаются.

Щелчок и самое драгоценное, что у меня есть, упало в чашу подношений...

Короткая вспышка.

Чаша опустела... Но на этом всё не закончилось.

Показалось, внутри меня вспыхнул не огонёк, подаренный богиней Любви, а ярко полыхнуло всё моё существо! Даже показалось, из глаз вырвались всполохи огня на миг озарившие алтарь и статую бога...

Рядом охнули на два голоса Роуз и Тарса.

Потом спрошу - что увидели...

- Скрой волосы, дитя, - едва слышно раздался голос служителя. - Отныне твоя сила полностью раскрыта. Отец даровал тебе возможность использовать её. То, что раньше было для тебя лишь наитием, отныне станет твоим служением.

Открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут же служитель остановил властным жестом.

- Спрячь волосы.

Послушно подняла руки и начала заправлять под повязанный плат волосы так, чтобы не осталось видно ни волосинки. Роуз бросилась на помощь, глядя на меня округлившимися глазами. Да что глазами - у неё руки тряслись, едва не сорвала плат с головы.

На мой требовательный взгляд показала мне украдкой прядь с конца моей косы, выбившуюся из-под плата. Я едва не охнула в голос - волосы на конце косы стали не белыми, а словно окрасились позеленевшей медью... Это что же за сила во мне? О таком цвете я даже не слышала. В пансионе девочки рассказывали - у медикусов концы волос, как трава, зелёные... У менталистов - золотистые... А у кого же такие вот - словно патина, перемешанная с яркими медными всполохами?

- И глазищи у тебя светятся, - почти беззвучно шепнула Роуз.

- Сестра, - повернулся служитель к Тарсе, - ты должна молчать!

Та яростно закивала головой. А я впервые рассмотрела, насколько у неё ясные и светлые глаза. Нет, не по цвету. Цвет глаз у нашей хозяйки светлый ореховый, с тёмной каёмочкой. А словно блики на воде прозрачного лесного родника... И почему я раньше этого не замечала?

- Прощайтесь, - тихо скомандовал служитель.

Тарса подошла и осторожно, словно я не человек, а редкая вещь, которую страшно сломать, обняла.

- Эх, девка, - прошептала на ухо, - подружку свою береги. Хорошая она у тебя. И нас с Майлёной не забывай.

Поцеловала в обе щеки и осенила охранительным знамением.

- Вещи пока полежат. Если сможешь - пришлёшь за ними.

- Спаси вас боги!

Поклонилась этой встреченной на жизненном пути чужой, но за прошедшие месяцы ставшей близкой, женщине.

- Надеюсь, ещё свидимся. А вещи, если не пришлю за ними в ближайшие дни, посмотрите. Вдруг что пригодится. А нет, так соседке отдайте. Пусть продаст, хоть какую монетку получит...

Помедлила мгновение. Опустила руку в карман. Там лежало несколько серебрушек. Не знаю, почему отложила их отдельно...

- Не обессудьте, дорогого подарка не сделать, а это...

Достала монеты, отложила две. Оказалось, на ладони осталось лежать пять серебряных. Протянула их Тарсе. Та качнула головой, но чиниться не стала - приняла со словами благодарности.

- Эти, - протянула две монеты, - соседке потихоньку как-нибудь... - я замялась.

- Отдам!

Роуз между тем из корзины достала такие же серые просторные рясы, как та, что надета на служителе и пару серых плащей с глубокими капюшонами.

- Надевайте, - скомандовал тот. - И следуйте за мной.

- Идите, дети, - тихо шепнула нам вслед Тарса, снова осенив знамением.

И мы пошли.

Никогда не думала, что под храмом могут быть такие длинные ходы.

Шли, сворачивая то налево, то направо. Через некоторое время показалось, бродим по этому лабиринту уже дни! Мы проходили мимо дверей, мимо комнат, открытых взгляду, в некоторых стояли странного вида каменные резные саркофаги. Шли мимо ниш, где стояли необычные статуэтки, у их ног лежали то цветы, то плоды земли. В одной из комнат внимание привлёк удивительный грот, словно созданный из огромной ракушки... Мне даже показалось - донёсся шум волн...

Наконец, подошли к длинной лестнице наверх.

- Вам по лестнице, - своим тихим голосом проговорил служитель. - Наверху выход. Там вас точно не будут ждать. Возьмите извозчика и он довезёт до нужного места. Рясы не снимайте, пусть вас принимают за сестёр храма. Капюшоны накиньте. Громко не разговаривайте, а лучше вообще молчите. У нас не принято много разговаривать. Рясы снимите, если будут не нужны. Благослови вас боги! - он так же, как Тарса, осенил нас охранным знамением и словно растворился в полумраке коридора, из которого мы вышли.

Ни слова больше, ни звука шагов. Был и нет...

Переглянувшись с Роуз, окинула взглядом длинную лестницу с высокими, явно неудобными, ступенями. Надвинули на лица капюшоны, взялись за руки и пошагали вверх, поддерживая друг друга.