В тени чужих холмов

Глава 16

Пес на мгновение приоткрыл глаз, глянул на Катрин, и предпочел притвориться крепко спящим. Девушка подошла к кровати и без церемоний спихнула нахала на пол. Щенок сделал вид, что ничего не произошло, невозмутимо свернулся клубком и продолжил спать.

- Как он себя вел? – спросила Катрин, устало садясь в кресло.

- Хорошо, - неуверенно пролепетала Найни. - Ходил гулять. Покушал…

- Что покушал, я ничуть не сомневаюсь. А как вы гулять ходили? – удивилась Катрин.

- Он сам ходил. Я на две минуты вышла купить ему еды. Он на кровати спал. А когда вернулась, дверь только отпереть успела…. А он прямо между ног…. Чуть не свалил и убежал. Я пока пакеты положила, хотела звонить…. Тут он вернулся…

- То есть как вернулся? А консьержка?

- Не знаю, - жалобно прошептала Мышка. – Я виновата, простите…

- Всех накажу, - пробурчала Катрин. – И тебя, и этого козла пушистого.

Пес укоризненно приоткрыл глаз. Свернувшийся клубком, еще по щенячьи толстенький, он походил на мягкую игрушку. Умеющую, впрочем, драть штаны.

- Потом буду наказывать, - успокоила мерзавца Катрин. Глаза ее слипались.

Девушка чувствовала себя так, будто блуждания по заснеженным лесам прекратились несколько минут назад. Или вовсе не прекращались? При воспоминании о мертвом Бьер-Та по спине пробежала дрожь.

Катрин вынула из сумки бутылку конфискованного виски.

- Найни, дай стакан и что-нибудь заесть.

Девчонка исчезла на кухне. Катрин стакана не дождалась, глотнула прямо из горлышка. Против обыкновения виски никакого тепла и успокоения не принес. Во рту осталась лишь едкая горечь. Девушка вяло пожевала сэндвич, отодвинула тарелку. Лучше сразу лечь спать.

Сон пришел мгновенно. Сон, сны, чужая память…

Проклятый холм. Катрин снова и снова вязла в эпизодах кошмара. От того, что девушка теперь знала и начало кошмара, и его конец, ничуть не стало легче. Катрин несколько раз сползала с кровати, умывалась, пила сок. Ничего не спасало. Найни, не зная чем помочь, садилась у ног. Катрин отсылала ее в кровать. Маялась, веки наливались свинцом. Спать хотелось смертельно. Но стоило закрыть глаза… Действительно удушье[30]. Катрин поняла, что лежать на левом боку почти не может. Грудь болезненно сдавливало. В очередной раз поднявшись, девушка в изнеможении вытерла потный лоб. У Найни наверняка есть транквилизаторы, но Катрин заранее знала, что никакое лекарство не поможет.

От подушки пахло горьким порохом, болью и остывающей кровью…

Более безрадостного утра у девушки давненько не бывало. За окном повисла плотная серая промозглость. Слева в груди, кажется, давило еще сильнее, чем ночью. Вместо кофе из кружки несло какой-то плохо заваренной пылью.

Найни каким-то образом умудрилась выгулять хвостатого. Катрин все уже было безразлично, - в зеркале она видела не себя, - пугало блеклое. Дела обстояли, по правде говоря, отвратительно.

Девушка отсидела два часа на лекциях, пытаясь слушать о Византийском искусстве. Более бесполезного занятия представить было трудно. Катрин едва дождалась перерыва. С трудом волоча ноги, вышла из аудитории. Так чувствовать себя можно лет в восемьдесят. Только тут до этого гребанного припозднившегося совершеннолетия не дотянешь. Пугающая теснота в левой части груди не только не прошла, но и начала отдавать в руку, в плечо и под лопатку. Старуха… Катрин несколько утешало только то, что все вокруг выглядели усталыми и неразговорчивыми. Правда, ноги окружающие переставляли все-таки поживее.

Сумка с ноутбуком стала совсем неподъемной. Катрин поставила ее на подоконник, обессилено привалилась к стене. Поглаживала левую руку, - теперь девушка хорошо понимала машинальные движения Криса. На занятия сегодня ни Фиона, ни Томми с Бобом не явились. Наверное, с Крисом возились. Звонить и интересоваться не хотелось, - вряд ли у парня дела пошли лучше.

Может, пойти самой в госпиталь и сдаться? Пока не поздно? Только поможет ли?

Катрин смотрела в спину человека, по-стариковски шаркающего ногами. Вот и ты так будешь. Возможно, уже завтра. Только у тебя, еще хуже получится. Старухи всегда отвратительнее стариков. Катрин смотрела, как сутулого старца обгоняют мрачные студенты. Сегодня все бормочут о погоде. Как давит, как угнетает эта промозглая серость… Старикам еще хуже. Как не бодрись…

Э-э, постойте…

Катрин сначала узнала костюм старикана, потом его самого. Черт, вот это да! Доктор Рудер, археолог-весельчак, любитель сомнительных анекдотов.

Ему же и сорока еще нет?

Могла бы и сразу догадаться. Кандидатур не так много. И Берни, и Крис общались с доктором Рудером довольно часто. И те занятия по сравнительному анализу… Черт бы его взял.

- Доктор Рудер…

Мужчина поднял на заступившую ему дорогу девушку красные глаза. Редкие ресницы слиплись от гноя. Лицо, невзирая на толстый слой крема, сильно шелушилось.

- Чем могу служить? – доктор напрягся и вспомнил: - Мисс Бёртон, кажется?

- Она самая. Когда собираетесь продолжить изыскания на Бьер-Та, доктор?

- Не понимаю о чем вы, мисс Бёртон, - мужчина попытался изобразить удивление, но Катрин уже поняла.

Он. Сволочь, так бы ему и врезать!

Теперь доктор Рудер изобразил улыбку. Неровные желто-коричневые зубы. Катрин невольно содрогнулась, - неужели и у самой такие будут? Утром специально смотрела, - пока вроде приличная пасть.

- Так что вы хотели узнать, мисс?

- Док, какого черта вы впутали в это дело ребят? И невинного сасквоча? Бедный реликт чем провинился?

Рудер поморщился:

- Не говорите загадками. Если вас интересуют зоомифы, обратитесь к специалистам. А я в эти бредни не верю. Простите, мисс. У меня назначена важная встреча.

Мужчина, слегка наступив Катрин на ногу, двинулся дальше.

- Что вы искали на Бьер-Та? – спросила девушка.

- Даже не помню когда там был последний раз. А если бы и был, то совершенно точно, искал не вас, любопытная молодая леди.

Катрин смотрела в сутулую спину. Этот ничего не скажет. Будет отрицать до последней возможности. Возможно, полиция что-то из него и вытрясет по прошествии какого-то времени. Что там за осквернение захоронений и незаконные археологические раскопки полагается? За смерть Берни и тех троих людей доктору Рудеру отвечать наверняка не придется. Еще никого за эпидемию несчастных случаев привлечь к суду не удалось.

Вот дерьмо.

Пес без сопротивления полез в хозяйственную сумку. Пока Катрин доволокла его до стоянки, пришлось отдыхать раз десять. Сколько еще таких ночей человек может пережить?

За рулем сидеть было легче. По-крайней мере можно не прислушиваться к давящим ощущениям в груди. Разумнее было бы остаться в общежитии. Госпиталь под боком, люди. Но наблюдать, как панически трясется, не смея ни спросить, ни помочь, Найни, нет никаких сил. И очень хотелось домой.

Приехали. Тихо, даже в ушах звенит. Звук двигателя мгновенно угас в плотной тишине. Катрин ощутила такой страх, что чуть не развернула машину. Щенок смотрел с недоумением, и только поэтому девушка решилась выйти из джипа. Родная поляна и хижина пугали.

Первым делом Катрин проверила ружье. Бессмысленное занятие, если учитывать обстоятельства, но немного помогло. Чтобы успокоиться, девушка приготовила ужин, который почти полностью скормила псу.

Долго стояла, потом сидела под душем. О, боги! Как долго придется набираться мужества, чтобы просто лечь спать?

Ночь прошла жутко. Организм требовал отдыха. Отдых оборачивался непрерывным ужасом.

-А-амбе!!!

Катрин просыпалась от собственного хрипа, сжимала в руке амулеты. Ни клык, ни африканское дерево, ничем не могли помочь. Под утро девушка провалилась в бездонную пустую яму. Рядом скрутившись на одеяле, посапывал щенок. Возможно, от этого умиротворенного посапывания ужас ненадолго отступил. Если бы не эти полтора часа забытья, Катрин была бы вполне способна вышибить себе мозги из "Ремингтона".

Руки вздрагивали, паста сваливалась с зубной щетки. Ждать чего-то бессмысленно. Ровно в девять часов, Катрин позвонила шерифу.

"К сожалению, шериф Андерс подойти к телефону не может…. Да, мисс, заболел…. Да, сердце… Городская больница Соут-Куас, мисс, но навещать его в ближайшие дни едва ли будет разумно…"

Удивления Катрин не испытала. Все к тому и идет. Утром уже два раза глотала таблетки. А сколько раз ночью, - теперь уже и не вспомнишь. Хорошо, хватило ума запастись в Нью-Бридже. Очевидная аритмия, даже куцего медицинского образования хватает понять. Что дальше?

Катрин бесцельно слонялась по дому. Щенок обеспокоенно смотрел, устроившись у холодного камина. Нужно сесть в машину и ехать в госпиталь. Будет трудно что-то связно объяснить, но все равно там будут специалисты, реанимация, приличный морг, в конце концов. Пса придется оставить Питу…

В одиннадцать часов позвонил Ной Уоти.

- Кетрин? Это Ной Уоти, - слабый голос молодого индейца было трудно узнать. – Я в госпитале…

Катрин устало кивнула бдительно прислушивающемуся щенку. Конечно, в госпитале. Где же еще?

- Очень жаль, Ной. Надеюсь, ты быстро поправишься. Я хотела с тобой поговорить, но, очевидно, уже не успею.

- Можешь успеть. Я как раз хотел тебя об этом просить. Ты способна сесть за руль? Или я могу прислать машину.

- Не нужно. В каком ты отделении?

- В кардиологическом. Если можешь, пожалуйста, поспеши…

Пес уже топтался у двери. Катрин хотела дать ему пинка и запереть. Нет, не годится. Отсутствовать можно долго. Или… очень долго. Щенок уверенно занял "командирское" место. Катрин только вздохнула, - видно воспитывать тебя, мерзавца, кому-нибудь другому придется.

Шоссе сегодня совершенно пустовало. Очень кстати, - девушка двигалась практически на автопилоте. Думать ни о чем не могла, - мысли целиком занимала медленно, но неумолимо нарастающая боль в груди. Сердце неровно вздрагивало. Сбои, пока еще кратковременные, заставляли снова и снова думать о неизбежном. Клинические симптомы известные по лекциям, последовательно заявляли о себе. Интересно, жив ли еще шериф?

В госпитале девушку встретил тучный индеец, в жутко мятых голубых джинсах и расписной джинсовой куртке. Выражение лица хаяда сохранял совершенно загробное. Жестом показал куда идти. Катрин смотрела на тощий хвостик его поседевших волос, и раздумывала о несправедливости. На самом деле, именно такому зажравшемуся кабану и место в кардиологии, а вовсе не подвижному, непоседливому Ною.

- Не больше минуты, - сказала медсестра. Она выглядела напуганной. Индеец кивнул, отстраненно глядя в стену.

На сложной реанимационной койке Ной Уоти выглядел заблудившимся десятилетним мальчишкой. Бескровное лицо, прозрачная голубоватая кожа, провода и датчики, прицепленные ко всем частям тела. Большие очки придавливали черноволосую голову. На одеяле лежали два мобильных телефона.

Индеец, приведший девушку, сел на стул в углу. Металлические ножки заскрипели под тяжелым телом. Катрин машинально оглянулась.

- У нас ничего не вышло, - прошептал Ной Уоти.

- Вижу, - мрачно сказала Катрин. – Медицинская мебель здесь на диво прочная.

Уоти дернул углом синих губ:

- Еще шутишь? Хорошо. Как себя чувствуешь?

- Лучше чем ты, но незначительно. Свободные койки здесь еще есть?

- Есть. Хотя за утро привезли пятерых.

- Нужно мне поторопиться.

- Нужно. Но терапия, даже самая интенсивная, нам не поможет. На Бьер-Та у нас ничего не получилось. Один воин мертв, а я и Желтая Вода в больнице и ни на что больше не годны.

- Печально. Я вам искренне сочувствую. Что дальше?

- Не знаю. Преданные Вожди в ярости. Они равно посылают гибель и на осквернителей, и на своих детей. Наши мольбы не доходят до ушей Вождей…

- Не уверена, что у них есть уши. Слушай, Ной, я в общих чертах знаю ту печальную старую историю. Сочувствую тебе и всем хаяда. Но едва ли лично мне есть смысл извиняться за события двухсотлетней давности. Мои предки жили на противоположной стороне земного шара. И сейчас я вовсе ничего не оскверняла. Даже в могилу свалилась не я, а Андерс. Вообще-то мы с шерифом всего лишь пытались соблюсти закон.

- Это не закон хаяда. Но я тебя ни в чем не обвиняю. На Бьер-Та властвуют силы далекие от нашего понимания. Я назвал их Преданными Вождями лишь потому, что так их именовал мой народ долгие годы. Мистицизм хаяда не допускает…

- Короче, Ной. Мне тяжело стоять. И сидеть, тоже. Можно что-то сделать? Или мы так и подохнем?

- Нужна жертва.

Катрин посмотрела в пол:

- Кажется, догадываюсь кто здесь жертва. Я, что, действительно так похожа на овцу? В смысле, на агнца закланного? Я бы предпочла загнуться здесь. Под капельницей и на уютной "утке".

Уоти поморщился, присоединенные к нему трубки зашевелились как щупальца:

- Воин не должен желать такой смерти. И не упрекай меня за то, что я жив и валяюсь здесь. Боги посылают мужчинам смерть по своему собственному выбору и разумению.

- Мне никакие "посылки" не приходили. К тому же, если хорошенько припомнить, - я не мужчина. И уж совершенно точно – не жертва.

- Мы знаем, что ты не жертва. Отнеси Вождям жертву…

Катрин онемела. Вернуться на Бьер-Та? Вернуться в одиночестве?

…- ты сможешь пройти, - торопливо шептал Уоти. – Для женщин-хаяда холм - табу с самого детства. Никто из них не решится попробовать. Мужчины… Нас Вожди не пустили к себе. Мы проявили слабость. Чарли Отепе виноват, но он уже мертв… Шаманы истолковывают случившееся как месть оскорбленных Вождей. Но не дело шамана приносить боевую жертву. Некому идти. Белые ни на что не годны. Андерс, вывозя тело осквернителя, потерял двоих людей, и сам подыхает как обессиленный пес. Попробуй обратиться к Вождям. Иного выхода нет. И ты, и я умрем, но ты можешь попытаться…

- Не врублюсь, - мы все спятили или через одного? Опомнись, Уоти, - я шаманов только по телевизору видела. И к мистике не имею никакого отношения. С какой стати мне идти?

- Нет смысла спорить. Ты хорошо сознаешь, что мир шире чем принято думать. И твоего знания вполне достаточно чтобы идти навстречу духам. И еще ты женщина…

- Это при чем? Тебе, конечно, виднее, но вообще-то ваши духи насчет галантности не очень…

- У тебя должны быть регулы. Где-то на днях, если я не ошибаюсь.

- Черт! Я-то думала, чем занят Великий Совет хаяда? Мои месячные высчитывает. Каким боком здесь моя личная биология? Не припомню, чтобы я тебе тампоны поручала покупать.

- Перестань болтать. Женщина в период нечистоты неприкасаема. Так было до прихода белых. Так было всегда. Возможно…

- Возможно, мною побрезгуют? Что за херня… - у Катрин так сжало сердце, что девушка задохнулась и выдавила из себя вовсе не то, что собиралась.

– Говори что делать, чтоб ты сдох, дикарь очкастый …

Толстяку-индейцу пришлось два раза выталкивать пытающуюся войти медсестру. Потом он просто держал ручку двери, которую все время дергали. Приборы, подключенные к Уоти, попискивали все более нервно. Пот катился по лицу маленького индейца. Он торопливо шептал. Катрин не понимала и половины…

У машины толстый хаяда, так и не произнеся ни слова, передал девушке небольшой сверток, - с виду стандартный бумажный пакет продуктового магазина. Только внутри не сандвич. Катрин села в свой джип. Щенок, упираясь лапами в боковое стекло, коротко и выразительно тявкнул на индейца.Очевидно, к краснокожим пес особых симпатий не испытывал. Девушка была с четвероногим вполне солидарна. Два столетия назад хаяда и белые пришельцы заварили жуткую историю. Европейцы с тех пор перестали быть европейцами, совершенно забыли, что они здесь гости, и вообще много чего забыли. Хаяда помнили все. Вот только теперь злопамятные туземцы остались сидеть в уюте теплого госпиталя или выжидали по своим поселкам-деревням, а Катрин ехала подыхать на страшный холм. Они воины, у них менструаций не бывает. Всё логично, мать их.