Уйын Полоза Книга вторая

Глава 6 Вы виноваты, вам и исправлять

Максим схватил за плечо Угрюма и не дал ему произнести, то, что тот намеривался. Судя по настроению, ответ друга на вопрос «Сиятельства», вряд ли бы тому понравился. Злость и раздражение буквально сочились из Игоря, и позволить им вывалится на, судя по всему, самого тут главного коротышку, никак нельзя было позволить.

— Мы случайно оказались здесь. — Поднялся с мокрого, каменного пола Художник. — Потерянные души обещали провести коротким и безопасным путем к Аэлите, но обманули, и бросили в узком лазе подземелья.

— Огни? — Удивленно вскинул брови «Сиятельство». — Как эти создания лжи оказались здесь? Великий воин стоит на страже локации семи царей, он не пропускает никого. — Он вдруг вздрогнул, и с недоумением посмотрел на Максима. — Вас тоже не должно быть тут! Как вы смогли пройти через Чюлюкдея? Он неподкупен?!

— Нам пришлось его убить. — Вздохнул Гвоздев. — Мне очень жаль, но он не оставил нам выбора.

— Убить?! — Воскликнул «Сиятельство» глаза. — Но это невозможно. Его нельзя убить! Только мертвый может убить мертвую плоть, и только живой может убить живую душу! Ты лжешь игрок.

Максим расстегнул рубаху и показал незаживающую рану.

— Я мертв, и только волей Полоза еще дышу, а мой друг жив. Вместе мы одолели вашего бессмертного рыцаря. Но еще раз говорю: «У нас не было другого выбора». Мы должны непременно попасть к царице. У меня осталось три дня, на то, чтобы найти лекарство от неизлечимой раны, иначе я окончательно покину этот мир.

— Я не верю тебе. — Коротышка отступил назад, и резко подняв руку указав на друзей, рявкнул. — Арестовать! Слова этих игроков требуют проверки. — Воины сделали шаг вперед ткнув кончиками копий в Художника с Угрюмом. — В яму, до выяснения. — Он развернулся.

— Ты! Сиятельство! — Вспылил Угрюм, и отстранив одно из копий рукой в сторону, выхватил из кобуры пистолет. — А если я разряжу тебе в довольную рожу всю обойму из маузера, то поверишь?

— Зачарованная кольчуга не позволит причинить мне вреда, а вот ты умрешь в тот же миг. — Хмыкнул важный коротышка обернувшись. — Убери свое необычное оружие без лезвия обратно в ножны, игрок, и смирись. Если говорите правду, то вам ничего не грозит. Я вас выслушаю, и очень даже может быть помогу, но за отдельную услугу естественно, если же нет, то вас утопят в яме, живьем, как крыс. Я все сказал. — Он развернулся и быстро ушел.

— Урод. — Буркнул Угрюм, но спрятал пистолет в кобуру.

— Не сметь так непочтительно называть Воль-Рента великого. — Рявкнул один из стражников, видимо главный среди них. — Он доверенное лицо самой царицы, которому позволено не снимать перед ней шлема. Непочтительное отношение к столь большому сану карается смертью, и вас еще не убили только потому, что вы чужаки и не знаете правил и обычаев.

— Веди уже, вертухай. — Вздохнул Игорь. — А то захлебнешься своей спесью. — Он сложил руки за спиной и заорал. — А по тундре, по железной дороге…

За дверью оказался освещенный все тем же фосфоресцирующим мхом, ухоженный, сухой тоннель, который, однако, довольно быстро закончился.

Открывшим рты от восхищения друзьям, показался огромный подземный город. Назвать его пещерой не поворачивался язык.

Мраморные, одноэтажные низенькие дома с квадратными медными дверями, и кровлями, покрытыми черепицей золоченой слюды, с клумбами разноцветного мха вместо цветов, ровными улицами-стрелами мощеными паркетом черного обсидиана, малахитовыми колоннадами, с геометрическими узорами вырезанных рисунков, удерживающими невидимый темный свод, до которого недотягивался свет развешанных на массивных цепях люстр. Источники света напоминали огромные колеса деревенских телег, обросших светящимся мхом длинных, фосфоресцирующих гирлянд.

Коротышки, ростом приблизительно по бедро среднего взрослого человека тут были по всюду.

Кто в кожаных фартуках, кто в блестящих доспехах и плащах, а кто и в черных мантиях, но все поголовно рыжеволосые.

У каждого мужчины стриженная «топориком» борода, у каждой женщины по две заплетенные косички, и повсюду дети, столь маленькие, что казалось это ожившие куколки-пупсики бегают в догонялки, друг за другом.

Кто-то их жителей спешил по своим делам, кто-то важно выхаживал в ожидании кого-то, или чего-то, кто-то выглядывал из окна держа в руках чашку с парящим в ней неизвестным друзьям напитком, и что-то рассказывал кому-то невидимому в доме, кто-то сидел на низенькой лавочке и болтал беззаботно с соседом.

Жизнь кипела, и что очень странно, никто не обращал никакого внимания на стражников, ведущих под конвоем слишком огромных на фоне низкорослых жителей города пленников, один из которых, гнусавым голосом, орал незнакомую, видимо подбадривающую его песню, а другой с интересом рассматривал дома, около которых его проводили, и жителей.

Улицы вели куда-то в невидимый еще пока, из-за приличного расстояния, теряющийся в зеленоватом свете люстр-колес, центр города, ответвляясь переулками, соединяющими все в единую пешеходную сеть.

Пленников провели по одному из таких переходов, но в центр не повели, а внезапно свернули в обратную сторону, прочь из города, в другой подземный ход, более мрачный, и более сырой чем был до этого. Через некоторое время завели в пещеру напоминающую чем-то половинку полированного яйца, только с видом изнутри.

Вдоль стен выстроились приличного размера, относительно местных жителей, конечно, в диаметре и высоте, каменные кладки обрамления колодцев, темные зева которых были накрыты массивными металлическими решетками. К одному из таких сооружений и подвели друзей. Решетку двое воинов сдвинули, и хотели опустить в колодец лестницу, снятую со стены рядом с будущей тюрьмой пленников.

Угрюм хмыкнул, посмотрел на стражников с видом полного превосходства, и перепрыгнув через край, встал во весь рост оттолкнув готовую спуститься лестницу. Голова его оказалась выше края каменной кладки.

— Недомерки! — Ехидно прострелил он взглядом воинов, и кивнул Художнику. — Залазь сюда братан. — Тут сухо и мелко.

Максим улыбнулся и перепрыгнув через каменную кладку, присоединился к другу.

Недоуменные стражники, проводив его глазами застыли в ступоре, не зная, что дальше делать. Задвинуть назад, как положено, решетку мешали головы пленников.

— Однако… — Задумчиво произнес один из них сдвинув шлем на бок, и почесав себя за кошачьим ухом. — Чего делать-то будем?

— Может головы отрубим?.. Или ноги?.. Ну а чего вы на меня так смотрите? — Задумчиво посмотрел на своих спутников другой воин. — Как мы их топить будем, если такой приказ поступит?

— Голова у тебя вообще не работает? — Рыкнул тот, что заговорил первым. — Калечить приказа не было, а тем более убивать. Пусть так стоят. Охранять будем, и ждать дальнейших указаний.

— Вот это правильно. — Рассмеялся Угрюм. — Без головы нам никак нельзя. Нечем пайку рубать будет. Как тут у вас на счет харчей? Кормить будут сегодня, или как?

— Помолчи. — Рявкнул на него стражник. — Еду надо еще заслужить. У нас не кормят тунеядцев.

— Не лезь на рожон. — Толкнул друга Максим. — Незачем нам ссориться с местными. Думаю, нам пока ничего не угрожает. Мы правду им рассказали. Проверят, поговорим, и тогда уж действовать по обстоятельствам будем.

Стражники расположились кольцом вокруг колодца, направив копья на торчащие оттуда головы пленников, и время как обычно потекло нудно-медленно, растягиваясь задумчивой резиной в ожидании.

Ждали молча. Обсуждать сложившееся положение в окружении, то ли врагов, то ли друзей, Максим с Угрюмом не хотели, строить дальнейшие планы в такой обстановке глупо, и только посматривали друг на друга, и на обозленных воинов.

Раздраженное состояние стражников было понятно. Они должны были привести пленников, закрыть их в яме и уйти, но наглые игроки посмели не поместиться в тюрьме, и теперь приходилось их охранять вместо того, чтобы спокойно отдыхать в караулке.

«Сиятельство» появился в сопровождении четырех важных воинов, через три часа нудного ожидания. Недоуменно остановился на миг, вскинув удивленные глаза на торчащие над поверхностью колодца головы пленников, дернул краем губ, едва обозначив понимающую улыбку, но мгновенно вновь стал непроницаемым для чувств, и подошел ближе.

— Достаньте их. — Мотнул он головой в сторону колодца, отдавая приказ воином, но вновь понимающая улыбка скользнула по губам, и он обратился уже к Максиму с Игорем. — Сами вылазьте. Вам для этого лестница не нужна.

Друзья не заставили себя просить дважды, и ловко выскочили из ямы.

— Я проверил ваши слова. — Продолжил между тем говорить Воль-Рент. — В них нет лжи, вы и в правду убили Чюлюкдея. Поверю так же, что у вас не было другого выбора, но своими действиями вы нарушили баланс подземелий, вы пустили потерянные души в тоннели, и теперь суета, и сомнения в правильности устоев нашего общества, поселились в них. Огни летают по пещерам, и смущают народ сихиртя провокационными речами. Так не должно быть. Царица будет недовольна.

Вы виновники создавшегося положения, и вам его исправлять. Верните потерянные души обратно за мост. Поставьте для них непреодолимую преграду, и тогда я провожу вас к Аэлите.

— Ты ставишь перед нами невыполнимые условия. Огни бестелесны, а у меня нет времени на то, чтобы найти способ их изловить. — Максим мотнул головой. — Я окончательно покину этот мир через три дня. Нам нужны знания, время и средства, для выполнения задания.

— И всё-таки я попробую тебя пристрелить, тупая рожа. — Скосился зло на «Сиятельство» Угрюм. — Не убью, так хоть удовольствие получу.

— Действительно условия сложноваты… — Задумался Вольт-Рент, не обратив никакого внимания на сверкающего глазами Игоря. — Надо подумать, чем можно вам помочь?.. У Хранигора есть сеть, но этот скупердяй не отдаст ее просто так, ему нужна будет плата. У вас есть чем ему заплатить?

— Есть немного рубинов. — Начал перечислять Максим, но коротышка его прервал.

— Этим тут никого не удивишь. — Нахмурился Вольт-Рент. — Надо что-то более редкое. Какая у вас есть пища?

— Хлеб мисов, да вода. — Пожал плечами Гвоздев.

— Имэк?! — Воскликнул едва, не подпрыгнув коротышка. — Это же нектар богов! Откуда он у вас?!

— Лесные невидимки наши друзья. — Вновь пожал плечами Гвоздев. — Они собирали нас в дорогу, и они же подсказали, что тут мы сможем найти лекарство.

— Это все меняет. — Задумался Вольт-Рент. — Когда-то давно, мы торговали с мисами. Это было выгодно и нам, и им. Мы были друзьями, но постоянные попытки ограбить наши сокровищницы, заставили царицу закрыть проход в царство Семи Царей. Голод с тех пор поселился в этих землях. Нам надо восстановить прежние связи, но в то же время не допустить проникновения сюда воров, и избавиться от ехидства огней. Вы должны это сделать!

— И всего-то! — Засмеялся Игорь. — Нет ничего проще. Сейчас высморкаюсь, руками взмахну: «Тох, тибидох», — и вуаля, ваше задание выполнено.

— Не дерзи. — Нахмурился «Сиятельство». — Я даю вам задание, ставлю условия, а в награду подарю жизнь. Мало того, я еще дам то, что поможет в выполнении. Я сам договорюсь с Хранигором, возьму у него призрачную сеть. С ее помощью можно изловить огни. Дам вам кристалл проникновения, который надо будет установить по центру моста и настроить так, чтобы он пропускал только мисов и того, кто достоин посетить пещеры.

— У нас слишком мало времени. — Вздохнул Максим. -Я не доживу до окончания этого квеста.

— Посмотри мне в глаза, игрок. — Потребовал Вольт-Рент. Гвоздев повиновался. — Не часто увидишь того, кто всегда держит слово. — Кивнул удовлетворенно «Сиятельство». — Теперь ты, насмешник. — Он повернулся к Угрюму. Тот хмыкнул, но сопротивляться не стал. — Прекрасно. Вы достойны друг друга, и я поверю, пожалуй, в ваше честное слово. Клянитесь, что выполните квест, и я авансом дарую исцеление.

— То есть ты вылечишь Художника? — Встрепенулся Угрюм. Вольт-Рент утвердительно кивнул. — Клянусь! — Тут же поспешно выкрикнул Игорь, и приложил ладонь к груди.

— Клянусь. — Вздохнул Максим. — Выбора у нас, как всегда, нет.

— Прекрасно. — Улыбнулся кончиками губ гордый коротышка. — Следуйте за мной, игроки.

Путь не был долгим. Не заходя в город, они свернули на перекрестке в другую, соседнюю пещеру, и буквально через два десятка гулких, отражающихся от стен узкого тоннеля шагов, уперлись в каменные ворота с табличкой: «Синявка».

Вольт-Рент надавил на надпись, и та, провалившись в гранит, отозвалась скрипом песка по стеклу. Ворота дернулись, и неторопливо отползли в сторону.

— Тут ждите. — Приказал «Сиятельство» сопровождающим стражникам, и кивнул друзьям. — А вы идите за мной, и выполняйте все, что скажет старуха. Она хоть бабка и вредная, но очень умная. Лечить то, что уже не лечиться, умеет лучше всех знахарей в мире Уйын.

По середине квадратного зала, состоящего из пыльных книжных полок, хаотично расставленных в замысловатый лабиринт, стоял низкий черный кожаный диван, с высокой спинкой, на подлокотнике которого горела свеча.

На вытертой временем поверхности, лежал завернутый в подернутую тленом дерюгу, скелет женщины, и читал книгу.

Когда гости приблизились, скелет оторвался от чтения, приподнял голову с клочками остатков рыжей, спутанной в комья войлока шевелюры, потянул воздух провалом места, где когда-то находился нос, и стрельнув красными огнями глаз, вновь погрузился в чтение.

— Синюха. — Толкнул скелет «Сиятельство». — Вообще-то к тебе гости пришли.

— Как пришли, так и уйдут. У меня все равно змеи нет, нечем лечить. — Не отрываясь от чтения проскрипело то, что было когда-то женщиной. — Пусть чернушку принесут, И пожрать чего-нибудь повкуснее. — Двинулась костяная челюсть. — Тогда помогу.

— А если так? — Хмыкнул Угрюм доставая хлеб мисов. — Может без чернушки обойдемся.

— Так! — Мгновенно подскочил скелет с дивана, громыхнув костями. — Имэк весь мне, или делиться с кем надо?!

— Все тебе. — Кивнул Игорь. — Только после лечения.

— Половину сейчас! — Дрожащие костяшки пальцев потянулись к имэку.

— Четвертую часть. — Отрицательно мотнул головой Угрюм.

— Обижаешь бабушку. — Рассмеялся скелет. -Ложись сюда. — Подскочила Синюшка огибая диван, и потянув Максима за рукав. — Да не бойся ты, дурачок. Ложе мертвое, для того, кто умер, самое лучшее место отдыха, а вот как почувствуешь, что душа засуетилась внутри, страх почувствовала от близости со скорбью, так соскакивай. Тело с одра смерти скидывай. На том леченье и закончиться. Рубаху-то расстегивай, и жди, я сейчас из запасов своих змею принесу. Для хороших людей берегла, да видимо срок подошел. — Она повернулась к Угрюму. — Давай сюда четверть, и пойдем со мной, красавчик, пособишь. Змеюка на верхней полке сидит, не достать мне, без мужской помощи.

Довольно долго их не было, и вернулись они недовольными и взъерошенными, зло прожигая глазами друг друга.

— Чего зыркаешь! — Посмотрела на Максима костлявая бабка. — Поссорились мы. Обычное дело.

— Ага. В мнении, кто кому помогать должен, не сошлись. — Хмыкнул Угрюм.

— Ну и не сошлись. Чего теперь пустое вспоминать. Давай змеюку сюда. — Протянула ведьма руку.

Черная каменная статуэтка в виде черной, приготовившейся к прыжку кобры, переместилась в костяшки пальцев Синюшки, из ладони Игоря.

— Из тьмы забвенья приди. — Тут же зашептал скелет.

— Крови мертвой хлебни.

— Зубы в плоть погрузи.

— Ядом смерть отрави.

— Душу тлену верни.

— На кого покажу, с черного одра небытия подними.

По статуэтке проскочил электрический разряд, черная чешуя шкуры кобры, ожив, зашевелилась, заблестела, капюшон вздрогнул, раскрылся золотым узором, раздалось тихое шипение. Красный, и острый язык выстрелив из пасти между двух вытянувшихся белоснежных клыков, капнул ядом, а глаза твари засветились зеленым огнем.

— Давай, сделай бабушке приятное, подними этого воина. — Скелет опустил на грудь Максима подрагивающую нетерпением змею. — Не дергайся, не любит она этого. — Погрозила Синюшка вздрогнувшему от прикосновения ледяного тела Художнику, костлявым пальцем. — Тому кто мертв смерть уже не грозит. Второй раз не умереть. Терпи, сейчас будет больно.

Кобра быстро поползла по телу, оставляя после себя след обмороженной, покрытой инеем кожи, которая тут же вздувалась, и лопалась волдырями обморожения. Змея на миг замерла, и словно собравшись с силами, начала медленно заползать в незаживающую рану. Максим сжал зубы.

— Вот и хорошо. — Проскрипела Синюшка, и повернулась к Угрюму. — Хлеб давай, недотрога. Я слово свое сдержала. Сейчас поднимется твой друг.

Но Максим ничего этого не видел, и не слышал. От резкой, нестерпимой боли он сдавленно вскрикнул, и потерял сознание.