Уйын Полоза Книга вторая

Глава 13 Две стихии

Пологий склон горы. Как тут могло оказаться это нагромождение камней, на практически ровной поверхности, непонятно. Максим, Угрюм, Рыкал и Огневушка, с щенком на руках, стояли перед кучей валунов, метров пяти в высоту, и восьми в диаметре, а сзади замерла в ожидании, огромная стая волков.

— Тут. — вожак мотнул головой в сторону завала. — Мы тогда в набег приготовились идти, первые уже бросились в провал, и тут как грохнет в небе. Молния, сразу в несколько кривых разрядов, и все в одно место, земля ходуном заходила, нас на наземь посбивало, камни полезли, словно их выталкивал кто-то изнутри. Несколько братьев так и остались там, отрезанные от этой локации. Они скорее всего давно мертвы. Ореков слишком много в тех местах, да еще там хозяин их обитает: убыр — Ледяная гора. Жуткая тварь, не убиваемая. Сколько раз пытались мы с ни справиться, но так ни разу и не получалось.

— Н-да?! — хмыкнул Угрюм. — Тут нам неделю, до кровавых мозолей корячиться. Надо валуны оттаскивать подальше в сторону, иначе не получится ничего, сами себя завалим. — он задумался. — Давай-ка, старый, своих волков напрягай, помогать будут из-под ног камни тягать. — Повернулся он к Рыкалу.

— И как это они делать будут? В зубах такое не унесешь? — фыркнул брезгливо тот.

— А ты морду-то не криви. Шкуры вам надо оленьи, сбруюсделать. Вот и все дела. Мы камней наваливаем, волки оттаскивают и сваливают в другом месте. — пояснил свою задумку Игорь.

— Стая, это не свора ездовых собак, что бы как шавки, в упряжке ходить. — обиделся волк.

— Ну так и мы не рудокопы. — огрызнулся Угрюм. — Хочешь проход очистить, так помогай. Три оленя добудете, думаю хватит, а я, так и быть шкуры сниму, да полос нарежу, и будет всем нам счастье. Вам носилки, а нам помощь.

— Я тоже помогать буду. — засмеялась Огневушка. — Это так необычно. Плавить камень приходилось, а вот копать и таскать ни разу.

— Стоп. — махнул рукой Максим, обрывая готовые сорваться с губ Угрюма, уже открывшего рот, комментарии. — Отставить таскать! Ты можешь расплавить камень? — он присел перед девочкой.

— Что тут сложного. Он очень легко плавиться, потом течет и превращается в красивые, ровные тропинки. — пожала плечами Огневушка.

— И дырку прожечь сможешь? — не сдавался Художник.

— И дырку могу. Даже в пар превратить, только это сложно, и много времени занимает. — улыбнулась смущенно девочка.

— А горку эту расплавить? — мотнул головой в сторону звала Гвоздев.

— Целое озеро плазмы получиться. — вновь улыбнулась застенчиво Огневушка. — Затопит тут все, а потом ровная площадка получиться.

— А ты потом дырку прожги, в другую локацию, озеро твое туда и стечет. — обрадовался Максим.

— Ну ты голова, братан! — Угрюм даже подпрыгнул от возбуждения, — а я-то уже готовился мозоли натирать. Вот удружил, так удружил. Был бы ты девкой, непременно расцеловал бы, а так воздержусь. — он повернулся к Огневушке. — Сделай нам такой подарок девочка. Очень надо!

— Ладно. — пожала плечами та и вздохнула. — Жаль, что покопать и потаскать не получиться. Вы только отойдите подальше, тут очень уж горячо будет. Вы к такому не приспособлены, сгореть можете.

Медлить не стали. Художник с Угрюмом отошли на безопасное расстояние, а вот волки уходить не спешили. Они остались на месте, и замерли в ожидании, у них наконец-то появлялась возможность того, для чего они были и созданы, у них появлялась возможность воевать.

По сравнению с тем, что затем произошло, извержение вулкана могло показаться банальным откупориванием бутылки с шампанским.

С грохотом взлетел вверх протуберанец огня, такой, какой выбрасывает в космос взбунтовавшееся плазмой солнце. Сотрясение раздираемого пространства бросило друзей взрывной волной на землю сбив с ног, как сбивает бита фигуры при игре в городки. Волосы мгновенно затрещали от жара, готовые вот-вот вспыхнуть. Дыхание обожгло раскаленным воздухом, и тут же с неба посыпался огненный пепел, и начал жалить открытые участки тела тлеющими частичками.

Черное небо продырявил ровный столб пламени, образуя плюющийся искрами гриб клубящегося мрака. Выли жуткую песню нетерпеливые волки, нервно лаял Гав.

Маленькая девочка, вытянув руки, срывающимися с пальцев тонкими лучами, плавила сосредоточенно лазером гранит, в растекающееся у нее под ногами, кипящее озеро магмы.

Внезапно что-то ухнуло, забулькало, и расплавленный камень, закружив тягучей воронкой, с глухим выдохом обреченности, рухнул под землю, а оттуда, ему на встречу, вырвался столб грязного, раскаленного пара.

Две противоположные стихии встретились в одной точке, и рванули так, что едва не порвали перепонки и так оглушенных друзей. Люди с трудом поднялись с земли, усеянной по колено пеплом, и сели прямо в него, тряся головами, и пытаясь придти в чувства.

— Надо было подальше убегать. — Угрюм размазал по лицу копоть. — Если наша девочка еще немного так пошумит, то я окончательно оглохну.

— Приготовится надо. Что-то мне подсказывает, что это еще не все. Волки не зря так воют, ждут чего-то, и мне кажется, что это, что-то, сейчас появится. — Максим внимательно, слега прищурившись, посмотрел на друга. — У тебя, кстати слух улучшился. Поздравляю.

— С чего ты взял, по моему наоборот. Такое ощущение, что мне голову матрасом накрыли. — хмыкнул друг. — Я тебя словно из бочки слышу.

— Грамофончик над тобой появился, слегка снизу синим заполненный, — пояснил Художник свои слова, и встал. — Вроде как холодает, смотри как из прохода пар валит, там же внизу, зима, мороз и снег.

— Ты думаешь от туда сейчас ореки повыпрыгивают, — хмыкнул Угрюм. — Это вряд ли. Спалило там все. Туда камень как водица стек.

— Ну волкам это не навредило. — Недоверчиво скосился на друга Максим.

— Стая огненной стихии принадлежит, а те твари воде, — уже не так уверенно произнес Игорь.

— Кто знает, что там Полоз еще учудил. Может не горят ореки в огне. Коконом каким-нибудь окутаются да повылазят. Лучше быть готовым к любым сюрпризам. — Художник достал из рюкзака автомат.

В этот момент к друзьям подошли Рыкал и Огневушка. Пасть вожака улыбалась острыми клыками, а глаза светились счастьем. Около его лап, крутился повизгивая от нетерпения Гав.

— Ваша услуга стаи неоценима, — старый волк поклонился. — Скоро проход остынет, и здесь появятся слуги Ледяной горы. Это будет славная охота. Наконец-то стая выполнит то, для чего и была создана.

— Нашей заслуги в этом нет, это все она — пожал плечами Максим, и кивнул в сторону Огневушки.

— Огненная девочка конечно же выполнила основную часть работы, но без вашей помощи, без подсказки, этого бы не случилось, — еще раз поклонился Рыкал. — Вы выполнили мою просьбу, и потому пришло время мне выполнить свою. Стая встает у прохода в мир зимы, для подготовки к отражению атаки врага, и вы можете вести своего друга в разлом, там больше нет охраны.

— Рыкал, не называй больше того ублюдка нашим другом, — нахмурился Угрюм. — Мы выполняем задания Агилии, это была ее воля. Если бы не змейка, мы бы и пальцем не пошевелили ради этой сволочи.

— Я услышал тебя игрок, — рыкнул волк. — А сейчас, уводите Барина в разлом, мне противно находится с ним в одной локации, от него воняет подлостью.

— Дяденьки игроки, — засмеялась Огневушка, останавливая уже собравшихся уходить друзей, она горела, в прямом смысле этого слова, счастьем. — Я так благодарна вам. Нас приняли с Гавом в стаю. Я больше не одинока, и нашла семью. Дедушка сказал, что из моего щеночка он вырастит настоящего воина, и своего наследника. Вы сотворили чудо.

— Рад за тебя, — улыбнулся Максим. — А сейчас извини, но нам надо доделать то, за чем мы сюда пришли.

Барина нашли там же, где и оставили. Он прятался за серым валуном, и встретил друзей недоверчивым взглядом.

— Можно идти, нам ни кто не помешает, — буркнул недовольно Угрюм.

— А что меня ждет там? — Барин не договорил, но его и так поняли.

— Я думаю, что, то, чего ты не заслужил, но благодаря любви той, которую предал, получишь, — Максим не скрывал своего раздражения, ему неприятно было это создание, но приходилось терпеть.

— Я вам не верю, -дух отстранился.

— У тебя нет выбора. Или ты немедленно идешь с нами, или скоро здесь начнется такая драка, в которой твоя бестелесная плоть, скорее всего сдохнет. Вот только не надо смотреть на меня глазами преданного щенка, мне плевать на твою жизнь, но я дал обещание Агилии, и сдержу его. Пошли, — Угрюм мотнул головой, указывая путь.

— Кажется поздно, — Художник остановил друга. — Слышишь волки завыли. И грохает под землей, словно топает кто-то. Что-то уж очень быстро проход остыл.

— Да чтоб тебя, — выругался Игорь. — А нам как раз в ту сторону и идти. И чего теперь делать будем?

— Или драться, или ждать, чем все закончится, — пожал плечами Максим.

— Не. Ждать я не согласен, надо попробовать проскочить, пока не началось — скривился недовольно Угрюм, и повернулся к Барину. — Ты с нами пойдешь. Вылезай из-под камушка, герой-любовник.

— Страшно конечно с вами идти, и нырять в разлом, а вдруг там окончательная смерть, а не свобода, но жить в неизвестности еще страшнее, — скривился тот, — наверно и вправду лучше попытаться, и сдохнуть, чем потом всю свою бесконечную жизнь жалеть, что не попробовал.

Над прожженным Огневушкой проходом, в мир зимы, клубился густой пар. Волки выстроились напротив него клином и, тихо поскуливая от нетерпения, ждали. Рыкал с Огневушкой и Гавом стояли чуть в стороне, к ним-то и подошли друзья.

— Это будет славная охота, — не оборачиваясь произнес старый волк. — И мы и ореки накопили много злости и сил, пока был закрыт ход, пришло время выплеснуться ярости. Сегодня многие навсегда отправятся к Полозу, и я верю, что он достойно встретит героев, — Рыкал скосился на Барина. — А этот, что тут делает? Его место в разломе, я убрал охрану и путь свободен.

— Дорога туда проходит через это место. — Ответил волку Максим. — Мы уже уходим. Судя по всему сейчас начнется битва, и нам не хочется получить удар в спину.

— Битва уже началась, уходите быстрее, пока враг не выстроился, и мы не пошли в атаку, — кивнул в сторону прохода Рыкал, и друзья оглянулись.

Ореки выпрыгивали из тумана и строились в двойную линию, но волки почему-то не нападали.

— Чего ждете? — Угрюм посмотрел на вожака. — Самое время атаковать, пока твари окончательно не подготовились. Неожиданность очень важное условие победы.

— Это нарушение традиций, — произнес не оборачиваясь волк. — Напасть на неподготовленного врага, противоречит чести, настоящего воина.

— Война, это путь обмана. Кто хитрее у того и победа, — возразил вожаку Игорь. — Не будь глупцом, Рыкал, атакуй пока не поздно.

— Победа, для нас не главное. Война это главная часть нашей жизни, мы для нее созданы Полозом, а обман не добавляет чести воину.

— Чушь какая-то, — буркнул Угрюм, и повернулся к Максиму. — Я тут подумал, братан, что сваливать нам уже поздно.

— Предлагаешь драться? — Удивился Художник.

— Ага, улыбнулся тот. — Но мысль у меня появилась: «Ты нашего уродца к разлому отводишь, а я тут останусь, и квест выполним, и повеселимся.»

— Может для начала меня спросить? Я бежать от драки несогласен? — Вмешался в разговор Барин.

— Ты еще тут повыделывайся, — обернулся и зарычал на него Угрюм. — В героя поиграть решил? Что-то я за тобой такого раньше не замечал. Из-под камушка с трудом выковырять смогли, а тут раздухарился…

— Погоди, — Художник коснулся плеча друга. — Пусть объяснится.

— Чего тут объяснять. Накосячил я тут знатно. Дочь самого Полоза обидел. В то, что меня в разломе ждет освобождение не верю, не простит меня змей, убьет окончательно, а ввязавшись в драку, на стороне добра, у меня будет шанс, — Барин посмотрел в сторону выстраивающихся в боевой порядок ореков. — Пусть маленький, но будет.

— Верю, — усмехнулся Художник. — Вот если бы ты мне про совесть, или честь петь начал, то послал бы тебя куда-подальше, а так верю. — Он обернулся к Угрюму. — Мы никуда не идем, и Барин остается с нами. Он ради собственной шкуры стараться будет, а значит не предаст и не убежит.

— Может ты и прав, — пожал плечами друг. — Давай думать, как воевать будем? У нас оружия против этих тварей нет. Сосульку-то мы мисам подарили, а по другому этих ореков не завалить.

— Держи, — Максим протянул Игорю автомат. — Стреляешь ты хорошо. Бей им по ногам, как я когда-то убыру. Убить не убьешь, а на землю свалишь, ну а я попробую кинжалом поработать, вдруг он не хуже сосульки справиться.

— Не! Не согласен я. Ты стрелок от бога, тебе и стрелять, а я с кинжалом лучше повоюю, мне привычнее, — отрицательно мотнул головой Угрюм. — Только на землю вали тех, кто ко мне поближе, не люблю бегать.

— Как знаешь. — Кивнул Максим. — Только будь поаккуратнее, не подставляйся.

Бой начался с поражения стаи. Разогнавшийся клин огненных волков врезался в каменную стену ореков, и не пробив, развалившись, на прихрамывающих хищников, оставив несколько угасающих углями, подернутых седым пеплом тел, откатился на старое место, где вновь начал выстраиваться для очередного рывка.

Рыкал, стоящий все это время в стороне, и руководивший битвой издали, занял на этот раз место на острие клина, а рядом с его могучими лапами, прижавшись к земле, и ощетинившись огненной шкуркой замер Гав.

Огневушка не вмешивалась в схватку. Что ей руководило непонятно, но она лишь улыбалась молча, и поглядывала с гордостью на своего питомца.

— Наш выход, братан, — Улыбнулся Угрюм. — Эти гордые воины, — он мотнул в сторону волков головой, — считающие, что обманывать врага нельзя, морды себе разобьют об ореков и передохнут, сохранив себе честь, но не завоевав ни победы, ни славы. Как только я подбегу к строю, вали ближайшего ко мне, и будь готов. — Он обернулся к Рыкалу. — Слышь ты, вождь огнерожих! Как только мы с братаном дырку в ореках проковыряем, пулей туда, второго шанса может и не быть. — Он сорвался с места и рванул в сторону вражеского строя, сжимая в руке хрустальный кинжал и заорав во все горло: — А вторая пуля в сердце ранила меня!

Тварь, на которую нацелился Угрюм, ехидно ухмыльнулась, поднимая над головой кулак, и приготовившись одним ударом вмять в землю, несущуюся на нее букашку, в которой не чувствовала никакой опасности.

Когда до строя осталось пару шагов, в руках Максима вздрогнул автомат. Коленная чашечка секунду назад ухмыляющегося орека, разлетелась каменной крошкой, и потерявший равновесие монстр, состроив удивленную морду, начал медленно заваливаться набок, расталкивая телом стоящих рядом с ним тварей, и сея сумятицу.

Угрюм в этот момент уже влетел во вражеский строй, и не останавливаясь ни на миг, развернувшись, запрыгнул на спину очередного орека и воткнул кинжал тому в затылок.

Ожидаемого результата не последовало. Монстр лишь поморщился от боли, и начал пританцовывая кружить, вокруг собственной оси, и молотить себе за спину огромными кулаками, пытаясь достать назойливого человека, который не останавливаясь втыкал ему в голову нож, и проворачивал там, пытаясь достать несуществующий мозг.

Ни у одного, ни у другого ничего не получалось. Угрюм был слишком ловок, что бы подставиться под удар, а орек не хотел умирать, без применения отданной мисам сосульки, но несмотря на патовую ситуацию, безрассудный поступок игрока привел к положительным результатам. Пританцовывающая от боли, и жажды поквитаться, тварь, окончательно разрушила строй, и в образовавшуюся брешь ворвалась стая.

Сражение тут же распалось на отдельные схватки. Волки рвали огненными клыками шипящие паром ледяные тела, оставляя жуткие раны, а ореки вбивали, высекая искры, огромные кулаки в бока, и головы хищников, ломая ребра, и круша черепа. Угрюм метался от одной схватки, к другой, подрезая сухожилия на ногах ореков, а Максим безостановочно стрелял издали, все так-же целясь в коленные чашечки.

Барин, как оказалось, не смотря на подлую душу, не был трусом. Он сцепился с одной тварью, облапив ее вытянувшимися призрачными руками, каким-то чудом обретшими плоть, и рвал зубами горло, сам при этом медленно вытекая, из раздавленного тела каплями, желтоватой слизи. Он умирал, но умирал и его враг.

Рыкал бился сразу с двумя, метаясь и нанося страшные раны, от одного к другому, сам при этом оставаясь не уязвимым. Не смотря на кажущуюся старость, ловкости и силы в нем было больше, чем в любом из волков стаи.

Гав преобразился. Едва он ворвался в образовавшуюся брешь в строю врага, как тело щенка вытянулось в огненную стрелу летящей в атаку собаки, и воткнувшись в одного из ореков, взорвалась слепящим светом, разорвав тело монстра, на несколько частей. Щенок, а вернее теперь назвать его: «Огненный пес», тут же метнулся в другую сторону, целясь в следующую тварь, но та успела отреагировать, и отбила когтями несущуюся на нее угрозу.

Гав, с разорванным боком, кувыркнулся в воздухе, рухнул в пепел, устилающий землю, подняв облако пыли, но тут же вновь вскочил, и кинулся в бой.

Огневушка стояла в стороне, и гордо улыбалась, что-то беззвучно шепча в сторону своего питомца, но в бой так и не вмешивалась.

Проход в мир зимы, окончательно остыл, перестав выпускать клубы пара, и как только это произошло, оттуда полезли люди. Они мгновенно рассыпались в разные стороны, и делали то, что делал до этого Максим, только со стороны врага. Они стреляли в волков, не причиняя им особенного вреда, но все же сбивая на землю, и помогая этим орекам воевать.

Чаша весов мгновенно склонилась на сторону монстров, и Художник тут же перенес внимание на другие цели, а Угрюм, рухнув на землю, скрылся из видимости, и скоро донесся предсмертный крик умирающего неподалеку человека, а стрельба со стороны нападающих, уменьшился на одну единицу.

Максим не умел промахиваться. Быстро водя стволом, и ловя в прицел «Свидетелей смерти», а никого другого кроме них тут из мира зимы, появиться не могло, вдавливал плавно палец в курок, и улыбаясь падающему телу, переводил автомат в другое место.

Постепенно баланс восстанавливался. Люди, более привычный враг, для прошедшего через войну солдата. Художник и Угрюм, быстро расправились с неожиданной подмогой ореков, и вновь начали помогать уже побеждающим схватке волкам.

Но тут случилось, то, что ни как не должно было случится. Появился тот, кто никогда не покидал своего снежного логова. С ревом разъяренного зверя, взметнув вверх облако снега и черной пыли, ворвался в локацию разлома убыр.

— Это неправильно, дяденька Ледяная гора, ты не должен вмешиваться! — Воскликнула растерянно Огневушка.

Но тот не обратив на крик девочки никакого внимания, кинулся в драку, тут же разорвав в клочья несколько огненных волков. Рыкал и Гав, переглянувшись, одновременно бросились ему на встречу, в отчаянной попытке остановить.