Уйын Полоза Книга вторая

Глава 24 Вор

Если не получится, то падать придется метров с трех, а внизу мягкого мата нет, там голая утоптанная земля, можно переломать ноги. Тень долго всматривался в открытое окно напротив. Движения там нет, тихо, комната вроде пуста, но на сто процентов он в этом не уверен, есть еще «слепые» зоны, в которых, как не старайся, а ничего не увидишь. Придется рисковать.

Сиди, не сиди, а надо пробовать перебираться, другого пути попасть в дом нет, да и не зря же он проделал титаническую работу, по карабканью по не строганному шесту, ободрав себе в кровь ладони. Он попытался повыдергивать занозы, но смог вытащить только особо крупные, мелкие и средние не желали поддаваться выбивающим чечетку зубам.

Из вариантов приходило на ум только два, или прыгать и цепляться за подоконник, или использовать все тот же проклятый шест, как мост. Если прыгнуть, но при этом не удастся зацепится, то лететь ему в низ, и в лучшем случае Тень отделается ушибами, а в худшем переломает ноги. Это снизу расстояние небольшое, а когда посмотришь сверху, то желание падать сразу отпадает, и начинает неприятно ныть в области задницы. Неприятное ощущение приближающейся опасности.

Перебираться по шесту тоже вариант не лучше, если еще и не хуже, и грозит оно все тем же падением. Он не циркач, чтобы расставив руки в стороны, ловко перебежать на другую сторону по ниточке каната, еще и улыбаясь при этом. Ползти придется цепляясь ногами и руками, спиной вниз. Он видел такой способ по телевизору, и был уверен, что у него получится, но дерево сухое и тонкое, на излом хрупкое. Не выдержит такой мост веса Ильи, грохнется парень вниз, со всеми сопутствующими этому последствиями, в виде переломанных ног, отбитых почек и сломанного позвоночника.

Из двух зол надо выбирать то, от которого последствия не такие болезненные, и об которое ноги не переломаешь, поэтому только прыжок.

Тень отошел на другой конец крыши сарая, приготовившись разбегаться для прыжка, но тут его взгляд снова зацепился за шест, торчащий метра на два над настилом: «Разбег, шест?.. Прыжки в высоту… — Подумал он. — Зачем использовать штакетину как мост, если можно ее использовать как рычаг»? — Илья улыбнулся довольный собой. Он нашел приемлемый, и относительно безопасный способ. Теперь лишь бы в комнате никого не было.

Воткнув штакетину в землю, примерно посередине, между домом и сараем, он сильно оттолкнулся, и без каких-либо помех перелетел к окну, вот только удержаться на скользком покатом подоконнике не сумел. Ноги скользнули, и от падения егоспасло только то, что он успел зацепиться за косяк. Вышло довольно громко, и неожиданно раздавшийся внутри комнаты раздраженный голос, заставил мгновенно: тело вспотеть, дать сердцу сбой, а дыханью остановиться.

— Что там еще такое? — В оконном проеме появился Строг. Илья первый раз увидел лицо хозяина города, до этого ему удавалось рассмотреть только спину и лысый затылок на массивной шее.

Удивительное сочетание несовместимого в неприятном облике. Мало связывающиеся друг-другом: острый длинный, птичий нос с парашютами раздутых ноздрей, пухлые красные щечки как у ребенка, пришедшего с прогулки морозной зимой, маленькие карие глазки и не менее маленькие пухлые губки, над начисто выбритым раздвоенным подбородком.— Какого черта тут происходит? — Хозяин дома посмотрел сквозь Илью и нахмурился. — Заходи давай, не скребись.

«Все, спалился, — подумал Тень в панике, готовясь прыгать и уносить подальше ноги. — Он видимо услышал как палка о стену стукнула? Да и я сам грохнул не тише. Ну что за невезение такое!»…

— Заходи говорю, — развернулся и неожиданно отошел от окна хозяин города. — Как там наш кусок мяса у столба. Если сдохнет, я тебя вместо него привяжу. — Раздался его недовольный голос.

Так это не с ним говорил Строг? Опасность миновала, Илья немного успокоился, однако дрожь в теле не прошла, а руки так и остались ватными, и он с содроганием понял, что долго так висеть у него не получится. Надо или заползать внутрь, или прыгать. Тень начал судорожно искать ступнями на что опереться, но скользкие бревна отказывались прислушиваться к его мольбам и не давали необходимого.

То, что строители зачем-то забили в стену гвоздь, и не вытащили его в последствии, было не иначе как чудо. Ржавый, небольшой, он дал то, о чем в данный момент мечтал Илья, точку опоры. Хлипкое, ненадежное, дикой болью вдавливаясь в ступню, это чудо все же держало юношу, снижая нагрузку на ноющие руки, и не давая сорваться вниз. Как мало надо для счастья человеку, у которого ничего нет. Тень замер, ему оставалось только ждать, а заодно и слушать о чем будет разговаривать хозяин с зашедшим уже в комнату гостем.

— Я пока не стал ему шкуру срезать, хозяин, — между тем продолжался разговор. Голос у пришедшего был глухим, как из бочки.

Илья осторожно заглянул в окно. Над Строгом возвышался, тот кто вошел в комнату, и теперь разговаривал извиняющимся тоном с хозяином дома.

Лохматый рыжий детина, больше двух метров ростом, с плечами такого размера, что в двери он скорее всего входил боком. Выглядел гость жутко. Звероподобное лицо, с выпирающими вперед желтыми зубами, явным признаком пародонтоза, еще и оголенными с одной стороны рта порванной и неправильно сросшейся губой. Круглый нос, над жиденькими усиками и козлиная бородка, добавляли к облику комичности, а глаза с полным отсутствием в них разума, говорили о том, что человек этот глуп.

Однако отсутствие ума не умоляло в нем нечеловеческую силу, и это было легко понять, так как облегающий, наглухо застегнутый до бычьей шеи, тренировочный зеленый костюм, едва не лопался под действием перекатывающихся под ним мышц.

— Почему ты ослушался моего приказа? — Между тем продолжил разговор Строг. Он вновь подошел к окну, и внимательно рассматривая сквозь Илью шест, в ожидании ответа задумался, словно потеряв всяческий интерес к происходящему. — Откуда все-таки тут эта палка взялась? — Сам у себя поинтересовался он.

— Я подумал, — попробовал между тем говорить оправдываясь посетитель, но был остановлен внезапным хохотом.

— Ты, и подумал?! — Закатился смехом хозяин города. — Вот рассмешил, да тебе, в твоем боксе, мозги отбили так, что думать они больше не способны. Твоя башка только жрать способна. Дубовая она.

— Полностью с тобой согласен, хозяин, крепко мне в спорте досталось, и голова теперькрепкая как никогда раньше. — Растянул рот в улыбке гость. — Однако приказ твой я не выполнил, только потому, что хлипкий пленник какой-то попался. — Я ему всего один раз в ухо заехал, он и обмяк. Не стал я рисковать дальше, кожу резать. Вдруг помрет ненароком. Ты меня тогда к столбу привяжешь. Я бы конечно постоял, если тебя это порадует, но Ледяная гора, когда на меня смотрит, то так облизывается, что страшно мне становится. Сожрет ведь…

— Это да, — хмыкнул ехидно Строг. Ты, Фарт, для него аппетитный кусок мяса, а не человек. — Ладно, с пленным разобрались, — продолжил он между тем допрос не оборачиваясь, и все так же задумчиво рассматривая шест сквозь Илью, у которого сердце готово было остановиться от страха. — Что там у нас на раскопках? Не нашли ничего нового? — Спорил он громко обращаясь к Фарту, и тут же тихо добавил уже обращаясь к самому себе. — И все-таки, откуда тут эта палка появилась?

— Пока нет, — слуга выкатил нижнюю губу, от чего стал выглядеть уродливым младенцем обидевшимся на родителей, за то, что не купили ему игрушку. — Рабы ленивы, Они словно сонные мухи работают, не торопятся.

— Что поделать, — вздохнул Строг, — браслет сделал их послушными, но лишил инициативы, оставив из разума только примитивные желания. Когда найдутся остальные артефакты, все изменится, они станут обычными людьми, только почитающими меня как божество. Я буду владеть этим миром.

— Но ты же должен будешь отдать то, что найдешь Ледяной горе? — Фарт удивленно вскинул брови. — Он же так приказал.

— Ты ничего не понимаешь. Я оставлю артефакты себе и заставлю этого убыра служить. Он будет тапочки в зубах приносить по утрам, двор охранять и лаять по моему приказу. Я слишком умен, что бы добровольно отдать какой-то там твари огромную власть. Этот мир будет моим! — Строг наконец отвернулся от окна и повернулся к гостю, резко сменив тему разговора. — Что там в рюкзаках нашли?

— Каких? -Не понял его тот, выпучив глаза, так, что они вылезли из орбит.

— Ты что, вообще дурак! — Рявкнул возомнивший себя богом садист. — У пленника нашего, да его сбежавшего друга конечно. Какие еще рюкзаки могут меня интересовать, не твой же.

— Ааа… — Протянул с пониманием Фарт. — Отличный автомат там нашелся, бесшумный, отдачи нет и бьет далеко, я одного из рабов из него пристрелил, прямо от западных ворот и на входе в рудник, а ведь там километра полтора, представляешь, хозяин, с первого выстрела попал. — О надул губы. — Ты же отдашь мне этот ствол? Да? Еще там кольт, маузер патроны, еще кой-какое барахло и кинжал есть странный, острее бритвы штука, я неосторожно в руке сжал лезвие, и чуть пальцев не лишился. Вот, смотри. — Он вытянул ладонь с глубокими, кровоточащими порезами на всей пятерне. — Ну и рубинов прилично, я считаю плохо, но горстка большая.

— Автомат забирай, заслужил, — кивнул ему Строг, — пистолеты на склад, а кинжал и рубины неси сюда. — Он вновь выглянул в окно. — И вот что еще, — задал он еще один вопрос, который заставил Илью похолодеть от ужаса. — Откуда тут этот штакетник?

Звероподобная рожа высунулась наружу, недоуменно уставившись на прислоненный к стене шест. Илья от страха едва не свалился вниз, ведь стоит кому-нибудь из этой парочки протянуть руку, и они нащупают его невидимое тело, тогда конец всему.

— Так это рабы наверно оставили, когда ремонт делали, — пожал плечами Фарт. — Я же говорил, что они ленивые, и сами ни за что работать не будут. Их пинать надо, тогда только шевелиться и начинают.

— Ладно, — скривился недовольно Строг, — тащи трофеи из рюкзака беглецов и проваливай. Все тащи, я посмотрю и подумаю. Устал я и есть хочу. Распорядись там немедленно обед принести, и Угрюма сегодня больше не трогай, пусть немного на солнышке прожариться, подождет. Незнание своей участи, это самая лучшая пытка на свете. Сам себе мозги сожрешь, думая, что впереди ожидает. Как сказал какой-то умник: «Ожидание смерти, страшнее самой смерти», и он прав. — Он вдруг сощурил злобой глаза и рявкнул так, что Фарт вздрогнул. — И убери эту палку от стены, и вообще весь мусор, что после ремонта остался. Ни до чего сам додуматься не можешь, все говорить надо! Тупая скотина!

Фарт метнулся вон, но быстро вернулся обратно, и отдал Строгу рюкзаки Максима и Игоря, что-то хотел еще спросить, но наткнувшись на раздраженный взгляд хозяина выскочил, едва не снеся с петель двери. Хозяин дома прошел куда-то в глубину комнаты, и видимо сел то ли в кресло, то ли на кровать, Илья не видел этого, а только догадывался о происходящем по характерному скрипу, так как эта часть помещения находилась вне поля зрения. Строг молча загремел перебираемыми вещами друзей.

Вы когда-нибудь висели зацепившись за оконную раму, имея в качестве опоры под практически голыми ногами в тряпичных обмотках, ржавый гвоздь, впивающийся в ступню, с явным намерением проткнуть? Илья это состояние описывал себе не иначе как только междометиями и матом, хотя был воспитан культурным юношей, не использовавшим в лексиконе таких слов, но эмоции не спрашивают о воспитании, на то они и эмоции, что бы не следовать правилам.

Сколько времени прошло? Тень сбился со счета, нудных, тягучих секунд ожидания, сплетающихся в нескончаемые страдания. Тело затекло, гвоздь, иглой палача входил все глубже и глубже в кожу, еще немного и окончательно проткнет ступню, из обуви на которой, только намотанная грязная тряпка. Вцепившиеся в оконную раму пальцы намертво свело спазмом тупой боли, разрывающей мышцы. Единственное, о чем мечтал юноша больше всего, так это о том, чтобы проклятого садиста поскорее позвали обедать, и он наконец вышел из комнаты, а чего боялся больше всего, так это, что хозяин комнаты никуда не уйдет, а устроиться жрать тут же. Больше ни о чем другом Илья думать не мог, и только все больше и больше ненавидел Строга.

— Хозяин, там Марсель обед накрыла. — Наконец-то прозвучали волшебные, долгожданные слова. Какая Илье разница, кто такая Марсель? Нет ему никакого до этого дела, главное, что скоро, он избавится от мучений.

Однако Строг не отвечать, ни уходить не собирался, а судя по звуку так и продолжил перебирать трофеи. Это начало раздражать уставшего ждать парня, готового уже, не смотря на глупость такого поступка, ворваться в дом и пристрелить этого садиста из подаренного Художником пистолета, непременно в лоб, но он терпел. Терпел так, что зубы скрипели.

— Ну что же, — наконец раздался довольный голос хозяина дома. — Автомат я пожалуй Фарту отдам, таких верных слуг поощрять надо, только предупрежу, что если пристрелит хоть еще одного из рабов, отберу назад. Нашел себе мишень. Имущество портит, а на раскопках рук не хватает, и так мрут как мухи. — Скрипнуло то ли кресло, то ли кровать, и послышались шаги. — Рубинчики приберу, пригодятся, а кинжал пожалуй на стенку. Знатный ножичек, такой днем с огнем не отыскать. Пусть висит в коллекции, и красиво и под рукой всегда. — Щелкнул отпираемый замок, легкое шуршание пересыпаемых камней и новый щелчок. — Ну что же, теперь можно и отобедать, да и соточку на радостях пропустить. Повод есть, не часто таким раритетом обзаводишься.

Едва Строг вышел из комнаты, Илья забрался во внутрь, что оказалось сделать совсем не легко. Затекшие, одеревеневшие руки отказывались служить, тело била мелкая дрожь, а отталкиваясь от единственной точки опоры, ржавого гвоздя, он проколол себе ногу, которая тут же начала кровоточить и оставлять след.

Выругавшись Тень огляделся. Массивное кожаное черное кресло у бревенчатой стены, рядом письменный стол с бутылкой чего-то спиртного, горит свеча в медном подсвечнике, а чуть дальше, в паре шагов, шкаф без дверок заваленный барахлом, с приличного размера шкатулкой на одной из полок. Дальше по стене, на мохнатом ковре, с изображением огромного льва, с раскрытой клыкастой пастью, застывшего в прыжке, развешано холодное оружие. Тут сабли, рапиры, шпаги, ножи разных моделей, и даже один огромный меч с черной рукоятью.

Нужный кинжал сильно отличался от всего оружия своим необычным видом, и пробегающими по лезвию всполохами огня. Не раздумывая юноша сорвал его со стены, зажав в руке.

— В шкатулке скорее всего драгоценности, — обернулся он к шкафу и многообещающе улыбнулся. — Вор я или нет? Но и это не все. Зря ты Строг ее на столе оставил, пьянство зло. — Он откупорил бутылку и понюхал. — Самогон, надеюсь крепкий. То что надо.

Тень, довольный собой вылил на стол горючую жидкость, и расплескал по полу остатки. Затем злобно опрокинул свечу. Гулкое, голубое пламя буквально взорвалось на поверхности, мгновенно занявшись на сухой древесине уже жарким костром. Дым быстро начал заполнять помещение.

— Вот я дурак! — Кинулся к окну Илья, — Спускаться то как?

Выбираться назад оказалось сложнее чем забираться. Вроде бы вот он, шест у стены. Но как по нему спускаться когда в одной руке нож, а в другой тяжелая шкатулка. Прыгать Илья побоялся, если он подвернет, а что еще хуже сломает ногу, то выбраться из города вообще не сможет и подведет всех.

Он сделал единственное, до чего додумался в данной ситуации, когда жар уже начал пощипывать спину, и время шло на секунды. Предварительно оглядевшись и не заметив ни кого на улице, он просто, без затей выкинул все вещи из окна, и наблюдая как по земле рассыпаются, вспыхивая на солнце искрами, драгоценные камни из раскрывшейся от удара шкатулки, схватился за шест.

Окончательно разодрав ладони о нестроганную штакетину, он наконец-то спустился, и судорожно распихав по карманам, то, что успел подобрать, подхватив кинжал, припустил, что было духу к воротам выхода из города.

Стражники недоуменно смотрели сквозь него, на поднимающийся дым зарождающегося пожара. Они слышали гулкие шаги бегущего человека, но не видели того, кто к ним приближается. Это почему-то развеселило довольного собой Илью, у которого адреналин плескался в крови, так, что ему до смерти захотелось пошутить.

Проскочив между стражников, занятых разглядыванием поднимающегося дыма, не сдерживая своего желания, он пнул под зад одного из них, того что справа, и уже не задерживаясь рванул в сторону леса, где его ожидал Ойка.

Странный дед ржал, едва не падая от хохота на землю:

— Зачем ты это сделал дурень? Они же передрались, после твоего ухода, выясняя кто, кого пнул. Ты хотел меня уморить? Поздравляю, тебе почти это удалось. — Закатывался старик.

— Кто передрался? — Не понял подбежавший к нему прихрамывая Тень, восстанавливая сбившееся дыханье.

— Ну ты и дурень! Не ужели не понял? Стражники конечно, кто еще! Город-то подпалил зачем, дурья голова?