Уйын Полоза Книга вторая

Глава 11 Спасти Барина

Бывают минуты, когда мир замирает, словно его напугали свалившиеся из неоткуда обстоятельства. Когда смерть смотрит тебе в глаза. Когда до последней черты остается всего один миг, время замедляется, почти останавливаясь, но ровно на столько, что бы ты только успел вспомнить прошлое перед концом, и принять неизбежное, или делает это оно для того, что ты бы все же успел найти выход, и начал действовать.

Тело в этот момент, барахтаясь в вязкой субстанции киселя пространства, очень медленно, как в замедленных кадрах нудного кино, не торопясь, выполняет приказы мечущегося в панике разума. Тебе очень хочется скорости, она сейчас так нужна, как никогда, ты напрягаешь до боли мышцы, но ее нет, и это дико раздражает, погружая в панику.

Тебе хочется действий, а они копошатся ленивыми червями в сгустившимся воздухе, еле-еле передвигая непослушные руки и ноги, и только мозг работает, как и прежде, и даже еще быстрее чем прежде, перебирая варианты спасительных действий, но тело отказывается его слушаться.

Максим летел в грудь каменного великана и видел, как тот поднимая руку, раскрывает ему на встречу огромную ладонь, в которой игрок поместится весь, без остатка. Вариантов избежать смертельной ловушки нет. Всего один удар сердца, и каменные пальцы обхватят Гвоздева. Они с легкостью сомкнутся, и или раздавят, переломав кости, и выжав кровь как из губки, или забросят в раскрывающуюся пасть, размером с железнодорожный тоннель. Не известно, что лучше в подобной ситуации, быстрая смерть в прессе каменного кулака, или же на желтых зубах хрюкающего маленьким носом от удовольствия, и посапывающего наслаждением, пережевывающим твое тело, каменного монстра.

Решение приходит мгновенно, но вот как его быстро, как требуют обстоятельства, выполнить, когда движения замедленны? Непослушная рука тянется к поясу, а глаза сморят на приближающиеся пальцы. Неторопливый кинжал покидает ножны, и Максим, в ужасе понимает, что он не успевает. Его схватят раньше, чем он сам атакует.

В отчаянном рывке, разрывая кисель пространства, он выкидывает руку вперед, чувствуя, как боль пытается остановить рвущиеся от натуги мышцы. Удача любит того, кто не сдается. Жало входит в центр ладони монстра, уходя в камень по самую рукоять, поток гранатов драгоценной крови гиганта брызгает в лицо, но Художник, не обращая на это внимание, с усилием тянет кинжал вниз, полосуя лопающуюся плоть.

Рев, похожий на грохот камнепада в пропасть, оглушает Художника, и он выпадает из раскрывшейся ладони к ногам раненного великана, но тут же вскакивает. Практически ничего не соображая, на одних только рефлексах, Максим бьет острым хрусталем в ступню твари, и тут же бросается к другому великану, в сжатом кулаке которого, уже синеет и задыхается друг.

Прыжок, выверенный, режущий удар, и нога гиганта с располосованной от колена до пятки раной подгибается, каменный монстр, взревев, спотыкается и падает, так и не выпустив из руки уже практически мертвого друга.

Волна, как от взрыва авиабомбы, сотрясает землю, сбивая с ног Максима, но он мгновенно вскакивает, и бросается перекатом в сторону, так как в него уже летит кулак первого, пришедшего в себя, хромающего, и озверевшего великана, решившего немедленно уничтожить козявку осмелившуюся его больно укусить.

Кулак, не попавший в цель, выбивает каменную крошку, шрапнелью бьющую Гвоздеву в спину. Рвет и одежду, и кожу, оставляя кровоточащие, неглубокие ссадины, но тот не обращает на это никакого внимания. Совсем рядом умирает друг, и он просто обязан его спасти.

Художник прыгает и падая, втыкает нож в запястье монстра. Тут же вырывает жало вместе с фонтаном гранатовой крови, и вновь вонзает, пытаясь перерезать каменные жилы. Он бьет с остервенением в разные места, полосуя гранитную кожу, превращая ее в мелкое крошево, и наконец добивается результата.

Ладонь раскрывается, и Угрюм выкатывается из нее. Падает на колени, и пытается вдохнуть полной грудью, но вместо этого поток рвоты вырывается из горла.

Но Художник всего этого не видит, так как уже два великана пытаются его уничтожить, выбрав единственной, достойной внимания целью.

Один ползает не в силах подняться, засыпая все вокруг себя гранатами крови, из раны в икре и запястье, и колотит огромными кулаками по каменному полу пытаясь убить ловкого игрока. Другой скачет на одной ноге, мечтая раздавить неуступчивую, кусачую букашку, и тоже засыпает землю красными драгоценными камнями.

Гранаты прекрасные камни, но это только если ими любоваться в спокойной обстановке, очарованно наслаждаясь преломлениями света сидя в уютном кресле, но, когда же они рассыпаны как горох, и при каждом шаге скользят под ногами, пытаясь бросить на землю, тут не до восторгов.

Максим метался по краю обрыва, уворачиваясь от кулаков, и ног гигантов, даже не пытаясь сам атаковать. Ни времени, ни сил на это не было, еще эти рубины под ногами… Одно неловкое движение, один необдуманный, невыверенный шаг, и земля уйдет из-под ног, и на этом жизнь закончится.

Выручил его Угрюм, он пришел в себя, и неожиданно прыгнул на одного из великанов, того, который все еще стоял на ногах, и сделав своеобразный кульбит в воздухе толкнул того в спину ногами, поставив в жизни твари жирную точку.

Игорь полетел в одну сторону, а поскользнувшийся на драгоценностях, и так еле стоящий из-за раны на ногах каменный монстр, свалился в пропасть. Через несколько секунд гора вздрогнула, сотрясенная падением гигантского тела.

Максим воспользовался моментом мгновенного замешательства оставшегося в живых противника, изловчился, и в очередной раз увернувшись от летящего в него кулака, прыгнув на сомкнутые пальцы великана, пробежал по руке, перепрыгнув на плечо, взлетел на шею, и с остервенением заколотил кинжалом затылок.

Гигант орал грохотом осыпающихся камней, молотя себя руками за спину, в попытке достать мелкого убийцу. Максим с остервенением полосовал каменную кожу, осыпаемый потоком гранатов, а Угрюм бегал за удирающим от него, с выпученными от страха глазами, вопящего ужасом Хитрогором.

- Удавлю гнида. – Орал он, махая руками, пытаясь поймать верткого коротышку. – Все равно тварь не уйдешь! Конец тебе сука!

Закончилось все одновременно.

В развороченном затылке великана, хрустальный кинжал Максима, достал наконец мозг, и гигант затих огромной гранитной скалой, и в это же время два вопля, один победный, а другой отчаяния, слились в один. Угрюм поймал наконец Хитрогора. Ухватил того за руку и ногу, крутанулся вокруг собственной оси, и швырнул в пропасть.

- Зачем? – Максим устало сел на плечо мертвого великана. - Надо сначала было спросить: «Зачем он так поступил?».

- Прости, не подумал. Злой был. Собаке собачья смерть. – Вздохнул Угрюм злобно сверкая глазами. – А красиво он полетел, я даже залюбовался. – И он вдруг рассмеялся. – Мы живы братан. В очередной раз выкрутились.

- Папа будет недоволен. – Оборвал его смех девичий, наполненный болью голос. – Зря вы их убили, это ничего не изменит. Я прикована к этой скале собственными волосами. Груз их неподъемен. Злотые оковы не дадут мне сдвинуться с места. Уходите, я не расскажу о том, что здесь произошло.

- А если мы освободим тебя? – Спрыгнул с великана Максим, и подошел к девушке.

- Зачем? – Она посмотрела на него зелеными глазами, в которых застыли бриллиантами слезы. – Что здесь, что в другом месте, мне больше нигде не будет счастья. Я полюбила недостойного, и не знаю, как прогнать теперь из сердца это чувство. Вон он, мой Барин. Ходит его дух у подножья горы, и ищет то, что и сам не знает. Я, и хочу ему помочь, и ненавижу одновременно. Зачем мне свобода телу, если душа в темнице. Ты сможешь освободить душу, игрок? – Горько усмехнулась она. – Думаю, что нет. Даже мой отец этого не может.

- Тебе надо полюбить другого. – Подошел к ним Игорь.

- Тебя? – Посмотрела с интересом на него дочь Полоза, и рассмеялась.

- Ну уж нет, мое сердце принадлежит моей Еляк, любовь пополам не поделишь. – Смутился Угрюм. – Уйын полон хороших людей, ты просто ошиблась в выборе. Походи по миру, пройдет время, и ты забудешь своего урода, что ходит сейчас у подножья горы, ты еще встретишь другого, достойного любви.

- Тоже урода?! – Рассмеялась девушка.

- Ну почему же сразу урода? – Опешил Игорь.

- Да потому, что я дочь Полоза. Потому, что могу показать, где лежат драгоценности. Потому, что у меня золотые волосы, а у вас, людей, от их вида начинают дрожать руки. Меня нельзя полюбить, просто так, меня можно любить только за богатство.

- Повяжи платочек. – Задумался Угрюм. - И не говори никому про своего папашу. – Может налысо побреешься? – Засмеялся он. – Так точно будет не видно золотых волос.

- Налысо?.. - Задумалась Агилия. – А разве можно девушке налысо?

- А разве кто-то запрещает? – Пожал плечами Угрюм.

- Но так поступать вроде не принято? – В зеленых глазах зажегся лучик надежды.

- Наплюй. Дочь приковывать к скале то же не принято, однако ты сидишь тут. – Улыбнулся ей Игорь.

- Пожалуй я согласна. – Улыбнулась девушка и вдруг заплакала. – Но как же я могу оставить свою прошлую любовь в беде? Он ходит там внизу, такой одинокий, потерянный, несчастный. Помогите ему игроки уйти, молю вас. Там, в глубине долины есть выход. Он пройдет в него, и обретет покой, а я освобожусь от боли.

- Но он же предал тебя? – Вспылил Угрюм.

- Предал. – Согласилась Агилия. – Но как еще мне победить свою душу?

- Никогда вас женщин мне не понять. – Вздохнул Игорь, и повернулся к Максиму. – Ну что, братан? Осилим еще один квест.

Тот в ответ только обреченно вздохнул.

- Хорошо. – Кивнул Угрюм. – Мы поможем, но только и ты, потом поможешь нам.

- Что вы хотите в награду? – Глаза девушки мгновенно стали холодными и серьезными.

- Нам надо освободить Маня, но его охраняют необычные менквы. Ты проведешь нас мимо них. - Выпалил скороговоркой Угрюм.

- И всего-то? Я согласна. – Она улыбнулась. – Мне очень понравилось, что вы не потребовали в награду драгоценных камней и золота, это многое о вас говорит. Да будет так: «Услуга за услугу», но еще и голову мне побрить. - Разнесся над пропастью ее веселый смех.

- Да будет так. – Улыбнулся Художник. – Осталось только найти дорогу вниз.

- Спускайтесь по моим волосам, они достают до самого дна ущелья. – Вздохнула Агилия. – Я потерплю.

- Таскал я в школе девчонок за косички, каюсь было дело, но ни разу они мне этого не предлагали сделать сами. – Заржал Угрюм. – Ну уж не обессудь, красавица. Я мужик тяжелый, больно будет, это точно. - Он ухватил в ладонь прядь и перекинув тело в обрыв, поскользил вниз. – Давай братан, когда еще такая халява привалит... – Раздался его затихающий в пропасти, хохочущий голос.

Внизу стояла теплая летняя погода. Пели птицы, цветы меж россыпи камней, радовали глаз, распространяя горьковатый аромат, смеси полыни и меда. Идиллия.

Смотришь на каменную, в зелени травы долину, и хочется лечь, раскинув руки в стороны, и смотреть восхищенными глазами в голубое, безоблачное небо, греясь в лучах солнечного света. Отбросить в сторону все заботы, не дающие покоя, и лежать, ни о чем не думая наслаждаясь тишиной, но где-то там ходит неприкаянный Барин. Урод, который не дает покоя сердцу дочери Полоза, которому не помогать, а убить надо, но договор есть договор.

Максим вдохнул, и подошел к всматривающемуся вдаль другу:

- Ну что? Есть мысли, где его искать?

- Где-то там. – Хмыкнул тот. – Не думаю, что будет очень сложно, местность открытая.

- Ну тогда гуляем, смотрим себе под ноги, чтобы не переломать, и поглядываем по сторонам. – Кивнул Художник.

- Да уж. Красиво тут, ничего не скажешь, но какая-то это неправильная красота. – Буркнул недовольно Игорь. – Словно медом, на цианистый калий намазали. Вкусно, сладко, но непременно сдохнешь. Предчувствия у меня нехорошие. Ладно. Раз уж впряглись то: «Кряхти, но тяни». - Пошли братан искать нашего Дон Жуана.

Максим улыбнулся, и сощурившись посмотрел на друга.

- Вижу! – Вдруг воскликнул он.

- Чего? – Не понял Угрюм.

- Прогресс твой вижу. – Художник еще внимательнее всмотрелся. – Надпись над тобой, над головой, как корона. Написано: «Выносливость». – Синей прописью накарябано, а снизу словно жидкостью слова наполнены, процентов на десять, даже плещутся. Это видимо и есть прогресс?..

- Здорово. – Хмыкнул Игорь. – А больше ничего не видишь?

- Нет, больше ничего, только «Выносливость». – Мотнул головой Художник.

- Жаль. Это значит за то, что меня чуть не убили, мне десять процентов выносливости добавили? Куркуль этот Полоз. – Вздохнул друг. – Мало дал. Хорошее у тебя братан умение, я бы то же от такого не отказался. Ладно, пойдем искать потеряшку. Сам он к нам не прибежит.

Барин прятался за одним из валунов. В нем мало чего осталось от человека. Позолоченное, словно в насмешку над жадностью, полупрозрачное приведение. Две, как ниточки с кривыми, загнутыми в желании схватить пальцами, руками, две кривые с огромными плоскими как ласты ступнями ноги, грушеобразное тело, с непропорционально большой, лысой головой, с круглыми, водянистыми выпученными глазами, и вечно открытым безгубым, беззубым ртом, с высунутым как у уставшей собаки, набок, длинным языком, с которого капает слюна.

- Эко же тебя угораздило. – Вздрогнул, увидев его Угрюм. – Сильно ты, однако, папку Агилии разозлил. Ну да радуйся, мы тебе помочь пришли. Вылазь болезный из-под камушка, да пойдем выход отсюда искать.

- Кто вы? – Выглянул затравленно из-за камня Барин. – А кто я?

- Ты урод, попользовавшейся доверчивой девчонкой, и дурак, не понимающий, что ее папаня, Полоз, просто так этого не оставит. В общем Барин ты был когда-то, а теперь не пойми что. – Ухмыльнулся Игорь. – Вылазь, никто тебя не тронет.

- И вы не будите меня убивать? – Вновь спрятался за камень бывший игрок.

- Нет. Вылазь. Нам надо тебя проводить туда, где мучения твои закончатся. – Вмешался в диалог Максим. - Не бойся, мы не враги.

Приведение осторожно выплыло из-за камня, и зависло напротив.

- Тут очень многие хотят меня убить. Мне страшно. А куда мы пойдем? А где мне будет хорошо? – Заискивающе переводил Барин взгляд с одного друга на другого.

- Столько вопросов. – Хмыкнул Художник. – Вообще-то мы думали, что ты сам знаешь куда идти.

- Я не знаю. Мне страшно. Меня хотят убить. – Захныкало приведение.

- Да… Задача… - Почесал затылок Угрюм. – Чего делать будем, братан? Где этот вход, или вернее выход искать?

- А кто хочет тебя убить? – Не стал отвечать другу Гвоздев, а повернулся к Барину. – Они везде, или только где-то в одном месте?

- Везде. – Захныкал тот. – А вон там. – Он протянул руку в сторону одиноко торчащей словно кривой палец, с обгрызенным ногтем из земли, скалы. – Их особенно очень много. Они рычат, лают и кидаются на меня, стараясь укусить, но у них пока нечего не получается, я успеваю убежать. Меня почему-то тянет в ту сторону, словно там похоронено счастье.

- Псы что ли? – Глянул вопросительно на друга Угрюм. – Наверно нам туда и надо, раз тянет убогого? У тебя братан собака была?

- В детстве. – Кивнул Художник.

- Я, то же не особенно опытный собаковод. – Ухмыльнулся Игорь. - У нас с женой была такса в свое время, но это так давно было, да и недолюбливала она меня.

- Пойдем, посмотрим, что там да как, а потом уже и думать будем, что делать. – Вздохнул Максим. – Если что, перестреляем, если конечно укротить не получится.

- Их нельзя убить. – Сжалось в комок приведение, они огромные, и тела у них необычные.

- Про то, что кого-то там нельзя убить мы уже слышали. – Засмеялся Угрюм. – На девяносто девять процентов, это враки. Пошли братан на псов охотится. Доставай свой «Калаш», да прицел цепляй, самое его время пришло.

- Согласен. Кивнул Художник. – Только сначала попробуем все миром решить. Не хочу никого убивать, тем более собак. – Он скинул рюкзак, и достал автомат. – Еще раз говорю тебе братан: «Миром попробуем».