Уйын Полоза Книга вторая

Глава 32 Беглец

Прекрасен осенний лес, в котором солнце отражается волшебным блеском сказки, от желтых листьев готовящихся ко сну деревьев, заливая искрящимся золотом пространство. Воздух чистый хрусталь, прохладный, с необычайным вкусом радости и свободы, освежающий душу и уставшее тело. Вдохнешь такой, и кажется, что стоит только захотеть, как раскинешь руки в разные стороны, оттолкнешься взлетев в мечту, к небесам, кувыркаясь там среди пуха облаков, и рассматривая сверху букашку землю, с суетящимися там козявками, свысока поглядывая на оставшиеся внизу дела и заботы, которые к тебе теперь не имеют ни какого отношения.

Максим непроизвольно улыбнулся собственным мыслям. После того как он, помимо своей воли, погостил в зимней локации убыра, открывшийся вид, даже не смотря на обстоятельства, не способствующие умилению, его обрадовал.

— Чего лыбишься, сучонок? Зубы жмут? Так мы это быстро поправим. У нас не заржавеет. — Мужик в тулупе и зимней шапке ехидно улыбнулся выбитыми передними зубами, оголив бледные десна.

— Твой стоматолог видимо не тщательно выбирал зуб, когда искал больной, и не церемонился с экстракцией, по этому перестарался, — не смог не съязвить, рассматривая его Художник. — Тебе ни кто не говорил, что улыбка противопоказана?

— Че ты сказал? — Мгновенно вскипел беззубый, бросаясь в драку и пытаясь схватить Художника за грудки, но тот ловко перехватив ему руку, и вывернув кисть резким движением, развернул тело согнувшегося от боли мужика, и пинком пониже спины, отправил в недолгий, унизительный забег, закончившийся не мение унизительной пробежкой на четвереньках. — Убью гниду, — тут же вскочил на ноги и выхватил обиженный агрессор пистолет.

— Уймись, Зуб, — пинком ноги выбил у него из рук оружие, на вид медлительный и спокойный еще один из воинов «Служителей смерти», приведший в локацию осени Максима. — Твоя горячность уже лишила тебя привлекательной улыбки, и если не успокоишься то лишит еще и жизни.

— Ты что ли меня жизни лишишь? — Зло оскалился Зуб, но сделал боязливо шаг назад, оглядываясь на остальных, едва сдерживающих смех, охотников на человека. — Ты че вообще о себе возомнил? Ты кто такой?

— Я вообще-то твой начальник. — Невозмутимо ответил тот. — А жизни тебя лишать буду не я, а Полоз. Если ты сейчас убьешь этого парня, то змей грохнет тебя самым извращенным способом, а я с удовольствием на это посмотрю. Надоел ты мне. Шуму от тебя много, а толку мало.

— Я и не собирался его сейчас убивать. Так. Припугнуть немного. Больно наглый, да и не нравиться он мне. — Тут же сдал назад Зуб. — Я завалю его немного позже, когда фора закончится.

— Загрызешь что ли? Пиранья зубастая? — рассмеялся Художник. — Оставшиеся пеньки обломаешь. Так и быть, убью тебя последним. Ты слишком забавный, и почти мне понравился.

Зуб задохнулся от возмущения, но сдержался и промолчал. Страх перед убыром оказался сильнее, чем желание немедленно наказать издевающегося над ним наглеца.

— Беги, не играй с огнем, — нахмурился старший из команды охотников на человека. — У тебя есть двадцать ударов сердца, а оно у меня сейчас колотиться от злости барабанной дробью, а руки чешутся.

Максим последний раз оглянулся на стоявшую за его спиной, переставшую улыбаться и приготовившуюся к травли погоню. Двенадцать человек с автоматами, шесть ореков и шесть менквов. Все как один хотят только одного — его смерти. Очередной квест из разряда невыполнимых, выдал ему Полоз руками убыра. У художника только кинжал, пусть и наделенный волшебной силой, и больше ничего. Он один против двадцати четырех, половина из которых практически неуязвимые твари, прекрасные следопыты знающие лес, а вторая половина извращенцы с огнестрелом. Он понятия не имеет куда бежать, так как в этой стороне локации находится первый раз, и ни какие сведения, полученные от Ойки тут не помогут.

Но ожидать нечего, на помощь ни кто не придет, а время данное для форы течет быстро. Чем дальше он успеет уйти, тем больше шансов выжить. Думать и строить планы можно и по дороге, а поразмыслить есть над чем, ведь он практически обречен, а умирать нельзя. Не имеет он права уйти на тот свет. Что там задумал за пакость с этим выбором Полоз непонятно, но то, что у Художника появилась возможность спасти друга это точно. Что там не думай о змее, но он всегда держит слово и награждает за выполнение задания так, как обещал.

Надо успеть добежать до леса пока не началась погоня. Для этого надо в первую очередь успокоится, ведь суета и паника, плохие помощники. Максиму нужно добраться до деревьев, только там есть неплохой шанс осуществить пришедшую в голову мысль.

Растут они близко друг к другу, и крона раскидистая. То что надо до созревшего, как всегда безумного плана беглеца, главное успеть, ведь время сейчас не на его стороне. Двадцать ударов сердца, это двадцать секунд, тут и двести метров пробежать не каждый мастер спорта успеет, а что такое двести метров для снайпера? Да почти выстрел в упор, а выстрел в упор это смерть, и не только Художника, но еще и друга, жизнь которого зависит сейчас от Максима. Он не может проиграть, ни этот забег, ни схватку с теми, кто недостоин жить, все надо сделать с первого раза, второй попытки не будет.

Первая пуля неприятным холодком скользнула по кончикам волос на голове и сорвав кору с ближайшего дерева, с противным визгом непредсказуемого рикошета, сбивая листья ушла в небо. Игра в догонялки, где призом была жизнь началась, но теперь уже по правилам Художника, первый этап он выиграл, успев добежать до леса.

Вильнув в сторону, и почувствовав как свинец выбивает дробь за спиной, опадая рваной щепой там где только что был он сам, Максим понесся вперед, петляя между деревьями, и не давая шансов точно прицелиться «Свидетелям смерти». Надо как можно дальше оторваться, надо выиграть столь необходимое время, и найти подходящее место для задуманного. Все это надо, и все это сразу, и все быстро, но погоня не отстает, наступает на пятки и постарается не дать ему этого времени.

При смертельной опасности наступает момент, когда мысли очищаются от лишней шелухи, от всех придуманных, или навязанных стандартов, голова становиться светлой и ясной, знающей что нужно для тела именно в этот миг, что нужно делать, что бы спасти своего неразумного хозяина от опасности. Откуда берутся эти огромные силы, вытягивающие подчас человека с того света, непонятно. Они выскакивают неожиданно в нужный момент и приходят на помощь. Главное не отчаиваться, и помочь им, не теряя веру.

Максим рванул с такой скоростью, с которой не бегал еще ни разу в жизни.

Наконец его взгляд зацепился за то, что искал, за столь необходимую, удобную ветку, нависающую над невидимой тропой, как турник. Несколько последних шагов. Прыжок, и послушное тело взмывает вверх, пряча человека в густой осенней листве.

Обдирая ладони, Художник с ловкостью обезьяны карабкался все выше и выше, скрываясь в густой кроне дерева. Но это только начало его плана. Внезапное исчезновение беглеца не обманет погоню, ведь преследуют его твари у которых нюх такой, что служебные собаки поскуливают от зависти, они глупы, но с ними следуют люди, и вряд ли Ледяная гора послал за Художником в погоню дураков. Если оставить все как есть, то Максима быстро обнаружат.

Слишком высоко карабкаться то же не стоит, там наверху ветки тонкие, и могут не выдержать вес человека, да и расстояние увеличивается. Нужно искать способ прыгнуть прямо сейчас, пока погоня не приблизилась.

Нужный сук, как трамплин, появился неожиданно, Максим раздвинул желтую листву и увидел его, толстый слегка вздернутый вверх, он пружинил под его весом, но не ломался, держал. Теперь можно сделать короткий шаг, для очень скромного разбега, и прыгнуть. Лишь бы не сорваться вниз, удержаться, в кроне соседнего дерева. Приходится рисковать, но другого способа выполнить то, что задумал нет, летать он не умеет.

У него получилось, правда пришлось цепляться, срывая листву со скользящих под ладонями тонких веток, и разодрать щеку, острым суком, пока наконец он не остановил падение и не наткнулся на прочную опору под ногами, обхватив толстый ствол. Хотелось остановиться и перевести дух, но промедление смерти подобно. Вот-вот появятся они и тогда перебраться незамеченным не получиться, а ему надо дальше, слишком близко к месту где обрывается след. Если решат обследовать соседние деревья, то быстро обнаружат беглеца, а дальше финал предсказуем, Максима просто расстреляют, собьют как охотники белку, еще и посмеются над грохнувшимся с дерева трупом.

Осознание того факта, что задержка грозит не просто смертью, а еще и унижением, разозли Художника придав сил. Он буквально взлетел вверх по стволу, и уже не подбирая подходящего сука, просто и без затей раскачав дерево, прыгнул на следующее.

Получилось удачно. Даже не смотря на еще одну кровоточащую рану теперь уже в предплечье и нескольких заноз, в и без того изодранных ладонях, он смог перепрыгнуть и зацепиться за едва не проткнувший ему грудь сук.

Крона скрыла с глаз беглеца от погони вовремя, еще немного и было бы поздно. Тихие голоса быстро приблизились, и Максим своевременно прижавшись к стволу, буквально слился с ним в одно целое, практически перестав дышать.

— Куда он делся? — Раздался снизу раздраженный, уже знакомый голос командира охотников.

— Ореки след потеряли, — ответил ему чей-то густой бас. — Топчутся на месте, да и менквы носами крутят, воздух нюхают.

— На дереве он, — хмыкнул кто-то более сообразительный прокуренным баритоном. — Тут больше некуда прятаться. Вон один из ореков рожу задрал, носом фыркает, словно кусок мяса парного почувствовал, листву рассматривает. Да и остальные вверх таращатся.

— Ну так полезай, да сними этого урода. — Рявкнул раздраженно командир. — Кишки выпустим да домой пойдем. Устал я уже по лесу за этой сволочью бегать.

— Да ты чего, Фома, у него нож, да и высоко там, а я высоты боюсь. — Начал отнекиваться прокуренный, явно побаивающийся оказаться один на один с человеком, о танталатах которого, уже начали ходить легенды

— А у тебя пистолет, и мне плевать, чего ты там боишься. Лезь сказал, или скормлю твои потроха менквам, они давно уже вкусненького не жрали. — Прорычал раздраженно начальник погони, и тут же раздалось кряхтение и потрескивание сучьев под весом забирающегося на дерево человека.

— Тут нет никого, — раздался через некоторое время подергивающийся от страха сиплый баритон. — Но тут листва сорвана и сук удобный на другое дерево. Может перепрыгнул?

— Спускайся, — недовольно буркнул командир охотников. — А ты на другое дерево лезь. — Отдал он кому-то еще приказ, и другой уже воин «Свидетелей смерти», не посмев ослушаться начал подниматься.

Максим видел его сквозь желтую осеннюю листву. Опытный враг, это видно сразу по кошачьим плавным движениям. Он поднимался осторожно, постоянно останавливаясь, прислушиваясь и приглядываясь к окружающей обстановке, и неторопливо забирался все выше и выше. В том месте, где Художник перепрыгнул на другое дерево остановился, рассматривая сорванные листья. Долго присматривался в сторону Максима, и даже несколько раз мазнул взглядом прямо по лицу, заставив сердце дрогнуть, но то-ли удача наконец вернулась к беглецу, то ли на ходу размазанная земля по коже помогла, то ли враг хоть и выглядел внимательным, но таким не оказался, нобеглец остался незамеченным.

— Тут нет его! — Крикнул вниз сиплый.

— Он что, улетел? Посмотри внимательно. Глянь там, может на другое дерево перепрыгнул? — Командир начинал терять терпение.

— Нет, тут далеко, не обезьяна же он. — Пожал плечами невнимательный охотник. — Не перепрыгнуть.

— Тогда куда он делся? — Словно у самого себя спросил начальник.

— А мне почем знать. — Прозвучал раздраженный ответ с дерева. — От этого Художника можно чего угодно ожидать. Не зря же предупреждал Ледяная гора о внимательности. Может талант у него такой, след путать?

— Ладно, слазь. Пойдем к входу в локацию сихиртя, там перехватим. Мимо не пройдет, ведь ему именно туда надо, и нам лучше его подождать у пещеры, чем по лесу бегать. Только поспешить надо, кто его знает, этого Малевича недоделанного, какими талантами наградил его Полоз. — Рыкнул на подчиненных начальник.

Вот этого от них и ждал Максим. Он добился своего, погоня, за ним посланная, сама укажет дорогу. Надо только незаметно двигаться следом, и они выведут его к цели, ну а что будет потом зависит от многих обстоятельств. Загадывать рано.

Художник начал осторожно спускаться с дерева, и едва не выматерился в полный голос, когда до конца остался всего один шаг. Нижние ветки располагались на высоте метров пяти, если не больше. Возвращаться назад, и пробовать перепрыгнуть на соседнее дерево он не решился. Во первых не факт, что там дорога вниз окажется безопаснее, во вторых, он потратит драгоценное время и упустит охотников, искать их потом в незнакомом лесу трудно, ну и в третьих, сможет ли он еще раз перепрыгнуть с одного дерева на другое? Сил осталось не так уж и много, один глаз заливает кровью, и ладони горят так, словно их наждачной бумагой обработали, а потом посыпали солью.

Нужно прыгать, тем более его этому когда-то учили, и он хорош усвоил науку, умеет группироваться.

У него бы все получилось, но добрая удача вновь преподнесла сюрприз, и в последний момент отвернулась. Откуда он мог знать, что куртка на спине у него разорвана, и что именно торчащий лоскут, зацепиться за сучек, и собьет с рассчитанной траектории выверенный прыжок. Вместо того, чтобы покатиться, гася через кувырок силу соприкосновения с поверхностью, Художник упал боком, коснувшись земли сначала левой ногой, которую прострелило нестерпимой болью.

Стиснув до хруста зубы, и не имея возможности заорать, что бы не привлечь внимание погони, он зашипел.

Ощупав свернутую на бок ступню, в которую по ощущениям воткнулось, и начало прокручиваться около сотни кинжалов, он криво усмехнулся. Растяжение и вывих. Не смертельно и быстро лечиться, да вот только временина это нет. Надо немедленно вставить сустав на место, иначе все зря. Но как это сделать самому себе?

Выросшая в виде торчащей из земли рогатки рябина, как нельзя кстати подходила для задуманного над самим собой издевательства. Художник подполз к ней и зажав в зубах тут же подобранную полугнилую ветку, пристроил искалеченную ступню между двух веток так, что бы она не выскочила. Второй ногой уперся в основание дерева, и секунду собравшись с силами оттолкнулся слегка повернув тело.

Хруст встающего на место сустава дикой болью разорвал тело. Зубы раскрошили ветку во рту, а сознание на миг потухло, но быстро вернулось. Как он сдержался, чтобы не заорать, осталось загадкой. Сустав опух, и чтобы наступить на больную ногу, требовалось зажать между зубами еще одну ветку.

Максим по своему опыту знал, что самое сложное, это переступить через себя, и сделать первый, самый болезненный шаг, а дальше будет легче. Организм быстро адаптируется, и будет воспринимать боль как само собой разумеющийся факт. Художник сможет бежать, пусть, и скрепя зубами, и хромая, но двигаться к намеченной цели.

Он поднялся, используя всю ту же садистскую рябину выросшую так удачно в виде рогатки. Собрался с силами, оттолкнулся и сделал первый, самый болезненный из всех, что делал в своей жизни шаг, потом еще один и наконец медленно, прихрамывая пошел. Все быстрее и быстрее, он перебирал скрипя зубами ноги и едва тело свыклось с болью, побежал.

Впереди у него много дел, и ни кто за него их не сделает, он один в этом прекрасном, осеннем, но таком враждебном лесу, помощи не будет.