Монстр поневоле. Книга 3. Снова на привязи

Глава 38

— На равнине с пустыми руками делать нечего, — тяжело уронил Амади. — Я попытался. И к чему это привело? — он криво усмехнулся. — Два года! Два года шакалу под хвост.

— Можно подумать, для тебя эти два года имели значение, — фыркнул Иму.

— Не имели, — Амади пожал плечами. — А может, и имели. Смотря, как глядеть на это.

— Вечно это твое — смотря, как глядеть! Да как ни гляди.

— Ты неправ. Да, двумя годами раньше или двумя годами позже я возьмусь за осуществление своих планов — не суть важно. Но я прохлопал эти два года. Был нигде, запертый в безвременье. Опять же: окажись мы здесь на два года раньше — все было бы куда проще.

— И на кой тебе эти два года? Считаешь, они что-нибудь решили бы?

— Решили бы, поверь. Оглянись вокруг! Мы сидим и ничего не можем сделать. Я в своих расчетах не учел извержения вулкана на севере, — с грустью говорил Амади. — Никто бы не мог такого предвидеть! Соленые озера сделались кислыми до самых своих южных берегов. И теперь несколько лет не будет ни червей, ни желтой краски, ни цвета червей, — он тяжко вздохнул. — Все начинать заново! С гор, от Тафари, приходят сведения, что торговцы прекратили возить кристаллы.

— Значит, все сворачиваем? — каркнул Иму.

Второй колдун сидел практически возле самой жаровни, и Накато видела, как пламя просвечивает слабо сквозь его тело. Еще не человек, но уже и не бесплотный призрак. Он застрял между миром явленным и миром потусторонним. Каково-то ему существовать в таком виде?

Впрочем, Иму не выглядел особенно недовольным или страдающим. Он живо обсуждал с бывшим другом ситуацию и дальнейшие планы.

— Ну нет, — протянул Амади. — Зря я, что ли, столько времени и сил потратил на то, чтобы раскинуть сети по степи и горам? Влезть в сердце одного из самых могущественных кочевий? И что — все жертвы напрасны?

— Ты раскинул сети, а рыба ушла, — Иму хрипло рассмеялся.

— Рыба уходит и приходит, — рассудительно отозвался Амади. — Бегать за ней с сетями — пустая суета. Наша рыба придет, друг. И тогда ты обретешь новое воплощение в этом мире. А я осуществлю свои планы.

— Планы — туманные, как болота Хвоста, — ехидно ухмыльнулся Иму.

Амади на это лишь пожал плечами. Накато задумчиво глядела на него. Действительно не обиделся и не разозлился на едкое замечание? Или ему безразлично.

— Ты же сам говоришь — два года потеряны. Сколько ты еще намерен потерять?

— Не потерять, а выждать. И ты сам перед тем сказал — что за разница, сколько времени потребует осуществление моих планов? Я сделаю все, что задумал.

— И никто тебя не остановит, — ехидно протянул Иму.

— А кто может это сделать? Сейчас потеря времени нам даже на руку. Энистан сидит в своей башне, пытаясь восстановить ее. Его соглядатаи рыщут по Желтому югу, пытаясь отыскать меня в одном из городов. Заглянуть в степь им не придет в голову. А и придет — степи куда больше земель Желтого юга! Где нас станут здесь искать? Тем более, — Амади вдруг едко рассмеялся, — они даже не знают, кого им теперь следует искать! У меня новое тело, и никто об этом не знает. И новое лицо, незнакомое моим бывшим знакомым...

— Как только они заметят знакомую манеру действий, они сообразят, что к чему.

Глумливая гримаса выглядела странно на высокомерном лице Бомани. Для изгнанного из собственного тела шамана такое выражение лица точно не было привычным.

— Они забудут обо мне за те годы, что пройдут, — усмехнулся Амади. — И вспомнят, когда я успею основательно наследить. А это будет означать, что я неплохо продвинулся в осуществлении планов. К тому же они там, на равнине, слишком медлительны. Пока сообразят, что к чему...

Иму хмыкнул, потом вздохнул. Поморщился недовольно.

— Ты беспокоишься не о том, что я привлеку внимание, — проницательно заметил Амади.

Иму лишь пожал плечами. Глядел он теперь невидяще в стенку шатра.

Накато слышала лишь обрывок предыдущего их разговора, пару дней назад. Ей тогда пришлось уйти — звала Рамла. И она уловила лишь несколько фраз.

Существование Иму поддерживали кристаллы. Один украла для него Накато — еще давно. Второй он сам достал из тайника Амади, вскрытый в отсутствие хозяина. Иссякнет их сила — и Иму станет тем, кем был уже несколько лет: призраком, бесплотным духом. Неприкаянной душой умершего колдуна. Вот только душа эта развеется прахом в потустороннем мире куда быстрее, чем хочет сам Иму. И произойдет это помимо его воли. После воздействия кристаллов его воли не хватит, чтобы удержать собственную душу, потерявшую телесную оболочку.

Иму теперь зависел от кристаллов. Они необходимы были ему чтобы существовать. Вообще существовать — быть призраком он отныне не сможет.

И он тревожился, что Амади не сумеет достать новые кристаллы. Что привлечет внимание недругов раньше, чем это произойдет. И тогда ему, Иму, конец. Потому что сам он не в силах добыть для себя кристаллы. Не хватает ума или сил.

— Башня, — уронил он после долгого молчания. — Времени прошло немало, только Энистан еще не восстановил ее.

— О, а я все ждал — когда ж ты заговоришь об этом, — рассмеялся Амади. — Это ведь так очевидно, верно? Отправиться к башне, пока она разрушена. Пока ее обитатели растеряны и уязвимы. Ведь когда они все восстановят, пробраться туда будет куда как сложнее!

— Можешь не продолжать: есть какие-то препятствия, которых я не вижу, — проворчал Иму.

— Ты же сам сказал: они не поймут, кто я есть, пока не приметят знакомую манеру действий. А они приметят, если я там появлюсь!

Иму, нахохлившись, покивал.

— Клятые кристаллы, — глухо проговорил он. — Они, кажется, дают такую силу... такие возможности. Но отнимают, — запнулся, не договорив.

— Нет под небом истинного совершенства, — пожал легкомысленно плечами Амади. — Что-то приобретаешь. И неизбежно при этом что-то теряешь. Так устроен мир. И это дает причины думать, что даже из самой глубокой ямы можно дойти до вершины. Если приложить достаточно усилий. Можно и сорваться с обрыва, само собой, — он усмехнулся. — Без риска нет выигрыша! Ты опасаешься, что мы не успеем заполучить очередной кристалл до того, как он понадобится тебе. Но времени достаточно. А ты всегда можешь отправиться на равнину. К той же самой башне Ошакати, — со смешком прибавил он.

— К башне Ошакати! — каркнул Иму, сверкнул гневным взглядом. Поднялся. — Пойду я. Мне пора, — не дожидаясь ответа, растворился в воздухе.

— Ты сам решил сделаться зависимым от кристаллов, друг, — тихо проговорил Амади. — Он ведь сам хотел этого? — проницательно взглянул на Накато.

Та беспомощно пожала плечами. То, о чем они сейчас говорили, вообще оказалось для нее новостью.

— Я, — она запнулась. — Он стал приходить по ночам во снах. Душить меня...

— Видно, почуял, что скоро и так развеется прахом по потустороннему миру, — проговорил колдун. — Умерший маг теряет свой дар. И ему становится трудно удержать самого себя целостным. Иму вцепился в средство продлить свое существование хоть как-то. И неважно, что будет за цена.

— Безумец Чима, — тихо проговорила девушка. — Сколько он был мертв?..

— Ха! — кажется, Амади понял ее без объяснений. — Чима — безумец, этим все сказано. Кто знает, почему его неприкаянный дух не развеялся? Какой бы ни была причина — Иму это не поможет. Не помогло бы, — поправился он. — Считается, что сильные чувства позволяют задержаться неприкаянной душе подольше в потустороннем мире. Но бывает ведь иначе: слишком сильные чувства заставляют неприкаянную душу слишком сильно волноваться. И это волнение развеивает ее.

Повисло молчание. Амади сидел на ложе, уставившись невидяще перед собой. Накато глядела в пламя жаровни, не заслоняемое больше полупрозрачным силуэтом Иму.

— Иму не ждал своей смерти, — медленно заговорил колдун после долгого молчания. — Он наверняка злился.

— А ты? — чуть слышно спросила девушка.

— Ты пыталась спасти мне жизнь, — он покачал головой. — Вероятно, был другой способ. Но ты сделала то, что сделала. То, что смогла.

Накато раскрыла рот, но не смогла выдавить ни слова. Она до сих пор помнила, каким был колдун после гибели друга! И она не могла решиться, напомнить об этом.

— Тебе пора, — голос его прозвучал резко. — Ступай к Рамле!

— Гонишь меня? — проговорила она.

— Рамла потеряет тебя. Будет злиться. А в ближайшие декады тебе ее лучше не злить.

Ну да, конечно. Само собой, он прав.

Хоть, может, Рамла и не хватилась бы ее до утра. Она ведь сама последние разы гнала ее к шаману! Напротив — может и спросить, почему так скоро вернулась. Подумает, что служанка не угодила шаману.

Но не спорить ведь с колдуном. Она ощущала, что сейчас делать этого не стоит.

Накато поднялась. Снаружи бушевала снежная буря. Зима — до тепла далеко. Так далеко, что, кажется, оно никогда и не придет. Она накинула толстое стеганое покрывало на плечи, завернулась в него и выскользнула наружу. Ледяной колючий ветер обрушился на нее. Даже здесь, среди шатров в защищенной пологими холмами низине, он бушевал, так и норовя сбить с ног.

Накато побрела сквозь снежную завесу к шатру ведуньи.

*** ***

Шхарт спала.

Рядом с ложем валялись сорванные второпях украшения. Второй служанки не было — вышла куда-то. Накато, повинуясь безотчетному порыву, выбрала несколько ниток жемчуга. Эти — из любимых украшений Рамлы. Хотела, прихватив их, выскользнуть из шатра — но передумала. И, свернув плотно, запихнула в прореху одной из подушек. Запрятала как следует среди перьев, достала швейные принадлежности и принялась чинить подушку. Когда Рамла проснется, та окажется целой. А жемчуг она не найдет.

Девушка слегка улыбнулась. Конечно, ведунья будет в бешенстве. Снова станет вопить и даже может поколотить ее. Только бесполезно. Она уже однажды украла так же собственный браслет. И с жемчугом ей все сойдет с рук.

Накато сама не знала, откуда ей пришла мысль — украсть его, чтобы сделать подношение для Нефер. Возможно, сама богиня вложила это ей в ум?

Капризная богиня удачи любит побрякушки. И особенно ей по нраву побрякушки краденые. То, что было похищено у законных хозяев или отобрано, она принимала особенно охотно. А человек, сделавший такое подношение, мог рассчитывать на особое расположение Нефер.

Она давно не слышала голоса богини.

Нужно принести ей подарок. Поблагодарить за благополучие, сопровождающее ее последние пару декад. За то, что и прежде не бросала ее.

Боги любят не только жертвоприношения. Они любят, чтоб о них помнили. Чтобы их чтили, не забывали о них. Обращались даже тогда, когда ничего не просят у них. Особенно — когда ничего не просят, и ничего не нужно.

*** ***

— Благодарю тебя, — Накато поклонилась, коснулась лбом земли. — За помощь. За то, что не дала пропасть, сгинуть. Ни мне, ни моему хозяину.

Богиня звонко рассмеялась.

— Так ты и за хозяина своего мне благодарна? — переспросила насмешливо. — А я думала — досадовать будешь, что не избавила тебя от него.

— А ты могла бы? Я хочу сказать — для тебя это выгодно? — торопливо поправилась Накато.

— Как сказать, — Нефер хмыкнула вроде как задумчиво. И смолкла.

Накато терпеливо ждала, но богиня не торопилась продолжать. Настаивать и поторапливать ее девушка не решилась.

— Ну, что же, — рассмеялась снова Нефер. — Давай, жги жемчуг! Бросай в костер — для этого ведь разводила.

— Красивый, — протянула Накато. — Он ведь сгорит! Я знаю, что богам жертвы приносят, бросая их в огонь. Но этот жемчуг точно окажется у тебя? Ты ведь можешь взять его так, если пришла.

И застыла — как бы не разгневалась богиня за возражения. Но та лишь покачала головой.

— Он будет у меня, — заявила капризно. — Да и что тебе за разница? Пусть даже сгорит, дымом развеется — ты ведь мне его принесла!

И правда. Тут не поспоришь.

— Как скажешь, могущественная Нефер, — девушка еще раз поклонилась до самой земли. — Тогда — этот жемчуг для тебя! Во славу твою предаю его огню, — и решительно кинула длинные сияющие нити в пламя.

На миг кольнуло острое сожаление. И Накато тут же отогнала его прочь. Верно Нефер сказала — жемчуг принадлежит ей! Это дар, предназначенный для нее. А значит — не Накато решать, как с ним поступить.

Несколько коротких мгновений нитки, унизанные небольшими сияющими шариками, мерцали алым светом. Потом языки пламени поглотили их.

— Во славу твою, Нефер, — шепнула Накато еще раз.

— Именно так, — голос богини звучал довольно, словно мурлыкала насытившаяся львица.

Девушка обернулась к ней. С шеи Нефер свисали нитки жемчуга. Богиня с лукавой улыбкой накручивала их на палец. Значит, не сгорели!

— Довольна? — мурлыкнула Нефер.

И еще больше показалась Накато похожей на сытую львицу. В довольном и ленивом голосе звучала скрытая угроза.

— Могущественная богиня, — девушка замялась. — Скажи, позволено ли мне говорить о тебе моему хозяину? Или он не должен знать, что я тебя вижу и служу тебе?

— Ему это ни к чему, — богиня слегка повела плечом. — Но если он вдруг узнает — мне это не сможет навредить. Но ты не обязана говорить ему обо мне. Я знаю, ты часто хочешь одернуть его, указать — насколько часто он сам поминает удачу. Насколько часто удача сопутствует ему. Это не нужно. Не нужно, чтобы мне служил колдун. Да он и не будет! Мне нужно, чтобы почитала меня ты.

— Я почитаю тебя, могущественная Нефер, — прошелестела Накато. — Я помню, чем тебе обязана. И храню благодарность в моем сердце!

Задумалась. Богиня не хочет почтения колдунов. Да и колдуны — сколько помнила девушка с пребывания своего в Ошакати — не слишком рвались почитать созидателей и владык мира. Странность? Еще какая! Только расспрашивать Нефер она бы не решилась. Едва ли та ответит. Нефер ветрена и капризна. И ее расположение легко может смениться гневом. Поэтому Накато сидела, опустив голову к земле.

Рыжие отсветы пламени плясали вокруг.

Слишком тихо, — подумалось вдруг девушке. Она подняла взгляд. Бездумно подбросила несколько веток пучок сухой травы в огонь.

И, кроме огня, ничего не увидела. Богиня исчезла — бесшумно, не прощаясь. Просто растворилась в воздухе. Взяла предназначавшееся ей подношение — и ушла. Ну что ж.

— Да будет воля твоя, Нефер, — шепнула Накато. — До встречи!

— Я всегда рядом, — прошелестел ветер в степной траве. Или это ей лишь почудилось?

Нет, богиня слышала ее слова. Она слышит все! Боги вездесущи и могущественны — им подвластно все в этом мире.

И ей никогда не чудится. Всякий раз, когда Накато думала, что голос богини ей почудился — оказывалось, что та и впрямь обращалась к ней. А она в своем упрямстве заблуждалась. И пропускала мимо ушей то, что следовало принять к сведению. За что впоследствии приходилось расплачиваться.

Нефер рядом. Всегда рядом. Иначе не может быть.

Накато посидела еще немного перед прогорающим костром, бездумно глядя, как пляшут алые отсветы по обугленным веткам колючего кустарника. Потом принялась сгребать ладонями снег, который расчистила в самом начале, чтоб развести огонь. Засыпать пламя — чтобы единой искорки не осталось. А потом это место заметет метелями. По весне же снег стает, не оставив и следа на земле. Главное, чтоб ее в кочевье не хватились.

Усмехнулась едко. Рамла еще не заметила, что пропал ее любимый жемчуг. Хотя несколько дней прошло. То-то будет рвать и метать, когда обнаружит пропажу!

Ничего, не впервой. Накато давно привыкла к вспышкам раздражения своей госпожи.

Вот Амади может залюбопытствовать, если до него дойдет слух о пропаже побрякушек у шхарт. Особенно, если та вспомнит еще и об украденном браслете. Может спросить, где украшения — и что ему отвечать?

Это Рамле можно сказать — мол, знать ничего не знаю. С колдуном такой номер не пройдет.

А может, и пройдет, — подумалось Накато. В конце концов, мало ли рабов в кочевье? В шатер ведуньи вхожа не только она, но и вторая служанка. Само собой, та не посмела бы украсть. Но кто может знать наверняка?