Монстр поневоле. Книга 3. Снова на привязи

Глава 18

- Это подарок обо Таонга? – Рамла жадно разглядывала браслет на руке Накато. – Он ведь уже мертв. А значит – не увидит тебя без побрякушки. Тебе ни к чему!

Девушка похолодела. Она не успела ни сообразить, ни сказать хоть слово – шхарт одним движением сорвала с запястья украшение.

- Госпожа! – возглас вырвался помимо воли. – У тебя ведь много драгоценностей. Прошу, оставь мне этот браслет на память о господине.

- На память! – расхохоталась та. – У тебя память есть?

- Госпожа, прошу, - Накато едва не разрыдалась – сама удивилась. – Господин был очень добр ко мне. Прошу, разреши сохранить то, что напоминает о нем.

Да, мастер Амади был бы недоволен. Открыто спорит с хозяйкой! В то время, как ее дело – молчать и слушаться. Но она не могла просто так отдать ей браслет. Хотя бы его!

Рамла несколько мгновений глядела пристально ей в середину лба, а потом вдруг закатила пощечину. Лицо перекосилось.

- Значит, хочешь память сохранить? – ядовито протянула она. – Очень уж полюбился тебе добрый господин? Понравилось ночи в шатре шамана проводить, - она ухмыльнулась криво, покивала. – А я, выходит, недостаточно добра для тебя? После всех милостей. После того, как в шатер тебя взяла – вместо того, чтоб отправить скот пасти, как тебе на роду написано. Хорошо же! Будет тебе господин. Теперь вон с глаз моих! Убирайся. И о побрякушке забудь – не полагается тебе такого. Ты – моя служанка. Нет у тебя ничего своего – все мое. Поняла?!

Накато опустила голову, и та свесилась на грудь.

Да, она поняла. И спорить не получится – Рамла в своем праве. Ей принадлежит даже жизнь служанки – и она запросто может отобрать и это, если ее посетит такой каприз. И Накато полагалось слушаться беспрекословно и трястись от страха. При каждом шаге оглядываться на хозяйку, боясь ее разгневать.

- Браслет красивый, - протянула Рамла, нарочито прикладывая тот к своему запястью. – Для меня – в самый раз! А ты-то на себя взгляни, - она издевательски усмехнулась. – Куда тебе браслеты носить! Ну, чего молчишь? – прикрикнула она.

- Да, госпожа, - еле слышно выдавила Накато.

- Так-то лучше, - ведунья с довольным видом наевшейся до отвала гиены разлеглась на ложе. – Ступай, принеси мне подогретого молока.

- Да, госпожа, - повторила девушка, склонив голову.

И стремительно выскользнула из шатра. От повседневных хлопот ее никто не избавит. И от Рамлы с ее капризами.

Что ж, она принесет хозяйке подогретого молока. Нынче она даже не станет ничего туда подсыпать – хотя бы потому, что подсыпать нечего. А вот в ближайшие дни можно будет пожаловаться лекарке на запор – возможно, та поверит, и даст ей какой-нибудь травы. Эта трава и окажется в пище или питье шхарт.

Мелкая месть – но лучше, чем вовсе ничего.

А свой браслет она заберет. Пусть не нынче и не завтра – но Рамла капризна, она забудет про отобранную у служанки безделушку. У нее куча браслетов – что ей еще один! А Накато выждет время и заберет.

Эти размышления вернули ей спокойствие.

*** ***

- А где мой браслет? – Рамла глядела на свое запястье так, словно впервые его увидела. – Где он?! – и уставилась требовательно на служанку.

Последние-то дни ей было не до побрякушек. Травка, которую Накато выпросила у лекарки, оказалась действеннее, чем девушка смела предположить. Все получилось на славу – она заварила крепчайший отвар и по нескольку капель добавляла во все блюда и напитки, что подавала шхарт в течение дня. Так что с минувшей ночи у той не было ни мгновения покоя.

Не успевала лечь – как вновь приходилось вскакивать. Кишки ей, видать, крутили жуткие спазмы – так что та, когда не стонала, причитала, что ее отравили.

Чего уж – покоя в ночь и все утро не было никому. Пришлось звать Фараджа, а тот велел привести лекарку со всеми помощницами и еще нескольких служанок.

И вот – похоже, отпустило. Даже про браслет вспомнила.

- Так что же ты молчишь? – в голосе ведуньи зазвучало нетерпение.

- Какой из твоих браслетов, госпожа? – почтительно откликнулась Накато.

- Какой-какой, - передразнила Рамла. – Мой браслет! Тот, который прежде твоим был. Что ты от Таонга получила. Ну?!

- Не помню, госпожа, - пролепетала девушка. – Я не видела его. То есть – я видела его у тебя на руке, - она запнулась и опустила глаза, будто в смятении.

На деле-то она прекрасно знала, где браслет! Только Рамла нипочем не найдет его, даже если ее с головы до ног обыщет. Накато не бестолочь какая-нибудь – носить его при себе.

- Это одна из этих девиц, - шепнула дико женщина. – Какая-то из них! Сначала – отравила меня, а потом, в сутолоке, браслет стянула! Дрянь! – голос ее зазвенел от ярости.

«У тебя ведь еще много браслетов, госпожа».

Молчать, молчать! А то еще заподозрит, что служанка не просто так выгораживает одну из тех, кого винила Рамла.

И Накато привычно опустила взгляд. Даже удивительно – ведунья не подумала на нее. Даже на миг не усомнилась в своей служанке. Считала ее настолько безответной?

- Где Фарадж?! – вскинулась между тем ведунья.

- Он ушел, как только тебе стало лучше, госпожа, - прошелестела девушка. – Он сказал – возможно, тебе удастся поспать. В последнее время было много волнений, а теперь еще и твоя непонятная болезнь…

- Непонятная, - передразнила та. – Кто-то подсыпал мне яд в еду или питье!

- Госпожа, но ведь еду тебе приносила только я, - напомнила Накато.

Она сама не знала, зачем это говорит, зачем нарочно вызывает подозрения. Но не сумела отказать себе в том, чтобы не уколоть ведунью.Та лишь махнула рукой.

- На что тебе травить меня? Тебя сразу ушлют скот пасти! Не так-то ты глупа, как хочешь порой казаться.

- Что ты, госпожа, - Накато сделала вид, что испугалась – правда, без особенного старания. – Я тебя не травила.

- То-то и оно!

- Но я и в руки твою еду никому не давала. Тебе несла!

- Ну, и зачем ты мне это говоришь?! – вспылила Рамла. – Хочешь сказать – ничего не видела, потому что дальше своего носа не видишь?! И не знаешь, кто мог мне дурного желать? А я знаю – все они. Все эти девицы, что принадлежат Фараджу – они все меня ненавидят.

- Они бы побоялись, госпожа. Ведь господин будет в гневе!

- Только если узнает наверняка, которая из них пакостила, - глухо отозвалась ведунья.

- А ты можешь с помощью своего дара узнать это? – Накато с любопытством на нее уставилась.

- Да уж теперь не узнаешь. Знать, сорвалось все дело – мне дурно день было, а после все само прошло. И лекарка говорит – все хорошо, нет признаков яда.

- Может, это и не яд был? – робко предположила Накато. – Может, тебе просто дурно сделалось? Занемогла. Ты ведь постоянно в мире духов, - она смолкла, опустила взгляд.

- В мире духов, - протянула Рамла.

Погрузилась в молчание. Похоже, всерьез задумалась над словами служанки. Может, и забудет теперь про браслет.

Накато, конечно, хотелось поглядеть на расправу Рамлы над одной из заносчивых наложниц и служанок Фараджа. Но ведь та снова вспомнила бы про браслет. Глядишь, его и нашли бы – хоть это и казалось не слишком возможным. Накато хорошо его запрятала – там, где никому не придет в голову искать. Но ведь нелепых случайностей никто не отменял. Большинство неприятностей именно из-за таких случайностей обычно и происходит. Уж ей ли не знать?

Она украдкой кинула взгляд на смолкшую ведунью из-под отросших волос, упавших на лицо. И увидела, что та пристально на нее глядит.

Интересно, заметила? Накато вновь старательно вперила взгляд в собственные колени.

Она-то думала, ведунья вновь погрузилась в забытье! Или просто задумалась, как это с нею в последние декады часто бывало. Но нет – взгляд оставался ясным, внимательным. Даже слишком внимательным – давно девушка не видела, чтобы госпожа так пристально ее разглядывала.

- А браслет – у тебя, - заявила она внезапно.

Накато опешила на мгновение.

- Как так – у меня? – вырвалось недоуменное. – Откуда же он может быть у меня, если ты сама забрала его, госпожа? – заныла она, добавив голосу жалостливых интонаций.

- Да не иначе – стянула ты его, пока я мучилась, - протянула Рамла ехидно. – Только ошиблась ты! Не удастся тебе его носить. Ты ж себя этим сразу выдашь!

Девушка моргнула.

- Нет у меня браслета, госпожа, - проговорила она обиженно. – Как бы я посмела воровать!

Она-то посмела, само собой. Только носить свой браслет она в любом случае не собиралась. Нечего им глаза мозолить вздорной мстительной ведунье. Это ведь для нее не украшение, а память. Память о Таонга, который так внезапно и нелепо погиб – а она ничего не сумела поделать. Не уберегла – хотя могла бы. Достаточно было не уходить далеко от его шатра. Пусть бы себе злился – ему во время налета не до нее было.

Она не подумала – считала его сильным. А он погиб.

Нет, никому она не покажет этот браслет! Сама будет доставать изредка и глядеть. Вспоминать о том, что было у нее совсем недолго.

Рамла ухватила ее пальцами за подбородок, приподняла лицо. Вгляделась пристально. Что уж она там разглядела – а спустя какое-то время отпустила, ухмыльнулась.

- Вот увижу на тебе браслет – шкуру спущу, - посулила она. – Поняла меня?

- Поняла, госпожа, - Накато опустила голову. – А только нет у меня браслета!

- Ну, нет, так нет, - на удивление миролюбиво отозвалась ведунья. – Надеть ты его не сможешь, и ходить в нем напоказ не будешь! Так что зря воровала. И молчи – не зли меня своим тупым горским упрямством! – она взмахнула рукой. – Пошла вон из шатра, снаружи переночуешь нынче. Привыкла я, что по ночам никто не сопит под ухом, - прибавила с ухмылкой.

Только и оставалось поклониться молча и выбраться прочь. Придется сегодня спать под открытым небом. Только сбегать в загон для скота – соломы себе охапку притащить да какое-нибудь старое покрывало.

И ладно. Она не замерзнет – она родилась в этих степях. Ей не привыкать спать на голой земле. А уж теперь-то она еще и выносливее любого степняка.

Она тоже не особенно стремилась спать в душном шатре, с сопящей над ухом Рамлой. Все равно ей в качестве лежанки достается в лучшем случае кусочек пола возле ложа госпожи. Великая роскошь!

В нынешнюю ночь Накато спала, свернувшись клубком возле полога шатра.

А когда на следующую ночь Рамла снова выгнала ее наружу, подумала – и отправилась спать в загон для скота. Она, разумеется, не простынет. Но спать рядом с животными явно теплее, чем возле полога шатра, завернувшись в подстилку!

Оттуда ее никто не выгонял – она нарочно устроилась в стороне от места, где ночевали рабы, которые смотрели за животными.

Стадо кочевью Фараджа принадлежало огромное. Помимо мамонтов, имелись сотни голов зубров и не один десяток длинношеих единорогов-эласмотериев. И по зимнему времени все они спали, сбившись в кучу. Даже мамонты укладывались почти вплотную друг к другу, рядом с остальным стадом.

Рабы тоже укладывались вповалку – там, где спали самки зубров с подросшими за осень детенышами.

Накато пошла туда, где ни один здравомыслящий раб спать не улегся бы, даже рискуя замерзнуть морозной ночью – к мамонтам.

Эти животные славились спокойствием и миролюбием. Чтобы вывести из себя мамонта – следовало постараться. Однако они были слишком огромны. Чуть шевельнется во сне животное – и беспечный раб, пригревшийся возле заросшего длинной шерстью бока, окажется раздавлен. Либо лишится ноги или руки, останется с раздавленными ребрами – а это тоже смерть, пусть и немного отсроченная.

Но ведь она – не одна из рабынь. И придавленная мамонтом нога ей не страшна.

Главное – подняться утром пораньше, чтобы никто ее здесь не обнаружил. С этой мыслью она пригрелась рядом с громадным плечом одной из старых самок и заснула.

*** ***

Должно быть, поздний зимний рассвет сыграл с ней злую шутку. Накато проснулась от звуков разговора совсем рядом.

Она распахнула глаза и уставилась в светлое белесое небо, роняющее редкую мелкую сухую снежную крупу. Едва удержалась от того, чтобы не вскочить на ноги в тот же миг – до нее вовремя дошло, что двое беседовавших мужчин ее не видят.

Мамонт, у бока которого прикорнула, лежал на том же месте. Должно быть, еще было слишком рано – так что животных пока что не выгоняли на выпас.

Голоса рабов звучали где-то в отдалении, глухо. Те, кажется, еще и не чесались – хоть успели попросыпаться.

Голоса двух мужчин звучали куда ближе.

Накато потихоньку подобрала под себя ноги, приподнялась и села, стараясь, чтобы ее не было видно из-за лохматой туши лежащей самки.

- А у меня жена и двое детей здесь остаются, - ворчливо говорил один из мужчин. – Ты-то жену себе в шатер не взял! У тебя и доли в стаде нет.

- Ты что же, самому вождю не веришь? Не доверяешь его мудрости?

- Мудрость нашего вождя в последние декады – это капризы его новой наложницы, якобы шхарт! Где была эта шхарт, когда моему отцу голову разрубили топором, а мать пала от случайной стрелы?

- Не в первый раз на кочевье совершаются налеты. И не в последний. Тебе ли не знать!

- Только всякий раз прежде Фарадж находился на месте – в своем шатре и со своими людьми. А ныне?

- Ты не хуже меня знаешь, почему, - возразил снова молодой.

- Я знаю, - хмуро отозвался первый. – Я знаю…

- Мы же на расстояние трех дней отъезжали! И никого вокруг нет. И не видать! Не будет новых налетов. Тем, кто приходил, еще не одну декаду раны зализывать! И Фарадж поступает мудро, оставляя кочевье на прежнем месте. Никто не станет искать нас там, где едва отбили нападение.

Ответом послужил недовольный вздох.

Смысл был предельно ясен: все эти рассуждения означали одно – глава кочевья рассчитывает на удачу. Вот только удача – в ведении всемогущих богов, а оскорблять их неверием опасно. Куда опаснее, чем оставлять кочевье без защиты самых сильных воинов. Но что же выходит – Фарадж снова намеревается уехать? А кочевье остается на прежнем месте…

- Вождь делает то, что принесет пользу всему кочевью, - проговорил молодой.

- Уж больно ты мудр – прямо не по годам, - проворчал старший воин.

- Да уж каков есть! А ты только ворчать можешь.

- Я просто не понимаю. Для чего, для чего нужно столько желтой краски?! Фарадж скупил за эти декады столько, что можно всю степь ею выкрасить, и еще останется! Краской забиты несколько шатров, а он снова хочет ехать за нею. Не понимаю, - в голосе прозвучало неподдельное отчаяние.

Накато поерзала и похлопала осторожно ладонью по плечу мамонта. Старая самка склонила голову – вроде как поняла, что девушка ее успокаивает, чтобы полежала еще смирно.

Так Фарадж, выходит, скупает желтую краску – оттого так подолгу и отсутствует? Вот так дела! Что это он задумал?

Накато смутно ощущала, что действия главы кочевья как-то связаны с предыдущими событиями. Только как? Что за досада – она всего-навсего глупая степнячка! Ее знаний недостаточно, чтобы полностью осмыслить происходящее. Да по правде сказать, у нее и особых знаний нет – даром, что года три назад она полгода с лишним проучилась в школе на равнине. А перед тем – выучилась читать и писать. И даже считать!

Увы, всего этого, оказывается, недостаточно.

А эти двое – видимо, разведчики, которых Фарадж отправлял в степь. Воины постоянно уезжали и после нескольких дней возвращались к становищу.

Выходит, Фарадж покидал кочевье, чтобы ездить за желтой краской? Должно быть, скупал ее у других племен – тех, что обитали ближе к озерам. Но для чего она ему в таком количестве?

Да, желтая краска – самое ценное, что есть в степях. Это Накато знала.

Спохватившись, взглянула на светлеющее небо. Солнце уж показалось, должно быть, показалось на востоке! Вон, и голоса рабов-пастухов зазвучали громче и ближе.

И Рамла наверняка уж хватилась ее. Накато принялась осторожно выбираться, стараясь никому не попасться на глаза. Не хватало еще, чтобы кто-то решил, что она нарочно подслушивала!