Монстр поневоле. Книга 3. Снова на привязи

Глава 33

- Ты их правда видела вблизи?! – вторая служанка схватила Накато за руку.

Та в недоумении обернулась, уставилась на нее. До сих пор девица ни разу не обращалась к ней – вела себя так, словно ее и не существовало. И вот поди ж ты – сама хватает за руку, останавливает!

Оглянулась на мирно спящую Рамлу.

- Ну, что ты, - девица проследила за ее взглядом. – Госпожа спит, а мы рядом! Давай выйдем за полог, чтобы не разбудить ее ненароком! И ты все расскажешь.

- А ты не замерзнешь? – Накато с сомнением оглядела ее.

Та фыркнула, накинула на себя плотное покрывало. Второе такое же протянула ей. Ты гляди! Пятки морозить готова, лишь бы услышать что-то интересное. И с чего она так любопытствует случившимся?

Она принялась повторять то же самое, что уже говорила поутру.

Та жадно слушала. Иногда переспрашивала – и приходилось по нескольку раз повторять про застывшую на телах и вокруг них кровь, про порезы ножами, про тела, лежащие неподвижно на мерзлой земле, припорошенные инеем. И про бледные, застывшие лица с мелкими снежинками на широко распахнутых глазах, невидяще таращащихся в небо.

- Зарезали друг друга, - прошептала девица.

Глаза лихорадочно блестели. Боги и духи, ведет себя так, словно госпожа бусы или серьги ей подарила! И что могло вызвать столько восторга?

- Я-то думала, ты – бестолковая, - поведала наконец девица, когда Накато пересказала все подробности. – А ты вон как – ближе всех оказалась, все видела!

- Мне госпожа приказала узнать, в чем дело, - отозвалась Накато.

- Но ведь могла испугаться и убежать, - та пожала плечами. – А ты пошла! И смотрела, и все запомнила. Скажи, и тебе не было страшно? – она подалась вперед.

- Было, - выдавила девушка, понимая, что рабыня не может быть бесстрашной – это неправильно. – Я очень испугалась. Но ведь госпожа приказала мне, я не могла ослушаться. И уйти было нельзя – всем, кто там оказался рядом, приказали остаться. И отвечать на расспросы. Шаман, обо Бомани, и обо Фарадж – они оба спрашивали, кто что видел.

- Но ты говорила, что тебя не спрашивали!

- Меня не спрашивали. Зачем, я ведь ничего не знаю? Я пришла, потому что меня госпожа отправила. А расспрашивали парня из пастухов – он первым нашел их.

- О, - протянула служанка благоговейно. – Из пастухов? А как его зовут?

- Джикони, кажется, - отозвалась Накато, припомнив имя парнишки. – Ну да, Джикони!

- О, - повторила девица. – Значит, он первым нашел их! – взгляд сделался мечтательным. – Он, наверное, так испугался, когда увидел!

- Да, он и там, возле шатра, был такой испуганный, - подтвердила Накато. – Весь трясся, когда его расспрашивали.

- А я немного знаю этого Джикони! Пару раз даже разговаривала с ним, - служанка смущенно хихикнула.

- Значит, ты его можешь расспросить тоже.

- Глупая ты! – та метнула в Накато рассерженный взгляд. – Много ты понимаешь! Как это я пойду его расспрашивать? Сама подумай!

- Хорошо, как скажешь, - Накато кивнула.

Что имела в виду девица – она не поняла. Что той мешало расспросить пастуха? Ладно, что за разница – что там у нее в мыслях!

- Расскажи, - девица снова схватила ее за руку. – А ты ведь и раньше видела мертвых?

- Что? – удивилась Накато.

Нет, решительно – что-то с этой девицей не так! Что она такое расспрашивает? На что ей мертвые?

- Ну, тебя ведь продали из горной деревни. И ты потом переходила из кочевья в кочевье – я слышала об этом. А когда ты оказалась с госпожой – тебя в кочевье захватили разбойники! Они ведь напали, и с ними сражались. Ты ведь видела убитых, верно?

- Видела, - недоуменно подтвердила Накато, хмуря лоб. – Но зачем тебе они?

- Расскажи! Как это.

- Ну, - она замялась – решительно не могла сообразить, к чему клонит служанка. И что хочет услышать. – Была ночь, я спала. И все кругом тоже спали. И вдруг начался шум. Крик, грохот, беготня. Потом вспыхнул огонь, - она примолкла.

Как бы она рассказывала о таком, случись подобный налет на ее кочевье?

- Я сначала ничего не поняла. Спала в загоне для зубров с остальными. Они подскочили, стали метаться, я вышла из загона. Все бегали, кричали, и горели факелы. А потом стали загораться шатры…

- А люди? Они тоже, наверное, попадали в пламя. А в других попадали стрелы?

Накато несколько мгновений глядела ей в лицо, силясь понять – что находится в мыслях у этой женщины. Лицо выражало только острое, жадное любопытство.

- Откуда в тебе столько кровожадности? – выговорила она наконец.

Лицо второй служанки вытянулось. Словно на голову ей внезапно опрокинули котел с холодной водой. На несколько мгновений взгляд отразил обиду и растерянность. А потом черты исказила пренебрежительная гримаса.

- А в тебе-то откуда столько малахольности?! – шикнула она с раздражением.

Накато моргнула.

- Я не хотела тебя обидеть, - проговорила она, сообразив, что хватила через край – и безо всякой надобности. – Я бы хотела подружиться с тобой…

- Ты видела бы сейчас свою физиономию, - фыркнула та. – Грустная-грустная, как дряхлый зубр-кастрат.

- Пойду скажу, чтоб молока подогрели, - Накато вздохнула. – Госпожа скоро наверняка проснется. А она любит, чтоб молоко подогретое было с медом. И не любит ждать.

- Вот и иди, - бросила девица ей вслед и нырнула снова под полог шатра.

*** ***

Среди ночи разбудил неясный шум.

Накато распахнула глаза, таращась во мрак, туда, где едва заметно проступали очертания купола шатра. Вслушалась.

Снаружи что-то происходило. И это что-то внушало смутную тревогу. На налет не похоже. Так к чему же такая суета, беготня и крики в ночи? А в том, что снаружи царит глухая ночь, Накато не сомневалась.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, что именно ее разбудило.

Кажется, она услышала крик. Даже не крик – вопль. Надсадный, полный ярости и боли. Кто мог так вопить?

Хвала богам – Рамла, кажется, спала. Не услышала. А то бы уже подскочила, принялась метаться. Ее бы услала глядеть, что стряслось.

Хотя Накато и сама не прочь была выбраться да узнать, что же происходит. Тревожно было лежать, таращась в темноту, и не зная, чего ждать. Может, таки выйти потихонечку? А проснется Рамла да начнет расспрашивать – сказать, как есть: разбудил шум снаружи, вышла поглядеть. Мало ли! Она уже хотела подняться.

- Лежи! – вздрогнула, когда на нее шикнула Рамла.

- Госпожа? – пролепетала девушка.

- Лежи, я сказала, - та зашипела, словно змея. – Не вздумай никуда тащиться и оставлять меня здесь одну! Сюда иди, - раздался отчетливый хлопок.

Словно шхарт шлепнула ладонью по покрывалу рядом с собой.

Делать нечего – пришлось идти и усаживаться рядом с ней на край ложа. Рамла вцепилась в ее руку. Что ее так напугало-то? Поведение ведуньи заставило Накато встревожиться еще больше.

- Что-то случилось, госпожа? – осмелилась она спросить.

- А я почем знаю! – тут же вспузырилась та. – Я только что проснулась, и сижу в шатре! Как и ты.

- Госпожа, хочешь, я схожу и узнаю – что там такое?

- Сиди! – Рамла даже по спине ее больно стукнула кулачком. – Ты уйдешь и пропадешь, как в тот раз. А я – сиди здесь и терзайся от страха!

Накато открыла было рот – и захлопнула. Что-то ведунью тревожило, вот только – что именно, она сказать не могла. Или не желала. Так Накато и сама ощущала разлившуюся в воздухе тревогу! Она потому и хотела выйти наружу, чтобы узнать – что ее разбудило.

Но не получится, пока Рамла не заснет. Или пока утро не наступит.

Время тянулось медленно, муторно. Ведунья не спала – сидела, блестя тревожно глазами в темноте. Накато сидела на краешке ложа, скрючившись. Ни выйти и узнать, что стряслось, ни прилечь да заснуть. Изредка она задремывала, клевала носом и тут же вскидывалась. Рамла в такие моменты зло шикала на нее.

Снаружи, как назло, все стихло. Можно было бы подумать, что шум и суета почудились.

Девушка сама себе не поверила, когда услышала, как просыпаются снаружи животные, как начинают понемногу шевелиться, вздыхая. Вот проснулся кто-то из рабов – послышались первые шаги, шорох.

Боги и духи, неужто тягостное ожидание закончилось!

Точнее – совсем скоро закончится. Когда появится вторая служанка, а Рамла вспомнит, что пора умываться, причесываться и завтракать. Тогда она наконец сможет выйти из шатра. Возможно – удастся улизнуть ненадолго, а возможно – услышать из разговоров, что стряслось нынешней ночью.

Шум всполошил немалую часть кочевья. Не может быть, чтобы совсем не было об этом разговоров.

Только дождаться.

И все-таки – откуда у нее такое дурное предчувствие? И сердце ни с того ни с сего вдруг начинает колотиться быстрее, чем обычно. И в животе скручивается противный комок. И нет никаких сил усидеть на месте…

*** ***

- И он лежит – безжизненный и неподвижный, - рассказывала взбудораженная девица, размахивая руками.

- Безжизненный? Мертвый, что ли? – Рамла нахмурилась.

- Нет же, госпожа! Безжизненный – бледный и совсем-совсем не шевелится! И почти не дышит. Но чуть-чуть все-таки дышит. Еле-еле заметно. Глаза закрыты, а когда веки поднимают – они подкатаны под лоб, одни белки видать.

- Ты что, сама ему веки поднимала? – с трепетом спросила Накато.

- Заткнись, бестолочь! – шхарт закатила ей такую затрещину, что она от неожиданности завалилась набок.

В голове на пару мгновений зазвенело. Она хотела подняться, но передумала. Вместо этого прижала ладонь к щеке и жалобно заскулила.

- Не скули! – зло швырнула ведунья. – Сама не поймешь, что мелешь. Умом не вышла – так молчи, когда говорить не разрешали! Поделом тебе, - и отвернулась. – Так что – кто ж глядел, что с шаманом? – нетерпеливо переспросила она вторую служанку.

- О, там был и сам обо Фарадж, и воины, и лекарку позвали, - охотно поведала та.

Она-то спала не в шатре ведуньи! Вот и сумела вызнать все еще ночью, когда суета и шум только начались. Теперь и рассказывала, а Рамла жадно слушала.

Накато тоже слушала жадно – ее-то услышанное встревожило куда сильнее, чем могло бы встревожить кого угодно в этом кочевье.

Что-то стряслось ночью с Амади. Именно его крик услышала в ночи Накато – сейчас она была в этом уверена. Кто-то напал на него – и не узнать, кто. Мало ли врагов у неуемного колдуна? Только теперь прибавилось минимум двое – двое погибших шаманов, чьи души остались неупокоенными, потому что слишком много дел держало обоих в мире явленном.

И теперь колдун лежит, не подавая признаков жизни.

Долго ли пробудет он в таком состоянии? Придет ли в себя… а ей-то что делать?! По всему – пока что ничего. Продолжать прислуживать и делать вид, что она все та же туповатая бессловесная рабыня.

- Ты-то чего разлеглась?! – прикрикнула Рамла. – Поднимайся и иди за водой. Или я должна неумытой ходить из-за твоей лени?

Пришлось подыматься и идти куда послали.

Еще до прихода второй служанки Накато сама мечтала выйти наружу поскорее. Теперь же ноги не желали идти – хотелось расспросить ту получше.

Только кто ж ей позволит? Да и ни к чему вызывать лишние подозрения. Если с Амади все в порядке – ей придется и дальше прислуживать ведунье. А если с ним расправились, или он сам умрет – она всегда успеет удрать из кочевья. И никто ни увидит этого, ни следов не найдет!

Эти мысли помогли немного успокоить растревоженный разум. День только начался, и от повседневных хлопот никуда не деться.

*** ***

- Ты-то мне ничего не рассказала, а сама расспрашиваешь? – мстительно фыркнула вторая служанка.

- Да как же не рассказывала, - Накато чуть не расплакалась. – Я рассказала – что могла и знала. Но ты стала расспрашивать… странное, - подобрала она слово.

- Ну, а теперь – ты расспрашиваешь странное.

Ясно. Обозлилась на нее. Вот же пакость мстительная! И повод досадить ей пришелся куда раньше, чем можно было ожидать. Ведь только вчера расспрашивала ее про мертвых учеников шаманов! Надо было, должно, поддержать разговор про кровь, кишки, пожары и стрелы, втыкающиеся в живых людей.

В самом деле – что она, стычек никогда не видела? Расписать любую. Этой, видать, лишь бы слушать про всякую кровавую жуть. Или рассказывать самой.

Нет, про шамана, который лежит безжизненный, она очень живо все рассказала. Как лежит, как еле дышит, как подняли суету вокруг. Вот только ничего из этих рассказов не понятно.

С другой стороны – может, ничего толкового на самом деле она и не знает?

Ведунье-то хватило досужих сплетен. Хотя сама она тоже волнуется – боится, видать, что последует за странным недугом шамана. Всякому ведь понятно – это неспроста! Такие вещи просто так не происходят.

Накато, хоть и выходила из шатра, а ничего толком узнать не сумела. Жилище шамана охраняли, а все кругом были уж заняты своими делами.

Ясно было одно: кочевье пробудет какое-то время еще на месте. Но сколько именно – знает разве что сам Фарадж и его приближенные.

Вернувшись в шатер, с трудом дождалась обеда, чтобы шхарт улеглась отдохнуть, и попыталась еще раз расспросить вторую служанку. А та уперлась – мол, не станет ничего рассказывать бестолочи, из которой самой ничего не вытянешь.

Еще и щурилась презрительно – мол, с чего любопытство-то такое, на что выведывать?

И равнодушие ее ко всяким происшествиям припомнила. Мол, пеняла за кровожадность – а сама-то?! И не поспоришь – все верно.

Пришлось смолкнуть и отстать. Настаивать на своем – слишком странно и необычно для безответной рабыни, всему кочевью известной своей глупостью. Вызовет подозрения. Нет уж, тише едешь – дальше будешь. Спешка – враг всяческого дела. Нужно выждать. Может, колдун еще придет в себя.

*** ***

Дни потянулись муторно, тягостно.

В кочевье было тревожно. Все ходили притихшие, пришибленные. Детишки – и те шумели и баловались не так, как обычно. Фарадж не показывался, лекарка обжилась в шатре шамана.

А шатер его взяли в кольцо воины. Они день и ночь жгли костры, бодрствуя по очереди. Не подступишься!

Накато не удалось даже глазком взглянуть, что с Амади.

Она знала только из разговоров, что шаман лежит по-прежнему, еле дышит и не шевелится. Не подает признаков жизни, и лишь слабое-слабое дыхание и биение сердца указывают, что он еще не умер. Что с ним? Никто не понимал. Лекарка говорила, что не видит признаков обычной болезни. Оба ученика шаманов – и бывшего, и нынешнего – были мертвы, и ничем не могли помочь. Да и были бы они живы, много ли проку? В этом-то случае они вполне могли увидеть подмену – не зря ведь Амади решил от них избавиться!

Кочевье стояло на месте. Фарадж ходил мрачнее тучи. Служанки болтали, что даже в шатер новой жены прекратил наведываться – а ведь проводил там все ночи после свадьбы!

Оно и понятно – до жены ли?

Шутка ли – кочевье осталось без шамана! Тот лежал еле живой, и сколько так будет продолжаться – никто сказать не мог. По слухам – лекарка лишь разводила руками, признавая свое бессилие. Ученики шаманов погибли накануне. И можно ли считать, что это – случайность?

Правда, Фарадж не знал истинной подоплеки произошедшего.

Он не знал, что тело шамана занял колдун. И что именно этот колдун столкнул лбами двоих учеников, которые могли бы разоблачить его.

Вопрос – что стряслось с Амади. И вернется ли он.

Накато с удивлением обнаружила в себе противоречивые стремления. С одной стороны – она тревожилась за колдуна, и пыталась отыскать способ понять – что же с ним. И, насколько в ее силах, помочь. С другой – она подспудно надеялась, что он не придет в себя. Потому что это будет означать: она снова на свободе. Трудно сказать, правда – надолго ли.

А может, ее тревога объяснялась тем, что она боялась – он все-таки придет в себя?

Да, ясно, что с ним стряслось что-то скверное. Чего он не предвидел – в противном случае предупредил бы ее. Но… окажется ли он достаточно силен, чтобы сладить с напастью?