Монстр поневоле. Книга 3. Снова на привязи

Глава 11

- Скажи, - Фарадж сильно сжал плечо Накато, заставив ее сжаться. – Что задумала Рамла? Что она сейчас делает?

- Не знаю, господин, - пролепетала та. – Я только выполняю, что госпожа велела.

Он выпрямился.

- Господин! – испуганно вскрикнула девушка. – Позволь, я спрошу – можно ли тебе зайти, - она умоляюще уставилась на него.

- Можно ли мне зайти в собственный шатер, - он усмехнулся. – Впрочем, этот шатер давно ее, - прибавил он. – И она – не какая-то наложница, она шхарт, - помолчал в задумчивости. – Не нужно, не отвлекай ее. Если надо будет – она велит позвать меня. Ты, - он снова стиснул ее плечо, чуть встряхнул. – Выполняй в точности все, что госпожа прикажет! Ни на волосок не отступай от ее слов.

- Да, господин, - она суетливо склонилась. – Я делаю все, что велят, господин…

- Нынче – в точности, в совершенной точности! – взгляд Фараджа загорелся лихорадочно. – В полнейшей точности. Лови каждое движение, каждый вздох! Предвосхищай малейшее желание. Поняла?!

Накато кивнула, во все глаза таращась на него.

Он помолчал, потом выпустил ее плечо из руки. Направился прочь. Девушка хлопала глазами, глядя ему вслед.

Хорошо сказано – лови каждый вздох, предвосхищай желания! Может, ей читать мысли выучиться заодно? Помнится, мастер Амади говорил – далеко не все колдуны на такое способны. Да и те, что способны – ограничены в своем даре.

- На вот! – она вздрогнула, когда служанка неожиданно возникла перед нею и сунула ей в руки запечатанную глиняную бутыль.

Накато едва не уронила то, что ей дали, и вызвала тем презрительный смех.

- Ты, малахольная, - бросила служанка. – И чего тебя только держат в шатре…

- А чего бутылка только одна?! – спохватилась Накато. – Госпожа просила и вина, и хмеля! Что это ты принесла?

- Тебе довольно, - зловредная девица сплюнула ей под ноги и пошла. – Ты гляди лучше, вода у тебя кипит! А ты зеваешь. Одно слово – малахольная!

Вот же!..

И что это – хмель или вино? Гадать бессмысленно. Нужно пойти к Фараджу и сказать – Рамла просила одного и другого. Тот велел предвосхищать все желания! Вот она и покажет, что заботится о точности исполнения приказаний. Только кипяток отнести! Вода и правда закипела – а она и не заметила за треволнениями.

Накато схватила котелок с огня и кинулась опрометью в шатер. Бутылку тащила подмышкой. Все равно еще за травами, молоком и сыром возвращаться!

*** ***

Шхарт выругала Накато за медлительность и беготню туда-сюда, велела запахнуть как следует полог, чтобы внутрь не просачивался дневной свет, и выгнала, приказав сидеть возле входа и ждать зова.

Делать нечего: пришлось выходить и усаживаться возле входа.

В животе урчало. Накато удалось припрятать кусок сыра под туникой, да как станешь есть, сидя снаружи, на виду у всех?! Украдкой не выйдет.

Придется терпеть. Ладно, впервой ли ей ходить голодной? Всю юность впроголодь пробегала! А вот отвыкла за два-то года. И все никак не привыкнет снова. А никто не догадается принести немного еды служанке, скрючившейся возле шатра. Ее все рабы в кочевье ненавидят! Даже те девицы, которых купили вместе с нею и Рамлой. А уж те, что были здесь до них всех – и подавно: видано ли – только купили, и уж пустили прислуживать в шатер самого главы кочевья!

И долго ли собирается сидеть в шатре Рамла, хотелось бы знать? Что она вообще собиралась делать?

Накато обхватила колени руками, прикрыла глаза и замерла. Фарадж говорил что-то о судьбе всего кочевья. Он хотел получить от Рамлы какой-то ответ. Видимо, хотел, чтобы она прозрела будущее и сказала ему, что видит. Та в ответ заявила – она неспособна видеть по приказу. Видения приходят самовольно.

И что же – шхарт нашла какой-то способ вызвать видения своей волей?

Шаман ей помогать отказался во всем еще давно. И Рамла не стала к нему обращаться. То-то смеху будет, если духи сожрут новоявленную шхарт!

Хотя та, возможно, чему-то научилась в родном кочевье. Не просто так ведь она погнала Накато за свежей кипяченой водой и всем прочим! Не просто так вымылась и вырядилась, голая, в бесчисленные украшения.

Может, заглянуть в шатер? Подглядеть хотя бы одним глазком!

Нет, ей ли не знать, что потревоженные духи способны оказаться безжалостными! Она поежилась, вспомнив, как тянулись к ней, совсем молодой и неопытной тогда еще девчонке, жесткие скрюченные пальцы. Как сжимали ее горло, перекрывая воздух. А страх сжимал сердце.

И пусть тогда все окончилось благополучно. Но тогда рядом находился Амади! Он отвел от нее раздраженных духов.

Сейчас его нет. Ее госпожа, новоявленная шхарт, ей ничем помочь не сумеет – да и пытаться не станет. Что ей служанка!

Нет, пусть немного позже – но она и так узнает, что задумала Рамла!

И голод – не беда. Успеет поесть. Шхарт, что бы ей ни взбрело в голову, будет утомлена и завалится спать, когда покончит с тем, за что взялась. Тогда Накато и съест свой кусок сыра! А Фарадж сказал – ответы ему нужны нынче до полудня. Значит, к полудню Рамла должна закончить. Может, и раньше. Если ее, конечно, не сожрут духи.

Накато подтянула колени плотнее к груди, обхватила их руками. Ссутулилась, опустила голову. Жаль, волосы мало отросли – не закрывали толком глаза.

Насторожила слух, но изнутри не доносилось ни звука. Точно Рамла выставила ее, чтобы завалиться спать, и ей никто не мешал.

Хотя в таком случае изнутри доносилось бы ровное сопение спящего человека. Накато, забыв о голоде, вслушалась получше. Звуки кочевья отдалились, в ушах поднялся едва слышный шум, похожий на шелест волн на пустынном берегу. Должно быть, она слишком упорно вслушивалась в безмолвие под пологом шатра – и сама не заметила, как впала в беспамятство.

*** ***

- Спишь? – с ухмылкой осведомился Амади.

- Мастер! – Накато вскинулась. – Рамла приказала мне ждать зова, - она растерянно огляделась.

Кругом клубился непроглядный туман. Она заснула? Как же она могла?

- А ты сделай вид, что услышала ее зов, - колдун выразительно взглянул ей в глаза. – Ступай в шатер! Твоя Рамла сейчас ничего не заметит – ей не до того, что творится в явленном мире.

- Ты хочешь, чтобы я ослушалась? – девушка насторожилась.

- Не ослушалась, а выполнила приказ, - он усмехнулся. – Ты ведь не обязана отличать настоящий зов от мнимого. Может, тебя духи запутали!

- Я поняла, мастер, - девушка кивнула.

Растерянность точно ветром сдуло. Что ж, вот и окончилось вынужденное безделье, заставлявшее маяться тоской и неясными стремлениями. Все снова предельно понятно и просто. У колдуна дозрел план, и он станет воплощать его в жизнь. А она, его послушное орудие, поможет ему во всем.

- Итак, ты идешь в шатер, - принялся деловито перечислять Амади. – Если шхарт что-то тебе и скажет – не обращай внимания. После она об этом не вспомнит.

Значит, не в таком она и беспамятстве сейчас, - заключила Накато. Но после того, что прикажет сделать колдун, забудет все, что происходило.

- В шатре она раскладывала травы. Возьмешь целый пучок красного вьюна и бросишь в жаровню. Когда шхарт обеспамятеет, найди сухие лепестки цвета червей. Бросишь следом щепоть. Проследишь, чтобы она вдохнула дым от них.

- Как это? – удивилась Накато. – Как я могу устроить это?

- Кусок ткани возьмешь, - в голосе Амади проскользнуло нетерпение. – И помашешь на нее так, чтобы дым пошел в лицо! Нескольких вдохов достаточно. После – уляжешься рядом с ней. Как в себя придешь – говори, что она сама звала тебя! Ты помчалась на зов, увидела хозяйку в беспамятстве. Кинулась к ней – да помочь не успела. Ничего дальше и не помнишь. Помнишь только, как ноги подкосились.

- Я поняла, мастер, - она кивнула.

- Ну, тогда ступай. Не медли!

Колдун махнул рукой – и Накато встряхнулась, приходя в себя возле шатра. Как это она ухитрилась сидя заснуть?! И долго ли так проспала.

Неважно! Она помнила каждое слово полученного приказа. Вскочила на ноги и кинулась внутрь, не обращая внимания на возмущенный вопль Рамлы.

Если б у нее оставалось обычное человеческое зрение – ни за что не разобрала бы, где среди груды разложенных трав притаились стебли красного вьюна. Но она со своей способностью видеть даже в глубоком сумраке углядела иссохший бесформенный пучок в несколько мгновений. Ухватила и, не раздумывая, швырнула в жаровню. От той повалил густой дым, заставив Рамлу закашляться. Гневный вопль захлебнулся и смолк. Рамла мешком завалилась набок.

Отлично! Теперь – отыскать сушеные лепестки.

Интересно, почему эти цветы зовут цветом червей? Накато ни разу не замечала, чтобы озерные черви пытались есть эти цветы или их листья. Может, из-за того, что росли они обычно совсем рядом с берегами озер, а червей выкапывали по берегам? Но тогда правильнее было бы назвать цветок озерным цветом…

Накато тряхнула головой. Нашла время раздумывать над этим!

Амади сказал – щепоть лепестков. Она выудила из свертка тонкой дубленой кожи тремя пальцами крошащиеся лепестки, швырнула на алеющие угли. Ухватила небольшую подушку с ложа и принялась гнать густеющий дым в лицо лежащей Рамле.

Убедившись, что та вдохнула несколько раз, завернула сверток и сунула на место.

И что, долго теперь ждать? Амади сказал – ей придется сделать вид, что тоже потеряла сознание. Когда-то кто-нибудь решится заглянуть в шатер? Эдак придется сидеть до самого полудня, а то и до заката. Она выудила из подмышки кусок сыра. Пока время точно есть, можно подкрепиться.

Она не успела откусить ни кусочка. Голова внезапно закружилась, Накато поняла, что заваливается на пол. Все, что сумела – отбросить кусок подальше от себя, к ложу – вроде как свалился незаметно с подноса со снедью.

Перед глазами все затянуло чернотой. Последнее, что она поняла – упала головой прямо на свою хозяйку.

Вспышка сожаления – так и не успела поесть.

Последняя мысль – а ждать, когда кто-нибудь заглянет в шатер, не придется: похоже, их с Рамлой приведут в себя одновременно.

*** ***

- Мне сказали, Рамла не звала тебя, - Фарадж, хмурясь, глядел на Накато.

- Я услышала зов, - заплетающимся языком выговорила та.

Говорить было тяжело, губы одеревенели. Голова гудела, глаза не желали открываться – казалось, они безнадежно заплыли. Фараджа она едва видела, а слабый предзакатный свет больно резал глаза.

- Ты уверена, что слышала зов? – настойчиво переспросил он.

- Госпожа сказала, чтобы я ждала зова. Чтобы не смела без зова являться. И я услышала…

Она не выдержала, прикрыла глаза. Все равно отекшие веки толком не поднять, а лучи покрасневшего солнца слишком яркие.

- Клянусь, господин, она дрыхла, ей, должно, во сне привиделось! – зачастил рядом чей-то голос. – Тихо было в шатре – клянусь, господин! Ни слова, ни звука. А эта дрыхла-дрыхла, и вдруг – подскочила и шмыг в шатер!

- Так и было? – настойчиво вопросил Фарадж. – Эй, ты! – ногой толкнул слегка Накато. – Снова спишь?!

Она замычала в ответ. Хотела, как и приказывал Амади, сказать – мол, неправда все, не спала она, и пошла по зову. Но слова не выговаривались, опухший задеревеневший язык не желал ворочаться.

- Чего мычишь? Врешь мне?

Накато помотала вяло головой.

- Чего ты хочешь от нее, господин, - вступил еще один голос – Накато узнала лекарку рабов. – Она не в себе, и говорить толком не может. Может статься, она и не помнит тоже ничего! Ты подожди, пока отлежится, в себя придет. Тогда и станешь допрос учинять да наказывать, коли заслужила. Она сейчас и не поймет ничего.

Изумительно – рассудительная речь старухи утихомирила Фараджа. Только что он кипел от раздражения – и вот уж в момент утихомирился.

Накато уловила перемену по звуку дыхания. А вот кто это только что ее поносил? Кто-то из служанок, только голоса она не признала. Да, признаться, она и не пыталась запомнить голосов других рабынь и служанок.

Глава кочевья постоял рядом немного и пошел прочь. Накато попыталась понять, где она сама очутилась.

Видимо, ее принесли к старухе-лекарке. Уже закат – это выходит, она провалялась без сознания целый день? Выходит, так. Про Рамлу ничего не говорили. Правда ли та ничего не помнит, как и обещал Амади?

И отчего ей так подурнело? Должно быть, это все дым от красного вьюна и цвета червей. Эх, ничего она в травах не понимала!

- Бабушка, - выдавила она через силу.

- Что тебе? – откликнулась тут же лекарка. – Дурно, воды хочешь? Сейчас.

- Бабушка, - повторила Накато. – Госпожа… научи меня разбираться в травах.

- Чего?! – изумилась та. – Эк тебя сморило, заплело. Молчи уж!

- Научи, - повторила она настойчиво. Приоткрыла глаза через силу, ухватила лекарку за руку непривычно ослабшими пальцами. – Прошу. Я сделаю все, что скажешь, - язык заплетался, и часть слов она проглатывала. – Я сильная!

- Молчи! – сурово прикрикнула старуха. – Выискалась сильная. Тебя мне в помощницы никто не давал, ты шхарт служишь! Да и ни к чему мне такая помощница. Травному делу сызмальства учатся – а иначе проку не будет. И лежи, молчи – сил вон не осталось. Отправишься вот как раз к духам, за грань!

Неужто это все от дыма? Колдун не предупреждал.

Накато забыла, когда чувствовала себя настолько скверно. Ни глаза толком открыть, ни пошевелиться. Мысли – и те ворочались неохотно, тяжело.

Но главное она сообразила: ей не хватает знаний о травах! Она выполнила приказ Амади, бросила в жаровню пучки трав, каких было сказано, не задумавшись даже на мгновение! И вот результат. А вот лекарка наверняка сможет ей поведать о свойствах трав и кореньев – тогда в следующий раз она не попадет так впросак. По крайней мере, будет знать, чего ожидать.

Это ничего, что лекарка отказала. Ей еще долго, судя по всему, придется болтаться в этом кочевье. Старуху она как-нибудь уговорит, подлижется.

На том силы закончились. Накато сама не заметила, как провалилась в сон.

*** ***

В следующий раз она проснулась глубокой ночью.

Кочевье было погружено в глубокий сон. Накато не сразу и поняла, где очутилась и почему. Память возвращалась постепенно.

Потом мелькнул разговор с лекаркой, а перед тем – с Фараджем. Шатер, лежащая возле жаровни Рамла, надышавшаяся дыма… приказ Амади.

А вот в этот раз колдун к ней не приходил. Ни когда она лежала в беспамятстве, тоже надышавшись дыма из жаровни. Ни после, когда спала возле хлипкого крохотного шалаша старухи-лекарки.

Вот он, шалаш-то. Накато уложили прямо рядом с ним, на толстой валяной подстилке. Сверху прикрыли такой же подстилкой.

Какое-то время лежала, глядя в черное небо, усыпанное звездами.

Что-то задумал Амади? И что теперь с Рамлой? Уж если она, измененная колдовством, так скверно себя почувствовала – то каково новоявленной шхарт? Жива ли она еще…

Нет, лекарка ведь сказала – мол, она служит шхарт! Значит, должна быть жива. Да и к чему колдуну, чтоб та задохнулась от дыма?

Вспомнила и первый порыв, когда пришла в себя – узнать как можно больше о травах и их свойствах. Колдун не считал, что его помощнице нужны такие знания. Почему он вообще называет их с Адвар ученицами, если на деле они просто его послушные орудия, и их единственная задача – в точности исполнять приказы? О том, чтобы обучить их колдовскому ремеслу, и речи никогда не шло! Да в ней, Накато, и нет чародейного дара – так ей говорили.

Сколько-то ей еще придется вот так лежать? Как поднимется – недурно бы дозваться Амади да спросить – что это он такое удумал.

Хотя чего ей ждать? Она пришла в себя – значит, и подняться сможет. Накато решительно отбросила покрывало.

И совсем скоро поняла, что поторопилась. Сообразить следовало бы еще в момент, когда охватил ночной холод, вызвав озноб. Однако она не придала этому значения. Перекатилась набок и попыталась подняться. Сесть удалось без особого труда, хотя уже в этот момент она ощутила слабость. Но, когда поднялась на ноги, голова закружилась так, что пришлось немедленно усаживаться обратно на подстилку.

Перед глазами поплыло. Накато сидела, сжавшись и обхватив себя руками. Колотил озноб.

С трудом она завалилась набок, натянула на себя толстое валяное полотно. Кое-как укуталась – проникающий под него воздух морозил, и озноб делался все сильнее. Зубы стучали. Она зажмурилась до белых точек перед глазами, словно надеялась, что это позволит согреться.

А когда открыла глаза, увидела перед собой белоснежный оскал гиены.

Да помилуют ее боги и духи! Она ведь совершенно беспомощна. Накато пронзительно завизжала, и гиена ответила глумливым хохотом.