Пятая Империя Людей

Глава 42. Феникс

Килин с изумлением смотрел на сооружение перед собой. Комната была наполнена связанным между собой оборудованием, и всё пересекалось здесь. На большом металлическом круге на полу стоял стул. Шестерёнки и механизмы сейчас молчали, и тонкий слой пыли свидетельствовал об их долгом сне. Килин решил, что если они снова заработают, то шум будет оглушительным.

Взглянув на маленький клочок кожи в своей руке, Килин нашёл то, что, как он надеялся, было четвёртым рычагом низкоуровневой прошивки, и толкнул вверх. Раздался громкий звук удара, но Килин не мог понять, откуда тот исходит.

Существо, снабдившее Килина информацией о ГуойонДо и Обсерватории, очень точно рассказало о расположении города и о плане Обсерватории, и дало инструкции по использованию великой машины. А ещё оно очень подробно рассказало о последствиях, что будет, если не следовать инструкциям. Килин представил себе, что его внутренности будут выглядеть, словно поджаренные, и эта мысль была не из приятных.

Найдя второй нижненапраляющий рычаг, Килин дёрнул его вниз. Раздался странный гул, который заполнил всю комнату. Килин почувствовал, как крутит живот, и его руки немного задрожали.

– Это оно? – громко сказала Элайна, перепрыгнув последние две ступеньки. – Хули это за шум?

– Это оно. И я думаю, оно предназначено, чтобы издавать этот шум.

– Думаешь?

– Ага. Думаю и надеюсь. Нашла внизу что-нибудь ценное?

– Ничего, – сказала Элайна. – Куча книг и всего такого. Непонятно ни черта. И чё эти сволочи не пользовались общим языком?

– М-м-м, – согласился Килин, почти не слушая. Он нажал ещё один рычаг, и несколько машин ожили, шестерёнки закрутились, поршни заходили, и шум быстро стал гнетущим. Откуда-то доносились быстрые щелчки, которые действовали Килину на нервы.

– Стилуотер, ты уверен? – Элайна практически кричала.

Килин пожал плечами и подошёл к стулу. Тот был маленьким, металлическим, с какими-то механизмами повсюду, и без единой подушки. Килин опустился на неудобное сидение, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он долго охотился за арбитром Прином, но выслеживал на самом деле только имя, а сейчас ему требовалось нечто большее. Он помнил арбитра как человека со впалыми глазами и низким голосом, но его лицо от Килина ускользало.

Он сменил тактику и вспомнил смерть своей сестры. Забыть её было невозможно – она вплавилась в саму его суть.

Стояла ночь, на небе светила серебряная луна и сияло множество звёзд. Дерран рано лёг спать, измученный допросом, который учинил арбитр Прин. Килина тот допрашивал дважды, и каждый раз мальчика трясло от изнеможения. Костёр сложили очень быстро. Ни Килин, ни его мать не понимали, что происходит, пока отец не вытащил Лиссу из постели.

Килин пошёл за ними, умоляя отца не допустить этого, но он был слишком мал, и его голос ничего не значил. Лисса плакала. Младшая сестра Килина была маленькой, но она была умнее их всех. Она знала, что происходит, и не собиралась молчать. Она кричала и вырывалась, но была маленькой и слабой, а её отец – высоким и сильным. Он донёс девочку до костра и позволил арбитру привязать её к шесту. Килин помнил слёзы в стальных глазах своего отца – в первый и последний раз он видел, как тот плачет.

Килин попытался подбежать к сестре, отвязать от шеста. Его схватил большой стражник, крепко сжал медвежьей хваткой и оттащил – так далеко, чтобы он не мог помешать. Не настолько далеко, чтобы он не мог видеть, как горит его сестра.

Дерран выбежал из особняка. Старший брат Килина ещё рос и был неуклюжим, но всё равно мощным, и унаследовал от отца грандиозную холодную ярость. Килин вспомнил, как Дерран спорил с отцом, пока арбитр Прин поджигал костёр.

Килин закричал, чтобы его брат хоть что-то сделал, и Дерран схватил меч отца и бросился на арбитра. Отец поднял камень и бросил в Деррана – снаряд сильно ударил, попав по затылку, и мальчик свалился, потеряв сознание ещё до падения на землю.

Когда языки пламени добрались до Лиссы, она начала кричать, и Килин вспомнил, как долго длился тот крик. Мать рухнула, сокрушённо рыдая. Отец склонился над лежавшим без сознания старшим сыном. Вокруг Килина ушли все стражники и прислуга, не в силах смотреть, как младшую из семьи Фоул сжигают заживо. Килин не мог отвернуться. Стражник по-прежнему крепко держал его, и оставалось лишь смотреть и слушать крики младшей сестры.

Когда Лисса затихла, все поняли, что всё уже кончено. Арбитр Прин подошёл к отцу Килина, и они некоторое время говорили. Килин никогда прежде не видел своего отца таким истощённым. Это он привёл к ним арбитра, и он был в ответе за смерть своей дочери. Килин знал, что отец никогда себя за это не простит, но не мог себя заставить переживать об этом человеке.

Килин вспомнил, что арбитр посмотрел прямо на него, и стражник сжал его ещё крепче. Прин подошёл поближе. Так близко, что Килин видел каждую оспину на его лице. Так близко, что слышен был аромат ванили в его дыхании…

Машина над Килином зажужжала и ожила. Он открыл глаза. Рядом стояла Элайна с искажённым от паники лицом.

– Что? – спросил Килин, боясь пошевелиться – теперь, когда он, наконец, заставил машину работать.

– А она должна работать именно так?

Килин её проигнорировал и сосредоточился на воспоминании об арбитре Прине, на его лице, на звуках голоса, на запахе дыхания. Шум становился всё громче и громче, в нём смешивались жужжание и удары, щелчки и гудение. Большой металлический круг на полу перед Килином засиял ярким золотым светом, который становился всё ярче и ярче, и в конце концов на него стало больно смотреть.

Килин продолжал сосредотачиваться на лице арбитра Прина, на его голосе и запахе.

Элайна открыла рот и закричала, но он уже не слышал её из-за шума машины, и вскоре круг света перед ним стал таким ярким, что пришлось зажмуриться от страха, что этот свет может его ослепить.

Килин сосредоточился на образе Прина, отчаянно пытаясь отгородиться от всего остального. Его трясло. Или это комнату трясло – сложно было сказать наверняка, но что-то определённо тряслось.

Рука схватила руку Килина, и его глаза раскрылись в тот миг, когда Элайна выдернула его со стула, и отбросила в сторону, запрыгнув на него. Они вместе покатились прочь от стула и от круга света.

Пол задрожал, и звуки стали замедляться и стихать. Килин смотрел на перепуганное лицо Элайны, а она смотрела на него в ответ. Она вся вспотела, широко раскрыла глаза и часто дышала.

– Не думаю, что она предназначена для этого, – сказала Элайна, когда шум стих настолько, что её можно было услышать.

Стул, на котором сидел Килин, исчез, погребённый под грудой шестерёнок и металлических обломков. Килин не сомневался, что не пережил бы такого погребения.

– Спасибо, – сказал он, посмотрев на Элайну. Её взгляд был направлен на что-то за плечом Килина.

Свет в круге померк, и теперь в центре того круга лежала кучка обгоревших костей.

– Это… – начала Элайна. – Это был он?

Килин поднялся на ноги и подошёл к костям. Потом пожал плечами.

– Ты вроде говорил, что эта штука найдёт его.

– Мощная магия, смешанная с забытой технологией. – Он горько усмехнулся. – Похоже, она была сделана, чтобы найти человека, а потом заставить мир доставить его сюда.

Элайна сильно ударила его по руке, и он зашипел от боли.

– Поостерёгся бы ты играть с магией, Стилуотер, – проворчала она. – Он уже таким и был?

Килин кивнул.

– Думаю, да. Может поэтому машина, хм, сломалась. Прин уже был мёртв.

– Ты уверен, что это он?

Килин пожал плечами, опустился на пол и уставился на кости. Почти половину своей жизни он искал арбитра Прина. Он так много сил и времени посвящал своей мести, и теперь, в самом конце, её у него украли. Он чувствовал себя опустошённым и оцепенелым. Внутри него сражались эмоции, но все они приглушались утратой, которую он так сильно ощущал. Он утратил свою цель.

– Долго всё к этому шло. – Элайна опустилась рядом с ним. – Ненависть к этому человеку так долго тебя поддерживала. Наверное, это почти всё равно как потерять друга, а?

– Он никогда не был моим другом.

– Я говорила не о человеке. Я говорила о ненависти.

– Я всё ещё могу его ненавидеть.

Элайна вздохнула.

– Это пройдёт. Сложно ненавидеть покойника. В какой-то миг ты поймёшь, что ненавидеть уже нечего, и тогда ненависть исчезнет.

Она была права. Килин не хотел это признавать, но Элайна была права. Он хотел по-прежнему ненавидеть Прина, но на самом деле уже не мог. В тот миг, когда он понял, что арбитр мёртв, что ему уже никогда не отомстить, у Килина не осталось к нему никаких чувств.

– Большую часть своей жизни я гонялся за этим гадом, – сказал он. – Я скрывал это ото всех, но всегда его искал. Снова и снова рисковал собой, своим кораблём, своей командой. Потерял в погонях отличных людей, и они даже не узнали, почему. Ещё двоих я потерял, только чтобы попасть сюда, и ради чего? Ради груды старых костей.

Килин почувствовал, как слёзы жалят глаза, и стёр их рукавом пиджака.

– Думаю, ты хотел сказать, что рисковал моим кораблём, – сказала Элайна, по-дружески его толкнув.

Килин рассмеялся, но смех комом встал в его горле.

– Не скажу, что ты поступил правильно, – проговорила Элайна. – В основном потому, что ты поступил неправильно. Люди шли за тобой, и ты вёл их в опасность, и некоторых из них даже убили. Что ж, блядь. Ты всего лишь поступал так же, как и все остальные капитаны. Но дело-то вот в чём – ты собираешься сидеть здесь и ныть об этом? А что если из-за этого убьют ещё кого-нибудь? Или ты собираешься поднять свою жопу и вытащить свою команду из этого ебучего города с призраками?

Килин горько рассмеялся.

– И к чему это всё? Я жил каждый день последние… не знаю даже сколько, не вспомнить. И всё ради того, чтобы поймать этот… труп. Я не…

– Всё это просто херня. Если бы хотел только этого, то не спас бы тех людей из Сев'релэйна. Ты вместе с Моррассом заложил целый новый город.

– Всё ради того, чтобы заполучить его карты.

– А мой папаша? Ты убедил его встать на сторону Моррасса. Это было не ради карт. Может даже от этого заполучить их стало даже сложнее. А фокус, который ты провернул с гильдией работорговцев? Это тоже ради карт?

Килин покачал головой.

– В общем, теперь ты должен принять решение. Сидеть здесь и убиваться из-за смерти человека, которого ненавидел, или собраться и направить энергию, которую тратил на охоту за ним, на чё-нить другое. По-моему, мы можем воспользоваться этой энергией, чтобы заставить работать мечту Моррасса об островах.

Элайна встала и стряхнула с себя пыль.

– Дело в том, Стилуотер, что я собираюсь стать королевой островов, и предпочла бы, чтобы рядом со мной был ты, а не этот скользкий уёбок Дрейк.

Килин обдумал эту возможность. Сидеть на троне, во главе королевства. Не слишком привлекательная затея. Хотя сидеть рядом с Элайной – вполне. В этой картине оставалась лишь одна проблема: Килин не хотел предавать своего товарища-капитана. На самом деле Дрейк ему нравился, и он верил в то, что они пытались осуществить.

Впрочем, одно несомненно – Элайна была права. Нельзя решить самые важные проблемы, просто сидя и хныча, так что надо было постараться вернуться на корабль и больше никого не потерять. Печаль может и подождать.

Килин встал и поднял большой обломок, выбитый предсмертными корчами машины. Он подошёл к обожжённым останкам и долго стоял там, глядя на почерневшие кости человека, который так долго был его целью. А потом Килин поднял камень и опустил его на череп Прина.