Прибежище из серы и тьмы

Глава 45

Теос

Яд. Должно быть, именно он стал причиной внезапного падения Залики. Моя милая, жестокая маленькая убийца всё спланировала. Несомненно, в этом и заключалась причина краткого исчезновения Каликса. То ли один из пауков Кайры объединился с одной из змей Каликса, то ли змеи всё сделали сами. Неважно. Главное — Смертная Богиня возглавлявшая Терр падает, а из горла Нубо вырываются крики.

Я бросаюсь вперед. Это возможность, которую нельзя упускать. Я вырываю один из кинжалов, прикрепленных к его боку, из ножен и провожу острым концом по его коже, быстрым движением перерезая ему горло от одной стороны до другой.

Крики прекращаются, но слишком поздно. Смертные Боги поворачиваются, их потрясенные лица покрыты красной кровью и соками сырого и вареного мяса. Я сдерживаю очередной приступ тошноты при виде этого зрелища, точно зная, откуда взялось это мясо.

Трифон поднимается из-за стола вместе с двумя другими Богами по бокам от него. Гигея поднимает руки к небу и начинает петь.

— Закройте уши! — Кричит Кайра, прежде чем хлопнуть себя по ушам. Я бросаю окровавленный кинжал к своим ногам и, не спрашивая почему, закрываю уши — как и Каликс.

Я наблюдаю, как падают один за другим другие Смертные Боги. Их тела оседают на землю, разрушаясь, как будто их нити были перерезаны, когда они падают друг на друга. Я сжимаю голову по бокам, когда песнь Богини угрожает проникнуть в мой разум. Перед глазами все расплывается, и колени ударяются о камень, прежде чем я осознаю, что произошло.

Задыхаясь, я убираю руку от уха и тянусь к упавшему кинжалу. Когда лиричность голоса Гигеи поражает меня, это замедляет мои движения, делая все невероятно вялым. Мои мышцы расслабляются. Мой разум погружается внутрь.

Затем мои пальцы касаются лезвия, покрытого кровью Нубо. Боль тянет меня назад, и я стряхиваю ее, усиливая хватку, когда втягиваю ее обратно в ладонь, разрезая плоть. Поднимая лезвие так, чтобы свет костра отразился от его плоской поверхности, я резко поворачиваю его и вонзаю себе в бедро. Острая, удушающая агония полностью выводит меня из транса, который вызвала песня Гигеи.

Когда последний из оставшихся в саду — включая Терр — падает на землю, усеивая окрестности телами, голос Гигеи обрывается, и я падаю вперед.

— Ты в порядке? — Спрашивает Кайра.

Я стискиваю зубы, выдергивая лезвие из бедра, благодарный хотя бы за то, что ткань Морс паллиум не помешала и мне не придется выковыривать всякие ниточки, пока моя плоть пытается зажить сама по себе. Я хватаюсь за предложенную Каликсом руку и поднимаюсь на ноги.

— Прекрасно, — вру я, стиснув челюсти.

Верят они мне, или нет, у меня нет возможности выяснить, потому что в следующее мгновение меня сбивают с ног и швыряют в статую. Пыль осыпается и попадает мне в лицо, когда моя спина соприкасается с острым концом оружия фигуры.

— Черт! — Я кричу, когда передо мной появляется лицо Азаи.

— Это была ошибка, сынок, — говорит он мне. — Было бы намного легче, если бы ты заснул, но теперь это будет больно.

— Я не твой гребаный сын! — Даже когда я выкрикиваю опровержение, мою руку сводит от боли, пальцы сжимают рукоятку кинжала, который я все еще сжимаю. Повинуясь боевому инстинкту, я дергаюсь вперед, полоснув лезвие по его лицу один раз, а затем другой. Я сжимаю другую руку в кулак и бью его в живот.

Я освобождаюсь, падая на землю, когда тьма вторгается в мой разум.

Нет. Еще нет. Мои голые колени царапают камень. Что-то мокрое стекает по моему боку и спине. Поднимая голову, я понимаю, что к нам прибыли Боги — Трифон противостоит Кайре, а Гигея — Каликсу. Я смотрю в одну сторону, потом в другую.

По-прежнему нет никаких признаков Руэна, Ариадны и Кэдмона.

Рука Азаи возвращается, его пальцы сжимают мое горло, когда он поднимает меня из положения с колен, сжимая до тех пор, пока воздух едва может попасть в мои легкие. Его лицо искажается неподдельной яростью. Тонкие линии, пересекающие его щеки и нос, сочащиеся кровью и незаживающие. Я в замешательстве опускаю взгляд на лезвие в своей руке, а когда вижу его, начинаю смеяться.

— Сера, — прохрипел я.

Азаи тянется за кинжалом, и я переворачиваю его, ловко крутя в пальцах, перебрасывая через свободное пространство в другую руку, которой затем поднимаю и ударяю его ему в плечо. Вопль агонии, срывающийся с его губ, никогда не был таким сладким.