Прибежище из серы и тьмы

Глава 19

Кайра

Смерть идет за мной в облике почти прозрачного одеяния, похожего на халат. Чашечки бюстгальтера — это мягкие кожаные ремешки, перекрещивающиеся на груди, пока я стою и смотрю на своё отражение в грязном зеркале своей спальни. За моей спиной снуёт женщина Терра из Ортуса, представившаяся как Айза — стройная, с тонкой фигурой и тёмными глазами. В её тёмных волосах виднеются пряди седины, вся масса которых закручена в корону на макушке, обнажая тонкую, почти хрупкую шею.

Она вместе с Террой у каждой двери в коридоре прибыла в сумерках, сообщив нам, что они должны помочь нам подготовиться к церемонии. Однако, если я надеялась получить от нее еще какую-то информацию, она поставила перед собой задачу разочаровать меня. С тех пор как она сообщила мне о причине своего присутствия, она хранила молчание, за исключением случайных просьб о том, чтобы я подвинулась, или повернулась, или наклонилась, чтобы позволить ей уложить мои волосы в соответствии с некоторыми требованиями, с которыми, очевидно, ей было поручено.

Теперь я стою перед своим зеркальным отражением, одетая не более чем в пародию на платье. Перекрещивающийся шелковый верх — единственная деталь, которая не выглядит совершенно и оскорбительно полупрозрачной. Очертания моего тела, от ребер до живота и бедер, отчетливо видны сквозь темную ткань, бледность моей плоти превращает ее во что-то серое. Смерть идет за тобой.

Я рассеянно задаюсь вопросом, связано ли значение этого «Морс паллиума» с тем фактом, что на бледной коже оно делает человека похожим на трупа.

Длинные полоски ткани, ниспадающие по моему животу и бедрам, туго стянуты золотыми брошками в форме ромбов. После того как меня погрузили в переносную, хотя и примитивную ванну, фактически дав мне возможность вымыться тщательнее, чем за последние дни, моя кожа блестит под платьем. Время от времени, когда я кручусь, поворачиваюсь или двигаюсь, разрезы в ткани расходятся и открывают истинный цвет плоти под ней.

Айза выходит вперед, и я поднимаю руки, когда она обматывает мою талию несколькими длинными золотистыми шнурками. Я вздрагиваю, когда тяжесть со звоном ложится на мои бедра, и понимаю, что это вовсе не шнурки, а металл. Приподняв свисающую часть одного из них, я подношу его к лицу и рассматриваю.

Металл настолько тонкий и хрупкий, что легко сгибается под пальцами, но стоит мне отпустить его — как он тут же возвращается к прежней форме. — Как создается такая вещь? — Рассеянно бормочу я.

К моему удивлению, Айза отвечает: — Боги владеют всевозможной магией, — тихо говорит она, продолжая оплетать меня металлическими веревками, а затем завязывая их так, чтобы передняя часть свисала впереди.

Я хмурюсь, когда понимаю, что на самом деле делает это украшение. Шнурки, кажется, собирают складки платья и тянут их вперед, между моих ног, так что ничто не прикрывает меня от лодыжек до бедер, — ткань поддалась тяжести и разошлась в определенных местах.

Я поправляю ее. — Это действительно необходимо? — Спрашиваю я. Прежде чем дать Айзе шанс ответить, я начинаю расплетать ее работу, расплетая один конец и дергая за шнурки.

— Нет, не делай этого! — Словно впервые в жизни проявляя хоть каплю упрямства, она перехватывает мои руки и торопливо возвращает украшение на место. — Должно быть вот так. — Она неодобрительно хмурится и снова поправляет всё. — О, Боги будут очень недовольны, если все пойдет не так, как они хотят.

Я оценивающе смотрю на нее, приподняв руки, когда сдаюсь и позволяю ей делать все, что она хочет — я просто сорву это, как только она уйдет. — Чего именно хотят Боги? — Спрашиваю я, сохраняя непринужденный тон, как будто это простое любопытство заставляет меня задать этот вопрос.

Айза, кажется, замирает с золотыми металлическими шнурками в руках. — Я… я не смею знать, г-госпожа. — Она низко кланяется, роняя шнурок и отступая на несколько шагов. — О… только Боги знают такое.

Мой пристальный взгляд прищуривается на нее. — Я просто спросила, чтобы знать, чего от меня ожидают сегодня вечером, — говорю я, смягчая голос.

Каким-то образом женщине удается продолжать умолять себя, почти падая на колени. — Я… я не знаю, госпожа, — настаивает она. — Мне б-было просто поручено подготовить вас к Очищению этой ночью.

— Я понимаю, Айза. — Сохраняя непринужденный тон, я приподнимаю складки платья и делаю шаг в сторону и от нее, и от зеркала. — И ты проделала замечательную работу.

Нет смысла давить на бедную женщину дальше; ясно, что она в ужасе от того, что сделала что-то не так, и, зная, как Боги Ривьера обходились с Террами — по собственному опыту — я не могу представить, какие ужасные наказания обрушивались на здешних Терр, и наказывают ли их вообще. Меня бы нисколько не удивило, если бы я узнала, что они убивают любого Терру, который им не нравится. В Ривьере это было реальной угрозой, хотя казнь провинившихся Терр оставалась на усмотрение Долоса.

Что-то подсказывает мне, что здесь это более реально, чем где-либо еще. Как будто облако смерти и разложения нависло над всем этим островом и его обитателями. Где-то в Академии раздается глубокий звон, отбивающий время, заставляющий Айзу вздрогнуть настолько, что она вскидывает голову с широко раскрытыми глазами.

— Я слишком долго, — говорит она. — Я… я должна идти.

Я открываю рот что бы, что? Сказать ей, что все в порядке? Что с ней все будет в порядке? Я не могу дать ей такой гарантии. Поэтому я просто закрываю рот и киваю в знак согласия, позволяя ей уйти.

— Все Смертные Боги должны явится ко входу в сад статуй, — сообщает она мне, собирая свои вещи — булавки и другие подобные предметы, которыми она прикрепляла ткань к моему телу и моим волосам.

— Подождите! — Я протягиваю руку, когда дверь распахивается, открывая вид на множество других Терр, спешащих из комнат других Смертных Богов, словно мыши, спасающиеся от прилива. Все лицо Айзы искажается отчаянием, но она останавливается в дверях и оглядывается через плечо.

— Госпожа?

Я показываю на свои босые ноги. — Какую обувь мне надеть? У меня только ботинки.

Она качает головой, несколько черных с проседью прядей выбиваются из прически у нее на макушке и падают ей на лицо. — Вы должны пойти в сад статуй, чтобы пройти обряд Очищения без всех удобств, — быстро говорит она, почти ныряя в толпу других людей, проносящихся мимо. — А теперь мне действительно пора идти.

Боги. Я подхожу к открытой двери, наблюдая, как Айза исчезает в настоящем море Терр из Ортуса, Пердиции и Ривьер, спешащих дальше.

Кажется, никто не обращает внимания на растерянные лица других Смертных Богов, которые появляются на порогах их комнат, одетые почти так же. Мои глаза находят Каликса, а затем сканируют его фигуру. У меня мгновенно пересыхает во рту от осознания того, что он прикрыт не больше, чем я. Как и все Даркхейвены.

Покрытая шрамами грудь Руэна выставлена на всеобщее обозрение, как и сияющая идеальная кожа Теоса. Морс паллиум висит на бедрах Каликса, — совершенно очевидно, что мой вариант создан исключительно для женщин — ведь его, как и у его братьев, куда… скромнее.… ну, в какой-то степени.

Мой взгляд скользит по рельефу его тела — впадинам и изгибам, теням, что обрамляют его пресс и очерчивают линии по бокам живота, теряясь у выемок над бёдрами, где вместо верёвок на талии — плоский золотой пояс, охватывающий его чуть выше паха.

Держится, видимо, на проклятом чуде и молитвах к Богам, думаю рассеянно.

И тут замечаю: по низу пояса есть петли из металла, в которые продеты дополнительные полоски ткани — чтобы хоть как-то удержать одежду от того, чтобы она просто не упала с него. Хотя… всё, что нужно — один рывок, и, думаю, всё это великолепие окажется на полу. Сглатывая из-за пересохшего ощущения во рту и горле, я, наконец, отрываю взгляд от массивной мужской плоти.

Мой взгляд останавливается на единственной двери, которая остается закрытой. Двери Мейрин.

Когда последние Терры спешат обратно к своим истинным хозяевам или выполнять свои обязанности в другом месте, мы вчетвером выходим из наших спален. — Она не пойдет, — говорю я, глядя на черную шкатулку, все еще стоящую перед дверью Мейрин. Я слышала, как Терра за дверью своей комнаты практически умоляла разрешить ей войти, но получила тихий, но упрямый отказ.

— Нет, — подтверждает Каликс. — Ее не будет.

Я резко смотрю на него, и он лишь пожимает плечами, прежде чем опускает глаза на мою одежду. Я прослеживаю за его взглядом и чертыхаюсь, прежде чем снова потянуться к шнуркам, намереваясь выдернуть их. Они похожи на тяжелые гири, прикрепленные только для того, чтобы я шла, как будто прикованная спереди. Прежде чем я успеваю распутать хотя бы один из них, висящих у меня на поясе, глубокий вибрирующий звон, раздавшийся ранее, эхом разносится по коридору.

— Пора идти, — говорит Руэн.

Капли пота выступают вдоль моей обнаженной спины, если не считать прозрачной ткани и перекрещивающихся бретелек верха моего платья. Я интуитивно осознаю, что на мне нет ни повязки, ни нижнего белья. Ничего этого не было предусмотрено, и Айза чуть не упала в обморок при мысли, что я могу надеть что-то, чего не предусмотрели Боги. Воздух колышет длинные тонкие юбки, и я закрываю глаза, чтобы подавить желание поджать хвост и последовать примеру Мейрин.

Я не виню ее за отказ участвовать. Если бы у меня был другой выбор, я бы сделала то же самое, но это то, с чем мы все должны столкнуться. Эти обряды, которые Боги приготовили для нас… Они что-то значат, и я должна выяснить, что именно.

Открывая глаза еще раз, я становлюсь в ряд с Руэном, в то время как Каликс и Теос берут инициативу на себя. Руэн подходит ближе, хватая меня за руку таким нехарактерным движением, что я чуть не спотыкаюсь о свои босые ноги.

— Я рассказал остальным о тюрьме, которую мы нашли, — шепчет он.

— Я уверена, они вздохнули с облегчением, узнав, что Кэдмон на самом деле жив, — говорю я, стараясь говорить так же тихо, как и он.

Руэн несколько мгновений не отвечает. На самом деле, только когда мы собираемся войти в большой зал, он заговаривает снова. — Я рассказал им и об Ариадне, Кайра.

Мои плечи напрягаются, и я осторожно высвобождаю свою руку из его. — Понятно.

— Кайра.

Я иду быстрее, достигая Теоса и Каликса менее чем за десять шагов. — Как думаешь, что повлечет за собой обряд Очищения? — Теос размышляет вслух.

Зеленые глаза Каликса устремляются на меня, когда я встаю между ними. Выпрямив спину и наклонив голову вперед, я отвечаю на вопрос Теоса. — Без сомнения, Боги считают нас оскверненным товаром, — хладнокровно заявляю я. — Вероятно, они хотят отмыть нас от скверны, прежде чем поглотить наши силы.

Рука Теоса вытягивается и хватает меня за запястье, в то время как Каликс делает то же самое с другой стороны. — Кайра. — Теос шипит мое имя, оглядываясь вперед и назад, где мы остановились в главном зале. Несколько любопытных взглядов останавливаются на нас, когда Смертные Боги, одетые в те же одежды, что и мы, проходят мимо.

— Что? — Я дергаю свои запястья, пытаясь высвободить их. Теос отпускает меня, но Каликс нет.

— Следи за тем, что говоришь, — говорит Теос, и выражение его лица выражает удивление, что я потрудилась даже упомянуть о тьме, с которой нам еще предстоит столкнуться, кроме того единственного раза, когда я раскрыла великое и ужасное табу, в котором участвовали Боги — именно по этой причине наши жизни важны и не имеют отношения к нашим могущественным тиранам.

Я еще раз дергаю за захваченное запястье, тщетно пытаясь вырвать его из неумолимой хватки Каликса. — Почему это имеет значение? — Я огрызаюсь. — Не то чтобы они не планировали убить нас.

Свободной рукой Каликс зажимает мне рот, и он почти отрывает меня от земли, прижимая к своей груди и отступая в одну из темных ниш по обе стороны большого зала.

— Кайра! — Ответный шепот-шипение Теоса следует за мной, пока они с Руэном следуют за Каликсом. Из всех Дархейвенов, меньше всего я ожидала такого от Каликса.

Откидывая мою голову назад, он прижимает ее к своей обнаженной груди, змеиные зеленые глаза встречаются с моими. Он выгибает бровь и убирает руку с моего рта.

— Почему тебя вообще волнует, что я это говорю?

Каликс молчит несколько секунд, достаточно долго, чтобы Руэн и Теос успели добраться до нас, а затем разразились собственными тирадами и руганью.

— …не могу поверить, что ты могла быть такой иррациональной, — говорит Руэн.

— Как ты думаешь, кто-нибудь еще мог услышать? — Спрашивает Теос.

Мой взгляд по-прежнему прикован к мужчине, все еще прижимающему меня к себе. Уголок рта Каликса приподнимается, как будто он наслаждается исключительным вниманием, которое я ему уделяю. За спиной я чувствую, как что-то большое и твердое прижимается ко мне.

Я хмурюсь. — Ты, блядь, серьезно? — Я поднимаю на него взгляд.

Его ухмылка становится только шире. — Не то чтобы я возражал против твоего вида хаоса, маленькая лгунья, — отвечает Каликс, наклоняясь, пока его рот не оказывается прямо над моим, — но, возможно, тебе следует приберечь свои откровения для более подходящих моментов.

Мой разум затуманивается, когда проникает его запах. Он хочет раскрыть, что Боги планируют сделать со своими детьми в другой момент? Я обдумываю это. Это не такая уж плохая идея. Не похоже, что мы сможем вечно скрывать это от них. Даже если мне удастся убить Трифона — и это довольно огромное «если», — кто скажет, что остальные члены Совета Богов просто не продолжат с того места, где он остановился?

— Не поощряй ее, — рычит Руэн.

Каликс игнорирует его и продолжает смотреть на меня. Наши взгляды сцеплены — не в поединке, нет… в чём-то совершенно другом. Каждый раз, когда я смотрю на него, мне кажется, что я проваливаюсь все глубже и глубже в лес клыков и костей. Опасные существа подстерегают за каждым поворотом, стоит оступиться, и я упаду в их поджидающие объятия.

Резко отстраняясь от него, я, спотыкаясь, делаю несколько шагов к выходу из ниши, останавливаясь, держась рукой за стену. Я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем обернуться и посмотреть на него. Каликс не двигается. Его глаза по-прежнему прикованы ко мне, словно провоцируя меня убежать от него.

Дрожь пробегает по мне, скользя по конечностям и вниз по позвоночнику. Его глаза такие же, как у существа, знавшего только тьму. Ему комфортно купаться в крови. Его не волнуют жизни, украденные на этой войне, о которой мы даже не подозревали. Но почему-то я не могу ненавидить его за это. На самом деле, у меня есть странное предчувствие, что если мы собираемся выиграть этот бой, нам понадобится кто-то вроде него. Кто-то, для кого не существует добра и зла.

— Мы должны идти, — слышу я свой голос, выпрямляясь. Тяжесть на животе пытается притянуть меня вниз, заставить согнуться. Я сопротивляюсь желанию позволить этому случиться и вместо этого поднимаю голову выше. Волны моих волос каскадом рассыпались по плечам и спине — точно так, как Айза уложила их с помощью своих шпилек и инструментов, нагретых над пламенем.

Я знаю, что мы должны из себя представлять. Я подозреваю, что изысканность нашей одежды, Морс паллиум, и Терры, которые сопровождают нас, все ведет к одному.

Для Богов мы не что иное, как приношения во имя их долголетия. Мы жертвы, которые будут закланы на алтаре их правления.

Ответное выражение лица Каликса меняется на выражение крайнего восторга. Он движется вперед, практически отшвыривая своих братьев в попытке оказаться рядом со мной. Мозолистая ладонь касается моей щеки, когда он наклоняется и захватывает мой рот в резком, неожиданном поцелуе. Это длится всего мгновение, прежде чем он отстраняется от меня.

— Да, — говорит он. — Мы должны.

Его рука находит мою, тыльная сторона костяшек его пальцев касается обнаженной кожи моего бока движением, которое обычно казалось бы небрежным. К сожалению, из-за отсутствия на мне одежды это ощущается совсем не так.

Любопытные взгляды Теоса и Руэна провожают меня, пока Каликс подталкивает меня обратно в большой зал, и мы вместе направляемся к коридору, который ведет в сад статуй.