Прибежище из серы и тьмы

Глава 34

Кайра

Утро быстро сменяется днем, и, несмотря на недавнюю зимнюю прохладу, витающую в воздухе, пот покрывает мой затылок и стекает за воротник туники. Каликс, Руэн и я оставляем убитую Смертную Богиню, что бы Теос похоронил ее. Какое бы заклинание мне ни удалось создать, чтобы разрушить то, которое скрывало ее истинную форму, очевидно, оно не сработало на всех других учениках, которых Боги изменили для этой их Охоты. В противном случае мы бы услышали крики недоверия и ужаса в лесу.

Вместо этого все, что я слышу, — это тишину ветра и шелест листьев на верхушках деревьев. Жаль — большая часть меня хочет показать всем, что «животных», которых они убивают, — это их одногруппники, их друзья. Другая часть меня, более добрая частичка моей души, которая, как я думала, умерла давным-давно, напоминает мне, что раскрытие этого в слишком шокирующей манере, как я сделала для Даркхейвенов, может вызвать большой хаос. В конце концов, кто смог бы смириться с тем фактом, что они не просто убивали своих друзей, но и наслаждались охотой на них в Пограничных Землях и мучили их до самой смерти?

Мои шаги замедляются и останавливаются, когда я выхожу в просвет между деревьями, где русло ручья проходит сквозь расщелины в скалах, образуя неглубокий пруд. Руэн и Каликс остаются стоять, пока я беру флягу, которую Руэн украл ранее, и наполняю ее. Одно из преимуществ того, что ты Смертный Бог, — это доступ к лучшим материалам, и эта фляга — творение Лаутуса, Бога Чистоты. Она очистит воду от любого загрязнения из-за его заклинания.

— Сейчас, мы должно быть ближе к тому месту, где начинали, — задумчиво бормочет Руэн.

— Однако мы все еще не нашли ее, — отвечаю я, закрывая флягу и засовывая ее за пояс.

— Ты хотя бы знаешь, жива ли она еще? — Каликс бросает взгляд в мою сторону, и я стискиваю зубы при мысли о том, что Мейрин умрет здесь.

— Она все еще жива, — огрызаюсь я. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Каликс прислоняется спиной к большому дубу, скрещивая руки на широкой груди. — Да, полагаю, что так, — соглашается он. — И это подводит меня к тому, что ты провернула ранее. Как ты поделилась со мной своими мыслями?

Прикусив нижнюю губу, я поднимаюсь на ноги и полностью поворачиваюсь к ним лицом. Любопытный взгляд Руэна тоже задерживается на мне, без сомнения, он хочет получить те же ответы, что и Каликс.

— Я не знаю, — признаюсь я, переводя взгляд на текущую воду ручья.

— Чушь собачья.

Я вскидываю голову и хмуро смотрю на Каликса. — Я не знаю, — настаиваю я. — Македония сказала, что я…

— Македония? — Руэн останавливает меня. — Это с ней, ты была этим утром? Она та, кто рассказала тебе о… — Его слова умолкают, но мне не нужно спрашивать, что он имел в виду. Он хочет знать, была ли Богиня Знаний той, кто рассказала мне правду об этой злонамеренной Охоте.

Со вздохом я поворачиваю голову в сторону, осматривая окрестности, пока отвечаю. — Да, — отвечаю я. — Я вышла прошлой ночью и столкнулась с Заликой и Нубо. Думаю, теперь я знаю, кто помогает Карселу на материке.

— Нубо? — Каликс догадывается.

Поворачиваюсь к нему, мои брови приподнимаются. — Да, — говорю я. — Откуда ты знаешь?

Каликс пожимает плечами. — От него пахнет смертью.

— Почему ты ничего не сказал? — Требует Руэн, поворачиваясь к нему.

Каликс бросает на брата прищуренный взгляд и говорит отрывистым тоном. — Потому что, — отвечает он, — весь Ортус пропитан смертью. Трудно учуять разницу, когда все вокруг разит гнилью.

Руэн делает шаг вперед, его руки прижаты к бокам, и я встаю между ними, протягивая руки. Несмотря на то, что Каликс не продвинулся ни на дюйм, я знаю, что он так же готов к бою, как и Руэн. — Сейчас все внимание должно быть сосредоточено на Мейрин, — говорю я. — Нам нужно найти ее и встретиться с Теосом. Мы отправим Регису информацию о Нубо, когда вернемся на Ортус.

Глаза насыщенного синячного цвета встречаются с моими. — Как ты собираешься ее найти? — спрашивает он, указывая на бескрайний лес, который окружает нас. — Пограничные Земли — это не нанесенная на карту местность. В данный момент она может быть за много миль отсюда — на самом деле я надеюсь, что это так, потому что если бы она осталась, то могла быть мертва.

— Она не умерла, — говорит Каликс прежде, чем я успеваю ответить.

— Ее нить все еще там, — соглашаюсь я, кивая.

Лицо Руэна сморщивается в замешательстве, брови опускаются над глазами. — Ее нить?

— Это… — Я качаю головой. — Это сложно объяснить, но Македония дала мне представление о том, как использовать свои чувства на этой Охоте и на этих Пограничных Землях, я знаю это. Я выросла здесь. Но это может выглядеть как Пограничные Земли, но это всего лишь точная копия.

— Точная копия? — На этом Каликс отрывается от дуба и, хмуро глядя на меня, опускает руки по швам.

Я киваю. — Не знаю, заметили ли вы, но мы продолжаем натыкаться на одни и те же места. Овраги. Меченые деревья. Поляны. Даже русло этого ручья. — Я указываю за свою спину. — Да, это место похоже на Пограничные Земли, но не полностью. — Я указываю на дуб позади Каликса. — На верхнем углу нижней ветки три царапины, — говорю я ему. — Прямо там, где ветка соединяется со стволом. Проверь.

Без колебаний Каликс поворачивается и поднимает взгляд, подтверждая мои знания кивком. — Она права.

— Итак, мы были здесь раньше, — заявляет Руэн, хотя его тон неопределенный, а слова медленные, как будто он не совсем уверен, насколько это подтверждает мои подозрения.

Я вздыхаю и упираю руки в бедра. — Пограничные Земли слишком обширны, чтобы натыкаться на подобные мелочи, — говорю я им, когда Каликс снова поворачивается ко мне лицом. — На самом деле это не Пограничные Земли, но я подозреваю, что это какое подобие их в виде лабиринта.

Лицо Руэна остается сморщенным, когда он переводит взгляд с меня на Каликса, прежде чем, наконец, твердо останавливается на мне. — Зачем им это делать?

— Трифон, — говорю я. — Это сделал Трифон.

Его брови разглаживаются. — Потому что он знает, кто ты, — догадывается он.

— Я подозреваю, что так оно и есть, — отвечаю я. — Македония — Богиня Знаний, ее сила принесла ей место в Совете, но также, она всегда была рядом с Трифоном. Если бы она боролась с ним и отказала ему в определенных ответах на его вопросы, то оказалась бы во многом в том же положении, что и Кэдмон.

Руэн открывает рот, и хотя я знаю, что у него есть еще много вопросов, вероятно, вопросов, на которые у меня нет ответов, какими бы ни были его следующие слова, я не слышу их, поскольку крик эхом отдается в моей голове и проникает в голову Каликса по тропинке, которую я оставила открытой для него и его змей, чтобы они могли видеть нити.

С криком я падаю на колени, закрывая уши руками, когда звук пронзает мой череп с такой силой, что все мои чувства путаются. Вдалеке я слышу стук коленей Каликса о землю и его ворчание. Когда последние отголоски отдающегося эхом вопля стихают достаточно, чтобы позволить мне подумать, я тянусь к нитям, отыскивая ту, за которой я следила все это время. То, что я вижу, приводит меня в ужас.

Поднимаясь на ноги и стоя на трясущихся ногах, я моргаю, видя Руэна перед собой, его руки на моем лице. Он что-то говорит, но его слова не доходят до меня, потому что еще один крик Мейрин врезается в мой разум.

— Черт! — Проклятие Каликс звучит резко, и я быстро тянусь к нему, закрывая проход, чтобы, по крайней мере, только один из нас испытал изнуряющий шок от ее криков.

— Она в беде, — выдыхаю я, спотыкаясь и отталкивая руки Руэна.

— Кайра! — кричит он мне вслед, но я уже ухожу.

В моих движениях нет точности, когда я бросаюсь к нити — наконец-то видя ее яснее, чем раньше, и к тому же ближе. Мой ботинок опускается на сухую ветку, и оглушительный треск эхом отдается в стропилах ветвей деревьев над головой. Я останавливаюсь. За моей спиной Каликс и Руэн тоже резко останавливаются.

— Что такое…

Я поднимаю руку, сжимая ее в кулак, чтобы заставить Каликса замолчать. Он тут же замолкает. Жар тихого сознания ползет вверх по моему позвоночнику, охватывая плечи и опускаясь в руки, когда я осматриваю местность, в которую мы вошли. Копаясь в своем сознании, я нахожу нить — дрожащую от беспокойства, — но третьего крика не было.

Я молчу. Я не двигаюсь. Я даже не дышу, ожидая…

Нить в моем сознании танцует из стороны в сторону, как будто она убегает от чего-то и все же постоянно возвращается на место. Что произойдет, если Смертные Боги, запертые в своих животных формах, вырвутся наружу сами по себе?

Любопытный вопрос вертится у меня в голове, и как только я наклоняюсь вперед, чтобы выглянуть из-за особенно большой сосны, из подлеска выбегает маленькая фигурка. Мелькает клочок малинового меха и исчезает в одно мгновение.

— Это она! — Я кричу, бросаясь в погоню. — Мейрин!

Животное продолжает бежать — кроличье маленькое тельце проворными движениями снует под кустами и по поваленным веткам деревьев. — Мейрин! — кричу я. — Эй! — кричу я, догоняя ее. — Это мы. Мы знаем что это ты! Мы не причиним тебе вреда.

Если она и слышит меня или даже понимает в своей животной форме, Мейрин не подает виду. По обе стороны от меня раздаются обутые в ботинки шаги Каликса и Руэна. — Впереди есть роща, — говорит Руэн. — Мы можем заманить ее в ловушку там.

Выругавшись себе под нос, я поворачиваю голову и киваю ему. Вместе мы втроем преследуем Мейрин среди деревьев, подводя ее все ближе и ближе к роще. Каждый раз, когда она пытается вырваться за пределы нашего невидимого барьера, кто-то из нас останавливает ее. Когда Каликс вытаскивает свой меч, отправляя ее мчаться обратно к Руэну, к медленно закрывающейся ловушке, к которой мы ее подталкиваем, я бросаю на него мрачный взгляд.

Он просто пожимает плечами и держит оружие в руке, когда мы достигаем рощи деревьев, стоящих так близко друг к другу, что Мейрин придется зарываться под их корни или карабкаться по ним, чтобы выбраться. Как бы хороша она ни была в своей животной форме, факт остается фактом — Мейрин не кролик. У нее нет врожденного инстинкта кроликов. Итак, когда мы втроем прорываемся и прижимаем ее к стене из деревьев, она поворачивается и замирает.

Смягчая голос, я присаживаюсь на корточки и протягиваю ладонь. — Все в порядке, — уверяю я ее, в то время как мой пульс учащается. — Все в порядке, мы не собираемся причинять тебе боль. — Я повторяю слова, надеясь, что она может услышать меня за пределами разума животного, в котором она поймана.

Когда я передвигаюсь ближе к ее дрожащему, подергивающемуся телу, я вижу пятно крови на ее задней лапке, и волна чистой ярости пронзает меня. Мне требуется значительное усилие, чтобы сдержать гнев в голосе, когда я позволяю своим коленям коснуться земли в нескольких футах от меня, в то время как Руэн и Каликс встают по обе стороны от меня.

Маленькая головка Мейрин мотается из стороны в сторону, и мне приходится подавить усмешку. Даже в таком виде она умеет выживать. Черные глаза возвращаются ко мне, и такой же черный нос между длинными ушами снова подергивается. Ее движения резкие и отрывистые, тревожные и боязливые.

— Убери свой гребаный меч, — приказываю я Каликсу, когда замечаю, что ее взгляд задерживается на нем дольше всего. Даже когда я сохраняю свой тон легким и ровным, мои слова являются предупреждением, что если Каликс напугает ее больше, чем необходимо, я, черт возьми, заставлю его пожалеть об этом.

Его ворчание и звук меча, возвращающегося в ножны, — его единственный ответ. Кролик, кажется, немного успокаивается из-за исчезновения оружия, и когда я протягиваю к ней руку, она колеблется. — Все в порядке. — Я практически шепчу эти слова, надеясь, что она мне поверит. Я буду говорить одно и то же снова и снова, если это будет означать, что она снова узнает меня.

— Я искала тебя, — говорю я ей. — Я уверена, Найл беспокоится.

При звуке имени Найла кролик замирает — все подергивания и движения прекращаются в одно мгновение. Затем ее голова запрокидывается очень по-человечески, и она смотрит на меня. Мое сердце подскакивает к горлу. У меня пересыхает во рту, и чувство головокружительного облегчения захлестывает меня, когда она отталкивается двумя задними лапками, для прыжка.

— Да. — Кажется, я не могу вдохнуть достаточно воздуха. Я протягиваю вторую ладонь, соединяя их вместе. — Я нашла тебя, Мейрин. Мы нашли тебя и позаботимся о том, чтобы с тобой все было в порядке.

Она прыгает вперед и протягивает маленькую лапку, задевая кончик мое пальца. Нить в моем сознании обрывается, и кроличье тельце Мейрин падает на землю и коченеет.

— Мейрин? — Когда она приземляется, я ныряю вперед, чтобы подхватить ее. Но как раз перед тем, как я это делаю, стрела вылетает из-за небольшого промежутка в роще перед нами. Она свистит над моей головой.

— Черт! — Проклятие Руэна разносится по тихой роще, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как он выдергивает окровавленный наконечник из своего плеча и бросает его на землю, когда алый цвет заливает его руки и тунику. Каликс во второй раз обнажает свой меч и смотрит направо, когда появляются два знакомых лица.

Марал и девушка в синей тунике.

Марал указывает подбородком на животное у моих колен. — Возьми его, Суза, — командует он, с хитрой усмешкой взмахивая своим оружием в сторону Каликса. — Кролик — жалкая добыча по сравнению с кабаном, но я уверен, что Боги не будут возражать, если мы возьмем еще одного, чтобы пополнить нашу коллекцию.

Суза бросается к Мейрин, хватает ее за уши и вырывает из моих рук прежде, чем я успеваю схватить ее первой. Подняв Мейрин, Суза вытаскивает один из своих кинжалов и приставляет его к мягкому, уязвимому подбрюшью кролика. Я ожидаю, что Мейрин будет брыкаться и извиваться, вырываться из объятий Сузы, но что бы ни заставило ее нить так отреагировать, когда она прикоснулась ко мне, оставило ее полностью без сознания, и она безвольно повисла в руке другой девушки.

Моя верхняя губа приподнимается над зубами. — Отпусти. Ее. И. Уходи. — Требование вырывается из моего горла, протаскиваемое сквозь невидимые зазубренные осколки стекла, пока я медленно поднимаюсь на ноги.

Суза выгибает бровь и делает шаг назад. — После того, как ты забрала нашу добычу? — усмехается она. — Ни за что.

Я тянусь за своими кинжалами, вытаскивая оба из нагрудной кобуры. — Я дам тебе один шанс отпустить ее, — говорю я ей. — Сделай это сейчас, и я не причиню тебе вреда.

В ответ Суза запрокидывает голову и смеется, ее длинные косы хлопают по бокам, когда она крутит головой. Стоящий в стороне Марал тоже смеется.

— Ты так переживаешь о своей добыче? — Марал спрашивает, посмеиваясь. — Теперь ты понимаешь, что мы чувствовали, когда вы украли нашу.

— Руэн? — Хотя Каликс не сводит глаз с Марала, вопрос к его брату заставляет меня скосить глаза в его сторону и увидеть Руэна, прислонившегося спиной к дереву и тяжело дышащего.

Кровь, пропитывающая его тунику спереди, не прекращается, и его лицо быстро становится бледно-серым. Я переключаю свое внимание обратно на Марала и Сузу. — Яд? — Я обвиняюще шиплю, крепче сжимая кинжалы. Это единственная возможная причина, по которой Руэн так плохо реагирует на обычную рану, усугубленную им самим, вырвав наконечник стрелы.

Суза пожимает плечами. — Ты делаешь то, что должно, чтобы победить, — говорит она.

— И я намерен заставить Богов признать меня, — соглашается Марал. — Я буду тем, кто выиграет приз Азаи.

— Ты не ведаешь, что творишь. — Слова Руэна доносятся до меня сквозь резкие вдохи.

Нет, они этого не знают, но, глядя в их темные глаза, я задаюсь вопросом, хотят ли они вообще узнать правду. Я поворачиваю шею в сторону и нажимаю большим пальцем на рукояти своих кинжалов. Переминаясь с ноги на ногу, я поворачиваюсь, ставя одну ногу за другой, когда переступаю через корень, торчащий из земли.

Суза поднимает болтающееся тело Мейрин повыше и, кажется, наконец замечает ее мертвый вес. — Ты уже убила его? — Она пристально смотрит на кролика, прежде чем слегка встряхнуть его. Затем она обращает внимание на своего спутника. — Марал! Он уже мертв!

— Какая разница? — Отвечает Марал. — Нам просто нужно принести это с собой и заявить, что мы убили его. — Он смотрит сначала на меня, а затем на Каликса. — Хоть это сделали и они.

— Мы этого не делали, — холодно отвечаю я, не сводя взгляда с Сузы. Пусть Каликс разбирается с Маралом, в любом случае, я сомневаюсь, что эти двое оставят эту имитацию леса невредимыми.

Металл звенит, когда Каликс ныряет вперед, атакуя Марала с силой, которая отбрасывает противника к дереву. В тот же момент я ныряю к Сузе, мои ноги отрываются от земли, когда я парю к ней и опускаю ее на землю.

Она вскрикивает от удивления, обе ее руки дергаются. Я вздрагиваю, когда ее кинжал отводится назад, скользя по кроличьему телу Мейрин, даже когда она падает на усыпанную листьями землю под нами. Мое тело со стуком опускается на Сузу, и, повинуясь инстинкту, я вонзаю два своих лезвия в ткань по обе стороны от ее ребер. Суза немедленно пытается откатиться в сторону, но поскольку ее туника прибита к земле, ей удается лишь разорвать ткань, но не освободится. Она шипит, когда лезвие проходит слишком близко, и запах ее крови достигает моих ноздрей.

Ее собственный кинжал нацелен прямо мне в горло, и я отшатываюсь назад, наблюдая, как ее рука пролетает мимо. Я хватаю ее и выворачиваю, ломая ей запястье с громким щелчком!

— Ааа! — Звук ее крика пронзает мою голову, и я стискиваю зубы до боли, когда поднимаю с земли ее кинжал и приставляю его к ее горлу.

Тыльная сторона ее неповрежденной ладони касается моего предплечья, непреднамеренно поднимая мою руку вверх, так что я провожу линию прямо по ее лицу, через губы и через одну щеку. С рычанием я роняю кинжал и хватаю ее за обе руки. Она издает еще один крик боли, когда я сжимаю пальцами ее сломанное запястье, опускаю их вниз и зажимаю под коленями.

Гнев проникает под мою плоть, мои тени шепчут мне на ухо нежные слова, лижут мои внутренности. Они хотят освободиться. Они хотят поиграть, и я знаю, что если я позволю им, эти два Смертных Бога не выживут в битве.

Почему я должна им это позволять? какая-то отстраненная часть меня задается вопросом. Что они делали, кроме как убивали во имя Богов, которые позже принесли бы их в жертву ради собственной выгоды? Что хорошего в душах, которые ничего не делали, кроме угнетения и убийств?

Воздух входит и выходит из моих легких, пока мой разум закручивается спиралью от пронизывающей до костей потребности. Потребность причинять боль. Калечить. Убивать. Над нашими головами врывается ветер, кружась вокруг нас. За грохотом атак Каликса и Марала следует что-то еще — более мрачный шепот.

Мой взгляд останавливается на пульсе Сузы, быстро бьющемся у нее на шее, когда она смотрит на меня снизу вверх, карие глаза блестят от непролитых слез. Она сглатывает и выгибается подо мной, пытаясь освободиться, и мне не требуется никаких усилий, чтобы надавить коленом на ее сломанное запястье, когда я протягиваю другую руку и освобождаю ее неповрежденную кисть.

— Попробуй еще раз, — бросаю я ей вызов, выжидая. Мышцы ее ног напрягаются под моими, когда она, кажется, обдумывает мой вызов. Я поднимаю ее руку, неподвижную в моей железной хватке.

— Н-не надо! — выдыхает она.

Я качаю головой. — Я же сказала тебе отпустить ее, — говорю я.

— Это всего лишь гребаный кролик! — кричит она, прежде чем повернуть голову. — Марал! Марал! Помоги мне!

Ответный звук мужского ворчания и проклятий — это все, что она получает. Я наклоняюсь, резко вдыхаю и замираю, когда понимаю, что ничего не чувствую. Моргая, я делаю еще один вдох через ноздри, ожидая почувствовать запахи влажной земли и листьев. Все, что я слышу, это пот и кровь Сузы на ветру.

Никаких запахов.

Не чувствуй своей плотью.

Я сажусь и оглядываюсь по сторонам.

Смотри не своими глазами.

Точная копия. Это не настоящие Пограничные Земли, а точная копия — я знала это, говорила и Каликсу, и Руэну, но мы никогда не говорили о том, почему Боги не отправили нас в настоящее место. Может быть, чтобы удержать нас от побега? Но если это ненастоящее место, а просто точная копия части реальных Пограничных Земель, то где они это создали?

Не слушай своими ушами.

Ветер настоящий. Тело, напрягающееся под моим, настоящее. Это место, однако, не настоящее.

Пустота. Мы все еще в Пустоте.

Черные шипы вырываются из земли вокруг нас с Сузой, смыкая когти, и я отпускаю Сузу, задыхаясь, когда она снова кричит. Я, не колеблясь, оставляю свои кинжалы и ныряю к Мейрин, поднимаю ее тело вверх и прижимаю к своей груди, откатываясь в сторону от внезапного разрыва реальности.

Кровь течет по моим ладоням и между пальцами, когда я отползаю назад, пока мой позвоночник не врезается в ствол дерева. Суза кричит, когда существо из Пустоты реагирует на мое осознание и поглощает ее сопротивляющееся окровавленное тело. Когти сжимаются сильнее, образуя клетку перед моими глазами, пока ее тело не оказывается прижатым к ним, и одна рука — та, что с безвольно повисшим сломанным запястьем — не вытягивается вперед.

Ее глаза умоляют меня, даже когда ее губы раздвигаются в очередном крике агонии, а лицо искажается. Кровь сочным красным цветом заливает ее голубую тунику, становясь коричневой, когда шипастый коготь пронзает середину ее спины и выходит с другой стороны, между грудей. Лоскуток синей ткани трепещет на острие чуть выше кусочков плоти, лежащих под ним, и крики Сузы полностью прекращаются, когда ее челюсть отвисает, а из горла с бульканьем хлещет кровь.

— Суза! — Крик Марала одновременно звучит шокированным и разгневанным.

Я отворачиваюсь от этой сцены, держа одну руку на маленьком теле Мейрин и прижимая ее к себе.

Марал забегает обратно в рощу и смотрит вниз, на отверстие в земле. Я вижу тень за его спиной, и прежде чем я успеваю остановить его, Каликс подходит к другому мужчине сзади. Я с легким ужасом наблюдаю, как Каликс упирается ботинком в середину спины Марала и толкает его вперед — прямо на изогнутые шипы когтей существа, которые вылезли из земли.

Марал падает на них, размахивая руками, когда он спускается, и насаживается на блестящие выступы черных шипов. Тот же булькающий звук смерти эхом возвращается ко мне из горла Марала, когда его рука ослабевает и меч со звоном падает на землю. Каликс подходит к краю пасти зверя и смотрит вниз, склонив голову набок, наблюдая — как это делаем мы оба — как он снова открывает пасть. Теперь я понимаю, что это пасть, а не когти, с рядами острых черных зубов, которые напоминают мне о решетках в тайной тюрьме под Ортосом.

Истекающее кровью тело Марала, из которого доносятся последние звуки жизни, только вздохи и пузырьки крови, срывающиеся с его губ, лежит рядом с телом Сузы. Двух Смертных Богов затягивает глубже в землю. Хруст ломающихся костей и разрывающейся плоти разносится по всей роще, когда лес возвращается на место. Скользящая грязь и падающие сверху листья прикрывают вторую правду дня.

Как раз в тот момент, когда вы уверены, что видели худшее, Боги придумывают новую жестокую реальность, которая доказывает, что вы совершенно неправы.