Прибежище из серы и тьмы

Глава 11

Кайра

Главный зал заполнен перешептывающимися голосами. Несмотря на первоначальное присутствие Азаи, ученики «Академий Смертных Богов» преодолели свой благоговейный трепет и теперь перешептываются между собой, пока Азаи поднимается по каменным ступеням на помост, где ждут остальные члены Совета Богов. Я стараюсь не зацикливаться на пустом месте, где должен быть Кэдмон.

Мне жаль, Ари… Эти слова, сказанные его голосом, несмотря на то, какими грубыми и хриплыми они были, эхом отдаются в моей голове. Я качаю головой. Это было ненастоящим. Это ненастоящее.

… так ведь?

Совет Богов собирается и затем выходит вперёд, отрывая меня от моих мыслей. Богиня, которую я узнаю как Гигею — с её длинными тёмно-каштановыми волосами и оливковой кожей — говорит первой, и её голос звучит чётко и ясно, несмотря на расстояние.

— Вы все здесь, — начинает она, — потому что вы потомки Божественных. Великие и могущественные. Необыкновенные существа, наши дети.

Я прикусываю губу, стискивая челюсти. Молча выслушивать ложь — это усилие сдержанности, и хотя я сжимаю руки в кулаки на коленях и держу спину прямо, мне интересно, смогу ли я справиться с этим.

— Прошло триста лет с момента нашего Нисхождения в это царство смертных, и хотя мы уже отмечали День Нисхождения, мы никогда не делились с вами значением Весеннего Равноденствия. Для нас, Божественных Существ, слава Весеннего Равноденствия — это то, что мы сохранили для себя. Однако в этом году мы решили поделиться этим с вами. — Ее ослепительная улыбка покорила своей красотой не одного поклоняющегося Смертного Бога. — Мы решили, что вам будет дарована возможность отметить этот самый благоприятный праздник так, как это делали ваши предки, ваши Божественные предки.

Возбужденный ропот проносится по толпе, но быстро стихает, когда она продолжает.

— На этом празднике есть три ритуала, — объявляет Гигея. Подняв руку, она опускает все пальцы, кроме одного, двух, трех, отсчитывая их. — Очищение. Охота. И Пир.

Мои ногти впиваются в ладони сильнее, чем когда-либо прежде. Я хочу закричать на нее, чтобы она продолжала в том же духе, рассказала нам, как они планируют обмануть многих из нас, а затем украсть у наших тел источник их долгой жизни. Мое горло сжимается, когда я проглатываю комок желчи, который угрожает подняться. Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на жаре двух мощных бедер по обе стороны от меня. Теос и Руэн. Только когда я уверена, что смогу сохранить самообладание, я снова поднимаю ресницы и сосредотачиваюсь на безупречном лице Богини впереди.

— Участвовать обязаны все, — заявляет она. — Любой, кого уличат в ином, будет наказан.

Мой взгляд скользит к ряду тел за ее спиной. Я напрягаюсь, когда замечаю очевидную фигуру Трифона. Его лицо бесстрастно, глаза устремлены в какую-то точку прямо перед собой. В моей голове нет шума, который опровергал бы очередную попытку проникнуть в мой разум. И все же, мое дыхание немного учащается. Я иду дальше и чуть не вскрикиваю от испуга, сдерживаясь только в последнюю секунду, когда вижу, что Данаи, Царица Богов, смотрит прямо на меня.

Булавочные уколы осознания скользят по каждому обнаженному дюйму моей плоти, от щек до горла, до тыльной стороны ладоней. Ее глаза открыты, обрамлены золотом и переливающимися текстурами. В их глубине нет отрицательных эмоций. Ни ненависти, ни подозрительности. Ни ярости, ни злобы. Мое сердце бешено колотится в груди.

— Кайра? — Услышав мягкий вопросительный тон Руэна, я цепляюсь за него, разжимая кулаки и переворачивая руку, чтобы впиться ногтями в мякоть его бедра. Его ответное ворчание такое тихое, что я его почти не слышу. Его рука опускается на мою, и, к счастью, он не убирает мою хватку, а вместо этого сильнее прижимает меня к себе, давая мне опору.

Чем дольше я смотрю на Царицу, тем более невесомой я себя чувствую. Как будто все мое тело отрывается от границ земли и плывет по течению в эфир. От страха у меня на лбу и на затылке под косой выступают капельки пота.

Руэн наклоняется в сторону, обнимая меня одной рукой за спину, и жар его тела проникает сквозь слои одежды. — Все в порядке, — бормочет он. — С тобой все в порядке.

У меня перехватывает горло. Легкие сжимаются. Руэн продолжает повторять успокаивающие фразы, но слишком тихо, чтобы мои чувства уловили. Я больше не слышу его, как и Богиню Гигею.

— Все будет хорошо, дитя. — Эти слова приходят мне в голову среди хаоса, царящего в моем теле. Я вцепляюсь в ногу Руэна, нуждаясь в том, чтобы почувствовать его. Он сжимает меня в ответ крепче. В уголках моих глаз собираются слезы, но я не позволяю им пролиться. Вместо этого я смотрю на Царицу Богов со всей присущей мне яростью.

— Убирайся. Из. Моей. Головы. — Я вонзаю каждое слово, как отработанный удар кинжала. Если я не могу быть в безопасности внутри своего собственного разума, тогда где я могу быть в безопасности?

Ответ не ускользнул от меня, и это только укрепляет мою решимость выбросить ее из головы.

Хотя выражение лица Царицы Богов не меняется, я чувствую, как ее присутствие внутри меня ослабевает.

— Тебе не нужно меня бояться, — бормочет она, ее голос мягче, чем раньше, звучит дальше. — С тобой не случится ничего плохого от моей руки.

Я ей не верю, но слова, которые она мне предлагает, заставляют меня задуматься. Зачем вообще их произносить? Она и остальные Боги держат нас именно там, где они хотят. Нас медленно варят заживо в котле, который они создали, и хотя я вижу разверзающееся небо, знаю, что свобода где-то есть, но я, кажется, не могу ее постичь.

Внезапно до меня разом доносятся звуки актового зала, когда ученики вскакивают со своих мест, визжа от ликования. Хватая ртом воздух, я поворачиваюсь и прижимаюсь лбом к груди Руэна.

— В чем дело? — Спрашивает он. — Что случилось? — Трифон пытался…

— Нет. — Я качаю головой, прерывая его тираду вопросов. — Нет, он… на этот раз это был не он.

Чувствуя себя измученной, я отрываю от него голову и окидываю взглядом ряды кресел. Данаи больше не смотрит на меня, вместо этого она тихо разговаривает с другой Богиней — Македонией, Богиней Знаний, которую я узнаю. Отстранившись от Руэна, я тянусь к Каликсу. Мое прежнее раздражение на него исчезло, сменившись осознанием того, о чем я собираюсь его попросить.

— Каликс?

Насыщенные, лесисто-зеленые глаза встречаются с моими. Каликс хватает мою ищущую руку и подносит ладонь к своему рту. Он слегка прикусывает мягкую плоть, одним из клыков, отчего по конечности пробегает каскад мурашек.

— В чем дело, маленькая воровка? — Спрашивает он. — Ты хочешь…

Прежде чем он успевает предложить что-нибудь непристойное, я прерываю его своей просьбой. — Тебе удалось приручить какую-нибудь из змей в Ортусе?

Губы Каликса отрываются от моей ладони. — Да, а что?

Я смотрю на помост, прежде чем понизить голос. — Я хочу, чтобы ты отправил одну за Данаи, Царицей Богов, — говорю я. — Пусть понаблюдает за ней.

— А как же твои пауки? — предполагает он.

Я киваю. — У меня есть кое-какие для них дела, но у меня их не так много — по крайней мере, не так много, как у меня было в Ривьере.

— Почему это? — Спрашивает Теос.

Оглядываясь на него, я делаю ему гримасу. — Я не знаю, — честно отвечаю я. — Ара здесь, и было несколько пауков, которые пришли на мой зов. Я знаю, что вокруг есть еще много, я чувствую их, но на них как будто набросили завесу — как будто у них уже есть свой хозяин.

Это заставляет Руэна напрячься. — Бог?

Я качаю головой. — Мы не видели здесь никаких новых Богов, — замечаю я. — Если бы пауков привлек кто-то из них, то так было бы и в Ривьере. Хотя это мог быть один из Смертных Богов из Пердиции.

Каликс прижимается влажным поцелуем к моей руке, прежде чем опустить ее. — Я пошлю одного фамильяра к Царице Богов, — говорит он, — и мы узнаем все, что она скрывает.