Прибежище из серы и тьмы

Глава 8

Кайра

Я возвращаюсь в свое тело со вздохом и сажусь прямо на кровати с балдахином, отдаленно осознавая, что я больше не одна. Тусклый свет проникает в окно, освещая теплое мужское тело по другую сторону матраса. Моя рука тянется к кинжалу, спрятанному под одеждой — которую я надела после того, как привела себя в порядок прошлой ночью, — инстинктивно, но я замираю, узнав блестящие белокурые локоны на подушке.

Ара примостилась на бедре Теоса поверх одеяла, а другой ее друг пропал — без сомнения, все еще внизу, в том, что, должно быть, является подземельями Академии Ортус. Мое сердцебиение быстро замедляется, когда я делаю глубокие, ровные вдохи. Теос ворчит во сне и придвигается ближе, будя мою Королеву пауков, когда она открывает глаза и спрыгивает с его тела, исчезая за краем кровати — без сомнения, чтобы найти более удобное место для сна.

Мое горло рефлекторно сжимается, когда я обдумываю откровение паука из Ортуса.

Я видела кровь в сознании Трифона. Я видела невидящие глаза Кэдмона, окровавленные и пустые, а также его скрюченное тело. Как мог кто-то — даже Бог — пережить это?

— Кайра? — Хриплый голос Теоса сонный и глубокий. Замедляя дыхание, я смотрю вниз на его запрокинутое лицо. Что-то в моем собственном, должно быть, отражает бурю эмоций, захлестывающих меня, потому что он моргает, и слой дремоты исчезает в одно мгновение. Он садится и тянется ко мне. — Что случилось?

Мои губы приоткрываются, но слов не выходит. Что я могу сказать? Как мне объяснить? Я качаю головой. В этом нет смысла. Что, если… что, если это действительно был сон? Желание. Надежда.

Если Кэдмон не мертв, возможно, у нас все еще есть шанс заручиться его помощью. Кэдмон знает, что ждет нас в будущем. Он тот, кто должен направлять нас. Я качаю головой и делаю глубокий вдох, опускаясь рядом с ним, прижимаясь лбом к его плечу, прежде чем осознаю, что он обнажен выше пояса.

Снова поднимаясь, я моргаю, глядя на него. — Что… — Я тянусь за одеялами и срываю их, разинув рот при виде Теоса в полной наготе. — Ты что, в таком виде шел до моей комнаты?

Когда я снова встречаюсь с ним взглядом, в уголке его рта появляется усмешка, а бровь приподнимается. — Возможно… — уклоняется он.

Я набрасываю одеяло обратно на его бедра и медленно увеличивающуюся эрекцию там. С рычанием отворачиваюсь от него и соскальзываю на край матраса. — Чертовски глупо, — бормочу я. — Нас буквально держат в тюрьме из серы в ожидании смерти, высасывающей душу, а ты…

Смеясь, Теос обхватывает меня руками и тянет еще глубже на кровать. Если не ударить его локтем в живот и не врезать кулаком по его красивому лицу, вырваться из его цепких объятий — тщетная попытка. На мгновение я подумываю о том, чтобы все равно убрать свой кинжал, но затем отказываюсь от этой идеи, когда он сажает меня к себе на бедра и утыкается головой в изгиб моей шеи.

Несмотря на напряженный член, упирающийся в мой зад, он дышит медленно и ровно в течение нескольких секунд, не дотрагиваясь до моей груди или меж бедер. Вместо этого он, кажется, медлит, прежде чем заговорить. — Скажи мне, — настаивает он. — В чем дело?

Я закрываю глаза, когда свет рассвета за окном становится ярче и заливает остальную часть комнаты ровным освещением. Мои руки лежат на его предплечьях, прижимающих меня к нему. — Позже, — прохрипела я. — Я не совсем уверена, что это такое, но я расскажу тебе и остальным позже.

Теос поднимает голову и одной рукой касается моего подбородка. Мои глаза открываются, когда он поворачивает мою голову так, что я вынуждена встретиться с ним взглядом. Золотистый и слегка светящийся, он смотрит на меня с серьезностью, которую я редко у него видела.

— Ты действительно доверяешь нам? — спрашивает он легким голосом, несмотря на напряженное выражение лица. — Или нет?

Нет.

Да.

Блядь. Я нихуя не знаю.

Мой ответ, когда он приходит, — это все, что я могу предложить. — Я доверяю вам настолько, как никому другому, Теос.

Его губы приподнимаются, и морщинка между бровями немного разглаживается. — Полагаю, это лучшее, что я могу от тебя услышать.

Я беспомощно пожимаю плечами. — Это лучшее, что кто-либо когда-либо получал от меня. — И это ложь, думаю я про себя, потому что за последние несколько месяцев я кое-что поняла о Теосе и его братьях.

Даркхейвены — жестокие существа, монстры сами по себе, но друг другу они верны… и мне… Я думаю, что это может быть все, о чем я даже не подозревала, что ищу.

Еще раз наклонив голову, Теос накрывает мой рот своим. Его язык раздвигает мои губы и погружается внутрь. Со стоном смятения и разочарования я открываю рот и позволяю ему поступить по-своему — уступка, которую я никогда не делала ни для кого другого. То есть, для любого, кто не из Даркхейвенов.

Его поцелуй легкий и томный. Даже когда твердый выступ его члена скользит по ткани на моей заднице и поясницы, он не настаивает на большем. Вместо этого он, кажется, совершенно доволен тем, что просто целует меня. Его язык раскрывает меня снова и снова, его голова поворачивается то в одну, то в другую сторону.

Через несколько минут он меняет положение, побуждая меня повернуться и оседлать его, чтобы мы могли возобновить поцелуй. Не в силах ничего с собой поделать и каким-то образом понимая, что это всего лишь краткое бегство от нашей реальности, я позволяю ему.

Я опускаюсь к нему на бедра, прижимаясь к нему своей прикрытой тканью киской, скользя вверх-вниз, взад-вперед. Все это время его руки сжимают мои бедра, а его зубы, губы и язык сводят меня с ума. Мои бедра покрываются влажными соками, чем дольше длится поцелуй, а живот сжимается, сокращаясь от желания.

— Теос… — Я выдыхаю его имя, когда он отрывает свои губы от моих и отворачивает голову, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать его снова.

— Нет, Кайра, подожди.

Черт возьми, нет, я не хочу ждать. Обхватив его лицо рукой, я притягиваю его к себе и наклоняюсь, соблазняя его резкой встречей губ. Его низкий, рокочущий мужской смешок раздражает меня настолько, что я протягиваю руку между нашими телами и беру его член в ладонь.

Смех тут же обрывается, когда он делает резкий вдох. — Кайра. — Мое имя звучит предупреждением в его устах, на которое я не собираюсь обращать внимания.

Я поднимаю взгляд на его лицо, внезапно искажённое напряжением, и пробую первый медленный, аккуратный рывок — крепко обхватываю его ладонью и начинаю двигать рукой вверх-вниз, от основания к самому кончику. Он оскаливается, почти рыча.

— Черт возьми, Деа, — рычит он. — Ты меня убиваешь.

Выгибая бровь, я повторяю действие. — Уверяю тебя, — спокойно говорю я ему. — Я никогда никого не убивала таким образом.

Его бедра приподнимаются от прикосновений моей руки, толкаясь в моей ладони, пока он ищет большего давления, большего удовольствия. Я немного отодвигаюсь назад и протягиваю другую руку, на этот раз ниже, под его тяжелый член и к мешочку под ним. Теос хватается за простыни и одеяла по обе стороны от наших тел, скручивая их, когда еще одно неразборчивое ругательство срывается с его губ.

После всего, через что он и его братья заставили меня пройти, их коварные, иногда унизительные и более чем часто доминирующие личности, я думаю, что это первый раз, когда я почувствовала, что у меня действительно есть власть над одним из них. Я обнаружила, что мне нравятся эти ощущения.

Член Теоса дергается в моей руке, пульсируя, когда я добираюсь до головки и провожу большим пальцем по влажной открытой щели наверху. Перекатывая его яйца между пальцами, слегка сжимая их, я продолжаю качать его в своей хватке. Вверх и вниз, повторяя движения, пока этого не станет недостаточно для нас обоих.

Череда проклятий, а затем очень мучительное — Деа, — срывается с губ Теоса, когда я двигаюсь назад и вниз, прижимаясь всем телом к матрасу, пока мое лицо не оказывается над его членом. Одна его рука отпускает одеяло и запускается в мои волосы, развевающиеся серебристые пряди отводятся назад, от моего лица, и сжимая в твердый кулак.

— Да, — выдыхает Теос, когда я целую верхушку его члена, облизывая щелочку и пробуя там соленую жидкость. — Возьми меня, Деа. Возьми меня глубже, чем ты когда-либо брала кого-либо, и позволь мне кончить в этот прелестный ротик.

Дорогие Боги… Теос Даркхейвен — темный святой подо мной, его глаза полуприкрыты и опасно горят. Его губы приоткрываются, их округлость подчеркивается влажным блеском на них.

Внутри всё сжимается от безудержного желания, и я раскрываю рот шире, позволяя языку скользнуть вдоль нижней стороны его члена. Он на вкус — как соль и грех, опьяняющее сочетание, к которому я могу слишком легко привыкнуть… и слишком сильно подсесть. Оставив его мешочек, я обхватываю его член обеими руками у основания. Аккуратно провожу пальцем по вздувшейся вене от низа до самого верха, прежде чем взять его в рот. Как только мои губы сомкнулись на чувствительной, грибовидной головке, его бёдра резко подались вперёд, и он врывается внутрь сразу на несколько дюймов.

Рука на затылке сжимается, не давая мне отстраниться. Я опускаюсь все ниже и ниже, втягивая его, пока он не достигает задней стенки моего горла. Учащенно вдыхая через ноздри, я поднимаю взгляд из-под ресниц, чтобы увидеть выражение его лица. Голова Теоса наклонена вниз, его сияющие золотистые глаза устремлены на меня, на то место, где между моими губами находится его член.

Искра чего-то сродни молнии пробегает по моим венам, и я резко вздрагиваю. Это не только в моих венах, но я чувствую это в своем теле, между губами, на языке и на затылке, где он так крепко сжимает меня. Мой взгляд приковывается к его лицу, когда медленная улыбка растягивает его губы, и сквозь улыбку просвечивают белые зубы.

— Ты так мило выглядишь, преклоняясь передо мной, Деа, — ласково бормочет он. Собрав длинные пряди моих волос, он приподнимает их, собирая в кулак. — У тебя такие красивые волосы, — продолжает он, пропуская длинные завитки между пальцами. — Как паучий шелк.

Он покачивает бедрами напротив моего лица, прижимаясь, а затем отстраняясь на дюйм или два, потираясь нижней стороной своего члена о мой язык. Моя киска сжимается от желания, от голода. Хотя я хочу, чтобы он был внутри меня, чувствовать, как он жестко вторгается в мое тело, чтобы доставить мне столько боли или удовольствия, сколько он хочет доставить, — это действие, которое я совершаю для него, полностью порабощает.

Я хочу закрыть глаза и сосать его еще сильнее, позволить себе погрузиться в его вкус и запах и позволить ему использовать меня, как обычную шлюху. Я хочу, чтобы он изгнал все мысли из моей головы, все воспоминания о том сбивающем с толку сне. Потому что я знаю, что это именно так и было — сон. Так и должно было быть.

Кэдмона нет в живых. Его не может быть. Это просто принятие желаемого за действительное; желание испуганного ребенка иметь кого-то, к кому можно обратиться — кого-то более сильного, более знающего, кого-то, кто может что-то сделать, чтобы спасти меня.

Сейчас меня некому спасти. Я захвачена добрейшим из Дархейвенов, но даже у него есть своя тьма, которую он хочет выпустить на волю, и у меня нет выбора, кроме как позволить этому случиться. В глубине души, однако, я знаю, что не отсутствие выбора заставляет меня разжимать челюсти и раздвигать бедра, вжимая колени в матрас. Это жадность.

Осталось еще несколько дюймов, и я знаю, что если я хочу взять его полностью, ему придется зайти дальше, чем я когда-либо брала любого другого мужчину — именно так, как он приказал. Несмотря на очевидное напряжение и желание, отражающиеся на его лице, на мгновение ухмылка Теоса становится шире.

— Ты думаешь, у тебя получится? — спрашивает он с вызывающей ноткой в голосе. — Ты сможешь отсосать мой член и принять его до самого горла, Кайра?

Мой рот сжимается вокруг твердого ствола, и мой язык практически вибрирует там, где на него надавливает его тяжелая длина. Я могу это сделать? Я прищуриваюсь и смотрю на него. Неужели он думает, что я поведусь на такую очевидную уловку?

Да, он так и думает, потому что это работает.

Теос упирается своим членом в заднюю стенку моего горла, из его горла вырывается низкий стон. Его хватка на моих волосах усиливается до боли, пряди резко натягиваются на кожу головы, что, кажется, посылает еще больше тех странных молний — горячих и не совсем болезненных, но все еще очень сильных — сквозь меня.

Снова и снова он проникает в мой рот, получая удовольствие от моих губ, как будто мы оба были рождены для того, чтобы играть эти наши роли. Я позволяю своим глазам закрыться, скользя языком под его стволом, ощущая еще соленый привкус на его плоти. Влага от головки стекает к задней стенке моего горла, и я рефлекторно сглатываю, желая большего. Это действие заставляет весь мой рот и горло сжиматься и ритмично пульсировать по всей длине его члена, пытаясь выполнить обычный акт приема чего-то в свой живот. Странное ощущение, кажется, доводит Теоса до крайности. С приглушенным рычанием он толкается до задней части моего рта, удерживая мою голову теперь двумя руками, прижимая мое лицо к своему паху.

— Черт!

Жидкий огонь струится в мое горло и желудок, поток за потоком насыщенной, горячей спермы наполняет меня, пока она не угрожает захлестнуть меня, и я задыхаюсь от ее количества. Теос отстраняется, прижимая головку своего члена прямо к моим губам, чтобы остальная часть могла выплеснуться на мой язык. Я сглатываю столько, сколько могу, глаза горят, ноздри раздуваются, когда я все это время пытаюсь глубоко дышать.

— Не глотай, блядь, все, — рычит Теос. — Не смей, блядь, проглатывать.

Удивленно моргая, я смотрю на него, но он уже отстраняется от моего рта и ловко соскальзывает с кровати. Увлекая меня за собой, я понимаю долю секунды спустя, когда его рука не отпускает мои волосы, но использует свою хватку, чтобы стащить меня с матраса на пол.

Я слишком удивлена и сбита с толку, чтобы бороться с ним, и не вижу для этого никаких причин, поскольку он не причиняет мне боли. Когда мои колени касаются пола, рука Теоса ненадолго отпускает мои волосы, чтобы он мог дотянуться до моей туники. Стянув ее с моей головы, он обнажает мои не перевязанные груди — бинты, которыми я пользовалась в тот день, остались висеть рядом с умывальником позади меня.

Он крутит мой сосок между большим и указательным пальцем, и, глядя на меня сверху вниз, Теос наблюдает, как мои губы приоткрываются от шока. Казалось, он посылает раскалённые, огненные молнии через грудь прямо в мою сердцевину.

— Боги, да, — бормочет он. — Вот так. Посмотри на меня, Деа.

Не в силах сдержаться, я выгибаюсь дугой от острой боли, которую он причиняет моим соскам, и делаю, как он приказывает, глядя на него снизу вверх. — Твои губы покрыты моей спермой, — бормочет он, словно загипнотизированный моим ртом. — Твой язык весь в ней. Черт, это заставляет меня хотеть…

Он снова сжимает мой сосок, протягивая вторую руку и проделывая то же самое с другим. Я вскрикиваю, выгибаясь сильнее, и он наклоняется ниже. Опускаясь передо мной на колено, Теос вырывает звук из моего горла, просовывая свой язык в уголки моего рта.

Прикосновение его губ к моим, кажется, является переломным моментом моей пассивной прелюдии, и я пылко целую его в ответ. Протягивая руку, я хватаю его за голову и прижимаю к себе, скользя своим языком по его языку, позволяя ему ощутить вкус собственного освобождения на мне.

Он снова сжимает пальцами мои соски, пощипывая и выкручивая, сея хаос у меня внутри. Мой живот переворачивается, моя киска сжимается от напряжения. Мои руки отпускают его голову и скользят к завязкам на штанах. Быстро развязываю их — чувствую, как кинжал, спрятанный у поясницы, ослабевает и с глухим стуком падает на пол спальни. Я разрываю поцелуй, чтобы встать и сбросить с себя остатки одежды.

— Трахни меня. — Эти слова одновременно и мольба, и требование. Член Теоса уже снова напрягся, выглядя еще более возбужденным, чем до того, как он кончил мне в рот. Ствол светло-розовый, но головка — о, головка. Оно насыщенного бордового цвета, настойчиво сочащееся на кончике.

Глаза Теоса, стоящего передо мной на коленях, на долю секунды становятся черными, прежде чем вернуться к своему естественному золотистому цвету.

— Я твой, — шепчет он. — Клянусь Божественным Царством, Кайра Незерак. Я твой.

Его руки скользят вверх по моим теперь обнаженным бедрам, Теос прижимается носом к слегка округлому изгибу моего живота, а затем опускается ниже, к местечку между ними, скользкому от моего желания. Его горячий язык скользит вверх по одной стороне моей киски, а затем вниз по другой, собирая мою влагу, прежде чем он проникает глубже. Раздвигая бедра и хватая его за голову, я прикусываю нижнюю губу достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови. Я хочу, чтобы его член был во мне, я хочу чтобы эта чёртова спинка кровати вбилась в камень и прошла сквозь стену. Но я также хочу этого — награды, наслаждения, платы за то, как он кончил мне в рот.

— Вот на что похож Божественный вкус, — бормочет Теос. — Я мог бы умереть прямо здесь, с моими губами на твоей сладкой киске. — Последние слова он выдыхает мне в кожу, уткнувшись в мою нежную плоть, прямо перед тем, как он втягивает в рот бутон моего клитора.

Белый огонь обрушивается на меня за долю секунды. Сквозь мои зубы вырывается крик, и в следующий момент я обнаруживаю, что меня поднимают обратно на кровать, переворачивают на живот и прижимают лицом к одеялам и подушкам, чтобы заглушить шум.

Твердый, горячий ствол упирается в отверстие моей киски. Я вскидываю голову со вздохом, когда одна из рук Теоса с силой опускается на мое плечо, а другая — на бедро. Он притягивает меня обратно к себе, насаживая на свой член быстрым движением, от которого в моих легких не хватает воздуха, а влагалище саднит от боли.

Снова и снова Теос вонзается в меня — двигая своим членом не просто взад-вперед, но и плавными движениями бедер, которые каким-то образом умудряются прижимать мой воспаленный и пульсирующий клитор к краю матраса с каждым выходом. Я впиваюсь зубами в одеяло, вцепляюсь в него, когда он входит в меня, подталкивая ко второму оргазму и к пропасти третьего.

Чёрные и белые пятна пляшут перед глазами, голова безвольно падает набок. Комната словно сдвигается и плывёт каждый раз, когда он проникает в меня, сдвигая нас вдвоём по кровати. Мой взгляд цепляется за единственное движущееся пятно, кроме нас самих — зеркало. Там мы — снова. Отражение жаркого, липкого секса, наполнившего комнату пряным, настойчивым ароматом.

Мой взгляд прикован к Теосу, нависающему надо мной, за долю секунды до того, как движущая сила его члена, входящего в меня, толкает меня вперед, разрывая контакт, когда моя голова опускается от резкого движения. Я стискиваю зубы и вцепляюсь пальцами в простыни подо мной, пока он трахает мое тело, посылая маленькие покалывающие струйки адреналина от пальцев ног к затылку. У меня такое ощущение, что мои конечности наполнены жидкостью, мышцы болят, а грудь набухла и ноет. Снова прижимая ладони к матрасу, когда горячие струйки воздуха покидают мои губы, я приподнимаюсь, отталкиваясь от Теоса.

Я поднимаю взгляд и смотрю на наше отражение — тело Теоса надо мной, его напряжённые плечи, мышцы рук вздуваются, когда он крепче сжимает меня. Я и внутри этого момента, ощущаю, как приближается очередной оргазм, как его пальцы вот-вот оставят синяки на моих бёдрах — и одновременно будто в стороне от происходящего. Мой взгляд скользит по нему целиком — от теней под глазами до того, как его тело снова и снова входит в меня с такой жаждой, будто он нуждается в разрядке не меньше, чем в самом прикосновении. Он берёт и берёт, и берёт — даже тогда, когда хочет отдать.

Слишком скоро это становится невыносимым, и я не могу больше отвлекаться. Я проваливаюсь обратно в себя, в своё тело, и всё ощущение накрывает с головой. Он так глубоко внутри, что вместе с каждым толчком и выходом моё сознание будто карабкается всё выше. Из моего горла вырываются протяжные стоны — низкие, животные, больше похожие на зверя, чем на человека или Смертную Богиню. И мне наплевать. Жар, который Теос разжигает под моей кожей, слишком силен; это слишком хорошо, чтобы останавливаться сейчас. Раздается резкий крик, когда своим следующим толчком Теос отправляет меня кувырком с края обрыва.

Теос стонет, склоняясь надо мной, его грудь скользкая от пота и освещенная быстро растущим светом из окна. Действительно, темный святой. Он выглядит как существо из старого света, животные инстинкты заставляют его прижиматься к моей заднице, когда он толкается в меня в последний раз и выжимает последние остатки разрядки из наших тел.

Когда он падает на меня сверху, Теос протягивает руки к моему лицу, еще больше поворачивая мой подбородок, пока не может завладеть моими губами. Облизывая уголок моего рта со страстным желанием, он снова требует входа. Я позволяю ему. Открывая рот и закрывая глаза от нашего покрытого пылью отражения в другом конце комнаты, я целую Теоса Даркхейвена, все время зная, что это могло быть в последний раз.

В конце концов, Боги наверняка убьют нас, прежде чем освободить из своей тюрьмы. Каждый день, который мы сейчас проживаем, сопряжен с вероятностью того, что он может стать последним.

Почему-то это знание ничего не меняет. Не то, как я переворачиваюсь на спину и обнимаю потное и все еще дрожащее тело Теоса. Не так, как я смотрю на затянутый паутиной потолок незнакомой комнаты. И, конечно, не с моей решимостью выполнить просьбу Кэдмона.

Однако на этот раз это не ради дензы или миссии — это ради той жизни, которую я хочу вести после того, как все это закончится.