Осколки на снегу. Игра на выживание

Глава 50

Умение вести себя непринуждённо в обществе сразу выдает человека высокого положения, ибо таковая привычка приобретается только благодаря правильному домашнему воспитанию, а как мы знаем люди низкого происхождения не уделяют оному должного внимания.

Руководство по этикету, изданное в первый год правления Императора Александра

Дочерям добрых семейств следует быть крайне внимательными, к тому, как они общаются с молодыми людьми и что они им отвечают, и как улыбаются, чтобы не быть превратно истолкованными.

Наставление дочерям

Раз искал мужик ножа, да наткнулся на ежа

Присказка

— Нет, я настаиваю! Я буду настаивать, что Император Михаил — великий человек! — госпожа Баранова резко закрыла веер, словно поставила жирную точку. Ее собеседник с сарказмом улыбнулся. Это был юноша лет двадцати — Николя Чаройский, сын директора приисков. Его отца в зале не было, он должен был приехать уже на саму охоту.

Светский обед у Провинциала закончился и теперь все расположились на уютных диванчиках. Лиза и не думала, что в покоях Саватия есть такие богатые залы. Впрочем, сам этот обед стал для нее своего рода открытием. Еще накануне она наивно полагала, что будет только семья Барановых и не ожидала увидеть весь, если можно так сказать, цвет Межреченска. От такого количества незнакомых лиц у нее буквально рябило пред глазами. В дверях приемной залы она стояла вместе с матушкой Акулиной, но всех все рано не запомнила.

И теперь сидела, как и полагалось барышне из хорошей семьи, чинно и с благонравием, рядом с Саватием и Акулиной, которой вполне удавалась роль хозяйки и наставницы. Манеры ее были хороши, а голос мелодичен. Лиза даже не узнала ее. Монашеский парадный чепец белого цвета как будто омолодил матушку, придав чертам лица некую законченность. Голову сейчас она держала ровно и прямо, и оттого, что не зыркала враждебно исподлобья, глаза ее не казались так уж и малы. Но куда больше внимания приезжих дам привлекало само платье матушки — монастырское, сшитое по фигуре и из дорогой южной ткани, оно делало Акилину выше и стройнее, одновременно подчеркивая ее статус. Лиза смутно помнила, что отрез такой ткани в прежние времена меняли на добрую деревеньку. Судя по быстрым взглядам приехавших, про деревеньку помнила не одна Лиза.

— Человек вломился в чужую страну, как тать в нощи, — горячо заговорил Чаройский.

— О, нет, не надо преувеличивать! Это было желание всех просвещенных людей нашей страны! — воскликнула Баранова.

— Да полноте вам вести разговоры о политике, — матушка Акулина тонко улыбнулась гостям.

Лиза взглянула на Саватия. Он сидел расслабленно, точно отец большого семейства, взирающий на копошение милых детей.

— Мудрецы давно сказали, что в спорах рождается истина, — молвил он размеренно и не громко.

— Святой брат! — Баранова взмахнула веером. — Истина может быть только одна, и я ее уже назвала! Как патриотка, я не приемлю другую!

— В приличном обществе такую истину раньше называли предательством интересов своего народа! — запальчиво воскликнул Николя.

— Да вы бунтовщик против государя! — ахнула Баранова. — Мальчик мой! Не знай я вас с детства, я бы уже невесть что подумала!

— Придержи коней, — хмыкнул ее муж, полицмейстер Баранов, и Лизе было совершенно непонятно, кому именно он это сказал — своей жене или молодому Чаройскому.

— Милый друг мой Николя! Маменька! Ну, что вы так горячитесь, — вмешался младший Баранов, очаровательно улыбаясь. — Мы живем в этой данности: наш Император — сын королевы Имберии? Разве это плохо? Николя, если угодно, я согласен с маменькой, если у кого и было право на власть в нашей стране, то именно у императора Михаила по праву родства с нашим Императорским домом, а никак ни у Узурпатора, который вообще вышел из черни.

— Именно Узурпатор вытащил страну из хаоса Смуты!

— И спасибо ему на том. Но он должен был после всего, я подчеркиваю, просто обязан, вернуть власть законным владельцам!

— Имберийцам?! Законные владельцы, по-твоему, имберийцы?!

— Да что вы так вцепились в Имберию, юноша! — а эта дама, кажется, жена владельца хлебных магазинов.

— Да? Чем вам не угодила Имберия! Это прекрасная страна! — сейчас Лиза даже не поняла кто именно это сказал.

— Страна, которая грабит других! — завопил Николя излишне эмоционально.

— Молодой человек, извольте выбирать выражения! Имберия — цивилизованная страна, и мы, поданные Королевы, свято чтим законы права и морали! — вмешался Лаки без улыбки. На Николя он смотрел пристально и серьезно. Того, впрочем, этот взгляд не смутил.

— В Шинае вы то же чтили законы?

— Да. И не забывайте, что Имберия была вынуждена вмешаться в этот конфликт по просьбе законного правительства Шиная! — веско молвил журналист.

— Нет! Всего лишь правительства одного из шинайских княжеств! Да там сидели марионетки вашей Королевы! А сейчас, в результате вашей помощи, под вашей пятой весь Шинай.

— Если бы солдаты королевы не взяли на себя тяжелую миссию примирения сторон, уже не было бы самого Шиная, молодой человек. Вы просто плохо знаете историю!

— Да будет вам известно, что я — будущий историк!

— Вот именно, студент, учитесь лучше! — со смешком ответил лир Лэрд

— О, Небо, я не понимаю, — госпожа Баранова откинулась в кресле и начала усиленно обмахиваться веером. — Николя! Имберия — это оплот всего лучшего, что есть в нашей цивилизации. Нам надо равняться на эту страну. Нам надо радоваться, что мы не просто в дружественных отношениях. На престоле нашей страны сейчас принц, сын Ее Величества Королевы! Майки, мальчик мой! Скажи своему другу! Николя, вы нахватались в столице не тех идей!

Майки? Ах, понятно! Госпожа Баранова зовет сына на имберийский манер.

— Я люблю свою страну, Психея Апполинарьевна, и не собираюсь кланяться чужим идолам! Я никогда не поклонюсь Имберии и имберийцам, — Николя колюче взглянул на Лаки.

— Вам мало лет, молодой человек, — сладко улыбнулась Акулина. — В вас говорит максимализм. А мы говорим о том, что хорошие практики можно перенимать для всеобщего блага из других стран.

— Вот вы, лица духовного звания, тоже считаете, что убийство Узурпатола оправдано?

— На все воля Провидения, — смиренно молвила матушка.

— Ну, знаете ли, — вмешался мэр. — Не Император Михаил прибег к крайней мере, а само окружение Узурпатора.

Лиза еще сама помнит то время, когда этот тучный господин попросту звался головой городского совета.

— А Император наградил этих людей! — запальчиво воскликнул Николя.

— Что ж он их должен был наказать? Император — человек государственный, а вы пытаетесь его мерять обычной меркой! Вы тут за наш народ радеете, а вспомните Чижиковку! Узурпатор открыл огонь по людям!

— О, не вспоминайте этот ужас. Мне с сердцем плохо стало, когда я прочла газеты, — воскликнула одна из дам.

— Да, не говорите, — как мы все это пережили! — тотчас подхватила вторая.

— Нет доказательств, что это был приказ Узурпатора! — разгорячился Николя.

— Да кто же, по-вашему, тогда отдал этот приказ?! Выгодно это было только ему!

— Да в чем же была его выгода?!

— Позвольте-позвольте, молодой человек, в газетах писали о том подробно! Было расследование!

— Что же для вас жертвы Чижиковки пустой звук, Николя?! — вдруг загомонили все разом.

— Я считаю, что виноватые не ответили по закону! — настаивал Чаройский.

— Предлагаешь воскресить Узурпатора и повесить его? — засмеялся Мишенька. Признаться, при знакомстве Лиза взглянула на него с любопытством. Однако, не увидела ничего, что могло бы поразить или удивить. Милый паренек, кажется, потом на папеньку будет похож.

— Да, хорошо было бы его судить открытым и честным судом. Но как получилось, так и получилось, — согласился вдруг мэр. — Особые времена диктуют другие условия.

— Какие условия?! Вот скажите, какими такими условиями продиктованы обвинения Соцкого?! — почти закричал Николя.

— Он обвинен в измене, если вы забыли, — сухо заметил Баранов.

— Вы чувства Елизаветы Львовны лучше бы пощадили, — прогудела вдруг купчиха Флора Михайловна. Главная и единственная цветочница на все Скучные земли. Еще во время обеда Лиза несколько раз ловила на себе ее внимательный взгляд.

Все внезапно замолчали и посмотрели на Лизу.

— Мой отец ни в чем не повинен! — в звенящей тишине сказала она спокойно, отчаянно боясь, что голос ее подведет. — Это навет и клевета!

— Я согласен с Елизаветой Львовной, — вдруг быстро проговорил Лаки, словно опасаясь, что кто-то опередит его. — Я тоже считаю, что Лев Соцкий не виновен.

Лиза с невольной благодарностью взглянула на него.

— Елизавета Львовна! — воскликнул Николя. — Поверьте, все прогрессивные люди не верят в этот бред. Простите, если я сделал вам больно.

— Я уверен, — продолжил Лаки. — Это недоразумение скоро разрешится.

Лиза смогла кивнуть Николя и даже произнести голосом:

— Благодарю вас, — когда услышала слова лира Лэрда. Недоразумение?

Недоразумение разрешится?!

А кто вернет жизнь ее отцу?!

— Со своей стороны, — разглагольствовал Лаки, — я приложу все усилия к восстановлению доброго имени Льва Соцкого.

Флора Михайловна, похожая на невозмутимую садовую жабу в красном, разложенном на мощных плечах, платке смотрела на него, не мигая. Она в своей купеческой одежде очень отличалась от прочих дам.

— А вы нам лучше скажите, — загудела она. — Нынче садовники королевы порадовали ее новыми сортами роз, нет? А то я жду новостей, жду. А чего-то тишина в газетах-то! А нам, дамам, это завсегда любопытно!

— Вот кто о чем, — засмеялся мэр.

Лиза оглядела местную «знать». Когда-то в детстве она услышала, как мама сказала отцу, что в Межреченске на начальственных должностях шутов больше, чем во всех балаганах столицы. Все эти люди так или иначе знали ее родителей… Ничего же особо не изменилось. Новое начальство приехало в Полунощь, а в самом Межреченске кажется никого не сместили, даже напротив, раздали новые регалии.

Она сжала тонкую, костяную ручку веера. В душе поднималась буря.

— Успокойся! — тихо сказал Саватий. Она вскинула на него глаза. Он сидел все так же расслабленно, только смотрел теперь прямо на Лизу:

— Это просто люди, — пояснил ровно. — Не требуй от них многого. Живые говорят о живом.

Лиза кивнула и снова встретилась глазами с Фролой. Ну, а ей-то что нужно от Лизы?

Общество, между тем, снова заговорили об Узурпаторе. Теперь блистал Мишенька Баранов, рассказывавший анекдот про Косицына:

— Некий дворянин, — вещал он. — Подал Узурпатору бумагу. А ему оную вернули со словами, мол, слишком много грамматических ошибок. Он, воротясь домой, перечитывает и не находит никакой описки. Зовет учителя сына, тот то же смотрит и не находит ничего. Документ прекрасно оформлен. И вот наш дворянин, находясь в полном недоумении, навещает свою матушку, да и делится с ней своей бедой.

А та ему и отвечает, мол, умен, ты без меры и учён всяким наукам, и сам о себе то знаешь, а простого дела не можешь разрешить. Вложи в прошение сотенную и не будет в той бумаге никакого недостатка.

— У маменьки-то опыт, — засмеялась госпожа Баранова, любуясь сыном. — Маменька никогда плохого не посоветует.

— Вестимо, — поддакнула купчиха. — Маменька-то жизнь прожила, знает, что к чему. Тому дай, этому дай, и другому отож…

— При императоре Михаиле такого безобразия не будет, — уверенно заявил младший Баранов.

— Славны бубны-то, — хмыкнула Флора, посмотрев на старшего. Тот же беседовал с городским доктором и ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

Неужели никто не знает, что этому анекдоту лет двести? Лиза устала от этого невыносимого обеда и не понимала его смысла. И вообще, не анекдот это, а исторический факт, и все участники его известны. И секретаря, который взятку вымогал, тогдашний Император сослал в Скучные земли. Ой! Так ведь секретаря того звали Прохор Лукич Баранов!

Неужели предок? И… наверняка Мишенька прекрасно осведомлен и знает историю своей семьи. Зачем же тогда он рассказывает этот анекдот? Неужели не нашлось другого, способного разрядить обстановку, коль им показалось, что ее надо разрядить?

Служка скользнув вдоль стены, почтительно замер перед Саватием, склонившись к провинциалову уху. Тот кивнул ему, выслушав, и служка мгновенно заскользил обратно. Саватий же обратился к гостям:

— Не будем забывать, что мы в монастыре, — молвил веско и, как всегда, негромко. — Братия, приготовили концерт душеспасительных песнопений. Вы сейчас много наговорили. Небо рассудит правых и виноватых. Я предлагаю вам послушать братию и подумать о тщете всех наших устремлений. Куда мы идем? К чему стремимся? Верный ли путь мы выбрали?

Публика почтительно внимала.

Братия входили парами, выстраиваясь полукругом. Их руководитель — маленький монашек с вечно испуганным лицом — шел последним, едва поспевая за своими рослыми хористами.

По-сути, протокол званого обеда полностью соблюден, разве что вместо танцев — душеспасительные песнопения, рассеянно думала Лиза. А потом что? Послеобеденный отдых для высоких гостей в апартаментах? Ах, да, должно быть еще обсуждение охоты и стола — мужской и женский кружки после отдыха. Вот только, если женщинам полагается рукодельничать во время такого занятия, то мужчины могут играть в карты. Интересно, что им предложит Саватий… вместо карт?

— Ночь тихо простерла крыла над долиной, — мягко запел хор. — Закат отгорел за холмом…

Голоса, подобранные, слаженные, звучали как дивный инструмент, набегая и поспешая друг за другом словно речные волны на песок — мягко, ласково, почти нежно. Маленький дирижер свое дело знал прекрасно и, повинуясь взмаху его рук, хор то переходил на шепот, то взлетал голосами солистов под высокие своды замковой залы, бередя душу. Лиза прикрыла глаза. Это пение стоило бессмысленно потраченного на обед времени.

— Жили у Камня разбойники, — начал хор вторую песню. Солировал на этот раз другой юноша и как только он пропел первую сточку старой песни, Лиза, распахнув глаза, с изумлением взглянула на него. Октавист выводил ноты крепким, низким и в тоже время бархатным голосом так легко и свободно, что казалось он может опустится еще ниже, заставляя слушателей замереть в благоговейном изумлении перед чудом таланта.

От его голоса бежали мурашки.

— Как вы находите это пение? — раздался вдруг вкрадчивый сладкий шепот, разрушая всю красоту момента. И, хотя Лиза не видела говорящего, она узнала эти мурлыкающие ноты. Мишенька! Как он умудрился оказаться рядом с ней? Впрочем, концерт позволял ей не отвечать. А жаль, что Гитана отсутствует на этом приеме: глядишь, Мишенька был бы под лучшим присмотром, чем у маменьки.

Она обмахнулась веером, делая вид, что не услышала вопроса.

Младший Баранов оказался настойчивым. Нет, во время концерта он Лизе больше не докучал, хотя и продолжал сидеть рядом с ней, правда, немного позади, так, что краем глаза Лиза его прекрасно видела. Оттого ей приходилось тщательно отворачиваться в другую сторону.

Неудача раззадорила Мишеньку. И, когда гости пошли на отдых в апартаменты, а Лиза к себе в гостевую, Мишенька эффектно вывернулся из-за колонны с цветами в руках.

— Милая барышня, — с букета капало. Видно, выхватил, торопясь, из какой-то вазы и теперь держал цветы чуть в сторонке, чтобы не посадить пятно на костюм.

— О, — ответила Лиза, мило улыбаясь. — Как романтично!

Баранов торжествующе улыбнулся.

— Не буду вам мешать, — с иронией добавила Лиза, обходя его по кругу. — Ваша невеста должно быть заждалась вас с этим букетом. Жаль, что ее не было сегодня с нами.

Румянец Мишеньки стал ярче.

— Невеста? — с принужденным смешком ответил он. — Вас ввели в заблуждение, у меня нет невесты.

— И не будет, если продолжите так беззастенчиво потрошить чужие вазы, — Лаки умудрился подойти бесшумно. — Женщин, юноша, надо удивлять подвигами, а не постоявшими цветами. Елизавета Львовна, позвольте, я провожу вас.

— Спасибо, — сказала Лиза, когда они отошли чуть дальше.

— Не стоит благодарности, — усмехнулся Лаки.

Лиза внимательно взглянула на него:

— Вас что-то тревожит, лир Лэрд?

Он блеснул глазами:

— Меня огорчает скорая разлука с вами, милая Лиз!

— У вас будут собеседницы интереснее меня.

— Никогда не принижайте себя. Лишняя скромность испортила многие жизни.

— Вы так уверенно об этом говорите!

— Не первый год живу, — Лаки усмехнулся. — Разрешите вам дать совет?

— Да, конечно.

— Отшивайте кавалеров помягче, милая Лиз, без презрения в глазах. Мужчины, особенно избалованные своими маменьками, самолюбивы и мстительны. Не сердитесь! Я забочусь о вас как добрый друг. Мне бы не хотелось, чтобы сын полицмейстера доставил вам неприятности.

— У него масса поклонниц, — улыбнулась Лиза, слегка обескураженная советом Лаки. — Он вряд ли придаст значение…

— Вы еще юны и малоопытны, — перебил Лаки, не заботясь о вежливости. — Как раз на фоне поклонниц ваша холодность может показаться ему интересной.

Не зная, что сказать, Лиза улыбнулась в ответ, но тут же спохватилась:

— Благодарю вас за заботу, любезный лир. Я буду об этом помнить. Но, между нами говоря, я не очень понимаю причину популярности этого молодого человека.

— Все дело в наследстве, — пояснил Лэрд. — Барановы ждут наследства, кажется, от троюродного дядюшки. Мальчику переходят и деньги, и титул, и, возможно, место в свите Его Императорского Величества. Он — лакомый кусок для местных матушек, имеющих дочек, но сам он, понятно, будет искать невесту в столице, с выгодной родней и связями. Так что здесь он просто забавляется.

— Вот как, — пробормотала Лиза, вспомнив беспощадный вопрос Саватия: «Ты совсем дура?» — обращенный к Гитане.

Лаки протянул ей конверт, ловко извлеченный из-за обшлага рукава.

— Я взял на себя смелость перепроверить и переписать содержимое вашей корзины на пикник, — сказал он ободряюще. — Вот вам будет о чем поговорить с дамами в рукодельной. Уверен, вы справитесь.

Сама Лиза не была в этом уверена.

К счастью, монастырская жизнь накладывала свой отпечаток на визиты высоких гостей. В рукадельной, а на деле в еще одной вновь открытой зале, Лизе пришлось провести совсем не много времени. Саватий объявил о совместной молитве и гостьи торопились, помня о времени.

— О, Елизавета Львовна, — приветствовала Баранова Лизу. — Вы решили провести время с нами? Весьма похвальное благонравие, но, честно говоря, молодежь мы отправили гулять в сад. Здесь прекрасный сад, не находите?

— Отчего же, — ровно ответила Лиза. — Сад прекрасен, вы правы.

— А от и хорошо, что с нами, — прогудела Флора Михайловна. — Умная-то завсегда сначала делом занимается. А которая ваша-то снедь, Елизавета Львовна?

Тут Лиза могла бы попасть впросак, но благодаря Лаки она не только могла сказать, что лежит в ее корзине, но и даже знала как эта корзина выглядит. Лир Лэрд умудрился ее зарисовать. Рука у него была точная, поставленная и «свою» корзину Лиза сразу узнала среди прочих, невольно испытав чувство признательности.

Ей говорили, что он работает на стороне ее врагов. Но заботы от него она видит куда больше, чем от других.

Да.

Дел было не так чтобы много. Провести ревизию всего, что есть и запросить недостающее у того, кто принимал у себя охоту, то есть, у Акулины, которая выступала в роли хозяйки. Впрочем, по обычаю гости старались не ударить в грязь лицом и привозили с собой даже больше положенного.

И вскоре Баранова уже перечисляла вслух завтрашние явства, попутно отмечая на листе бумаги то, что уже имеется и чего не достает.

— Запеченная говяжья шейка — одна штука, жареные петухи — четыре штуки, свиной окорок — один, а хватит ли нам одного? — обратилась она к Флоре Михайловне.

— Да куда его? — размеренно вопросила цветочница. — Еще зайцев зажарят на костре.

— И то правда. Значит, два пирога с телятиной, два пирога с ветчиной, два пирога с капустой, четыре порции бараньих ребер…

— Еще два пирога с языком, — подсказала докторша, бледная голубоглазая дама. Кажется, это были ее первые слова за весь день.

— Сладких пирогов не вижу, — озабоченно ответила Психея Аполлинарьевна.

Мы все лопнем на этом пикнике, думала Лиза, упаковывая приборы в специальные чемоданы под вскрики полицмейстерши:

— А рыбные пироги?! Рыбные-то где?

В это время служки занесли несколько корзин с огурцами и зеленью, и женщины оживились перебирая их. Старому обычаю — снедь на охоту готовится руками жен, а не служанок — здесь отдавали должное с большим удовольствием. Вот отец всегда собирался сам и говорил, смеясь, что это мужское дело. Лиза пристегнула кожаным ремешком последнюю вазочку для цветов и закрыла чемодан. К его крышке крепился раскладной столик. Удобно. Дома остался такой же. Правда, он был всего один — старенький и потертый. Им хватало. К горячим источникам в Туманную долину они выбирались, наверное, раз или два в год.

— Все-таки окорок нужен еще хотя бы один, — снова заволновалась Баранова. — На природе аппетит удваивается, а у нас молодежи много.

— Ты лучше подумай, — пробасила Флора Михайловна, поправляя платок на необъятной груди. — Раскладные стулья-то может подводами с вечера отправить? Оне-то медленно пойдут, так и не успеют за нами завтра.

— Не растащат?

— В лесу? Что с ними за ночь случится? Да, братия и покараулить могут, — Флора пожала плечами.

— Ну, об этом сама договаривайся с Акулиной, — женщины переглянулись, словно знали что-то… забавное. Лиза бы тоже не отказалась узнать, но делиться с ней никто не собирался.

Зачем эта охота вообще нужна? Тревога вдруг скрутилась в груди в тугой узел, и Лиза чуть не охнула, пугаясь накрывшей ее паники.

— Не надо ехать, — шепнул кто-то в затылок. Девушка быстро оглянулась. Угол за ее спиной был пуст, лишь шелестела, колыхаясь на открытом окне, невесомая кисея занавеси.