Осколки на снегу. Игра на выживание

Глава 18

Сложно сказать, насколько творческим человеком был Земосмысл Лях, ближник тогдашнего Высоцкого. Летописи утверждают, что к военному делу полководец Земосмысл всегда подходил с выдумкой и никогда не повторялся. Но, совершенно точно могу вам сказать, что с именами своих детей он не заморачивался нисколько. Сына он назвал Перш, вторым ребенком родилась у него дочь, но и тут счастливый отец не проявил толику фантазии и именовал ее просто: Двунда. Последнего сына назвали по тому же принципу, что и старших детей. Младший звался Третьяком.

Для нашей истории значение имеют старшие дети Ляха. Перш и Двунда, вошедшая в историю под именем императрицы Дроганы Высоцкой. Третьяк всегда держался в тени брата и, когда Перш, поднял бунт против овдовевшей царствующей сестры, то он ушел с ним и зажил на «откушенных» у сестрицы и племянника землях мирной жизнью покорного брата новоявленного царя. Видимо, чтобы не плодить слишком много Ляхов, Перш даровал брату отдельную фамилию: Вторушинский. Тем же указом, Третьяк Вторушинский становился крупнейшим землевладельцем в Ляховых землях. В последнем пункте указа говорилось, что любой дерзнувший самоназваться Ляхом или Вторушинским должен быть «казнен люто». Так Перш подчеркнул избранность этих двух фамилий и взаимное родство.

Из лекции профессора истории Кручинского,

читанной для вольнослушателей столичного университета

Среди местных жителей ходят легенды, что замок «Оплот» строили великаны. Были они настолько могучими, что на значительном расстоянии перекидывали молот друг другу. Перекидывали, перекидывали, да и снесли несколько скал. Их это не огорчило. Они решили, что это добрый знак и замок попросту надо увеличить, а обломки скал пустить на стены. Такой версии придерживается народная молва, но мы-то знаем, что реальная история — совсем другое дело. В действительности замок строили не великаны, а люди. Просто очень давно и никто не помнит, когда это было и кто это был вообще. В летописях замок упоминается внезапно. Словно летописец писал, писал, а потом думает, мол, что же это я про Замок-то не пишу. Многих этот факт смущает. Но современные ученые учитывают исторический контекст, просто документы не сохранились. В те времена, замки были необходимостью. Соседи молодой Империи себя совсем не сдерживали и спешили нанести отнюдь не дружественный визит на слабо охраняемые окраины.

Из сочинения одного гимназиста

Горшок над котлом смеётся, а оба черны.

Народная мудрость

Снежок, редкий и колючий, то крупою сыпал в окно, то барабанил редкими каплями дождя, а то и вовсе затихал, словно хотел знать — что за разговор идет за стеклом, в белом, аскетичном кабинете начальника гарнизона.

А сначала разговора никакого и не было.

Вольский и Вторушинский разглядывали друг друга молча, и оба отмечали изменения во внешности: если Димитриуш за два года с их первой встречи словно бы заматерел и раздался вширь, но умеренно, что только подчеркнуло его мужественность, то Стас, не смотря на новую форму с иголочки, выглядел более потрепанным и каким-то усталым.

Тусклым, вдруг понял Димитриуш. Так выглядит светляк здешних широт, который прячется в коре северных деревьев — он похож на своих южных собратьев, но его огонек еле тлеет, а не ярко мерцает в траве, да и полет едва ли продлится больше половины одного мгновения. Взлетит, блеснет и упадет. Так и двигается к цели — скачками.

Станислав заговорил первым.

— Погода у вас не установилась, я смотрю, — вроде бы доброжелательно, с улыбкой, произнес он.

Вторушинский повел глазами в сторону окна и после паузы сказал с неопределенной, но повествовательной интонацией:

— Север.

— Ну, ваши края разительно отличаются даже от Межреченска, а там тоже не мед, — то ли согласился, то ли возразил Вольский.

— Южнее, — начальник гарнизона пожал плечами.

— А вы нынче немногословны, — усмехнулся гость.

— Просто жду от вас… Приказа? Послания? Вы же не о погоде приехали со мной поговорить, — заметил Димитриуш.

— Неужели большие должности могут так изменить человека? — притворно изумился Вольский. — У матушки Фруа вы были настоящим рубахой-парнем, души широкой, на все готовым, на все согласным. Да неужели правду люди говорят: Залез в богатство, позабыл братство?

Вторушинский глянул на дверь и тяжело посмотрел на Стаса.

— Да-да, — со смехом продолжил тот. — Молчу-молчу. Понимаю, должность и новое положение обязывает. Я слышал, вы женились? Мои поздравления, бран Димитриуш. Смею надеяться, вы познакомите меня со своей прелестной супругой.

— А разве вы не тотчас отправляетесь обратно? — осведомился, еле сдерживая раздражение, хозяин кабинета.

— А вы невежливы. И мы с вами оба знаем, что я не должен тотчас отправляться обратно. Смотрите на меня как на инспектора вашей деятельности на этом посту и принимайте соответственно. Я все-таки в некотором роде ваш поручитель, — подпустил гость холодку в голос, не посчитал нужным скрыть свое недовольство Вольский.

Димитриуш и бровью не повел, лишь уточнил:

— Значит, никаких распоряжений от Его Императорского Величества относительно Оплота и моей службы нет?

— По секрету, Император о вас вряд ли помнит. Вы, конечно, помогли, но не обольщайтесь. Для Императора вы слишком незначительная фигура. Зато те, кому нужно, вас и, так скажем, вашу услугу общему делу не забыли. Вставайте, господин начальник гарнизона, проведите для меня небольшую экскурсию по этим замечательным стенам. А заодно распорядитесь, чтоб подготовили соответствующие моему статусу покои, — Стас поднялся первым. Очень хотелось напомнить Вторушинскому его место.

— Может быть, тогда сразу отобедаете с дороги? — мрачно поинтересовался тот, не шевельнувшись.

— Я не голоден. Вполне дождусь вечерней трапезы. Есть у вас обычай общей трапезы?

— Да. Я не придерживаюсь его на постоянной основе, но и не отменяю.

— Тяготеете к уединению с женой? К домашнему уюту? Это нормальная история. Может быть, и не стоит привыкать к местным обычаям. Вдруг вас ждет столица, а, Димитриуш? — гость весело хлопнул хмурого собеседника по рукаву: перепады настроения начальства обычно сбивают подчиненных с толку. Завуалированное обещание карьерного роста Вторушинский, кажется, пропустил мимо ушей, лишь покосился на свое плечо. Станислав взгляд заметил и фыркнул с усмешечкой.

…Странный разговор.

Медведев дождался пока эти двое уберутся во двор и беззвучно вставил камень на место. Прошелся по своему кабинету. Отродясь у них такого не было, пока не стало известно, что из столицы на место начальника гарнизона едет ставленник нового Императора. До этого все дела решались либо на месте, в казармах, либо в рабочем кабинете баронов.

Новый ставленник вызывал насторожённость — шпион? — и тогда Фрам распорядился организовать административный корпус с кабинетами и системой прослушки. Впервые за это время она по-настоящему пригодилась, а до этого дня ничего серьезного не было. Постоянный артефакт они тогда поопасались ставить — вдруг обнаружит. Но со временем стало казаться, что Димитриуш — случайный назначенец, а выходит, что нет. И понятно, зачем Вольский рвется на стену — сообщение у него есть — однако, подслушать его там невозможно.

Одно понял Медведев: под видом своего в крепости — враг.

И что ему нужно?

Стены Оплота были довольно-таки негостеприимным местом. Ветер трепал полы плаща, забирался под башлык, и тут же легко посвистывал в вышине, колол лицо редкими снежинками, а то вдруг затихал внезапно, давая миру несколько минут глубокой оглушающей тишины.

Тишины в этих местах было в избытке.

Стас подтянул за рукав Димитриуша ближе к себе. Тот глянул недовольно, но сопротивляться не стал:

— Здесь вообще есть место, где можно нормально поговорить? — почти на ухо спросил Вольский.

Димитриуш мрачно посмотрел в ответ: в кабинете тебе не говорилось, что ли? — читалось в его глазах. Однако, мотнул головой, показывая направление, и они зашагали по самому гребню стены. Во время боевых сюда, конечно, не поднимались. Стас посмотрел вниз, на площадки стрелков. Стрелы, надо полагать, когда была нужда, летели кучно, тучей и без перерыва: два стрелка, смена, перезарядка, залп.

Продуманная крепость.

Ветер налетел резким порывов, засвистел разбойником, запутал полы плаща, едва не завязав их в узел.

— Вы стрельбы проводите? — крикнул Вольский в ухо Димитриуша, борясь со стихией.

Тот мотнул головой: то ли — да, то ли — потом.

Вид со стены, конечно, открывался впечатляющий — ни у кого не было шанса подойти к Замку не заметно.

Так, в прежние времена тут должны были дежурить, но а сейчас…

А! вот и часовые. Блюдут, значит, службу.

Признаться, мелькнула мысль, что на стене нет никого. Ошибся. Вольский оглянулся, подмечая: да, все четко, вон и вторая пара. Он обвел взглядом видимые ему участки стены: похоже, тут все разделено на сектора, и даже на внутренних стенах есть караульные.

На Севере не расслабляются?

Часовые отдали честь. Разминулись они спокойно — места хватало. Ну, в самом деле, что за великаны строили этот Оплот? В это время Димитриуш сделал приглашающий жест, спустился на несколько ступенек вниз и толкнул дверь — незаметную, сливающуюся со стеной — сам Стас ее бы точно не заприметил. Не с первого раза.

— Это что, командный пункт?

— Можно и так сказать. Опорник, один из многих.

— Оплот таит много тайн, как я посмотрю. Полагаете, здесь нет подслушивающего артефакта?

— Тут всегда свои, кого подслушивать? — усмехнулся Вторушинский. — Значит, все-таки не просто инспекция.

— И да, и нет. Кроули нужна ваша помощь. И это не просьба, Димитриуш. Это приказ, который вы обязаны исполнить. Считайте, что сейчас вам нужно сделать еще один выстрел в поддержку Императора.

— Который меня не помнит.

— Бросьте, Димитриуш.

— Почему? Я как-то разочаровался в своем предыдущем согласии. И полагаю его поспешным.

— Димитриуш, вам предложили, вы согласились. Силой вас никто не заставлял. Что же вы сейчас на меня смотрите так, как будто мне не рады? Мы с вами в одной лодке. Делаем одно дело. Или вы не довольны прошлым расчетом и так торгуетесь?

— Нет, это я так отказываю вам. Когда мы говорили у матушки Фруа, то, помнится, речь шла всего лишь об одном эпизоде помощи.

— Отказа быть не может. Я, действительно, ваш крестный в этой игре, Димитриуш, и поэтому я здесь. Я здесь, чтобы напомнить вам, что выхода из нее нет. Вы оказали услугу, мы дали вам положение в обществе, возможности для карьеры, прекрасное жалование — это много за одну услугу. Расчет, Димитриуш, был более, чем полон, более того, авансы нужно оправдывать. Сегодняшнее ваше благосостояние не на дереве выросло. Понимаете? — Стас смотрел внимательно, даже участливо.

— Послушайте, Станислав…

— Нет, это вы меня послушайте, — усмехнулся Вольский. — Говорят, вы счастливы в браке. Я рад за вас. Мне будет искренне жаль, когда Уилли лишит вас тихой семейной гавани. А он сделает это, будьте уверены, как только убедится в вашей никчемности. Уилли никогда не отказывает себе в мелких радостях.

— Вы угрожаете моей жене?!?

— Упаси Госпожица. Нет, что вы! Я предупреждаю вас. Об угрозах и речи нет. Уилли просто откроет вашей жене глаза. Раскроет, так сказать, наш с вами маленький грязный секрет. А обезумевшей от горя женщине — а поверьте, она казалась безумной — все равно какие у вас были мотивы: спасения страны от Узурпатора, общее благо или тому подобное, что там говорят в таких случаях…

— Хватит загадывать загадки и кидать намеки. Выражайтесь яснее, Вольский!

— Димитриуш, на Чижиковке, которую вы так удачно разбомбили, у вашей жены — вашей будущей жены — погиб муж — первый муж, разумеется, потому что вы уже второй. И, что гораздо хуже для вас, дорогой мой начальник гарнизона, он погиб вместе со своими детьми. По счастливой случайности, вашей жены не было дома. А когда она вернулась, то оказалось, что ее дети и ее муж — пыль над городом. Их нет. Кто же у нее был? Постойте, вспомню! А, да! Дочки! Близнецы или двойняшки, я не разбираюсь в этом. Честно говоря, даже и не вникал. Достаточно того, что это были две прелестные малютки — мамина радость. И вы знаете кто их убил, Димитриуш?

Молчание Димитриуша было осязаемым, оно окутывало его словно плотный кокон и — Стас видел — слова его достигли цели.

— Вы, — уронил Вольский.

Вторушинский поверил ему мгновенно. Побледнел до тяжелой синевы, как покойник.

— Когда она узнает, она вас не простит, — додавил Станислав.

Начальник гарнизона по-прежнему молчал.

— Ей не нужно этого знать, — подпустив в голос усталости, как бы сочувствуя, снова заговорил Вольский. — Прошлого не исправить, но не все могут с этим смириться. Мирные люди просто не понимают, что такое военные потери. Кем-то всегда приходится жертвовать. Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. И мы с вами это понимаем. Да и в какой-то мере, принятие — удел сильных, но мать, потерявшую детей, в этом ряду я представить не могу. Давайте, не будем усугублять ситуацию. Пожалейте свою жену. Каково ей узнать такое? Вы просто сделайте то, что просит Кроули. А просит он немного. Введите на вверенной вам территории военное положение. И — все!

Димитриуш разжал бледные губы и сказал с паузами, выталкивая слова как камни:

— Зачем военное положение?

— Ну, хотя бы за тем, что Лев Соцкий оказался предателем своей страны, у него есть последователи, их нужно выявлять, наказывать. Кристаллы слишком большая ценность, согласитесь? Это, в общем, даже красивая история — вы же поставлены сюда, чтобы блюсти интересы Отечества. Вот и блюдите, — Вольский был доброжелателен и участлив. — Охраняйте пределы, не давайте спуску врагам!

— Военное положение, — Димитриуш протолкнул новые слова сквозь сухое горло. — Это военные суды. Так?

Станислав безразлично пожал плечами.

— Если потребуется. Пока необходимо только военное положение, и мы не будем забегать вперед. Здесь есть вода? Дать вам пить, Димитриуш? — он, как будто и в правду беспокоясь, заглянул в глаза Вторушинскому. Тот же вытолкнул новую порцию слов-камней:

— Как Анна оказалась здесь? Это ваша работа?

— О, Госпожица! Димитриуш, я не всесилен и не вижу будущее! Это случайность. Но она очень понравилась Уилли, когда он про нее узнал.

Вторушинский бесцветно смотрел в стену.

— И кого же мы будем судить?

— Был бы закон, мой дорогой, нарушители найдутся.

Димитриуш понял, что перед ним всех карт не откроют.

— Есть еще младший Винтеррайдер, и что ждать от него совершенно не понятно. Возможно, вы излишне полагаетесь на мои приказы и распоряжения, — он дорого дал бы сейчас, если бы молодой барон появился в замке с п р е ж н и м и правами.

— Не думайте о нем, — легко, очень легко ответил Вольский. — Он никак вам не помешает.

Действительно, как он может помешать? Стас был уверен, что со дня на день Империю потрясет еще одна скорбная новость. Несчастный случай на корабле! Аналитики Карла сочли, что заказ на младшего брата лучше отдать на сторону, коль со старшим получилось то, что получилось. Его взял Тень, а он — мастер по таким эпизодам, да и задание не первое, осечек не было. Разумеется, наемник не знает, что конечный наниматель у него чаще всего один. Впрочем, ему и самому вряд ли много осталось. Впрочем, это дело Карла.

У него, Стаса, другая задача: расчистить Север на месте.

Не повезло баронам. Вот так пресекаются великие фамилии прошлого. Ну, что делать? Жизнь вообще не справедлива: она топит достойных и возносит подлецов.

Работа у пса Королевы Сти Вольского простая: подталкивать в нужном направлении.

У него во всем этом есть своя цель, и Вторушинский ей тоже еще послужит. Позже, когда Стас вернется в Ляховы земли, и сиротку этого туда притащит.