Лозоходец

Эпилог

Несколько лет спустя

– Переводи в партер! – гонял я по ковру Фильку и ещё одного паренька. – Здесь выходи на балл! Ну!

– Дядька, – точно извиняясь, промямлил мой протеже ломающимся юношеским баском, – Тимка в клинч всё норовит.

– Никаких оправданий. И какой я тебе дядька? Сколько раз говорить, называй или по имени-отчеству, или тренер. Племянничек нашёлся, – беззлобно отчитывал я подросшего Фильку, который первый записался в мою секцию борьбы и уже показывал достойные результаты.

– Извините, Егор Иванович, – шмыгнул носом подросток.

Отошёл, наблюдая за малышнёй, что разогревалась перед спаррингами. Городские власти выделили нам небольшой зал под секцию, и теперь я занялся тренерской работой. Буду ковать кадры, как говорится.

Позади все этапы пути спортсмена: разъезды, соревнования и титулы. А может, ещё и тряхну стариной, кто его знает? Жизнь здесь слишком непредсказуема.

Вспомнил, как Шен добивался разрешения на мою поездку в Москву. Оббил все пороги в местном отделении Комитета физической культуры и спорта, предъявлял им бумаги из Чунцина. Не знаю, как ему всё удалось, но мои разряды признали и к соревнованиям допустили.

Сегодня я имел звание мастера спорта, что и позволило заняться воспитанием молодёжи. В моём бы мире такая карьера всех изумила, но тут другое. Время было сложное, спортсменов не так много, не было многочисленной конкуренции, однако, признаться, среди них имелись отличные профессионалы. И мой путь дался нелегко. Власти Свердловска с охотой согласились выделить помещение, слишком много беспризорников и просто детей маргиналов болталось по улицам, примыкая к шайкам воров. А так хоть ребята под присмотром, и потом, борьба не та дисциплина, где можно позволить себе «вольный» образ жизни. Для наглядности мы устраивали товарищеские матчи в местных ДК, чтобы показать мальчишкам, что есть и другая жизнь. Трудная, но почётная.

Сейчас у меня было пять групп, так что в крохотном спортзале буквально дневал и ночевал. Шен обещал привезти ещё тренера, но пока я был один за всех.

Многое из оборудования мы делали своими руками, прямо в нашем дворе: груши, турник, брусья. Я даже соорудил невиданный ещё здесь аналог тренажёра «Бык», ручка у него была в форме рогов, отчего он так и назывался, а к ней крепился трос, куда навешивали блины от штанги. Это «чудо техники», позволяло создать имитацию боя, а спортсмен задействовал весь мышечный массив.

– Егор Иванович! – подскочил детдомовский мальчишка, Петька. – А Колька опять в драку лезет.

– Николай! – одёрнул я пацанёнка. – Захотел вылететь из секции? Сколько раз говорить: чем больше сила?

– Тем больше за неё ответственность, – закончил фразу кудлатый мальчишка, похожий на цыгана.

– Снова предупреждать не буду. И всех касается! – Повысил голос я. – Три нарушения дисциплины и выгоню к такой-то матери отсюда!

– Вы так смешно матюгаетесь, тренер, – заржал Колька.

– Я не матерюсь, к твоему сведению (хотя бы при мальчишках), но с вами по-другому иной раз не поговоришь. Ступай к турнику, спусти пар, забияка.

Мальчишка довольный, что сурового наказания не последовало, вприпрыжку помчал к деревянной перекладине, которая была выше его роста, и, как обезьянка, вскарабкался по стойке наверх, цепляясь руками и ногами.

– Ещё двадцать минут и отбой! – оповестил я всех.

По залу пронёсся недовольный гул, несмотря на нагрузки, мальчишки занимались охотно.

Скрипнула входная дверь и я увидел Шена, за которым жалась тройка ребятишек. Опять от Луки, понял я. К уличным шайкам, промышляющим на базаре, часто прибивались сироты или «потеряшки». Китаец таких приводил ко мне, а потом уж мы вместе отправляли их в детдом с разрешением посещать тренировки. Лучше жить на казённых харчах, чем голодать, ночуя под прилавками.

– Ну, смелее, – улыбнулся я, – вы же будущие бойцы! За этим сюда пришли?

«Да-а-а» – раздался нестройный хор голосов.

Мои мальчишки с любопытством разглядывали новеньких, первым подошёл серьёзный не по годам Петька, протянул руку.

– Меня Петром зовут.

Мальчишки увели пришедших, пока я выяснял кто такие и откуда.

– Ну что, придётся сходить в детдом. Снова. – Вздохнул я, Даша будет недовольна, опять опоздаю на ужин.

– Я сегодня за рулём, быстро обернёмся, – подмигнул Шен.

– Починил свою колымагу?

– Но, но, но. Эта колымага, между прочим, тебя до Китая и обратно довезла, – обиделся китаец за свою «ласточку».

И всё равно, пока оформили мальчишек, заполнили все бумажки, уже начало смеркаться, когда подъехали к дому.

– Айда на ужин, будешь Дашу от праведного гнева отвлекать.

– Вот ты всегда так. Чуть что, сразу Шен виноват, – бурчал друг, скорее из вредности. Стряпню Дарьи он любил.

– Папулечка! – пролепетала Лизонька, играющая в песочнице, которую я смастерил для неё во дворе. – Приехал!

Дочка бросилась мне на шею, не забыв помахать рукой любимому китайскому дядюшке.

– Посли со мной, – зашепелявила дочка, – показу чё-то.

Мы подошли к песочнице, и Лиза подняла небольшой горшочек с водой, выплеснув её на песок, потом провела ладошкой, и жидкость, собравшись в мутный шарик, снова оказалась в горшке.

– Умница моя, – погладил я по голове дочурку, – только ты помнишь, что это?..

– Больсой секлет, – улыбнулась Лизонька, – а я никому, – надула она губки.

– Вот и молодец, пойдём ужинать, мама уже заждалась поди.

Странно, но дар, идущий от отца к сыну, передался младшей дочери, и та с двух лет забавлялась тем, что заставляла мелкие водяные шарики летать по дому. Сколько нервов нам с Дарьей стоило объяснить Лизе, что нельзя показывать эти «фокусы» при посторонних.

Стёпка тоже всё больше увлекался водной стихией и планировал стать гидрологом. С такой профессией наш дар очень даже пригодится.

Самир и Равиль занялись гончарным ремеслом. Мастерство им передалось от отца, тот, оказывается, тоже раньше был горшечником, только Тукай попросту, как бы сказали в нашем времени, устроил пресловутый демпинг, отчего его родной брат, отец мальчишек, попросту разорился.

Материала, то есть глины, хватало в окрестностях, так что сыновья без работы не сидели, сначала наделали посуды для мамы, а теперь потихоньку сдавали свои горшки и тарелки в магазины. Свердловским хозяйкам полюбились их маленькие пиалушки, куда так удобно накладывать варенье или наливать соусы.

Танюшка же мечтала стать инженером, благо власть Советов гарантировала свободу женщин, защитив их от прежнего домостроя. Равные права для всех. Я уже отвык от социалистического строя, но теперь старые идеалы всё больше радовали моё сердце: возможность жить и трудиться, по справедливости, приносить пользу родной стране, а не очередному толстосуму, что только и может набивать собственную мошну. Даже если впереди нас ждёт Вторая мировая война, я знал, дальше будет эпоха расцвета и благоденствия моей Родины.

На столе в кухне стоял рядок глиняных, неумело раскрашенных ваз. Отец, разглядывая поделки сыновей, заворчал, увидев меня:

– Чужих детей уму-разуму учишь, а свои, вон что творят, – потряс он рукой, в которой была зажата ещё одна поделка.

– А что, красиво, – заметил Шен.

– Мы в городе познакомились со старым мастером из Степного края, он обещал нас научить росписи, – затараторили наперебой мальчишки.

– И правильно, – поддержал я их и осмотрел комнату, которая сплошь была уставлена пиалами, горшками, тарелками и блюдами, – а вам мы соорудим мастерскую во дворе, хватит дом глиной заваливать.

– Ура! – закричали Самир и Равиль. – Спасибо, папка!

– Перестаньте шуметь, – улыбнулась Даша, умывавшая чумазую Лизу, – все за стол.

После ужина мы с Дарьей сидели на лавочке подле колодца, который я поставил во дворе.

– Чудно как всё в жизни оборачивается, – улыбнулась жена, – уж помотала тебя судьбинушка и нас заодно.

– Ничего, родная. Главное, что мы все вместе.

– Вырастут скоро дети, уже большие, и разъедутся кто куда, свои семьи заведут, – загрустила Дарья, – останемся с тобой одни.

– А мы ещё себе родим, – обнял я её, поглаживая по спине.

– Болтун, – рассмеялась жена, – куда уж нам, пора внуков нянчить.

– Ты у меня ещё такая молодая, Дашка. Сын нам нужен, ещё один, или дочка, для ровного счёта.

Мы спорили, строили планы на будущее, а вода в колодце блестела всевидящим оком Вселенной, подмигивая нам и говоря, что нет ничего невозможного ни в одном из миров.

Дорогие друзья! Спасибо большое за сопереживание герою этой истории. Эту книгу я хочу посвятить всем тем, кого больше с нами нет. Я писала и плакала. Пусть вся эта светлая грусть теплом коснётся их душ, где бы они ни были.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда ваша,

Айлин Лин.