Лозоходец

Глава 45

Дорога вилась передо мной пыльной серой лентой, а карман жгла данная Матвеем трёшка. Я решил не говорить семье о подпольных боях, они не поймут, и Даша будет волноваться.

По сторонам от меня качали кронами деревья, будто осуждая за поступок, шелестели молодой листвой, шептались за спиной. Земля покрывалась пушистым ковром трав, тут и там зацветали первые одуванчики. Птицы наполняли своими трелями всю округу. А на душе у меня было погано.

– Папка! – Самир заметил меня издалека и побежал навстречу.

Дети играли на улице, исследуя новое место жительства, знакомясь с деревенской ребятнёй. Вот и сейчас, вооружившись палками, они с соседскими мальчишками вели беспощадные бои против молодой крапивы, что вытянулась под заборами.

Пострелята окружили меня со всех сторон, галдя наперебой.

– Тише, тише, – улыбнулся я, – потрепав Стёпку и Равиля по голове.

– А ты уже нашёл работу? – спросила Танюшка.

– Конечно. Чего зря туда-сюда ходить.

Боясь пропустить последние новости, дети отдали своё стратегическое оружие стоявшей поодаль ребятне и двинулись за мной.

Михаила не было, а Даша и Ульяна готовили ужин.

– Вернулся? – улыбнулась хозяйка. – Ссадись, сейчас покормлю, голодный небось.

– Ну как? – коротко спросила жена.

– Всё в порядке, – улыбнулся ей, – устроился на завод. Правда, пока подсобным рабочим. Буду выходить раз-два в неделю на подмогу.

– Ничего, – ответила Даша, – приглядятся к тебе, оценят и возьмут на полную смену.

Оставшийся вечер прошёл мимо меня, погружённого в свои невесёлые мысли.

А на следующий день, к условленному времени, я уже был на рынке, отыскивая тот незаметный проход между лотками, куда провёл меня вчера Матвей.

– Чего заплутал? – вдруг обратился ко мне незнакомый мужик, грузный, при ходьбе слегка припадающий на правую ногу. Нос у него был сломан, и неоднократно, на руках виднелись первые признаки артрита.

– А ты кто? – спросил я у него.

– Наум, Матвея знакомец. Айда за мной, он ждёт.

Точно рыба в воде, лавируя между снующим народом, мой провожатый, несмотря на свой грузный вид, ловко пробирался к цели. Скоро мы подошли к знакомому шатру, где, развалившись по-хозяйски на ящиках, сидел Матвей.

– Здорово, Бугай. Найди себе местечко, присядь. Скоро поедем.

Отыскав, где присесть, устроился поблизости, присматриваясь к окружавшему Матвея народу.

С первого взгляда было понятно, что с законом они не нашли общего языка, предпочитая жизнь в тени.

Вот сидел тоненький паренёк, с ловкими длинными пальцами, в которых он постоянно вертел небольшой ножик. Рядом хмурый тип, с бегающим настороженным взглядом, через каждую минуту он осматривался по сторонам, точно сканируя пространство.

Скоро к Матвею подбежал босоногий мальчишка в портах размером на пять больше, подвязанных верёвкой и с закатанными штанинами. Он что-то зашептал на ухо, бурно жестикулируя.

– Пора, – мужчина поднялся, и все встали вслед за ним.

На окраине рынка нас поджидала расхлябанная телега, казалось, она вот-вот развалится. На ней сидел мелкий мужичонка, несмотря на тёплую погоду, одетый в тулуп и ушанку.

Дождавшись, когда все сядут, извозчик понукнул лошадь, и та, загребая пыль копытами, потащилась по запруженным народом улицам.

Мы выехали на окраину Свердловска, по заросшей колее добрались до старого полузаброшенного цеха какого-то завода. Мужик остановил повозку среди поросли молодой травы, которую лошадка тут же принялась жевать.

– Слазь, Бугай, – махнул мне Матвей, – прибыли.

Гуськом, пробираясь среди куч мусора и какого-то шлака, подошли к воротам, ведущим в цех. За ними оказалось людно.

В огромном пространстве заброшенного здания был оборудован настоящий ринг. По четырём сторонам стояли угловые столбы, от них тянулись обычные верёвки, образуя квадрат. За ним, стащенные из разных мест, рядами выстроились деревянные кресла, какие раньше ставили в домах культуры. Справа, чуть поодаль, виднелся мягкий диван, обитый кожей, и низенький столик. Этакая «вип-ложа».

– Ну, – подошёл ко мне Матвей, – как тебе?

– Постарались, – кивнул коротко, – добротно вышло.

– А то, всё как у людей. Здесь знаешь, какие люди собираются? У-у-у, брат, – закатил он глаза, – смотри не посрами меня.

– Когда бой?

– Через полчаса. Мы домой тебя потом доставим, тебе в какую сторону?

– К Светлой речке.

– Добро. Не надо тебе говорить, чтобы не трепался? – мужчина скользнул по мне взглядом, в котором сквозила угроза.

– Своим сказал, что на заводе буду работать.

Мужчина расхохотался:

– Выходит, почти не соврал. Ты пока устройся здесь где-нибудь, скоро начнём.

Косые лучи солнца падали сквозь огромные квадратные окна, яркими столбами пронизывая пространство. В них танцевали пылинки, мельтеша в воздухе.

Постепенно народа становилось всё больше, пустой цех наполнился гулом голосов. Ряды кресел были почти полностью заняты. Разношёрстная толпа лузгала семечки, обмениваясь последними новостями. Между ними сновали мальчишки, принимая ставки, и относили деньги Матвею, который устроился за небольшим столом слева от ринга.

Я обвёл взглядом сидящих. Настоящий светский раут. Мужики в чистых, добротных пиджаках, женщины в нарядных платьях. Даже любопытно стало. Вот она – изнанка жизни Свердловска. Маргинальная прослойка, которая есть в любом городе, любого из веков.

Из дома прихватил старую одежду. Ту, что дал мне Михаил испортить было жалко. Найдя подходящий закуток, переоделся, оставшись в одних штанах и босиком.

Меня отыскал мелкий мальчишка, лет восьми.

– Привет, дядь, – разговаривал он с той напускной развязностью, что присуща шпане, старавшейся казаться старше, – меня дядька Матвей послал. Я Филька, помогать буду. Там воды принести или ещё чего.

– Для начала, Филька, – пожал я его тоненькую, как у цыплёнка, руку, – вот одежда моя, куда её сложить можно?

– А идём, дядь, покажу.

Сбоку от кресел, стоявших рядами, был неприметный закуток, оборудованный для бойцов: широкая лавка, стол, несколько стульев.

Филька повёл рукой:

– Садись, где хошь.

На столе стояла банка с водой, бутылка водки, рядом лежало полбуханки чёрного хлеба, россыпь молодых перьев зелёного лука и пара банок с тушёнкой.

– Выпить хошь? – Филька взял грязный стакан, старательно вытер его пальцем.

– Нет.

Пацан пожал плечами:

– А многие пьют для настрою.

Мне же лучше, подумал я, когда координация сбита алкоголем, драться гораздо легче.

Шум становился всё громче, выглянул в зал и заметил, что люди рассаживаются даже на полу. Помощник Матвея занёс ящик водки в зал, и на столе открывал бутылки. Импровизированный фуршет.

На диване для «вип-персон» сидел мужчина лет сорока. Красивое породистое лицо: чёрные волосы, тщательно зачёсанные назад; проницательные карие глубоко посаженные глаза: нос с горбинкой: чётко очерченные скулы; волевой подбородок. С одного взгляда понятно, кто тут правит балом.

К нему жалась девушка, лет двадцати. В красивом платье, густо накрашенная, с точёной фигуркой и смазливым личиком. Она подчёркнуто громко хохотала над какой-то шуткой.

Возле дивана стоял Матвей, что-то рассказывая мужчине. Тот коротко кивал, делая свои замечания.

Я вернулся в закуток, сел на лавку. Интересно, а где мой противник? Или нам с барского плеча обустроили для каждого свой угол?

Будто в ответ на мои мысли, через минуту к нам вошёл невысокий крепенький мужичок. Бросил на меня косой взгляд, присел за стол, открыл консервы.

– Жрать хочу, – сказал он в никуда, – тебя как звать?

– Бугай, – я поднялся и протянул руку.

Мужик отложил ложку и поздоровался, рукопожатие его было коротким и крепким.

– Иван, – ответил он, пережёвывая кусок хлеба, – это хорошо, что меня не чураешься. А то всякие бывают. Морду воротят. Мы ж не враги. Эти… как его…бойцы.

– Согласен, – я с интересом посмотрел на собеседника. Видно, что мужичок завсегдатай боёв. Внешность его обманчива, за субтильностью кроется немалая сила, ум и проницательность. Опасный противник.

Филька подал мне широкие ленты материи:

– Руки обвязать, – пояснил на мой немой вопрос. Хорошо, дома не будет лишних разговоров. Ни к чему семье видеть сбитые в кровь костяшки.

– Это, – Иван перевязывал пальцы, – по морде сильно не лупцуй.

– Ты тоже, – кивнул ему.

Внезапно нас накрыла почти оглушающая тишина, казалось, слышно было, как в окно бьётся проснувшаяся от первого тепла муха.

– Здравствуйте, товарищи!

Тишину, точно острым ножом, разрезал зычный мужской голос. Такому и микрофона не надо.

– Сегодня на нашем ринге встречаются… Иван!

Гул одобрения пронёсся по залу.

– И-и-и… новый боец! Он ещё не знаком публике! Посмотрим, чем удивит нас! Бугай!!!

И приглушённый ропот по залу, люди старались узнать, кто я такой.

– Пошли, что ли? – Иван поднялся, выходя из закутка.

Он первым прошёл на ринг, перелез через верёвки, скинул с себя рубашку, бросив её за ограждения. Я вышел за ним.

Люди возбуждённо переговаривались, глаза блестели от предвкушения.

– Бой!!! – заорал рефери.

Мы пожали руки и разошлись по сторонам. Иван чуть пригнулся, застыл напротив меня, словно хищник перед прыжком. Он был почти на голову ниже, и это преимущество нельзя упустить. В его глазах читалась холодная расчётливость бойца, прошедшего через десятки схваток.

Соперник двигался быстро, проверяя мою реакцию. Ложные выпады следовали один за другим. Но его опыт – уличные драки, это заметно. Я внимательно отслеживал каждое его движение и когда соперник на долю секунды открылся, нанёс короткий сильный удар. Ивана отбросило назад. По толпе прокатился восхищённый вздох. Казалось невозможным, но он удержался на ногах, лишь сильно покачнувшись. Двигался мужчина точно гуттаперчевый, стремительно приближаясь и отдаляясь, каждый мускул его тела был напряжён до предела. Он изучал меня, – методично выискивая слабые места. Умён. Чертовски умён.

Я и не думал применять захваты греко-римской. Зрителям не нужен спорт, им нужна кровь. И чем больше её прольётся на этот грязный пол, тем сильнее будет их восторг.

Толпа зароптала, требуя драки.

Иван пошёл в наступление, пытаясь подобраться ко мне. Внезапно он пригнулся, бросившись вперёд со скоростью пантеры, обхватил меня за торс железной хваткой, от которой затрещали рёбра. Я почувствовал, как его нога ищет точку опоры для подсечки. Адреналин взорвался в моей крови – мир вокруг замедлился. Мне удалось вывернуться с нечеловеческим усилием и на развороте вмазать ему в челюсть. Хруст костей эхом отозвался в ушах.

Толпа оглушающе взревела, как единый организм!

Противник сжал окровавленные зубы, боль лишь разожгла его ярость. Пусть он и был ниже, но сыпал ударами, как бешеный механизм. Я лишь успевал отбиваться, не имея возможности атаковать, чувствуя, как немеют руки от блоков.

И тут Иван на мгновение открылся! Мой хук настиг его тут же! Жилистый и выносливый, как дьявол, враг устоял на ногах, лишь отскочил в сторону, оставляя за собой дорожку кровавых капель на полу.

Быстро сориентировался, поднырнул под мою руку и нанёс точный, сокрушительный удар в ухо. В голове зазвенело. Чувствуя металлический привкус во рту, на автомате закрылся, чтобы немного прийти в себя.

Иван не отступал. Понятно. Решил вымотать. Я сделал обманный выпад и, пригнувшись, поднырнул под руку, нанеся ещё один удар. Соперник ушёл в клинч, обхватив моё туловище подмышками. От него пахло кровью, потом и отчаянием. Он сам выдыхался и теперь пытался хоть немного удержать меня, его грудь тяжело вздымалась.

Рефери – высокий, тощий мужик, развёл нас в стороны.

Народ взволнованно гудел, кто-то в азарте начал орать.

– Дядька, воды? – подскочил Филька.

– Ага, – протянул руку и взял стакан. Прополоскал рот, сплюнул за ограждение и вышел на ринг.

Иван покинул свой угол.

Мы достаточно потешили публику, пора переходить к настоящему бою.

Соперник хоть и был неплохим бойцом, но частенько совершал ошибки. Вот и сейчас он открылся, получив удар в рёбра и следом ещё один. Захват и короткий бросок. С цементного пола взметнулось облачко пыли.

– А-а-а!!!! – Народ взревел. – Бугай! Бугай!

– Ива-а-ан! – заверещал кто-то. – Покажи ему! – горела чья-то ставка.

Тряхнув головой, соперник, зло оскалившись, поднялся. Такая сильная эмоция – не лучший советчик. Пригнувшись, он двинул на меня. Ловко уйдя от атаки, я развернулся всем корпусом, проведя классическую подсечку. Добивать не стал. Рано. Ещё не успев подняться, Иван ринулся ко мне снова. Я пригнулся, принял на себя его вес и перекинул через туловище.

– Буга-а-ай!!!!

Трибуны неистовствовали. Ревели люто!

Пошатываясь, Иван упрямо поднялся. Встречи с цементным полом не прошли даром. Его зубы окрасились кровью, по телу градом катил пот. Он опять двинулся ко мне, но в последний момент обманным манёвром ушёл в сторону, и я получил точный удар в печень. Тупая боль сковала подбрюшье, заставив скукожиться. Иван наносил удары, которые мне удавалось блокировать, но я бить не мог, боль не давала разогнуться.

– Ива-а-ан! – тот же истеричный вопль и остальные подхватывают его, неся волной по залу.

Противник уже видит свою победу, глаза сверкают. Пригнувшись ниже ловлю момент. Удар. Ещё удар по корпусу, короткий захват и мой противник летит на пол…

В этот раз он не встал, лежал, задыхаясь от ушиба – вышибло воздух из лёгких, и теперь противник пытался глотнуть живительного кислорода, при этом вздрагивая всем телом.

Рефери подскочил к нему. Толпа замерла, впившись в нас глазами. Иван с трудом отрицательно мотнул головой.

Рефери подошёл ко мне.

– Буга-а-а-й! – гаркнул он так, что я чуть не подпрыгнул. – Сегодня победил Бугай!

– Ааа-а-а-а!!! Бугай! Бугай! Бугай!

Толпа орала, шумела, свистела, топала ногами.

Бой был окончен.