Лозоходец

Глава 37

К полуночи буран утих, плотно скрыв наше убежище под толстым слоем выпавшего снега. Палкой проделал сверху отверстие для доступа воздуха. Костёр потух, и новый мы разводить не рискнули. Я понимал: выживание в тайге не является моим сильным навыком, и потому просто боялся, что мы с Пашкой надышимся угаром. В нашей норе было относительно тепло, снег залепил все щели и жара от прогоревших дров хватило, чтобы согреть небольшое пространство. Мы спокойно проспали до утра, звери скрылись испуганные взъярившейся природой.

Пашка разбудил меня на рассвете:

– Дядь Егор, надо костёр разводить. Я выйду за хворостом.

Какой-то звук насторожил меня, интуиция вовсю вопила о близкой опасности. Я схватил мальчишку за рукав, заставив умолкнуть. Пахом понимал меня не то что с полуслова, достаточно было одного взгляда. Он замер, присев на лапник.

Вслушиваясь в каждый самый слабый шорох, доносившийся снаружи, мне удалось различить неспешное передвижение какого-то крупного зверя. Неужели волки? Но сразу после такой пурги и им сложно передвигаться по глубокому снегу, да и вряд ли по лесу бродит одиночка.

Тайга напомнила о своей власти и насколько мы ничтожны перед ней. Шаги были слышны всё отчётливее. Не решаясь выбраться наружу, нам оставалось только слушать и надеяться, что хищник обойдёт стороной.

Почти возле самого нашего укрытия послышалось шумное дыхание. Волосы на теле встали дыбом, я уже догадался, кто потревожил наш покой. Тот, о ком предупреждали дружелюбные эвенки. Медведь-шатун. Нет страшнее зверя в тайге. Ведомый голодом и яростью, он не боится людей, даже вооружённых. А мы, имея в запасе один лишь нож, и вовсе, лёгкая добыча.

Медведь шумно втянул воздух, фыркнул, видать, почуяв запах дыма. Тяжёлая лапа обрушилась сверху, смахнув пласт снега, что завалился прямо на нас.

– Пашка, – тихо сказал я, боясь ещё больше разъярить хищника, – греби в сторону деревьев, ты сможешь пролезть между ними. Затаись там где-нибудь. Не вздумай бежать или забираться на дерево. Мигом догонит.

Мальчишка, побелевший так, что стал белее снега, молча развернулся и начал ладонями отгребать наст, стараясь выбраться.

Всё это произошло в считаные секунды, время словно замедлилось. Я, убедившись, что Пашка послушно пытается выбраться, ринулся вперёд, отвлекая внимание хищника на себя.

Зимний лес, укрытый саваном снега, встретил меня глубокими сугробами, из которых и выбраться непросто. А ещё на меня смотрели глубоко посаженные, маленькие, налитые кровью глаза зверя.

Вырванный из зимней спячки, он был взбешён, рык, который, казалось, сотряс даже небо, равнодушно взиравшее на нас, оглушил меня. Слюна из пасти попала на лицо. А потом зверь бросился!

Как удалось увернуться, не знаю.

Я откатился в сторону, чудом не попав под удар. Сила медведя такова: одной лапой он может сломать хребет лосю, а что будет с человеком и гадать не надо. Ничего не останется, кусок мяса.

Увернувшись, замер за сугробом, наблюдая за противником, явно растерявшемся от моих кульбитов. Он исхудал, шерсть, куда вмёрзли плотной наледью сосульки, свисала клочьями.

Развернувшись кругом, хищник учуял меня и снова атаковал. К тому моменту нож был зажат в ладони. Я прыгнул ему навстречу, медведь, не ожидая такой наглости от добычи, снова промахнулся, а мне удалось попасть ножом в мягкое подбрюшье, пробив шкуру.

Раненое животное взревело так, что с деревьев лавиной скатился снег, скрыв меня от него. Только передышка не продлится долго. Зверь пару раз кинулся от ярости вслепую и вскоре снова меня замети. Заревел, оглушая. Я понял, что мне не уйти, боль увеличила силу шатуна, заставив забыть обо всём, кроме жажды убийства.

Отскочил за дерево, выигрывая несколько секунд. Мне хотелось жить! Чудом избежать схватки с медведем, спрятаться. Я понимал, что одолеть лесного великана мне не под силу.

Из чащи, подняв страшный гвалт, показались лайки. Собаки окружили медведя, ловко пробираясь по глубокому снегу, они отвлекали его, кидаясь сзади. Зверь, ослеплённый болью, вертелся из стороны в сторону, пытаясь отогнать свору. Вслед за собаками из леса выбежал Тыманча, на ходу вскидывая ружьё. Грохнул выстрел, хищника шатнуло, а на боку у него показалась кровь.

Заметив новую опасность, зверь кинулся к охотнику, больше не обращая внимания на лаек, буквально повисших у него на задних лапах. Я кинулся следом, не зная, нужно ли время эвенку, чтобы перезарядить ружьё, полоснул противника по ноге.

Медведь, потерявший много крови, двигался медленнее.. Он развернулся ко мне, но я уже отбежал в сторону, а лайки продолжали атаковать его, мешая добраться до людей. Тыманча подбежал ближе, и снова прогремел выстрел. На этот раз охотнику удалось попасть в глаз. Шатун ещё по инерции сделал несколько шагов и грузно завалился в снег. Несмотря на угрозу жизни, мне было жаль истинного хозяина таёжного леса, разбуженного людьми или голодом. Лайки, услышав окрик охотника, моментально отступили от поверженного хищника, лай прекратился.

Из-за деревьев, где было наше убежище, трясясь от пережитого ужаса, выбрался Пашка.

– Я нашёл вас, – с довольным видом подошёл к нам эвенк.

– Почему ты вернулся? – с трудом переводя дыхание, спросил у него.

– Олени ушли, отец сказал, потому что мы нарушили закон леса, не помогли путникам. Я пришёл за вами. Довезу до железной дороги.

– Вот это удача! – меня и самого ещё трясло, не верилось, что схватка со зверем окончена и я до сих пор жив.

А Тыманча уже ходил вокруг медведя, огорчённо качая головой и цокая. Такую тушу в лёгкие нарты не положишь, и охотнику было жаль, что пропадает столько провианта и меха. Нечего было и думать, что мы втроём сумеем дотащить его до нашей пещерки и спрятать там. А среди открытого леса тушу скоро обнаружат волки.

Тыманча подогнал поближе оставленные за деревьями нарты, в которые были впряжены два флегматичных оленя. Эвенк ехал совсем налегке для того, чтобы тягловые животные могли тащить наш вес.

Мы устроились на нартах и скоро туша лесного великана, скрылась с глаз. Лайки, высунув языки, бежали рядом.

Мимо проносились купы заснеженных деревьев. Тайга словно прощалась с нами, напоследок расцветив всеми оттенками золота белоснежные просторы. В них драгоценными камнями виднелась тёмно-зелёная хвоя и янтарная кора деревьев. Мы выехали ближе к реке, где собакам было легче держать с нами один темп. Нарты мягко скользили по насту, а я словно впервые вдохнул морозный, чистый воздух, будто впервые увидел всю ту красоту, что окружала нас. Сегодня жизнь началась для меня заново. В который раз. Неведомые мне силы вели меня по непростому пути, проложенному среди судеб этого мира.

Река, настолько стремительная, что быстрины не смог сковать даже прочный панцирь северной зимы, блестела на солнце тысячами огранённых ветром бриллиантов. Глаза слепило от сияния вокруг. Тайга, будто извиняясь за вчерашнее буйство, выпустила на небосклон щедрое солнце. Стало теплее или так только казалось от адреналина, до сих пор бурлившего в крови.

Неповторимое место, со своей сказочной красотой, где природа не засыпает, а точно преображается, заботливо укрытая морозом белоснежной периной. Каждая веточка, что у огромных великанов, что у самых низкорослых кустов покрыта ажурными узорами инея. Здесь начинаешь верить в сказки о Снежной королеве. Кажется, вот, приблизится ещё один поворот реки, а там она – неимоверно красивая, но такая же холодная и надменная хозяйка стужи. А в сани её запряжены ледяные кони, способные мчатся по воздуху быстрее ветра.

Позёмка, расшалившаяся среди деревьев, лепила из сугробов настоящие снежные барханы, украсив их своими причудливыми узорами.

Мир тайны и гармонии, свойственной лишь суровой природе Северного края. На свежем насте заметны следы животных, которые подмечает зоркий эвенк, читая будто раскрытую книгу. Вскоре лес отступает, сломленный человеческой волей. Перед нами открывается полоса вырубки, где стальной змеёй вьётся железная дорога – жизненная артерия этой холодной земли.

Нарты остановились.

– Ступайте, прямо, – указал в нужном направлении Тыманча, – через час выйдете к посёлку. Зверей тут нет, боятся людей и поездов.

Я обнял нашего спасителя, ещё раз поблагодарив его за помощь.

– Пусть хранят твою семью ваши боги, – пожелал охотнику напоследок, – мне нечем отблагодарить тебя.

– Не нужно, – широко улыбнулся эвенк, – теперь боги дадут нам хорошую охоту.

Не затягивая прощание, Тыманча вскочил в нарты и умчал вдаль. А мы с Пашкой побрели в сторону посёлка.

Как и обещал охотник, через положенное время перед нами показались заснеженные избы маленького таёжного поселения. Станционный смотритель, внимательно изучив мои документы, согласился приютить нас, взяв в качестве оплаты несколько банок консервов. Завтра будем решать, как нам ехать дальше, а сегодня, согревшись в тепле маленькой двухкомнатной избы, где пожилой смотритель жил бобылём, мы плотно поели и легли спать, больше не прислушиваясь к каждому шороху и впервые за долгое время по-настоящему согревшись.