Лечить нельзя помиловать (СИ)

Эпилог

— Стетоскоп сними, — одними губами прошептал Алеон, не переставая еле заметно улыбаться.

— Что? — отворачиваться от жрицы нельзя, пришлось кидать косой взгляд.

Вояка до мозга костей — этот капитан и в храм Ахавы явился в парадном мундире, приколов трогательную бутоньерку к сердцу между медалью за Дагер-Хедж и новеньким орденом. Белоснежный шейный платок и перчатки контрастировали с формой, зато отлично подходили к моему платью.

— Стетоскоп, — повторил он.

Батюшка Парацельс, совсем забыла! В последний момент решила послушать подозрительные хрипы Женевьевы, покрывающей мои волосы блестками, и привычно повесила его на шею. Ничего, я тоже имею право на форму.

«Мне кажется, или платье невесты напоминает врачебный балахон?», — подозрительно шепнули из зрительского ряда. Ну и ну, леди, я вас запомнила. Придете ещё ко мне по-женски жаловаться на своих ухажеров, тогда и обсудим, что больше идет медику — кружева или чистый белый халат. Каждому работнику термометра известно: размах торжества прямо пропорционален количеству карет скорой помощи, дежурящих поблизости. А наша свадьба по размаху… Требовала одного целителя. И одной невесты.

— Ведающая сердца богиня считала себя рабой любви, — немолодая жрица зачитывала священный текст, не отрывая взгляд от книги. — Госпожа и слуга сердечного волнения — так её называли первые верующие.

«Лишь искренние чувства смертных способны дать ей глоток свободы», — заученно повторила я. Вместо девичника, на который пришли только Женечка и Кудряшка, меня просвещали относительно предстоящего венчания. Лежа на старинном диване в шерстяных носках, шелковой пижаме и с питательной маской на волосах — придумкой обездоленных на магию женщин, — мы аплодировали любительской постановке горничных. Девицы в красках расписывали, как протекает свадьба и в каких местах невесте нужно подавать голос.

— Хвала доброте Ахавы, — синхронно прогудели гости по мановению руки жрицы.

— Идущие тропой любви да не познают тягот жизни, — удовлетворенно продолжила она.

Ещё пять минут, и я завою! Стоим полчаса, и ни одна собака не объявила антракт. Немногочисленные гости, удостоившиеся чести бить баклуши в храме, тоже утомленно поглядывали на часы. Наверное, потому, что присутствовали в основном мужчины: эрлы Верш и Бэкк, Женевьева, семья Алеона, пришедшая без отца, но с новой невесткой — спутницей Родиона. Какие-то незнакомые тетушки — дальние родственницы, которых притащили на венчание по остаточному принципу. Несколько коллег и близких друзей Его Гвардейшества, которых я и знать не хочу — успею познакомиться, когда эти оглоеды начнут забирать моего благоверного по выходным.

Оказывается, механизм блуда в Порт-о-Фердинанде поставлен на поток: джентльмены развлекаются в игорных домах, любительских театрах и прочих сомнительных заведениях, где знакомятся не только друг с другом, но и с прелестными леди второго сорта. И часть приятелей Алеона прямо сейчас ехидно зубоскалит за спинами, глядя на венчающегося друга — мол, забавно будет в субботу отметить и пропущенный мальчишник, и начало семейной жизни в объятиях красоток.

Алеон тоже улыбается — так холодно и предвкушающе, что за целостность носов благородных хлыщей я бы не дала и гроша. «Мальчишник» он провел в своем кабинете с эрлом Бэкком, планируя создание военно-патриотических организаций среди молодежи. Увы, тесный круг дворянства не предполагает возможности открыто послать таких дружков без ущерба репутации.

— Согласны ли вы, маркиз Алеон Клод, взять в законные супруги эрл… Гхм, Алевтину Пономарёву?

— Согласен, — поспешно ответил капитан, сглаживая оплошность жрицы.

Несколько капель крови из безымянного пальца упали на дно крошечной ритуальной чаши. Ритуал Ахавы очень красив — запястья новобрачных связывают алой лентой, перебрасывая её концы через плечи жениха и невесты. Символ одной большой артерии, по которой кровь течет прямиком к сердцу. У меня было, что сказать на этот счет, но Женечка весьма красноречиво дала понять, что невесте положено быть скромной и молчать.

— Согласны ли вы, Алевтина Пономарёва, взять в законные супруги маркиза Алеона Клода?

— Согласна, — маленький надрез болезненно полоснул по пальцу.

Печенки-селезенки, как негигиенично. И кровь мешают не стерильным инструментом, а ритуальной палочкой из стекла. Каким раствором обрабатывали посудину? Эх, учи, не учи население, всё равно иммунитет третируют хлеще немытых бедуинов в пустыне.

— Жених, помогите невесте испить из чаши любви, — потребовала жрица, захлопывая местный псалтырь.

Конечно, невесту не жалко. Оглядев моё приунывшее лицо, Алеон сжалился и незаметно опустил в чашу сгусток чистой бесцветной энергии — только воздух на мгновение стал зыбким, выдавая колдовство. Спасибо! Теперь можно пить без страха, магическая энергия стерильна и развеется из сосуда вместе с потенциальной заразой. Действие символическое, глотать не обязательно, но слишком варварское на мой современный светский взгляд.

Обжигающая, слишком горячая кровь коснулась губ.

— Алеон, — ресницы распахнулись от жара, вспыхнувшего у лица. — А…

Выпавшая из слабых рук чаша ударилась об каменный пол храма.

— Не смешно, — хмуро констатировала я, стоя у подножья золотой лестницы.

Драгоценные ступеньки налились торжественным светом, слепя взор. На фоне широких, крепких пролетов мои белые туфельки казались крошечными, как обувь сказочной принцессы. Словно путь вёл на бал, а не к знакомым небесам. Не-а, идите к чёрту.

— Нет-нет-нет, я пас. Где выход? — взгляд заметался по сторонам.

Если ущипнуть себя посильнее, то получится проснуться. Раньше хватало постороннего шума, чтобы выйти из медитации. Ауч, больно! И бесполезно. Великий Авиценна, выпустите меня! Я давно битая карта в божественной колоде, неудачная ставка, проигравшее «красное» и слишком маленькое число, чтобы представлять интерес для верхнего этажа. Не пойду.

— Слышите? — величественное небо равнодушно глядело на кулак, которым трясли перед его бескрайним простором. — Фиг вам!

У меня свадьба, а они! Бессмертные гады, вечно скучающие авантюристы… Я всё про них знаю: и про тоскливую вечную жизнь, и про испытания, и про любимчиков среди смертных. Больше не верю ни единому образу. Калачом меня на ваши небеса не заманишь!

— Да вы офигели, что ли? — от злости пропал дар речи.

Самая нижняя ступенька, устав ждать, опустилась ниже, слившись с полом. И стала двигаться наверх, увлекая меня с собой! А-а-ай, паразиты небесные! Перила хоть дайте, упаду же!

— Всевышний эскалатор, — ругнувшись не пойми как, я вцепилась в кованые золотые перила, выросшие перед носом. — И куда мы едем?

Дураку ясно, что божественное испытание я провалила. За что поплатилась с лихвой, обменяв магию на здорового, дееспособного жениха. И какого бесноватого коклюша этим демиургам ещё надо? Выговор мне объявят за неоправданные ожидания? Р-р-р, Алевтина Пономарёва уволилась из магов две недели назад, дисциплинарным взысканиям не подлежит.

Однако долговато едем. Могли бы и стул организовать.

— Сервис однако, — появившаяся сзади кушетка мягко тюкнулась под колени. — Благодарю.

Самоходная площадка-ступенька неспешным ходом вынесла меня куда-то между облаков. В прошлый раз, торопясь наверх, я и не замечала, как здесь красиво: окружающий голубой простор напоминал океан с белыми кучерявыми островками. Выходит, это не моя фантазия, а настоящая иллюзия, созданная для магов, достойных подняться в небеса.

Как и фигура, снова воплотившаяся наверху.

— Приехали, — эскалатор замер за пять ступеней до верхней площадки, как бы давая выбор, подняться к небожителям или нет.

Туманный силуэт развел руки, обзаведясь широкими ниспадающими рукавами. Женщина. На последней ступеньке меня ждала Она.

— Здравствуй, дитя моё, — беззвучно сказала колоссальная фигура, матерински раскрывая объятия.

Водопад призрачных волос спускался до босых стоп. Белесая дымка, обнимавшая высеченный стан простым платьем, беспрестанно шевелилась и превратилась в хламиду, тут же снова пришла в движение, становясь тогой. Миг, — и тога удлинилась до роскошного кимоно, удар сердца — кимоно стало плащом. Лишь выражение полупрозрачного лица не менялось, светясь мягкой улыбкой.

Ноги сами понесли меня наверх.

— Ваши глаза, — охнув от удивления, я увидела белую повязку в бурых пятнах, закрывающую верхнюю треть лица богини.

Девушка, нет, женщина… Нет, дама… Или снова девушка промолчала, позволяя осознать истину — любовь слепа.

— И безрассудна, — рокотом прокатился бесцветный голос по небесам, услышав мои мысли.

Вдалеке, прячась за сиянием богини, сидел второй силуэт, лениво покачивая ногой. Величественный золотой трон опирался ножками на пустоту, не смущаясь попранием физики. Не желая показываться на глаза, говорящий скрывался за нестерпимым светом, отчего я поспешила перевести взгляд на Неё.

— Зачем вы призвали меня? — злость сменилась непониманием и легким страхом. — Я не оправдала ваши ожидания. Не справилась с искушением.

— С искушением любить? — чуть лукаво уточнила леди-богиня, склонив голову к плечу.

— С искушением властвовать над жизнью людей, — острая вина кольнула сердце. — Я помню свои мысли. И если вы сейчас скажете, что я не хотела власти, а просто лечила жениха — нет, это не так! Я… Я хотела добиться силы. Умения покорить болезнь, владеть чужим здоровьем.

— Это гордыня, — согласно кивнула богиня. Мужчина позади неё высокомерно фыркнул и отвернулся. — Ты действительно провалила его маленькое испытание. Но почему там, внизу, ты сказала: «Согласна»?

— Потому что я влюблена в своего жениха, — бровь недоуменно поползла наверх.

— А почему не вернулась домой? — продолжала допрос богиня.

Потому что дом там, где тебя любят. Где ждут, где счастливо целуют, где заботятся и позволяют заботиться в ответ. Дом — это не четыре стены в многоэтажке, не водопровод и не телевизор с кучей каналов. Дом — это объятия любимого человека, иногда невыносимого, но всегда терпеливого к твоему характеру. Зачем мне двадцать первый век, если в нём не будет наглого и харизматичного капитана — аристократа до мозга костей, преданного службе, королевству и Её величеству?

Наш дом в сердцах любимых.

— Моё испытание смертная прошла с честью, — довольно подытожила Ахава, возвышаясь надо мной с высоты своего исполинского роста. — А ты что скажешь?

Мужской силуэт на помпезном троне повернул голову к лестнице, бегущей вниз. Гигантский, высотой с огромный тополь, демиург нехотя окинул меня бесстрастным взглядом, буквально приморозив к месту. Аура небывалого могущества обдала с ног до головы, и сердце заколотилось, предчувствуя опасность.

— Поглядим, — душа скорее почувствовала, нежели услышала короткий ответ.

— Алевтина! Аля! — низкий паникующий голос вспыхнул ориентиром в непроглядной тьме. — Великий Сетр, целителя! Немедленно целителя!

Испаряющаяся с губ красная влага легким теплом откликнулась где-то глубоко в сердце. Распахнув сухие глаза, я с трудом сглотнула. Батюшки-светы… Заснула на собственной свадьбе.

— Не надо целителя. А, впрочем, надо, у тебя давление подскочило, — автоматически отметив суженые сосуды в голове Алеона, я прижала ладони к вискам. — Сепсис мне в медкарту, что произошло?

— Я идиот, — бледный жених с размаху ударил себя ладонью по лбу. — Идиот! Кровь мага, насыщенная энергией, опасна для потерявших дар. Прости, Искорка, моя вина. Не знал, что твое тело все ещё восприимчиво к чужим магическим ядрам.

— Опасна? — золотая пыль взвилась на ладони. — Или спасительна.

«Ступай и будь счастлива», — отголоски благословения Ахавы затихли в сумбуре мыслей.

— Счастливое безделье замужней дамы отменяется, — потрясенный капитан удивленно приоткрыл рот. — И чего стоим? Жених, можете поцеловать невесту.