Лечить нельзя помиловать (СИ)

Глава 29

— Её величество выражает почтение и искреннюю радость каждому гостю за этим столом, — медленно и с чувством декларировал церемониймейстер.

— Да здравствует королева Октавия! — нестройным хором откликнулись трапезничающие, включая меня.

В малой столовой, рассчитанной на скромные посиделки, готовилась сеча. Противоборствующие стороны вооружились зубочистками, дружелюбно ощерились вилками и с показательной жестокостью терзали несчастную дичь. Запеченный лебедь не успел крякнуть, как разлетелся по тарелкам, и лишь грустные остатки с ужасом взирали на оголодавших дворян. Казалось, обезумевшие аристократы специально не ели три дня, как сторожевые собаки, чтобы аккумулировать свою злость и решительность. И после главного блюда приступить к десерту.

То есть мне.

Появившись во дворце, как послушные подданные, мы с маркизом приняли соломоново решение — пригубили его походную фляжку, спрятавшись в одной из ниш. Пробегавший мимо лакей подозрительно принюхался, поэтому пришлось делать вид, что страстно целуемся, хихикая сквозь ладошки. Во фляжке оказалось крепленое сухое вино, прекрасно сочетающееся с гематогенками из тайного запаса. После трех глотков дело пошло веселее, будущий пир приобрел светлые оттенки, а замысел дополнялся по наитию.

— Перевернем супницу на голову самому крикливому и сбежим.

— Отец и так плешив, последние волосы вылезут, — не согласился капитан. — Лучше скажем, что я вас обесчестил, поэтому обязан жениться.

— Обесчестил разведенную женщину? — изумилась я. — Оксюморон.

— «Обесчестил кастрат» — это оксюморон, — философски хмыкнул Гвардейшество. — Но вы правы, не поверят. Может, скажем, что вы непраздны? Кажется, в истории вашего мира есть подобный прецедент.

— А, может, обставим все так, что вы почти здоровы? И последний этап лечения никак несовместим с брачными обязательствами.

— Тогда вас отправят в храм, чтобы быстрее связались с богами и долечили меня, — помрачнел он. — Навсегда отправят. С королевы станется осерчать от занудного бубнежа старого пня.

Храмы Объединенного королевства были похожи на древнегреческие пристанища богов. В них служили и женщины, и мужчины, разделяя сферы влияния по занятости: мужчины — война, женщины — очаг. Однако два храма — богини Ахавы и бога Сетра — считались общими. Первая отвечала за любовь, и это светлое чувство вовсе не считалось лишь женским уделом. Ха, попробуй запретить местным мужчинам любить и влюбляться — на клочки порвут богохульника. Бог Сетр руководил магией, и ему тоже поклонялись все эрлы без разбора, имея право служить в храме на равных. Были и такие храмы, что почти монастыри: в них послушники беспрестанно молились и тратили жизнь на общественно-полезную деятельность. То есть возделывание урожая, создание несложной утвари из дерева, варка пива и лечебных зелий.

И лекарей там часто не хватает.

Слуга чинно вел нас по парадным коридорам дворца, важничая, как первоклашка со звонком. Надежда не столкнуться с оппонентами успешно оправдалась. До самой столовой никто не посмел бросить в нас косой взгляд или гнилой помидор, замок словно вымер в честь грядущей битвы. Я двигалась во всеоружии: в правой руке был сжат кончик чистой энергии, в левой — кружевной веер по последней моде. И в пир, и в морг, если кому-нибудь приспичит. Капитан радовал своей безмятежностью, натянув маску отвратительно любезного аристократа, и руки чесались рефлекторно заехать ему по роже. Если бы не хитрый блеск в глубине глаз — рядом бы стоять не стала.

Добравшись до малой столовой и подождав, когда нас объявят, будущие «супруги Клод» коротко выдохнули, обменялись подбадривающими улыбками и шагнули под уничтожающие прицелы собравшихся дворян. Понятия не имею, кто где сидит — знаю только баронессу Коллет, намалеванную и расфуфыренную до макушки, но спокойным отсюда никто не уйдет.

Потому что у нас был план.

— Алевтина, познакомься, — капитан радушно махнул рукой на вражеский стан. — Маркиз Эндрю Клод, мой отец. Моя мать, Фиона Катарина Клод. Брат и второй наследник рода Родион Клод. Нет-нет, лицо у него такое от природы, не нужно его лечить.

Семейство маркизов одарило меня одинаково изучающими взглядами. И если леди Фиона посматривала с недоуменным равнодушием, то в глазах Эндрю светилась волчья жестокость и желание убивать. А вот братец — неслух семнадцати лет — неумело скроил презрительную физиономию. Аристократ с китайского рынка без оригинальных запчастей.

По правую руку от «свёкров» сидели их протеже — барон и баронесса Коллет. Мамы у Ариадны не было, и чисто по-человечески жаль девчонку, но лицо леди налилось такой елейной важностью, словно она здесь царица под прикрытием. Барон Коллет порадовал — смешно подпрыгивающий толстячок с сахарным диабетом, целиакией и непереносимостью лактозы. Дворцовые слуги откупились от него тарелкой с сельдереем, который дворянин грустно ковырял вилкой. Захочет булочек с творогом — придет. Заодно расплатится за дерзость доченьки, высокомерно поглядывающей на мою скромную рубиновую подвеску. У самой на шее красовалось бриллиантовое ожерелье.

— Любимая, позволь за тобой поухаживать, — с сияющими от восторга глазами предложил Алеон.

— Конечно, — посланные импульсы жара вынудили кровь прилить к щекам. — Благодарю, мой лорд.

Барон Коллет нехорошо икнул и схватился за сердце. Его старшая дочь вздрогнула, словно увидела призрака, и медленно увяла, послав маркизу ужасно обиженный взгляд. Заботливые руки капитана наложили мне немного жаркого в обход удивившихся слуг и как бы случайно тронули рукав платья. Трепетное касание вызвало куда более удушливый жар, отчего пришлось настучать самой себе по рукам — не переигрывай, превратишься в помидор.

Её королевское величество, щедро оплатившая банкет, бросила заинтересованный взгляд на скандальных подданных. В прошлый раз маркиз с невестой вели себя скромнее, но леди Октавия ничуть не оскорбилась, искренне наслаждаясь вечером. Правительница вошла последней с изрядной задержкой, но, как известно, королевы не опаздывают, это остальные приходят слишком рано. По случаю благотворительного для смертных ужина королеву облачили в роскошное платье цвета зари, мантию и тонкий золотой венец. Пришлось вставать и молиться — требования дня Молитвы, хотя от моих гневно-возмущенных мыслей боги наверняка в шоке. Нет, а чего они? Хоть бы инструкцию к таланту дали. Найду бога, ответственного за мой дар, и закидаю жалобами.

— Маркиз, озвучьте нам дату свадьбы, — тонко спровоцировала Изумрудная леди, откусывая кусочек мяса.

Валун безобразного скандала дрогнул на вершине горы.

— Сразу, как мой отец отдаст фамильные обручальные кольца, — подчеркнуто спокойно ответил Алеон.

Да еще и осуждающе качнул головой, мол, и не догадываюсь, почему папа упрямится.

Эндрю Клод — мужчина чуть старше шестидесяти с желчнокаменной болезнью на лицо — нервно дернул щекой и послал сыну безобразно ненавидящий взгляд. Слепец, видящий перед собой одну цель — прогнуть и проучить наследника, держался только на опыте и вдолбленной привычке сдерживать эмоции. На меня маркиз-старший даже не глядел, всем видом подчеркивая мое недостойное происхождение.

И выпад проигнорировал мастерски.

— Алеон! — со слезами в голосе воскликнула Ариадна, но тут же замолчала под повелительным взглядом королевы.

— Что же вы подарите своей жене в день торжества? — мастерски подзуживала Октавия, пользуясь привилегией говорить.

Остальные обязаны молчать или отвечать, такова участь тех, на кого правительница обратила внимание. Но никто не мешал им слушать. Семейство Коллет подобралось, готовое подсчитывать потенциальные плюшки, если ситуацию удастся переломить в свою сторону. Красноречивые лица маркизов налились злостью, им явно было, что сказать, но… Алеон делано задумался, перевел взгляд на отца и предвкушающе усмехнулся.

— Пока не решил. Любимая, хочешь замок Олден-Эр у горного хребта? — нежно предложил капитан. — Он возвышается над морем, открывая чудесный вид на закат.

Бах! Предупреждающий выстрел в колено. Где-то за горизонтом тоскливо завыл казначей маркизов.

— Замок моего отца?! — грянул старший Клод, получив скорым разорением по морде. — Не бывать такому!

— Мой замок, — сухо подчеркнул Алеон. — Дед завещал его мне и моим потомкам.

«Пистолеты, готовьсь… Пли!» — синхронно стукнулись бокалы о стол. Семья маркизов побурела на глазах, даже леди Фиону проняло до надпочечников. Беспрецедентные притязания на семейное имущество хуже позора, за такие чаяния дворяне наймут киллера и устроят охоту за головами. Даже Коллеты, переглянувшись, мысленно смазывают дуло пушек и готовят ядра — абордажить то, что считают уже своим.

Я обернулась на королеву. Её величество незаметно улыбнулась уголком губ.

— Щенок, — задохнулся от эмоций маркиз, белея на глазах. — Как смеешь?! Да твои потомки давно сгнили во чревах столичных прошмандовок! Их вытравили, как паразитов, как вредоносных червей!

Сумасшедший…

Господи, пусть его долбанет инсульт! Я его, конечно, откачаю, но по-другому старого идиота не заткнуть. А ему пора бы замолчать, потому что капитан Клод успешно сжал под столом тлеющую скатерть, из последних сил усмиряя своë пламя.

Укус достиг цели, да так смачно, что пришлось брать Алеона за руку, буквально впихивая ему под кожу легкую седацию. К чести капитана, успокоился он быстро. Строя планы и прогнозируя течение беседы, мы устроили тест-драйв провокаций: ожесточенно били друг друга по больным местам, прыгая на профессиональных провалах, личностных недостатках и подчас безумных триггерах. Потрясающе терапевтичная практика! За полчаса я успела узнать, что являюсь самой наглой, бесцеремонной, жесткой и безвкусной женщиной во всех мирах. Маркиз же долго утирался от взаимных плевков — дерзкий, офигевший, бесталанный папочкин выползень, с которым стыдно пройтись по улице. Наоскорблявшись вдоволь и проржавшись, как кони, от особо удачных эпитетов, мы были готовы почти ко всему. Но лорд Эндрю виртуозно переплюнул мои фантазии.

— И две деревни. — Чудом совладав с бешенством и болью, продолжил эрл Клод. — Будет моим подарком на свадьбу вместе с замком. Кстати, совсем забыл сказать, дорогая. У меня есть личное поместье в Дагер-Хедже, пожаловали за службу. И тридцать процентов акций в обогатительной фабрике, которая скоро возглавит артель каменщиков. Если первой родится дочка — акции станут твоими.

— Задаришь, — от размеров ложно предложенного жар в самом деле прилил к сердцу. Да полмиллиона для него — тьфу, кофе попить после дежурства.

Но истинным подарком стали дрожащие пальчики леди Коллет, которыми она безуспешно пыталась совладать с ножом. Судя по тремору, баронесса с удовольствием воткнула бы столовый ножик в меня, сочтя голову иномирной лекарки изысканным предсвадебным даром.

— Сокровища для безродной, — прошептала она в тарелку, до боли сжав кулак.

— Достойно, — мимолетно одобрила королева, заканчивая допрос. Алеона. Мой допрос был впереди. — А что же вы, эрла? Нравится ли вам маркиз настолько, что вы готовы закрыть глаза на его недостатки? — продолжала допытываться королева. — Вы его любите?

Нет! Я бы его этими самыми недостатками и придушила, если бы не серьезные проблемы, нависшие над гвардейским несчастьем. Он же вспыхивает, как спичка, постоянно спеваясь с пламенем в крови. А я таки не ожоговый центр и лицензии на огнетушитель не имею.

— Ко всем любовь приходит с треволненьем, одной ко мне явилась с огнеметом, — проворчала я. И тут же глубоко вздохнула, поднимая на жениха щенячий взор. — Вы обещали мне коллекцию рапир вашего дедушки, мой лорд. Надеюсь, они превосходно украсят наш новый замок.

Подавившись супом, маркиза Фиона резко закашлялась. Молодой лорд Родион посерел на глазах и с ненавистью провел пальцем по горлу, игнорируя приподнятые брови старших. Хе-хе, молодняку еще учиться и учиться.

— С таким приданным не зазорно вашу супругу и во фрейлины произвести, ваше благородие, — развеселилась королева Октавия. Еë одну ничуть не тронули чужие подарки. — Пойдете ко мне во фрейлины, маркиза?

— Как повелит супруг, — и быстро заесть огурцом, чтобы не заржать.

Супруг сбоку бросил горделивый взгляд на сотрапезников и отсалютовал отцу бокалом, доигрывая партию на старческих нервах.

— Она не маркиза, — процедил Эндрю. — Оскорбление древней крови!

— Ну-ну, — насмешливо глянула Еë величество. — Не удивлюсь, если капитан посчитает мелочным носить вашу фамилию и пожелает основать свой род.

На этих словах у меня недобро кольнуло печень. Потерявшие дар речи аристократы уставились на королеву, как на грязную сквернавку, и только сердце Алеона бешено застучало, отдаваясь пульсом в моей ладони.

— Для рода нужны земли. Титул. Предки, в конце концов. А у моего бестолкового отпрыска один гонор.

О как! Пара слов, и вместо «щенка» появился «мой отпрыск». Вероятно, Гвардейшество подумал о том же и презрительно сощурился на смену риторики.

— Нельзя отрываться от корней, — возмущенно поддержал барон Коллет, впервые подавая голос. — Вот что бывает, когда в элиту общества допускаются безродные. Попрание извечных традиций! Ваше величество, как можно?

«Изменники!» — горячо рыкнул старший маркиз. Гневная речь о предшественниках и наследниках, о правах и обязанностях, о титуле и крестьянах работала на ура, консолидируя вокруг Эндрю и так лояльных аристократов. По-моему, он сам фанател от своего ораторского мастерства, клеймя позором первенца, ставя в пример покорность второго сына, некрасиво тыкая в Ариадну как в куклу с посылом «лучшее приобретение». Салфетки летали по столу в ужасе, брызги соуса эмоционально заляпали скатерть, соседи жались от карающих локтей маркиза и с благоговением смотрели старику в рот.

Догадайтесь, кто зааплодировал ему первым?

— Эрла Алевтина, вы рады? — недоуменно спросила Октавия.

— Гхм, — я смущенно спрятала ладони под стол. Рефлекс, блин. — Позвольте вас переупрямить, лорд Эндрю. Душевные слова, безусловно душевные. Но ваш сын…

— Кто тебе позволил открыть рот? — глаза лорда страшно расширились.

Ого, да здесь активная мозговая недостаточность. А я-то грешила на почки и совесть, сопереживая болезненному дворянину. Однако ошиблась: рожи всего семейства, за исключением первенца, выражали искреннее поражение моей «дерзостью». Как смеет шавка своевольно подавать голос?

Клонорхоз им в печень, паразитам.

— Чем вас не устраивает невестка, маркиз? — в голосе королевы послышались раздраженные нотки. Как хозяйка, она обязана следить, чтобы все гости чувствовали себя комфортно и на равных, а тут один самодовольный хрен попирает её гостеприимство.

— Безродная шваль, — выплюнул маркиз. — Родит ублюдков и запачкает династию. Угробила моего сына! Алеону давно пора жениться на правильной леди и родить мне внуков. Того и гляди сгинет в волчьем стане, на чужбине. В свете только и разговоров, что всю гвардию отправят в Ликантроп. Ваше величество, вы обязаны ратовать за чистоту крови! Кто родится от грязной профурсетки?

— За сим считаю наш ужин оконченным, — прервал его Алеон. — Ваше величество, я не стану терпеть дикарского неуважения к моей супруге и прошу у вас дозволения откланяться.

— И снова вы уходите, маркиз, — слабо упрекнула его королева. — Но как дворянин вы в своем праве. Позвольте лично проводить.

И зачем ей было нужно устраивать этот пикник? Разве что посмотреть, как ссорятся высокородные и оценить силы, выбрав, на кого делать ставку. Или просто развлечься за счет извечного конфликта отцов и детей. Впрочем, не моего ума дело. Мы своего добились.

— Полагаете, так ваш батюшка скорее отвяжется? — шепнула монархиня, степенно выпроваживая гостей за порог столовой.

— Всенепременно. Имуществом он дорожит больше, чем сыном, — сдержанно усмехнулся мой капитан. — А если тряхнуть подноготную моего личного наследства, кольца и благословение в меня швырнут уже завтра.

— А вы правда этого хотите? — остро улыбнулась королева. И отмахнулась от ответа. — Эрла Алевтина, была рада вашему присутствию. Мой дом всегда открыт для вас.

— Благодарю, Ваше величество, — сердечно выдохнула я.

— О, вы научились искренне кланяться, — подколола правительница, и тут же властно махнула рукой. — Ступайте и сделайте так, чтобы больше ваша семья меня не беспокоила. Время правящей династии дорого.