Лечить нельзя помиловать (СИ)

Глава 42

— А я им скидку обещала! — от возмущения из ушей валил пар. — От чистого сердца и очищенной печени, как родным! А они мне термометр в спину с размаху.

«Пальцы не совать — откусит» — отряд курсантов диким ржачем перебудил всю Принс-Пайот, разобрав скабрезную надпись на чисто выкрашенной двери моего кабинета. Осмелевшие до безрассудства шутники снова попортили мою собственность, вызывая нездоровое желание отомстить каждому. Эрл Клод рявками навел порядок, но сам сдерживался из последних сил, судорожно скрывая улыбку под маской начальственности. Мои вещи, образцы и яйцо закинули на обратном пути, весьма кстати не позволив хрупкой целительнице возвращаться одной от портальных арок.

— До встречи, — тыльную сторону ладони ласково взяли в плен и невесомо поцеловали. — Поужинаем вместе?

— Угу, — в отражении окон мелькнули горячечные красные пятна на щеках. — Алеон…

— Я знаю, — мгновенно кивнул он. — Тебе было дурно, страшно и очень грустно. Было бы чудом надеяться на искренность.

Так и есть! Вчера мне было очень плохо, хотелось спрятаться от всего мира и самой забраться в скорлупу. Нельзя считать это полноценным признанием, ведь… Я сама ещё не до конца определилась, что чувствую. Кто знает, вдруг щемящие волны нежности и желание растаять от прикосновений — всего лишь реакция на стресс? У многих биологических видов желание размножаться идет рука об руку со страхом смерти, а вчера на моих глазах буквально умер пациент.

Да, это просто стресс.

«Ну-ну, — гнусно хихикнул мозг. — Признай уже, ты бессильна бороться с моей химией».

Да тьфу на тебя! Я взрослая женщина и имею право увлечься красивым капитаном королевской гвардии. Даже если он — блудень, каких поискать, серьезно болен и несерьезно настроен.

— Но я был искренен, — поспешил опровергнуть мои мысли Клод. — Я буду ждать вас, сколько бы ни занял ваш путь ко мне.

— Жмыхнуло вас не по-детски, — подытожив, открыла дверь. — До вечера, эрл Клод.

Отставить дурную иррациональную влюбленность, Алевтина. На повестке дня стоит выманивание дракона из пещеры — то есть Мартина Лютера из его бесконечных командировок ради новых открытий. Уже к обеду вся улица будет знать, что я вернулась, и в кабинет нагрянут мои любимые пациенты с простыми и понятными жалобами, которых лечить одно удовольствие. После чудовищной потери моего дорогого младшего товарища, за которого я взяла ответственность в момент его рождения… После его горьких, безнадежно несчастных глаз… После его прощальных слов, полных страданий и…

— Хватит кататься, балбес! — яйцо замерло посреди стола, как пойманный жулик. — Посмотрите-ка на него, шило в скорлупе завелось! Тебя мама не учила тихо лежать там, куда положили?

Шурх, шурх — убедившись, что слабохарактерная лекарка не берется за ремень, неугомонный феникс покатился дальше по столу, сметая пыль, опрокидывая книги и роняя чернильницу. Дети!…

— Я тебя привяжу к батарее до самого вылупления, — зародыш курсанта недовольно затрещал скорлупой. — А станешь выкобениваться — первую неделю будешь драться за еду с голубями, понял?

…цветы жизни на могиле педиатра.

Почему бы не воспользоваться первым рабочим днем, чтобы провести вводный эксперимент? Для начала можно использовать мою кровь. Вне артерий и вен даже кровь целителей становится всего лишь жидкостью с классическим составом. Но пока она условно жива, я могу ее зрительно сканировать и пронаблюдать процесс уничтожения магических ядер. Для этого в мензурку с кровью достаточно капнуть зараженной воды, поставить таймер и обеспечивать скрупулезное выполнение техники безопасности.

— Смотри, Поль! — прикованное к стене яйцо сердито дулось. — Четырнадцать секунд! Всего через четырнадцать секунд разрушены первые ядра. Да-да, теперь я отчетливо вижу механизм поедания клеток магии: бактериям достаточно «потрогать» частички дара, как они тут же взрываются сверхновыми.

И сравнение донельзя точное: энергия, высвобождаемая при гибели первых клеток, слегка тормозит вредные микроорганизмы, отчего скорость их продвижения по крови замедляется. По аналогичному принципу действуют и бактерии В-типа — входя в контакт с клеткой, они мгновенно проникают через оболочку и мембрану, прячась внутри и беря ядро в заложники. Готова спорить, вместе с магическими вспомогательными веществами процесс протекает еще быстрее! Отличное биологическое оружие, которое нужно похоронить вместе с создателями.

У разработчиков вакцины будет всего четырнадцать секунд, чтобы ослабить бактерии до полудохлого состояния и сделать из них безопасную дозу для прививки иммунитета. Ой, я же стану разработчиком! Эх…

— Эрла Алевтина? — это не привычный стук в дверь, а музыка для ушей.

— Подождите, мистер, не входите, — все опасные вещества должны храниться в специальном защищенном чемодане. — Теперь входите. Санитарная минутка.

На пороге кабинета показался замученный болезнью сержант. Сухие бледные губы, синяки под глазами, обветренная кожа — первому пациенту, зараженному бактериями-воспалителями, недуг дается очень тяжело. Уже в гражданском, следовательно, колдовать он больше не может. По моему жесткому настоянию пациент сидел на карантине во избежание эпидемии, но форму не снимал, цепляясь за нее, как за последнюю соломинку прежней жизни.

— Как ваша командировка? — из вежливости на грани срыва поинтересовался пациент, тяжело опускаясь на стул. Правая нога больше не сгибалась. — Слышал, вы сопровождали гвардейский отряд в Волчий Стан.

— Ваше болото тоже находилось в Ликантропе?

— Простите, что не уведомил сразу. Это была, вроде как, военная тайна. Хотя теперь я этими тайнами хоть торговать могу, — безнадежно ухмыльнулся он. — Эрла…

— Да, — руки непроизвольно стиснулись на подоле. — Я нашла вашу инфекцию. Но не спешите радоваться, лекарство от неё ещё не создано.

Хрипло вздохнув, эрл-сержант утомленно прикрыл глаза и потер межбровную морщинку. Увы, я все ещё не могу пробиться сквозь оболочку и мембрану клетки, чтобы уничтожить спрятавшихся болезнетворных террористов. Если только…

— Что? — поддался вперед мужчина. — Если только что?

— Это безумие, — и безумнее только лихорадочный блеск в глазах пациента, почуявшего надежду. — Четырнадцать секунд.

За четверть минуты бактерии-уничтожители разрушают оболочку клетки. Между поеданием оболочки и разрушением ядра проходит и того меньше времени — буквально две-три секунды. Разве можно успеть за ничтожно малое время?

— Расскажите, эрла!

Сцепив руки в замок и коротко выдохнув, я принялась излагать задумку:

— Идея проста и убийственна одновременно. Я не смогу взять и вытащить бактерии за шкирку из магических клеток. Но я могу уничтожить сами клетки путем их заражения другими бактериями.

— Но я перестану быть магом, — растерялся больной.

— Верно. Ядра будут уничтожены, и зараза окажется беззащитна. Тут-то я ее и прихлопну.

— Но как же…

— Дар? Ответ прост. Переливание крови.

Подойдет даже моя кровь — универсальная, как сапёрная лопатка. Небольшое количество целительских ядер канут в благодатную почву магических каналов. Но у меня будет всего четырнадцать секунд, чтобы запустить цепную реакцию «заражение — разрушение ядра — уничтожение бактерий», и заставить свою магию неотступно следовать за волной заразы, настигая её ровно в подвздошной вене и не дав засранцам пойти дальше по кровотоку.

— Мои частички магии выполнят роль стволовых клеток и временно займут место ваших почивших ядер. А дальше кровообращение сделает свое дело, и нога вернется в строй.

— Я слышал, конечности чернеют и отмирают, если их заразить, — опасливо протянул сержант.

— Поэтому мне нужен напарник, который будет безостановочно обновлять мертвые ткани вашей ноги, пока я разбираюсь с заразой.

— Нет! — горячо воспротивился пациент. Что еще за фокусы? — Эрла, если есть шанс меня исцелить, то никто не должен знать о болезни, кроме вас. Я пошутил на счет тайн, их нельзя никому раскрывать. Меня же под трибунал отдадут за привлечение гражданских целителей.

— Но послушайте!… — нет, какова наглость. — Хотите и рыбку и съесть, и сковородку не помыть? Вам что важнее: здоровая нога или военная тайна?

— Пусть мне отрежут ногу, но сохранят магию и место в гвардии. Не сможете спасти — пусть пропадает, сделаю протез. Но нельзя привлекать третьих лиц!

— Я попрошу своего коллегу, — милосердный Пацальс, и по этому я скучала? По этим вредным, необоснованно рискованным, упрямым пациентам? Сумасшедшая. — Он умеет держать язык за зубами.

— Тогда я уйду, — взвился дурной маг. — И сдохну под забором, но не позволю кому-то узнать о моей беде и проблемах внутри королевского войска!

Ох, батюшки… За какие прегрешения меня пытают такими увеченными? Я же многого не прошу: тихую мирную врачебную практику и толику послушания от населения.

— Знаете, эрл, — от вкрадчивого голоса сержант слегка вздрогнул. — Говорят, если на стене висит кувалда — она обязательно выстрелит. Последние месяцы я изо всех сил держусь, чтобы не пустить её в ход.

И…

Он меня уговорил. Хотите верьте или не верьте, что этот безнадежный вояка убедил вашу покорную слугу, что сам готов прыгнуть одной ногой в могилу буквально, если я возьмусь за авантюрное лечение прямо сейчас. Смертоубийственное лечение! Без гарантий, апробации, подкрепления и компенсации в случае неудачи. Единственная просьба первого подопытного — пустить в ход талант, если экспериментальная лечебная методика выйдет из-под контроля.

Поверить не могу, до какой неблагонадежной низости опустился некогда порядочный терапевт, позволив увлечь себя в смертоносную медицинскую аферу.

— Будет больно, — пряча страх за маской и очками, предупредила пациента.

— Не больнее ежедневных душевных страданий, — мужчина стиснул зубами капу с небольшой дозой седации. Погружать его в наркоз нельзя, эксперимент во многом опирается на самоощущения пациента. — Я предупрежу, если станет невмоготу.

Поехали!

На языке разливался привкус металла, отдавая нотками дыма и горечи. Обступивший вокруг туман мешал видеть реальность, но это не требовалось — основная сцена разворачивалась на микроуровне, и его не увидеть глазами. Наблюдая шестым — магическим — чувством за уничтожением целой вселенной внутри одного человека, я беспрестанно шагала по лестнице, сотканной из света. Почти золотые ступеньки под ногами вели ввысь, где меня давно ждал одинокий, но радушный силуэт. Шаг — ступенька, шаг — пролёт.

И вместе с тем перед внутренним взором бьется за правду мой дар: преследуя по пятам бактерии, частицы дара одна за одной растворяют вредоносных тварей. Нагнать, но не обогнать — только разбивая само время на осколки.

Зубы стиснулись от адского напряжения, едва не рассыпаясь в крошево. Медленно! Ещё медленнее. Словно вспышку разложить на фотоны, необходимо растянуть мгновение исцеления на доли секунды и каждую взять под контроль.

Если бы я могла также раздробить момент заключения сделки на миллисекунды, можно было бы отыскать приемлемый вариант договора. Но каждый удар сердца отнимает невероятное количество энергии! Сама жизнь утекает туда, распадаясь на кусочки изначальной энергии.

— Ещё немного, — губы шевельнулись в надежде, что меня услышат.

Пациент на кушетке болезненно вздохнул и что-то простонал. Но эта надежда не для него.

— Пожалуйста, подождите меня ещё немного, — силуэт на верху лестницы едва уловимо кивнул. Они подождут.

Волна золотой пыли докатилась до подвздошной вены и… оборвалась. С громким хлопком между полчищем тварей и здоровыми клетками выросла стена, собранная из моей магии, давшая фору в целых две секунды. Прорва времени! Теперь уже — прорва.

— Всё? — не поверил пациент, глядя на посеревший до тазовых костей эпидермис.

— Почти.

Взмах — покорная магия вспышкой обновила миллионы клеток, возвращая мышцы, кости, сухожилия к жизни. И вместе с этим последним взмахом стало ясно, что в запасе нет ни капли магии, всё ушло на одного пациента. Полностью здорового пациента. Кажется, получилось. Получилось!