Лечить нельзя помиловать (СИ)

Глава 11

— Традиционными цветами богини Ахавы считаются красный и розовый. Подберите что-нибудь соответствующее, — обронил капитан, рывком расправляя газету.

— Конечно, эрл Клод, — с придыханием ответила хозяйка самого крупного магазина готового платья, волнительно колыхнув грудью.

Гвардейский поползень бесстрашно нырнул взглядом в ее декольте и остался доволен — аппетитные перси третьего размера грозились выпасть из квадратного выреза прямо под нос капитану. Сперва он слегка затроил, как сдохший компьютер, стоило хозяйке выплыть нам навстречу. Близок локоток, да не укусишь. Однако рефлекторное слюноотделение на стимул в виде полураздетой женщины сработал с точностью до секунды. Пришлось наступить магу на ногу, грозно потрясая циферблатом наручных часов. Нет времени вспоминать былые подвиги, у нас всего час!

Шестьдесят минут, чтобы съездить в другой квартал, выбрать образ и вернуться, по пути закинувшись съестным.

Справедливости в мире нет. Честного распределения ресурсов и власти — тем более. Поэтому дворянский квартал в разы отличался от Золотого. Пожалуй, в названии последнего была скрыта ирония: предприниматели имели золота подчас больше, чем иные аристократы. Но туго набитые деньгами кладовые не смогут поставить торговца в один ряд с дворянином. Никогда.

Из окна кареты было видно, что за дворянскими улицами ухаживают куда тщательнее, и плитка там меняется не каждый год, а каждую неделю, сжирая гигантскую долю бюджета. И, как назло, ни одной закусочной или пекарни по пути, только пафосные ресторации с непозволительно долгим временем ожидания.

Необычайно сосредоточенный Алеон помог мне устроиться поудобнее и опустился на другое сидение.

— Комфортно? Тогда в путь.

Всю дорогу капитан подозрительно молчал и только хмурился в окно, умудряясь при этом сидеть ровно и прямо. Из взгляда мага исчезла сотня эмоций, сменившись угрюмой деловитостью, словно сегодня понедельник. Сломался, что ли? Заболел?

И не мое это дело, но вдруг богиня удачи улыбнулась уставшей женщине, и поход во дворец отменяется?

— Что-то случилось? — не утерпела я. Странно видеть его таким мрачным.

— Нет, — тряхнул волосами капитан, возвращаясь в реальность. — Служба.

Знакомое чувство, загружающее голову по самые пятки. Например, сегодня… Нет, не буду думать о грустном.

Подарив меня на растерзание торговке, его благородие удобно примостился на диванчике, получив чашку чая, свежую газету и обслуживание по высшему разряду. Фраза «Облизать клиента с ног до головы» была справедлива для Клода, а не для меня. И в отличие от картинного богача из фильма «Красотка» капитан не перевел любезность хозяйки ателье на меня, наслаждаясь её вниманием сполна. Прочитал страницу — глянул в декольте, прочитал вторую — и снова нырк глазами в вырез.

Две служанки вынесли ворох платьев.

— Мило. Походит на леденцовую отрыжку пятилетней пациентки, слопавшей половину буфета. Есть что-то менее розовое?

— Есть винный, — с достоинством ответила хозяйка, на мгновение скривив физиономию. — А-силуэт, вырез лодочкой, прилагаются белые перчатки и белые туфли.

Винное платье оказалось чрезвычайно эксцентричным: в нем мои стандартные достоинства превращались в вульгарный вызов благоразумию. А докупать белые перчатки — бред, когда в кабинете осталась целая коробка.

Следующим на свет вытащили убожество цвета взбесившейся фуксии и змеиного кроя — бархатный чехол обтягивал меня от подмышек до икр, не давая ступить и шагу. Клод отчего-то присвистнул, но быстренько велел убрать сумасшедший футляр с глаз долой. А на третьем платье я слегка подзависла.

— Его моделировал людоед?

— Что за глупости?! — оскорбилась женщина. — Это мой личный шедевр!

Шедевр напоминал кусок сырого мяса с прожилками жира. Причем лиф явно из молодого и свежего мясца, а подол — из залежавшейся тухлятины. Свободный силуэт привлекал простотой и комфортом, а экстравагантный дизайн показался хорошей местью благородному болвану. Но болван резко воспротивился:

— Ни за что!

— Почему? В скучные моменты буду выискивать на подоле знакомые мышцы и сухожилия.

По лицу мага пробежала судорога невыносимых моральных страданий.

— Ненормальная, — проворчал капитан. — Унесите.

На мгновение проснулся интерес к ярко-алому платью из панбархата, но после слов: «Писк моды» желание его надеть испарилось. Следом подали пастельно-розовое платье а-ля Спящая красавица, и я резко помолодела лет на десять. Вкупе со взглядом холоднокровной циничной дряни смотрелось устрашающе. Очень недурно!

— Вы не дебютантка, — недовольно прокомментировал Клод. — Выберите другое.

Да чтоб тебя! Не время кривить морду, обед не резиновый. Однако сейчас даже времени поскандалить толком нет, ибо каждый новый образ надевается в четыре служебные руки не меньше семи минут. И почему я не могу пойти в халате? Медики — создания военнообязанные, следовательно, по уставу могу явиться в форме с фонендоскопом вместо ордена. Еще три платья забракованы сразу: слишком яркие и пестрые, украшены блестками и перьями. Полная безвкусица, как по мне.

— А это что?

Слоняясь по салону от скуки и ожидая следующую партию красно-розового безумия, я наткнулась на край спрятанного одеяния. Его запихнули меж оранжевых корсетных монстров, от которых рябило в глазах. Тем нежнее и приятнее выглядела лавандовая ткань. И на ощупь очень нежная.

— Это прошлогодняя модель, — отмахнулась хозяйка. — «Сиреневая заря», коллекция ушедшего года. Прямой силуэт, спущенные плечи, домашний фасон.

— Почему домашний?

— Вшитый мягкий корсет, — не оборачиваясь, бросила женщина.

Так это же праздник! «Домашнее» платье село, как влитое, комфортно обтянув грудь и мягким водопадом спустившись к туфлям. Дышится свободно, выглядит чудесно, а что не попадает в цветовой дресс-код…

— Почему не попадает? — страшно удивился Клод. — Оно же розовое.

Точно, притворюсь дальтоником. «Оно лавандовое», — пискнула хозяйка, но замолкла под двойным красноречивым взглядом. Замечательно, берем это. Остался только один животрепещущий вопрос:

— А паллиативные операции в нем можно проводить?

Грудастая кутюрье опешила и бросила опасливый взгляд на Клода, отпрянув в его сторону.

— Алевтина, — чуть устало подал голос капитан.

— Ладно-ладно. Я не понимаю вашего настроения. Неужели на королевском балу никому срочно не понадобится вырезать чирей?

— Это бал, эрла, — маг закатил глаза, на весь салон сомневаясь в моих умственных способностях. — Все аристократы имеют личных лекарей, к которым обращаются по мере необходимости. Любой дворянин скорее покинет праздник, если боль острая, чем будет цеплять в толпе незнакомую целительницу и катить к ней свои болячки.

Все так говорят, а потом в темных углах с симптомами ОРВИ пристают.

С украшениями вышло еще проще. Заехав в ближайший ювелирный магазин, его благородие просто махнул рукой, кинув продавцу: «Как обычно», и вышел на улицу подышать свежим воздухом. От конечного чека у меня слегка запершило в горле, но Клод, не глядя, достал чековую книжку, велев ждать его снаружи. О-ла-ла, да меня за такого «жениха» на кусочки разорвут и сшивать не станут.

Дорога домой заняла чуть больше времени из-за каретной пробки на выезде. Пока разобрались, кто в очереди родовитее, пока развернули экипажи, пока полюбовались на безобразный скандал двух аристократок, время начало поджимать. Но стоило раздраженному Алеону высунуться в окно и пожелать дамам хорошего дня, как обе скандалистки растеклись липкими лужами: «Ах, маркиз!» и уступили путь. Но женское обожание не подняло капитану настроение.

— Срежем через Сад Единства, — внезапно решил он.

— Только сделаем крюк. У меня запись через восемь минут, нужно торопиться.

— Я сказал, через сад, — внезапно обозлился мужчина. — Эй, кучер, поворачивай на «Единство»!

Печенки-селезенки, этак мы до заката будем пробираться по кривому, почти горному серпантину, коим являлась дорога через городской парк.

— Вы сегодня выпили чашку злобы вместо кофе?

Мрачный капитан замер, перестав агрессивно выбивать пальцами барабанную дробь. В серых глазах сверкало недовольство, явно преследующее Алеона с самого утра. На его счастье, причиной раздраженности была не я. Но я от нее страдала! А потому имела право знать.

— Извините, — нехотя бросил он. Сведенные судорогой плечи опустились. — Бесчестно срывать свой гнев на окружающих. Приношу свое искреннее сожаление.

— Расскажете?

— Моей семье стало известно о болезни, — побелевшие пальцы вцепились в ручку кареты. — Проклятье! Мне тридцать два года, а я вынужден краснеть перед отцом, как мальчишка. Ненавижу слухачей, доносящих главе рода обо всем, что делает младшее поколение.

— Вы живете в родовом поместье?

— Нет, конечно, — усмехнулся маркиз. — Я желаю сохранить остатки нервов. В семнадцать лет моим домом стала казарма, потом — военный лагерь, а в двадцать пять, переведясь в столичную гвардию, пришлось купить здесь особняк. Мы, кстати, мимо него проезжали. Но это не мешает моим родителям дистанционно пытаться командовать отпрыском. Хоть за подвигами уезжай, — горестно махнул рукой он.

Вернув надежду всея Принс-Пайот на рабочее место, капитан скомкано попрощался и уехал, пообещав завезти покупки на домашний адрес и передать Женевьеве. Интересно, можно ли обменять помолвочное кольцо на пирожок с мясом? Есть хочется страшно. Вот бы кто-нибудь остановил время, накрыл стол и сказал: «Садитесь жрать, пожалуйста». Может, успею попить чаю с конфетами?

— Эрла! — дверь распахнулась от мощного пинка. — Кто здесь эрла Алевтина?

— Я, — лаконично кивнула головой, вытирая чистые руки салфеткой. Не успела. — Чем могу быть полезна?

На пороге диким мустангом подпрыгивал незнакомый мужчина. Невысокий, с небольшими залысинами и полубезумным взглядом, посетитель задыхался от эмоций. Скажете, кошмар? Ха, обычные лекарские будни.

— Никакого аборта! — грозно заорал он, будто я прямо сейчас подкрадываюсь к нему с инструментами.

Путем нехитрых логических операций ситуация несколько прояснилась.

— Мистер Найтингейл?

— Да! А вы… Вы… Не смейте приближаться к моей жене!

Жена обнаружилась за спиной разъяренного мистера. Анжелина дрожала, как осиновый лист, и несмело дергала супруга за рукав, что-то сбивчиво объясняя. Н-да, кто-то сомневался в персоне виноватого? Когда меня посещают наивные мысли, что проблемы пациентов — это их ответственность, жизнь подкидывает мне зеркало. На, мол, посмотри, на кого накатают жалобу при любом раскладе. А в зеркало я сегодня налюбовалась вдоволь.

— Даже во время родов?

— Что? — сбился плюгавый обвинитель.

— Рожать, говорю, будете у другого лекаря?

— Да!.. То есть нет!.. Анжелина? — мистер беспомощно оглянулся на супругу.

— Генри! — несчастным голосом вскрикнула миссис. — Эрла Алевтина тут ни при чем! Это была моя идея.

— Твоя? — потрясенно переспросил мужчина.

Закономерно сомневаясь в успехе предприятия, миссис Найтингейл решила подкатить к супругу с просьбой прогуляться к целителю и дать формальное согласие на процедуру в самый вальяжный момент — сразу после обеда. По малодушной задумке женщины, раздобревший муж не захочет тащиться на другую улицу и уж точно не станет вникать в детали лечения. Потрясающе, да? Однако супруг, не будь дурак, решил побаловать жену вниманием и подробно выспросил, куда и зачем они идут. И, обалдев от двойных новостей — о беременности и о её прерывании, — взял разгон с места в карьер, несясь покарать злобную лекарку-детоубийцу.

Классика.

— Значит, ребенка оставляем?

— Да! — потряс кулаком он. — Лина, даже не думай об аборте! Мы наймем самую лучшую служанку только для тебя! И никаких больше ведер с водой, поняла? Скажи, когда рожать, я возьму отпуск. А услышу еще раз об этой пакости… Не смей вредить нашему сыну!

— Генри, — прошептала пациентка, заливаясь слезами, сквозь которые расцветала широкая улыбка.

Фух, ну и денёк! Где там мой сейф с шоколадками и валерьянкой?