Лечить нельзя помиловать (СИ)

Глава 46

— Я его в порошок сотру, — на бледном лице капитана вздулись вены. — Назови его имя, и этот ублюдок будет умолять о смерти.

— Не могу, — натянутая улыбка вот-вот грозилась треснуть. — Я отказалась от мести.

Сердце заходилось в беспрестанном канкане неизвестного происхождения: то ли воспоминания разбередили душу, то ли глаза Его Гвардейшества, смотрящие на меня с болью и состраданием. Будь на его месте кто другой, так бы и сказала: «Не надо меня жалеть, лучше помогите материально». Однако деятельное сочувствие Алеона даже приятно и ничуть не бьет по гордости.

— Что значит отказалась? — осекся маркиз. — Ты? Отказалась? Не поверю.

Вот те раз. Неужели я такая мстительная особа, ха-ха? Впрочем, чуйка жениха знает, где землю рыть.

— Отказалась. Зато на пятилетние накопления можно съездить отдохнуть с шиком.

— На что копила? — настороженно уточнил Алеон, пытливо прищурившись. Повадки сотрудника Тайного отдела дознания не вырубишь топором.

— На адвоката, — из носа некрасиво потекло, пришлось высморкаться. — Двадцать процентов от каждого приема шли в копилку, такая вот привычка.

— Постой-постой, — сообразил Алеон, напряженно потерев переносицу. — Выходит, та горстка монет, которую ты просила положить в банк сразу после моего выздоровления, — это и были твои сбережения?

Р-р-р, аристократы! Какое хамство, горстка монет! Сто тысяч золотых, между прочим, честно заработанных и спрятанных глубоко в сейфе, чтобы никому не пришло в голову отслеживать финансовое состояние иномирянки. Я за эти монеты ночами подвыпивших солдат от переломов лечила. За эти монеты я волчатам зубы чистила и фениксов червями с рук кормила. Да за эти монеты…

— Я понял, — боязливо покосился на меня капитан, маскируя смех кашлем. — Конкретно эти монеты не трогаем, перейдут по наследству детям.

Впору приуныть. Раз эрл Клод, не будучи бездумным транжирой и мотом, называет сто тысяч «горсткой монет» и смело выкатывает полумиллионные иски — копить бы мне ещё лет пятнадцать, не меньше.

Оклад в школе для оборотней был весьма приличным, и кормили за счет заведения, поэтому первые двадцать тысяч я сумела накопить там. Потом обивала пороги медколлегии, напрашиваясь в командировки — их тоже оплачивали по двойному тарифу. Иногда приходилось работать круглыми сутками, принимая по несколько десятков пациентов в день, чтобы принести домой сразу сотню золотых и упасть в обморок до рассвета. Еще через год стали платить за лекции и подготовку материалов другим преподавателям. Копейки отчисляли газеты за ознакомительную колонку в разделе медицины — они пользовались спросом у населения из-за высоких цен на услуги лекарей. Но самый приятный заработок — это сообщить в лицо скрюченному от боли аристократишке, что его радикулит стоит не меньше двадцати-тридцати золотых.

Ох, как я куражилась первые два года! Одному уроду, заразившему беременную жену сифилисом, прямо сказала: тысяча, сударь, и ни монетой меньше. За жену. А за самого изменника — три тысячи. Ребенок идет бонусом, за него платить не надо, я же не зверь. Потом отпустило. Включила осмотрительность — медколлегия могла заинтересоваться большой суммой налога, которую эрла Пономарёва всегда платит честно. Пришлось поумерить аппетиты, к счастью, сарафанное радио работало на полную громкость, и клиенты стали побогаче.

— Тогда почему ты отказалась от мести? Решила действовать разумнее? — эрл Клод недвусмысленно провел пальцем по горлу.

— Потому что я… Полюбила.

Ходики на стене гулко отбили пять часов, и наступила тишина.

— Кого? — страшным шёпотом переспросил Алеон. На лице его благородия ходуном заходили желваки.

Он ещё спрашивает. Нет на свете другого человека, который нагло влез в моё сердце, оплеухами распихав по углам любовь к работе, к Кудряшке и даже к себе. И общему человеколюбию досталось — его эрл Клод вообще уничтожил своими выходками на первых парах. Остался, обжился и периодически хозяйничает, толкая подчас на сумасбродные поступки. Пути Ахавы неисповедимы, издевательски и о-о-очень неожиданны.

— А ты как думаешь? Есть идеи? — от иронично вздернутой брови капитан замер и пристально заглянул мне в глаза.

— Я счастлив, — пробормотал он. — Но при чем здесь твоя месть? Или подожди… Боги отняли право мстить за мою жизнь?!

— Ну наконец-то умный человек попался, — проворчала я, снимая отек с покрасневших глаз. — А то наберут в дознаватели по объявлению, без экзамена на формальную логику, а мы потом разжевывай им очевидные вещи.

Боги знали, какую подножку ставить. Тайное чаяние накопить на самого зубастого адвоката Порт-о-Фердинанда и заставить похитителя сполна отплатить мне за каждый пинок по ребрам обернулось пшиком. И будь простая месть моей мечтой — проглотила бы и перекрестилась, что небожители забрали какую-то ерундовую обиду. Куда сложнее смириться с тем, что и возможность выцарапать себе портальный артефакт на Землю помахала ушами.

— Ты планировала украсть у него артефакт переноса, — тьфу, догадливый. — Или отнять по закону в счет оплаты морального ущерба? Нет, никто бы его не отдал. Тогда подкупить дознавателей? Стражников? Чтобы они нашли в вещах преступника некую вещицу и тихо передали её тебе?

Звучит ужасно. Мерзко. Отвратительно.

— Какой же ты сообразительный, — голос наполнился неподдельным восхищением, а ладошки сами похлопали от восторга. — Знала бы раньше, завербовала бы тебя в напарники.

— Какая честь, — с добродушным сарказмом протянул Алеон, и не думая упрекать за планируемое преступление. — Одно покоя не дает: твоё лекарское вреднейшество вот так запросто разменяло путь домой на мою жизнь?

— Как ты меня назвал?

— Думала, я не слышу, что ты там себе под нос бубнишь? — колко рассмеялся капитан. — Гвадейшеству полагается личное Вреднешейство.

— Ты — Вреднейшество!

— Ну-ну, мне ещё топать и топать до столь высокого титула, — издевательски усмехнулся он. — Разве что через брак. Ты станешь капитаншей, а то и майоршей, а я, так и быть, стану Лекарским Вреднейшеством.

Гадкое Гвардейшество! Это он ещё не слышал, как я его гвардейским выползнем называю… И завуалированные намёки на свадьбу лишь ранят плохо зажившее сердце. Будто я не знаю, отчего старый маркиз выбрал на роль невестки леди Коллет.

— Твой отец никогда не позволит тебе взять в жены одаренную. Даже если я тебя вылечу.

— А с каких пор меня снова интересует его мнение? — спокойно парировал Алеон. — Великий Сетр, умная жена — горе мужу. Как догадалась?

Без труда. Слишком холоднокровно Эндрю Клод рассуждал о вероятности потерять сына в Ликантропе и необходимости срочно поженить их с Ариадной. Он не просто списал старшего сына со счетов, но и был бы не против стереть с лица земли первый блин «комом» — непокорного, талантливого и слишком непредсказуемого первенца. Давние распри усилились с болезнью Алеона, усугубились его непримиримым характером и легально позволили старому маркизу объявить своим правопреемником младшего сына. А чтобы старший точно не смог претендовать на титул и земли, решил поженить его с неодаренной леди.

Чьи дети с огромной долей вероятности родятся не магами, а, значит, выпадут из конкурентной борьбы с другими внуками. Недаром обычный человек лорд Коллет всю жизнь волочит за собой титул вшивого барона, не имея возможности повысить его через военные подвиги.

— Он пожелал вашему роду угаснуть, эрл Клод, — печально улыбнулась я. — И больше не считает тебя своим сыном, лишь досадной ошибкой, которую нельзя убить прямо, но можно исподволь загубить браком с мелкотитулованой неодаренной барышней.

Уж в чём-чём, а в магической генетике я поднаторела. Магам, вступающим в колдовской мезальянс, даже рекомендовано обратиться к целителю сразу после зачатия, чтобы подкорректировать процесс развития плода, по возможности передав ему группу крови родителя-мага. А я мало того, что сама маг, да к тому же целитель. Мои будущие дети потенциально бессмертны… Гхм, шучу-шучу, но скарлатина, ветрянка и подростковые прыщи им не грозят.

— Ты смогла оплатить мой счёт перед богами, потому что… Любовь позволяет разделять участь близких?

— Долги кредитора зачастую вешаются на семью. Небожители не верят бумажкам, лишь сердцу, поэтому заключить сделку с небесами на благо другого человека возможно лишь при искренней любви. Мой похититель любил сына, по-настоящему любил. А я сумела полюбить вас, ваше благородие. Слава Авиценне, взрослой женщине не стыдно признать такую мелочь.

Зато стыдно вспомнить, как пыталась купить жизнь Поля у богов. Ставлю свои капиталы, что опростоволосилась бы перед честным собранием — по зрелому размышлению мне не хватит привязанности к молодому фениксу, чтобы чистосердечно пожертвовать ещё одной привычкой. В моменте жалость захлестнула с головой — проклятые эмоции, но упрямство перевертыша сыграло на руку всем.

— Ясно — на лице капитана расцвела предвкушающая улыбка. Весьма ядовитая! — Некто из высшей аристократии, чей сын-подросток долго и смертельно болел. Высок, вероятно тоже кареглаз и достаточно богат, чтобы купить запрещенный и официально несуществующий портал на Землю.

— Алеон, не надо. Я пообещала богам отступить.

— Зато я ничего не обещал, — отрезал мужчина. — Искорка, не вмешивайся, прошу. Сейчас я очень, очень зол! Какая-то мразь посмела тронуть мою женщину, и нет для сукиного сына другого конца, кроме крышки гроба.

— Но я не хочу, чтобы он умирал! Пусть его осудят по закону, отправят в каменоломни лет на двадцать, заставят выплатить компенсацию. Мне не нужна его смерть.

— Обязательно осудят и отправят, — с энтузиазмом заверил эрл Клод. — А потом при этапировании случайно потеряют в каком-нибудь болоте с бетонной плитой, прикованной к ногам.

— Алеон!..

Кто из нас мстительная особа? Но врать не буду, приятно. Есть определенный шарм в мужчинах, которым достаточно показать пальчиком в сторону обидчика, и к вечеру враг перестанет существовать. Одно останавливает — судя по внешним признакам, тот козёл побогаче и повыше семейства Клод. Я не раз приходила к чугунным кованым воротам, стучалась, кричала, требовала вернуть меня домой. Всё без толку. Загородное поместье придурка-аристократа было глухо к мольбам прохожей лекарки, в своем величии и позолоте игнорируя худую женщину, прыгающую за территорией светлейшего.

— Аля, посмотри на меня, — мягкий голос, ласковый взгляд. Глаза капитана глядели с любовью и легким вопросом. — Понятно, кто-то из герцогов.

— Да как ты узнал?! — завопила я, отшатываясь подальше. Р-р-р-р, разведчик!

— У тебя снова написано на лбу: эрлу Клоду не хватит денег и власти на победу, — преспокойно констатировал гвардеец, натягивая белоснежные перчатки и звоня в крохотный серебряный колокольчик. — Прощаю на первый раз, золотце. Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Лола, предоставь госпоже каталоги свадебных платьев.

Каких еще свадебных платьев? Куда? Зачем? Мы так не договаривались!

— Эрл Клод, если я вас люблю — это не значит, что я хочу за вас замуж!

— Я тоже тебя люблю, — абсолютно счастливо улыбнулся он, в дверях пропуская юркнувшую служанку. На столик легла стопка модных журналов. — Можешь не хотеть. Только недолго.

— Но…

— Женщина, умеющая подкинуть нетривиальную задачку по устранению могущественного врага — шарман, цветок, сокровище. Грех такую упускать. Я всё сказал.

— Алеон, подожди!

Печенки-селезенки, если он сейчас пойдет и убьется об сволочного герцога — я себе этого не прощу. Надо его остановить, а если не выйдет… Тогда оплатить беспокойство по тройному тарифу.

Догнать хозяина особняка вышло только у самых дверей. Размашисто маршируя и строя планы по захвату мира, эрл Клод практически успел сбежать, лишь на мгновение обернувшись у самых дверей. Раз — и поймал меня в объятия, как в коварную ловушку. Сильные жаркие руки сомкнулись на бедрах, словно держаться за талию им осточертело и хотелось большего.

— Маркиза, — глухо укорил капитан, зарываясь носом в мои волосы и поцелуями спускаясь к шее. — Я польщен, но такими провокациями меня не отговорить. Хотя исполнение великолепное.

Если не остановить — остается лишь промотивировать.

Золотые пылинки дара взвились в воздух, чудесным танцем закручиваясь по спирали вверх. Два небольших вихря, рожденных из открытых ладоней, слились в единый шар, растущий прямо за спиной не подозревающего капитана. Больше! Нужно больше дара, больше волшебства, взятого из резерва целителя. Хватит ли?… Хватит! Моя сила — бескрайний простор, сливающийся с небесами. Одно движение, и золотая лестница приглашающе осветилась неземным сиянием. Пойдем, там нет боли и нет увечий.

— Алевтина, что ты делаешь? — замер капитан, затылком почуяв наэлектризованный воздух.

— Я догадалась, почему боги отменили сделку с пацаном-виверенком. Нет, почему я смогла её отменить.

— Почему же? — зазвенел от напряжения мужской голос.

— Потому что я нырнула за ним туда, за грань. За черту разумного, за границу магии, за последний рубеж здравого смысла. Туда, куда смертным вход запрещен, лишь боги могут ступить на территорию высшего колдовства. Это уже не магия, а сама суть жизни — абсолютная бесконечная пустота.

— Ты пожертвовала собой?

— Я отдала всё. В то мгновение меня уже не существовало, лишь одно слепое намерение вытащить пацана любой ценой, пока он окончательно не стал зверем.

Но нырять — больше не наш метод. Теперь мы пойдем наверх, ступенька за ступенькой преодолевая разницу между обычным магом и трансцендентным божеством. Лишь бы не сорваться без перил, не испугаться темных провалов. Дойти к той, что ждет меня на вершине. Я заставила её ждать слишком долго. Но сегодня… Мы встретимся. Встретимся же?

— Аля, что-то не так, — внизу, у самого подножья светящейся лестницы заволновалась мужская фигура. — Твой резерв почти иссушен.

Ничего-ничего, восстановится. Осталось лишь несколько ступеней. Ещё немного, и я познаю суть божественного. И серое мертвое марево, мешающее тебе жить и наслаждаться жизнью, исчезнет, испарится, развеется. Я смогу. Я справлюсь. Вся моя магия, сила, сама жизнь стоят на кону этой игры за здоровье любимого человека. Как жарко! Пекло, выжигающее артерии!

— Искорка, — с удивленным восхищением выдохнул Алеон. — Как ты это сделала?

Лестница перед глазами померкла. Что за?..

Меня вышибло из медитации, окатив холодным воздухом, словно толкнули в прорубь на Крещение. Распахнув заслезившиеся глаза, я несколько раз моргнула. Лицо Его Гвардейшества расплывалось неясным тройственным силуэтом, как у больного астигматизмом. Забавно… Рука поспешно вытерла влагу с ресниц.

— Как ты себя чувствуешь? — ноги задрожали от усталости, пришлось облокотиться на руку жениха.

— Превосходно, — с легким недоумением улыбнулся он. — Кажется, даже старая трещина в тазовой кости перестала ныть. Погоди-ка, ты меня вылечила? Отменила сделку?

О, ещё как! Жаль, что снова не попала на верхний пролёт. Впрочем, раз справилась, но не дошла, значит, есть куда расти. Ха-ха, что же я буду уметь, когда дойду? Осталось просканировать биополе капитана целительским зрением и убедиться, что его неприятный недуг в прошлом. Здоровые органы не имеют цвета, только чуть-чуть приглушенно светятся ровным мягким светом.

Я победила. Я спра…

— Алевтина? — спустя несколько минут позвал капитан, поправляя беспорядочный локон за ушко. — Почему ты так на меня смотришь? Всё в порядке?

— С тобой — да, — во рту мгновенно пересохло от парализующего ужаса.

Вместо четкой картины биополя мага глаза увидели пустоту. Там, где час назад услужливо простиралась карта чужого здоровья, аура отныне безмолвствовала. И вместо золотого жара в моей ладони покоился стылый воздух без капли целительского дара.