Князь мертвецов 2

Глава 13. Големы-убийцы

— Там! — крик донесся из-за спины, но едущий по-прежнему впереди Митя и сам понимал, что… там.

Впереди, почти растворяясь на фоне черных небес двигалось… что-то двигалось. Издалека оно казалось одновременно огромным и смутным, и было бы вовсе невидимым, если бы не парные огоньки, светящиеся на высоте примерно двух человеческих ростов. Огоньки стремительно удалялись.

— Да то ж не варяги! — выкрикнул кто-то.

— Хто то ни есть — хватай тварюк, хлопцы! — проорал старый уланский вахмистр, и принялся нахлестывать коня, на миг даже обогнав идущие галопом автоматоны. В голосе его звучали азарт и ярость.

На первый труп они наткнулись в десятке верст от железной дороги. Его вдавило в землю и безжалостно расплющило, словно наступила огромная нога. Но даже в месиве костей можно было разглядеть светлые обрывки мундира городового. А еще Митя был уверен, что у этого трупа не было руки. Петр Шабельский попытался остановиться, но и отец и Митя промчались мимо, лишь прибавив автоматонам ход — и злобно крякнувший поручик поскакал следом, подгоняя коня. Второй труп обнаружился верст через пять — он просто валялся на земле, как картофелина, случайно выпавшая из корзинки. Проносясь мимо, Митя в свете глаз автоматона успел увидеть запрокинутое к небу лицо, и узнать Петра, так рвавшегося убивать царских сатрапов. Что ж, теперь эти самые сатрапы гонятся за его убийцами. Как иронично! Митя еще прибавил ходу, отец предостерегающе заорал, но Митя просто пинком выпроводил из головы мысль, что будет, если автоматон попадет ногой в кротовую нору, и помчался дальше. Они должны быть близко! Совсем близко!

И они оказались близко.

Только вот теперь было совершенно ясно, что это вовсе не набег и не варяги!

Впереди широким раскачивающимся шагом двигались големы. Шесть фигур разного роста и размера: и вовсе громадные, и поменьше, но все — гротескно похожих на человеческие — мерно вышагивали, меряя степь глиняными ножищами. Огоньки в глазах големов тускло светились, выхватывая из тьмы двух человек, едущих верхом на передних големах — с этого расстояния уже можно было отчетливо различить круглую шляпу каббалиста. Третий голем нес здоровенный ящик — в глиняных лапищах он казался хрупкой шкатулкой.

Странно было бы в Митином положении бояться мертвецов, но это зрелище впечатлило даже его — он нервно сглотнул. Остальные три голема тащили трупы! Человеческие тела бессильно свисали, переброшенные через сгиб глиняной ручищи как полотенце у полового в трактире! И покачивались также при каждом шаге глиняного великана: туда-сюда…

— Так то жидовские куклы людей тащут! — заорал седоусый вахмистр.

Едущий на шее голема каббалист обернулся на крик и замолотил ладонями по глиняной голове, заставляя двигаться быстрее. Глиняные великаны перешли на тяжеловесный бег — от буханья их ножищ содрогнулась степь.

— Убивцы! Бей их! — уланы ринулись в погоню.

Каббалист что-то пронзительно закричал. Один глиняный великан отделился от группы и ринулся навстречу всадникам, широко расставив гигантские ручищи. Будто надеясь всех разом сгрести в объятия.

— В стороны! — выкрикнул отец, заворачивая вправо.

Митя дернул рычаг, почти укладывая автоматон на левый бок. Земля качнулась навстречу, Митя вцепился в седло. Громадная ручища пронеслась над головой, еще мгновение, и он проскочит под рукой голема. и окажется у того за спиной.

Что-то звонко щелкнуло и автоматон замер — как есть, в полунаклоне набок, с перевесившимся из седла Митей. Ноги паро-коня сложились в суставах и он просто опустился на землю, а рядом вдруг оказались глиняные ножищи, а сверху стремительно опускалась громадная ладонь — будто Мите на голову валилось небо!

Рывок — он вывалился из седла! Кувырок не вставая — перекатом ушел от удара. Растопыренная пятерня хлопнула совсем рядом с Митей — земля содрогнулась. Он прыгнул — прямиком на эту ладонь. Цепляясь за рубцы и шероховатости на потертой глине, быстро-быстро полез по руке голема к плечу. Замерший в полусогнутом положении голем пару мгновений глядел на карабкающегося на него человека — прямо над Митей маячило громадное лицо. Горящие в ямах глазниц огни мерцали, будто бы голем озадаченно моргал, пытаясь понять, что такое на него лезет.

Этих мгновений Мите хватило — почти взлетев голему по руке, он оказался на плече и прыгнул в лицо, хватаясь за край дырки, заменявшей голему рот!

Великан взревел и шлепнул себя по физиономии, норовя прихлопнуть человека! Но Митя уже перескочил на другое плечо.

Кулак голема врезались ему же самому в скулу — удар был похож на взрыв! Глина, крепкая, как камень, встретилась с такой же глиной.

— А-а! — Митя рухнул голему на спину, и словно с горки, съехал вниз!

Кулак у голема оказался крепче головы — та разлетелась осколками, голем покачнулся и принялся заваливаться на спину.

— Славно управились, барчук! Скачить, ваш железный коняка nошустрее будет! А этого мы задержим! — проносясь мимо, проорал вахмистр.

Митя оглянулся — группа уже из четырех големов удалялась, шагая так же не слишком быстро, но неутомимо, а навстречу уланам, неуклонно разгоняясь, топал пятый!

— Карусель ему! — прокричал вахмистр.

Уланы разделились, обходя прущего на них великана с двух сторон по широкой дуге. Один оторвался от скачки, его конь заплясал у великана под носом, то поднимаясь на дыбы, то вскидывая задом.

— Бух! — великан гулко хлопнул ладонями, норовя поймать мельтешащего всадника. Прыгучий, будто не конь, а козел горный, скакун увернулся и понесся по кругу.

Митя помчался к опустившемуся на полусогнутые паро-коню, запрыгнул в седло, дернул рычаг, поддавая пару и только потом сообразил, что автоматон не заведется! Встал же он почему-то!

Ужас был как залитая в желудок кислота — ледяной и жгучий одновременно! Он окатил внутренности, Митя хватанул враз пересохшими губами холодный осенний воздух. Автоматон бодро пыхнул паром из всех суставов, распрямил ноги и бойко поскакал вперед! Будто и не останавливался.

Митя выругался, подавляя желание запрокинуть голову и поискать в темном небе силуэт рыжей мары. Вместо этого он оглянулся через плечо.

Оторвавшийся от отряда улан мчался по кругу — голем крутился на месте, пытаясь если не схватить, то хотя бы уследить за стремительно несущимся вокруг него всадником — и глиняные ноги его заплетались.

Митя снова припал к рычагам, догоняя умчавшегося вперед Шабельского. Пар из ноздрей автоматона уже обдавал круп гнедого — конь поручика несся, роняя хлопья пены с боков. Позади грохнуло, будто там свалилась громадная туша, а земля под копытами паро-коня дрогнула так сильно, что автоматон сбился с шага и зашатался, балансируя на двух копытах. Митя всем телом навалился на рычаги, удерживая паро-коня от падения, и поручик снова вырвался вперед.

— Сдавайтесь, именем императора! — провизжал Шабельский. Хрипящий конь почти распластался в прыжке и понесся прямиком на големов.

Петр потянулся к сабле…

Выхватил ее…

С улюлюканьем закрутил над головой и…

С размаху опустил клинок прямиком голему на глиняный зад.

Дзенькнуло.

Ударившийся о твердую, как камень, глину клинок жалко хрупнул. В руках у Шабельского осталась рукоять. Поручик безумными глазами уставился на обломок сабли и завопив:

— Бееей! — выхватил из кобуры паро-беллум, и выпалил по подпрыгивающей на плече голема человеческой фигуре. Раздался короткий вскрик, и один из седоков кувыркнулся вниз, прямиком своему голему под ноги. Голем замер, приподняв ногу.

— Прекратить! — отец на своем серебрёном вынырнул из темноты — лицо его украшали длинные кровавые царапины, сюртук изорван, будто он летел кувырком прямиком в заросли колючек. Одна нога паро-коня заметно подламывалась.

«Опять Ингвару работы…» — мелькнуло в голове у Мити.

— Прекратить! — снова заорал отец, но вошедший в раж Шабельский уже гнал коня к упавшему, вытянув руку с паро-беллумом, как на дуэли.

Каббалист что-то резко, гортанно прокричал, туго свистнул воздух. Растопырив руки-ноги в поручика летело тело. Брошенный големом мертвец вышиб Шабельского из седла, и они покатились по степному ковылю, сцепившись, как враги в смертельной хватке. Оставшийся без седока гнедой коротко заржал, и умчался в темноту.

Второй труп полетел в улан.

Каббалист закричал снова, големы повернулись и роняя мертвые тела, как удирающие от садовника мальчишки — ворованные яблоки — ринулись в промежуток между мчащимися на подмогу уланами и подстреленным беглецом.

— Чуды жидовские православных повбывалы! Бей их, хлопцы! — конь перескочил упавшее тело, и молодой улан прыгнул из седла голему на грудь.

Голем отбил человека ладонью, как игрок в лаун-теннис — мяч. Улан отлетел в сторону — его короткий вскрик слился с разъяренным воплем вахмистра. Тот тоже выхватил паро-беллум.

Отец бросил паро-коня навстречу уланам. Лошадь вахмистра шарахнулась от пышущего паром автоматона, прицел сбился, пуля зло взвизгнула, чиркая голема по плечу.

Каббалист кувыркнулся голему за спину и повис, цепляясь за толстую глиняную шею и прижимаясь к монстру всем телом.

— Не сметь! Прекратить! — надрывался отец, но крик его утонул в грохоте выстрелов.

Уланы палили. Пули били по глиняным великанам, откалывая глиняную крошку. Грубо вылепленные лица будто покрыли пятна оспин.

Меж громадных глиняных ног ужом выкрутился человек.

— Куда вы, стойте! — сквозь грохот выстрелов завопил болтающийся у голема за спиной каббалист.

Человек пошатнулся. прижимая локоть к окровавленному боку, и с натугой вскинул руки.

Вахмистр торжествующе взревел, отбросил разряженный паро-беллум, и выхватил саблю. В слабом отблеске света из глаз големов в руках у раненого блеснул металл. Сабля вахмистра взмыла над его головой. Тяжелый гаечный ключ свистнул в воздухе и ударил вахмистра по затылку. Тот коротко охнул и ткнулся лицом в луку седла. Лошадь пронесла его мимо големов. Скачущий за ним молодой улан извернулся в седле, и не глядя, выпалил в сторону прилетевшего ключа.

Единственное, что Митя успел сделать, это припасть к железной шее паро-коня. Пуля ударила в полу дюйме от его головы. Глаз паро-коня ярко вспыхнул и погас. Было слышно, как громко, совсем по-детски улан ойкнул, разглядев, в кого выпалил.

— В Сибири сгною! — взревел отец, и в стихшем на краткий миг оре и гомоне стало слышно, как стоящий перед големами человек орет:

— Взорву! Всех взорву к Мораниной бабушке!

На трясущихся от напряжения руках человек держал…