Тайна доктора Авроры

Глава 87

Мы молча наблюдали, как Лоример уводил того, кто так хладнокровно убивал людей по чужому приказу. Генри внезапно обнял меня, крепко прижал к себе. От него пахло дымом и потом. Он по-родственному поцеловал меня в висок.

— Ты не представляешь, что мы пережили в эти дни… — его голос сорвался. — Эдит… Эдит нам помогла.

Я вскинула на него взгляд, и ледяная тревога снова сжала сердце.

— Эдит? Но как? Значит, теперь все знают о ней?

— Не волнуйся, — он поспешно успокоил меня, всё ещё не отпуская. — Знают только Эван и Лоример. Они поклялись честью и жизнью хранить эту тайну. Ей пришлось открыться. У неё было виде́ние… Но как так получилось? Почему ты потеряла осторожность и ушла с площади? Лоример был рядом!

Я задумалась. Ведь действительно, всё произошло так стремительно, так глупо. Почему я, знающая о подстерегающей опасности, так легко повелась? Но ответ пришёл мгновенно, ясный и неоспоримый. Он жил во мне. Я — врач. У человека, носящего белый халат, чувство эмпатии развито безгранично. Готовность спасать жизни, не думая о себе, жертвовать собой — это не просто клятва, данная кому-то или другим. Это внутреннее убеждение, жизненное кредо. Сколько я видела таких примеров в своей прошлой жизни: во время Великой Отечественной войны медсёстры ползали под пулями, чтобы спасти раненых, а в моё время хирурги сутками не отходили от операционного стола во время катастроф. Врачи бились до последнего во время эпидемий… Они не могут поступить иначе. Они просто не могут пройти мимо чужой беды.

— Он сообщил, что дети провалились под лёд, и мне немедленно нужно ехать в больницу. Будто бы его прислал доктор Лэнгтон, — тихо произнесла я. — В тот момент я не могла думать ни о чём другом. Прости меня.

Генри вздохнул, и в его глазах я увидела не упрёк, а понимание.

— В этом ты вся, кузина. Всегда думаешь о других, прежде чем о себе. И я не удивлён. По-другому ты бы и не поступила.

В этот момент к нам быстрыми шагами подошёл Эван. Его лицо было мрачным, он вытирал кровь с руки платком.

— Эштон молчит, как скала, — выдохнул он с досадой. — Не реагирует ни на уговоры, ни на угрозы. Сейчас выбить из него ничего не получится, он всё-таки аристократ. Нужно доставить в канцелярию и действовать по протоколу. Его слуга под давлением, признался, что не знает, где именно пленница, он в подвалы не спускался. Где-то тут должна быть старая ключница, Ильза, но мы её пока не нашли.

Моё сердце сжалось. Бегать по огромному замку в поисках перепуганной служанки — непозволительная трата времени. Та женщина там, внизу, могла умирать в эту самую минуту. От холода, голода, ран… Ей нужна помощь немедленно.

— Нам нужно самим искать леди Абигайль, — решительно заявила я, обращаясь к обоим мужчинам. — Пусть ваши люди ищут Ильзу, она нужна как свидетель. Но мы не можем ждать.

Спустившись вниз, мы прошли мимо тела Адама, всё ещё лежавшего под какой-то тёмной тканью. Меня передёрнуло. Я зашла в ближайшие покои, сдёрнула с кровати шерстяное покрывало и, немного подумав, накинула на плечи чьё-то добротное, хоть и потрёпанное, пальто. Стало сразу теплее.

Мы подошли к узкой, уходящей в темноту лестнице. Там внизу уже суетился какой-то пожилой слуга с группой стражников, в руках у них дымились факелы. Старик дрожащими руками пытался открыть массивную дверь, ведущую в подземелье.

Мы спустились вниз и замерли. Перед нами расходились в разные стороны сырые, пропахшие плесенью и землёй коридоры. Свет скудных масляных ламп, редких и далёких, лишь подчёркивал жуткую, гнетущую темноту. Мужчины двинулись вперёд, освещая путь и заглядывая в каждую нишу, каждое ответвление. Я шла за ними, лихорадочно соображая. Так, мы могли бродить часами.

— Нам нужно разделиться, — сказала я, хватая Эвана за рукав. — Идти друг за другом — терять время. Это непозволительно.

Эван и Генри обменялись взглядами и после секундного колебания кивнули.

— Хорошо. Но ты остаёшься со мной, — твёрдо заявил Эван.

Генри с несколькими людьми и старым слугой свернули вправо, а мы с Эваном и двумя стражниками — в левый коридор. Мужчины шли впереди, освещая путь факелами и периодически окликая: «Леди Армбридж! Отзовитесь!»

И тут мой взгляд упал на маленькую драму у стены. В старой, ржавой крысоловке застрял крысёныш. Его крошечная лапка была жестоко зажата железными тисками, он громко и жалобно пищал. А рядом, беспокойно перебегая с места на место, обнюхивая ловушку, металась взрослая крыса-мать.

Я всегда относилась к крысам спокойно. В ветеринарной академии нам приходилось работать с ними, и я знала — это умнейшие создания, способные на эмоции. Я не могла пройти мимо, и подойдя ближе, присела на корточки. Малыш, увидев меня, затрепыхался сильнее, запищал и зажмурился. Лапка кровоточила. Я осторожно раздвинула пружину и высвободила его. Он замер у меня на ладони, маленький, тёплый комочек страха. Перелома не было, лишь глубокая ссадина. Я опустила его на пол. Он посидел секунду, а потом рванул к стене.

Крыса встала на задние лапки, передние сложила почти по-человечески, и её маленькие глазки-бусинки уставились на меня. И в них я с изумлением увидела не страх, а… благодарность. Бездумно, повинуясь внезапному импульсу, я осторожно протянула руку. К моему величайшему удивлению, она не убежала, а позволила мне взять себя. Она была тёплой и удивительно лёгкой.

Я закрыла глаза, пытаясь отогнать суету и страх, и попыталась настроиться. Сначала — лишь смутные ощущения, обрывки. Потом… потом в голове возникла картина. Клетка. И в ней — беспомощная, страдающая женщина. Я мысленно послала крысе образ, добавив к нему всю силу своего отчаянного желания помочь.

«Пожалуйста, помоги найти. Она страдает. Где-то здесь».

И вдруг в мою голову хлынул ясный, отчётливый поток мыслей, простых и чётких: «Да, я знаю. Где плохой человек держит другую. Благодарю за помощь. Я помогу тоже. Иди за мной».

Я опустила крысу на землю. Она посмотрела на меня ещё раз и побежала вглубь коридора, оборачиваясь и как бы проверяя, иду ли я.

В этот момент я увидела, как Эван, замерший в нескольких шагах, смотрит на меня с таким потрясением, будто у меня только что выросла вторая голова.

— Леди Аврора, — его голос звучал сдавленно. — Мне показалось или вы действительно… общались с крысой?

Я поднялась и посмотрела ему прямо в глаза, в них отражалось пламя факелов.

— Маркиз, — съязвила я тихо. — Ещё буквально полчаса назад мы перешли на «ты». Или мне это показалось?

Он взъерошил волосы, смотря на меня так, будто видит впервые. Но через секунду его взгляд стал твёрдым и решительным.

— Нет. Не показалось. Но ты спасла детёныша, его мать забралась к тебе на руки, вы смотрели друг другу в глаза, а теперь ты говоришь, что нам надо идти за ней. — Он кинул быстрый взгляд на подошедших стражников и добавил мне уже тише. — Кстати, посмотри. Она остановилась на повороте и ждёт.

Я посмотрела в указанном направлении. Действительно, крыса сидела на задних лапках в лучах света от дальней лампы, её силуэт был чётко виден.

Приложив палец к губам, я кивнула Эвану и быстрыми шагами пошла вперёд. Крыса, увидев это, снова помчалась, постоянно оглядываясь и делая остановки, чтобы мы не отстали. Мы шли за ней, минуя ответвления и повороты, всё глубже погружаясь в лабиринт подземелий. Наконец, на очередном повороте она остановилась, ещё раз посмотрела на нас своими блестящими глазками-бусинками и юркнула в тёмную нишу в тупике.

Ниша была перегорожена массивными железными прутьями, на единственной дверце висел тяжёлый замок. В свете факелов внутри можно было разглядеть лишь груду какого-то тряпья на полу. Мы подошли ближе. Эван дёрнул прутья — они не поддались.

И в этот момент из глубины клетки донёсся слабый, едва слышный стон.

Мужчины яростно колотили по замку рукоятками кинжалов и ножнами, но массивное железное устройство лишь звонко отскакивало не поддаваясь. Звук металла о металл оглушал, вызывая отчаяние. Каждая секунда была на счету.

Я отступила на шаг, отводя глаза от их тщетных попыток, и постаралась окинуть взглядом всё вокруг в скудном свете факелов. Темнота, сырые стены, пыль… И тут мой взгляд упал на старую, закопчённую масляную лампу, висевшую на стене неподалёку. Рядом с ней торчал обычный железный крюк. И на нём… на нём висел единственный, большой, ржавый ключ.

Сердце ёкнуло. Неужели всё так просто?

— Стойте! — крикнула я, перекрывая лязг. — Эван, посмотри!

Он обернулся, и его взгляд последовал за моим указательным пальцем. Его глаза расширились от изумления. Он одним шагом преодолел расстояние до стены, сорвал ключ и вставил его в замок. Раздался громкий, удовлетворяющий щелчок. Замок поддался.

Эван рванул дверь на себя и скрылся внутри клетки. Послышался испуганный, хриплый вскрик, звук борьбы.

— Не бойтесь! Мы здесь, чтобы помочь! — поспешила я внутрь, отталкиваясь от холодных прутьев.

В углу, на груде грязной соломы и тряпья, металась исхудавшая, похожая на тень женщина. Эван пытался удержать её, но она, обезумев от ужаса, вырывалась, царапалась, издавая животные звуки.

— Успокойтесь, всё кончено! — я опустилась перед ней на колени, стараясь попасть в её поле зрения. — Вы в безопасности. Мы друзья, пришли вас спасти. Всё закончилось.

Мои слова, казалось, дошли до неё сквозь пелену паники. Она замерла, её дикий, безумный взгляд устремился на меня. Её потрескавшиеся до крови губы, шевельнулись.

— Во… ды… — просипела она.

Один из стражников тут же подал свою фляжку. Я осторожно поднесла её к губам Абигайль, поддерживая её голову. Она жадно пила, захлёбываясь, и вода стекала по подбородку на грязное платье.

Эван бережно взял её на руки. Она казалась удивительно лёгкой, словно пёрышко. Её тело обмякло и безвольно повисло. Мы осторожно двинулись к выходу из подземелья и у самого входа столкнулись с Генри и его людьми.

— Нашли! — выдохнул он, и его лицо озарилось облегчением. — Жива?

— Еле-еле, — коротко бросил Эван.

Мы вынесли леди Армбридж наверх, в освещённые факелами коридоры, и уложили на первую же попавшуюся кровать в ближайшей комнате. Она лежала с закрытыми глазами, тихо стонала.

В этот момент в дверях появились слуги, приведённые кем-то из стражников. Среди них была Ильза, бледная как полотно.

— Вы знали? — резко спросила я, обращаясь к ней. — Знали, что в подвале томится женщина?

Старая ключница затрясла головой, её глаза были полны искреннего ужаса.

— Нет, леди, клянусь! Господин… говорил, что леди Армбридж — его гостья, но я слышала ссору между ними, и на следующее утро она уехала, так он сказал. Я не спускалась в те подвалы… он запрещал.

— Ваш господин — преступник и убийца, — холодно сказала я, глядя на неё. — И если вы хотите избежать тюрьмы как соучастница, вам придётся рассказать в канцелярии всю правду, которую вы знаете о нём. Всю.

В этот момент леди Абигайль на кровати слабо пошевелилась и прошептала, словно в бреду:

— Он… он убил Бренду… убил...

— Тихо, — мягко остановила я её, прикладывая палец к её губам. — Вам не нужно сейчас говорить. Он ответит за всё. Вы в безопасности.

Я обернулась к служанкам.

— Горячей воды. Бульона. Хлеба. Немедленно.

Женщины засуетились. Вскоре принесли таз с тёплой водой и миску с дымящимся бульоном. Я смочила полотенце и осторожно протёрла лицо и руки леди Армбридж. Потом принялась кормить её с ложки. Она пыталась есть сама, жадно хлебая обжигающий бульон и засовывая в рот куски хлеба, но сразу же начинала давиться и кашлять.

— Не спешите, — уговаривала я её. — Сколько дней вы не ели?

— Не знаю… — её голос был слабым, как шелест. — Несколько… Адам… иногда приносил воду… если проливала… бил плетью…

Она горько заплакала, тихие, безутешные рыдания сотрясали хрупкое тело. Я попыталась обнять её, но она вздрогнула и со стоном отстранилась.

— Больно? — спросила я тревожно. — Покажите.

Она медленно, с огромным трудом, повернулась набок, отводя взгляд в сторону. Я осторожно приподняла край её грязной, истлевшей рубашки и вскрикнула, с трудом сдерживая тошноту. Вся её спина была покрыта рваными, застарелыми ранами. Некоторые из них уже покрылись багровыми рубцами, другие воспалены, сочились сукровицей и гноем. Это зрелище было невыносимо жестоким.

В этот момент в комнату вошёл Грэхем. Его взгляд остановился на моём лице, а затем переместился на спину женщины. На лице Эвана отразились одновременно негодование и сострадание.

— Ей нужен врач. Срочно, — выдохнула я, едва сдерживая слёзы. — Нужно доставить её в Эвервуд, в больницу.

— Первая группа с арестованными уже уехала, — сказал Эван, его голос был жёстким. — Но я уже распорядился подготовить один из экипажей. Уберём сиденья, постелим матрасы и одеяла. Она доедет, лёжа. И слуги, как свидетели поедут с нами. Мы соберём все улики и показания. Это место будет опечатано.

Он вышел, отдавая распоряжения. Я осталась с леди Армбридж, продолжая осторожно обрабатывать её раны тем, что было под рукой — чистой водой и обрывками ткани. Мне страстно хотелось поскорее покинуть это про́клятое, мрачное место, где каждый камень, казалось, пропитан болью и страданием. Увезти отсюда эту бедную женщину, дать ей шанс на исцеление. И наконец-то позволить себе само́й сделать глубокий вдох, не ощущая во рту привкуса страха и пыли.