Серебряная рука

Глава 39. ВЕЛИКАЯ ПЕСНЬ

Следующий день мы отвели для отдыха. Надо было восстановить силы. Но дела, сколько не откладывай, приходится делать. Кинфарх и Калбха созвали совет. Первым заговорил Кинфарх.

— Среди нас живут и дышат люди Бешеного Пса, а наши братья по мечу в это время лежат в холодной земле. Справедливость должна свершиться.

— Я согласен, — добавил Калбха. — И чем скорее мы с этим разберемся, тем лучше. Предлагаю не откладывать и решить вопрос прямо сейчас.

Лью повернулся ко мне.

— Что скажешь, Тегид?

Я переводил взгляд с одного короля на другого и видел: они непреклонны и не успокоятся, пока справедливость не восторжествует.

— Это правда, — согласился я, — рано или поздно вопрос придется решать. Не будем затягивать.

— Хорошо, — сказал Лью. — Примем решение на берегу озера.

Мы вышли из краннога и пошли к складам на берегу, где держали пленников. Расселись лицом к озеру на разостланных бычьих шкурах; Бран занял место по правую руку от Лью, а я сел слева. Ската устроилась рядом со мной, а Кинан, Кинфарх и Калбха сели еще левее. Позади нас собралось множество жителей Динас Дура — среди них я заметил Неттлса, он стоял в первых рядах.

Вороны вывели пленников: от волчьей стаи Мелдрина осталось не больше пятидесяти человек под предводительством Сиона Хай, остальные полегли в битве. Руки связаны, ноги в кандалах. Амулеты с Поющими Камнями у них отобрали.

Первым заговорил Кинфарх. Холодно глядя на заключенных, он сказал:

— Есть ли среди вас кто-нибудь, кто будет говорить за остальных? — Никто не ответил. Тогда он спросил: — Кто вас ведет?

Сион Хай поднял голову.

— Ты собираешься притворяться, что нас судишь? А по какому праву?

— По праву суверенитета, по праву короля Каледона, — сказал Кинфарх. — Вы убивали моих и не только моих людей, вы оскверняли землю. Вы украли и уничтожили…

— Мы всего лишь следовали за нашим королем! — Сион сплюнул. — Мы служили ему, как твои воины служат тебе. А ты тут называешь нашу верность изменой, а наши действия — оскорблением суверенитета.

— Вы воры и убийцы! — не сдержавшись, крикнул Кинан. — Вы все разрушили!

— И что мы такого сделали, чего не делали вы сами? — презрительно ответил Сион. — Кто из вас не поднимал меча на соседа? Кто из вас не брал в руки то, что вам не принадлежало? — И Кинфарх, и Калбха смутились. А Сион удовлетворенно улыбался. — Вы делали все это, а потом оправдывали себя, говоря: «Мы короли; это наше право». Но когда появляется такой, как Мелдрин, вы называете его убийцей и вором. Слабые люди все одинаковы: они становятся трусливыми, когда приходит сильный.

Ты впадаешь в гнев, и называешь это праведностью; ты слаб, и тогда говоришь, что это добродетель. Однако любой из вас сделал бы то, что сделал Мелдрин, если бы у вас хватило смелости. Вы были довольны, сидя в своих маленьких королевствах, но только потому, что боялись захватить больше.

— Замолчи! — взревел Кинфарх.

Но Сион Хай только рассмеялся.

— До вас дошло. Я сказал правду. Ты требуешь, чтобы я замолчал, потому что услышал правду и не можешь ее вынести. Ты осуждаешь нас за то, чего тебе самому не хватало, а так ты хотел бы сделать то же самое, что сделал Мелдрин.

Калбха вскочил на ноги.

— Лжешь! — бушевал он. — Не желаю слушать твои бредни!

Сион и ухом не повел.

— Не желаешь, Калбха? А ты не забыл свою войну с Мелдроном Мауром? Насколько я помню, началась она из-за того, что кто-то из вас непочтительно отозвался о собаках соседа. И этого повода вполне хватило для захвата земли в Придейне, не так ли?

Калбха сердито смотрел на плетущего изящные словеса пленника, ошеломленный тем, что Сион вспомнил о старой вражде и выложил ее сейчас на всеобщее обозрение.

— Это другое дело, — пробормотал король Круин.

Я хорошо помнил ссору, о которой так вовремя упомянул Сион Хай. Калбха и Мелдрон Маур действительно сцепились из-за замечания о гончих короля Мелдрона. Нельзя было отрицать справедливость слов Сиона. Одним мастерским ударом он обезоружил Калбху.

— Калбха и Мелдрон давно уладили свой спор, — возразил Кинфарх, приходя на помощь королю Круин. — Это нам сейчас не интересно. Мы судим Мелдрина.

— Ну и судите, — благодушно разрешил Сион. — Но мы-то здесь при чем?

— Он делал то, что делал, вашими руками, — сказал Бран, — если бы вы его не поддержали, ничего бы не случилось.

— Так. Теперь поддержка своего короля считается преступлением? — поинтересовался Сион Хай. Волчья стая оживилась. Теперь они держали себя свободнее, быстро обретая уверенность. — Ты оставил своего господина и думаешь, что это дает тебе право судить меня?

Бран смотрел на Сиона, как на змею, готовую напасть.

— Все было не так. Ты врешь нарочно, чтобы утвердить свою ложь.

— Я? — Сион ухмыльнулся. — Я всего лишь говорю, что если бы победил Мелдрин, на моем месте сейчас стояли бы вы, и это вас обвиняли бы в измене. Попробуй сказать, что это не так.

Лью наклонился ко мне.

— Ты видишь, каков он на самом деле? Он — мастер аргументации. Еще немного и он потребует, чтобы мы сдались ему.

— Что ты предлагаешь?

Он нахмурился.

— Это была идея Кинфарха, не моя, — сказал он. — Подождем. Посмотрим, что будет. — Он быстро огляделся вокруг, словно ища кого-то. — Где Неттлс?

— Здесь, рядом. Он тебе нужен?

— Позови его, он может понадобиться.

Я встал и вошел в толпу позади меня. Народу теперь существенно прибавилось, и поначалу я его не увидел. Зато он увидел меня и понял, что я его ищу. Когда он подошел, я сказал:

— Лью просит тебя присоединиться к нам.

Он ничего не ответил, просто кивнул, что понял. Мы вернулись туда, где сидел Лью, и заняли места рядом с ним. Калбха снова заговорил, поэтому Лью повернулся к нам и сказал:

— О, Неттлс, ты здесь, это хорошо. Слушай, времени мало. Ты понимаешь, что происходит?

— Да, — скупо ответил маленький седовласый мужчина.

— Хорошо. Я постараюсь сделать это проще. — Он указал на заключенных, стоявших перед нами на берегу озера, их тени далеко тянулись в лучах низкого солнца. — Их судят, понимаешь?

— Идет военный процесс, — сказал Неттлс, кивая. — Я понимаю.

Лью бросил на меня многозначительный взгляд. Калбха замолчал, и заговорила Ската. До сих пор она сидела молча.

— Ты здорово рассуждаешь о верности и справедливости, — сказала она. — Но ты почему-то забыл, что вы напали на Инис Скай, нарушив клятву верности, которая пережила целые поколения. Одного этого достаточно, чтобы судить вас.

— Ах, да, Ската, мастер-военачальник, я преклоняюсь перед тобой. Ты стольких воинов научила искусству убивать, — ответил Сион, и голос его походил на остро отточенный нож. — Пока твоя наука применялась к другим, все были довольны. Но как только в твои владения вторглись, ты тут же начинаешь кричать о несправедливости. Разве не ты учила людей убивать, разве не ты давала им оружие и отправляла в бой? А теперь ты почему-то считаешь преступлением применение умений, которым сама же и учила. Как-то это нелепо, ты не находишь, Pen-y-Cat?

Сион, учившийся риторике, беспощадно высмеивал всех, и неудивительно: его хитрый язык превосходил их. Кинфарх и Калбха никак этого не ожидали. Они явно выглядели обескураженными. Совсем недавно они были уверены в своем праве судить, но сейчас их уверенность поубавилась. Совет начал совещаться. Лью снова повернулся к Неттлсу.

— Это Саймон, — сказал Лью. — Запомни его.

Маленький человек кивнул, пристально глядя на Сиона. Он сказал что-то на своем языке, Лью ответил, а затем сказал мне:

— Неттлс говорит, что Уэстон и остальные — пришельцы, которых мы отправили обратно — были связаны с Саймоном. Или пытались связаться. Саймон с самого начала угрожал Альбиону. Он добился своего места возле Мелдрина, чтобы использовать ситуацию в своих целях.

— Дом Мелдрина сейчас в Уфферне, — заметил я. — Полагаю, пришло время Сиону Хай присоединиться к своему господину.

Сион, теперь уже открыто ухмыляясь, громко крикнул:

— У вас нет права судить нас! Идите, займитесь другими делами!

Лью смотрел на меня; я видел, что он обдумывает решение.

— Ты законный король, — сказал я ему, положив руку на его серебряное приобретение. Он тоже посмотрел на сияющую руку. — Справедливость у тебя в руках. Как ты решишь, так и будет. Я тебя поддержу.

Сион Хай снова бросил вызов совету, и на этот раз ему ответил Лью.

— Говоришь, что мы не имеем права судить вас потому, что не сильно от вас отличаемся. Но ты ошибаешься. Есть здесь человек, имеющий право призвать вас к ответу.

— Это где ж ты нашел такого безупречного? — усмехнулся Сион. — Пусть выйдет вперед и осудит нас. — Волчья стая одобрительно загудела, повторяя за Сионом: «Пусть выйдет!»

Лью встал.

— Ты обо мне забыл, — просто сказал он. — Я не сделал ничего плохого, но пострадал от зла и несправедливости, от вас пострадал. И за это, и за каждую каплю невинной крови, пролитой по твоей вине, я тебя осуждаю.

Змеиная улыбка Сиона по его лицу.

— Осуждайте сколько хочешь, друг. Ты не король, у тебя нет права судить.

— И здесь ты ошибаешься, — сказал Лью. — Суверенитет может быть дан только Главным Бардом. Королевство Придейн передал мне Тегид Татал в обряде Тан н'Риг.

Сион расхохотался, но смех его звучал как-то вынужденно. Зато злоба в его голосе звучала самая настоящая.

— Да какой ты король?! Ты калека, приятель! А калека не может быть королем.

В ответ Лью просто поднял свою серебряную руку и согнул пальцы один за другим. Все, включая меня, с изумлением смотрели на это чудо. Рука работала как настоящая!

— Как видишь, Саймон, я больше не калека, — сказал Лью. Он повернулся так, чтобы все могли его видеть, и повысил голос, чтобы все могли слышать. — Этой рукой я возвращаю королевскую власть, украденную у меня.

— И кто же входит в твое королевство? — яростно закричал Сион Хай, и я впервые услышал, как в его голосе проскользнула растерянность. — Кто пойдет за тобой?

— Я, — спокойно ответил Бран, — я признаю его королем. Я пойду за ним и буду служить ему.

— Ты бросил своего короля, Бран Бресал. Бросил, когда это показалось тебе выгодным! Поскольку ты считаешь себя в праве выбирать, какому королю служить, я говорю, что нам должен быть предоставлен такой же выбор. Мы тоже имеем право присягнуть на верность новому лорду.

Мнения в совете разделились.

— Может, им и в самом деле предоставить выбор? — неуверенно произнес Калбха. — Вот только можно ли им доверять?

— А у наших мертвых был выбор? — спросил Лью. — Какой выбор был у тех, кого они насиловали и убивали? — Он сурово оглядел Сиона и волчью стаю. — Каждый раз, когда они обнажали меч или поднимали копье, у них был выбор, и каждый раз они выбирали.

— Он прав, — сказала Ската. — Они много раз выбирали, кому служить.

— Согласен, — сказал Кинан. — Если вы хотите предоставить им выбор, пусть он будет таким: умереть от своей руки или от нашей.

Кинфарх и Калбха согласились.

— Тогда решено, — сказал Лью и повернулся к ожидающим пленникам.

— Я осуждаю вас за ваши действия в поддержку незаконного правления Мелдрина. И я требую, чтобы долг крови был уплачен кровью.

— Лью, — поднялась Ската, — позволь мне послужить тебе в этом деле. У меня достанет смелости и умения на всех.

— Да будет так, — промолвил Лью.

Пленников провели вдоль берега озера, перевели через Друим Вран и вывели на равнину. Их остановили перед курганом их родичей и выстроили рядами.

Мы стояли под курганом, солнце садилось у нас за спиной. Многие пришли посмотреть на казнь, но многие из тех, кто повидал достаточно кровопролития, остались в Динас Дуре. Гэвин и Неттлс пришли с нами и стояли в первом ряду, наблюдая за тем, как осужденным предоставляли выбор: смерть от собственной руки или от руки Скаты.

Тридцать человек выбрали меч. Остальные отказались от меча и просто встали перед Скатой и ее быстрым клинком. Рука у нее ни разу не дрогнула. Когда умирал очередной воин из волчьей стаи, люди из отрядов Кинана или Калбхи относили тело на курган и оставляли на земле на съедение зверям и птицам.

Когда солнечный свет осветил небо на западе, очередь принимать решение дошла до Сиона.

— Дайте мне меч, — прорычал он. — Я обойдусь без вашей помощи.

Гаранау и Эмир, стоявшие по обе стороны от осужденного, посмотрели на Лью. Король кивнул. Ската отошла в сторону, когда Гаранау сунул рукоять меча в связанные руки Сиона. А дальше… прежде чем Гаранау убрал руку, Сион вывернул клинок и резко взмахнул им, перерубив путы на ногах. Он стремительно пригнулся, когда меч Эмира свистнул у него над головой, перекатился по земле, вскочил и побежал к реке. Он что-то кричал на бегу, но я не расслышал слов.

Сион добрался до реки раньше, чем кто-либо из нас успел пошевелиться. Все еще что-то выкрикивая, он повернуться к нам — на его злобном лице играла торжествующая улыбка. Он поднял меч в насмешливом приветствии.

Быстрое копье Брана уже взвилось в воздух, бросок был так стремителен, что никто не заметил движения. Копье казалось размытым пятном в сгущающихся сумерках, бело-голубой полоской в угасающем свете. В следующий момент меч Сиона выпал у него из рук, а сам он пошатнулся, схватившись за грудь, за то место, откуда торчало копье Брана. Удар бросил Сиона Хай к урезу воды. Одна его нога оказалась в воде, другая на берегу; он снова закричал — и я опять не понял слов — и упал.

Здесь началось странное. Когда Сион упал, я вдруг перестал видеть его тело. Он точно ударился о воду — я видел! Но вот могу ли я доверять своим новым глазам? Потому что всплеска не было… не было и самого тела, во всяком случае, мы его не нашли, когда подбежали к воде. Сион Хай исчез.

— Он вернулся, — будничным тоном произнес Лью, глядя на воду. — Я всегда хотел отправить его домой, но отправить живым, а не мертвым.

— Это был его выбор.

— Нет, — сказал Лью, — мой.

На долину спустились сумерки. Зажглись первые звезды, и Луна вылезла из-за горизонта. Лью повернулся к народу Динас Дура, своему народу, к королям, воинам и друзьям, наблюдавшим за ним.

— Справедливость восторжествовала, — сказал им Лью. — Долг крови оплачен.

— Славься, Лью Серебряная Рука! — крикнул Бран. Вороны поддержал его клич, и люди начали на все лады повторять: «Славься, Серебряная рука! Серебряная рука! Серебряная Рука!»

Он сдержанно помахал рукой. В сумерках металл засиял по-особому, и я видел в отблесках серебра сияние королевской власти.

Появилась Гэвин. Она шла по берегу реки; не взглянув ни на кого и не сказав ни слова, приблизилась к Лью. Каждый видел ее стройную фигуру в простом белом одеянии с небесно-голубым плащом, падающим с плеч. Лунный свет красиво падал на ее бледно-золотые волосы. В лунном свете она сияла, как земная звезда. Она принесла небольшой деревянный сундучок, дубовый сундучок — дерево вдохновения, как говорят барды. Поставив дубовый сундук к ногам Лью, она выпрямилась, коснулась лба тыльной стороной ладони и отступила назад. Лью наклонился и поднял сундук, открыл его и показал всем. Внутри лежали несколько молочно-белых камней: Поющие Камни.

Лью достал один из камней и протянул его людям. Я видел, как серебряные пальцы сжались, когда он без особых усилий раздавил камень. Из разбитого Камня вылетел звук, похожий на торжественный хоровой запев, похожий на голоса звезд, ясный и чистый, как стремительные звезды, проносящиеся по ночному небу, звук, который могли бы издать тысячи согласно звучащих арф, играющих Oran Mor, Великую Мелодию Жизни — нездешний звук, который под силу извлечь только Быстрой Твердой Руке.

Дух мой воспарил высоко. Мне казалось, что я слился с несравненным звуком. Я забыл все, что знал, забыл, кто я такой, где я и зачем я здесь; я стал единым целым с мелодией, затопившей меня с головой. Я открыл рот, но в сумеречном воздухе прозвучал не мой голос. Из меня рвалась на волю Песнь Альбиона.

Я проснулся в темноте ночи. Я лежал на желтой бычьей шкуре в своей хижине в кранноге, но не знал, как я там оказался. Воздух был тихим и спокойным, дневная жара еще чувствовалась. Сначала я подумал, что меня разбудило эхо Песни. Я лежал не двигаясь, прислушиваясь в темноте. Через некоторое время я снова услышал звук и почувствовал на лице легкое шевеление прохладного ветерка.

Я встал и вышел. Гром раскатился из поднебесья и начали падать первые капли дождя — крупные бусины воды. И пришел свежий запах прохладного, омытого дождем воздуха.

Снова прогремел гром, и дождь полил по-настоящему — звуки, которых слишком долго не слышали в Альбионе: шум ветра и дождя, проносившийся по окрестным холмам. Музыка грозы наполняла долину и эхом разносилась по лесу, дождь поливал Друим Вран и озеро Динас Дура.

Разбуженные грозой люди выходили из жилищ, поднимали лица к небу, позволяя благодатному дождю омыть их. Сверкнула молния, загрохотал гром и дождь усилился. Нетерпеливые руки набирали воду в чаши и поливали утомленные жарой головы; мужчины смеялись и целовали жен; голые дети скакали по лужам, подставляя тела под небесную благодать.

Мое внутреннее зрение показало мне зеленеющие холмы, бурливые ручьи, полноводные реки. Я видел, как тучнеет скот, как зреет на полях урожай, как яблони склоняют ветви под тяжестью плодов, а орехи набухают в скорлупе. В чистых озерах завелась рыба, а на мелководье утки, гуси и лебеди строили гнезда. Молоко пенилось, а мед светился золотом в чаше; знатный эль наполнял чаши, а теплый хлеб — печи; на деревянных блюдах громоздилось мясо — свинина, оленина, говядина, рыба, птица. По всему Альбиону голодные ели и насыщались; жаждущие пили.

Долгая засуха и смерть кончилась. Началось правление Серебряной Руки.