Серебряная рука

Глава 11. ПОДАРОК ГОФАННОНА

— Вот он, — едва слышно выдохнул Лью. — Слушай, Тегид, он же огромный, гигант какой-то!

— Как он выглядит? Опиши.

— Раза в два выше самого высокого человека. Очень мускулистый, это вообще не руки, а какие-то дубовые ветви! И он весь в шерсти — черная шерсть везде — на руках, на груди, на ногах, на шее, на голове. Очень длинная борода и длинные волосы. Он их убирает на затылок, как воин. А лицо… Подожди! Он смотрит сюда! — Лью схватил меня за руку. — Нет, пока не заметил.

— Рассказывай, рассказывай! Что он делает?

— Он весь прокопчённый, наверное, от дыма почернел. Глаза темные. А брови густые и насупленные. Нос приплюснутый; усы очень длинные — рот закрывают и на концах закручиваются кверху. Одет в кожаные штаны, больше вообще ничего нет, только на руках золотые браслеты.

— Что он делает?

— Сидит возле входа в пещеру. Перед входом стоят два каменных столба, соединенные каменной перемычкой. В столбах есть ниши, по три с каждой стороны, там черепа лежат — птичьи, звериные, — а на перемычке резьба, «Узел вечности». Рядом со входом стоит наковальня и большой камень. К камню прислонен молот. Я таких больших и не видел никогда. На наковальне щипцы лежат.

— Продолжай, — взмолился я. — Что еще?

— Да ничего особенного. Сидит перед костром, в руках вертел, тоже очень большой. На вертеле мясо — не разберу: не то овца, не то олень. Собирается жарить себе еду. Только костер еще не разгорелся как следует… он сюда смотрит. Тегид! Он нас видит!

Я услышал голос, глубокий, как голос самой земли, строгий и властный.

— Добро пожаловать, человечки, — сказал хозяин леса. — Вставайте-ка, и идите сюда.

Сказано сурово, только в голосе не слышалось ни угрозы, ни злобы. Лью потянул меня за собой, и мы медленно вышли из-под ветвей и предстали перед пристальным взором Древнего.

— Радуйся, господин, — воззвал я, — мы приветствуем тебя со всем уважением.

— Что-то я не вижу никаких знаков уважения, — ответил Гофаннон. — Показывай, что за подарки ты мне принес?

— Великий Господин, — ответил я, поворачиваясь на голос, — мы изгнанники, ищем убежища в неведомой нам земле. Враги изуродовали нас и бросили на произвол судьбы. С нами лишь дружеское расположение, с которым мы пришли. Но если ты считаешь, что нам оно не нужно, мы с радостью подарим его тебе.

— Воистину редкий дар, — серьезно ответил Древний, — ибо я уже давно не принимал людей в своем лесу. Так что с удовольствием возьму твой подарок. Садитесь к огню, разделите со мной трапезу.

Мы подошли ближе — Лью вел меня, придерживая под локоть, — и сели на землю.

— Ты меня знаешь? — спросил Древний.

— Ты — Великий Лорд, Искатель Тайн, — ответил я. — Ты ищешь руду, извлекаешь из земли сокровища. Ты — великий знаток металла, Мастер Кузнец.

Наш хозяин согласно проворчал:

— Верно, я даже больше. Ну, а имя мое тебе знакомо?

— Ты — Гофаннон, — уверенно ответил я, хотя внутри меня била дрожь.

— Точно! Я — это он и есть, — захохотал лесной владыка. Судя по голосу, мы ему понравились. — Но откуда бы тебе знать мое имя и повадки?

— Видишь ли, Могучий Лорд, я бард и сын бардов. Я сведущ в путях земли и неба и во многом, что необходимо людям.

— А имя у тебя есть, маленький человек?

— Я Тегид Татал, — с поклоном ответил я.

— А человечек с тобой, — Гофаннон кивнул в сторону Лью, — у него тоже есть имя? Или оно у вас одно на двоих?

— У него есть имя, господин.

— Это хорошо. А язык у него есть? Или вы обходитесь одним на двоих?

— И язык у него есть, господин.

— Тогда почему он не назвался? Или ему что-то мешает? — Голос гиганта слегка изменился, когда он повернулся к моему молчаливому спутнику.

— Мне ничто не мешает, Великий Лорд, — тихо сказал Лью. — И язык у меня на месте.

— Тогда говори, маленький человечек. Скажите, чего хотите и уходите.

— Меня зовут Лью. Когда-то я был чужаком в Альбионе, но потом подружился с тем, кого ты видишь перед собой.

— Я много чего вижу, маленький человечек. Например, вижу, что ты ранен, — сказал Гофаннон. — Ты потерял руку, а твой друг лишился глаз. И я вижу, что раны все еще причиняют тебе боль. Расскажи, как это случилось?

— Враги напали на нас в святом месте, — сказал Лью. — Там собрались барды Альбиона, их всех убили. Только мы выжили, но нас бросили в лодку и отправили в море умирать.

Рассказ Лью немало озадачил хозяина священного леса. Он надолго задумался, изредка порыкивая горлом. Наконец он сказал:

— Теперь я и тебя знаю, — с удовлетворением произнес Гофаннон. — Подходи к огню, раздели со мной трапезу. Но прежде чем готовить еду, хорошо бы озаботиться дровами. Вот ты их и добудешь. — Великан встал и куда-то ушел.

Лью шепнул:

— Он велел мне рубить дрова. Но мне нечем держать топор. Не могу я принести ему дров.

— Так и скажи!

Тем временем вернулся Гофаннон

— Вот топор, — сказал он. — Лес вокруг тебя. Дров нужно много, чтобы на всю ночь хватило.

— Я рад служить тебе, господин, — с почтением сказал Лью. — Но, как ты справедливо заметил, я ранен. Не смогу держать топор, нечем, тем более не смогу рубить дрова. Я бы рад послужить тебе каким-нибудь другим способом.

Слова Лью оставили Мастера Кузнеца равнодушным.

— У тебя было две руки, одну ты потерял, но другая-то осталась…

— Да, — ответил Лью, — но я ранен …

— Вот и пользуйся другой рукой.

Лью ничего не сказал; встал, и скоро я услышал звук топора, когда он принялся медленно, неуклюже рубить сухие ветви. Мне показалось, что Гофаннон слишком сурово отнесся к Лью, но я не спешил вмешиваться. Взмахи великанским топором сопровождались прерывистым дыханием Лью. Я понимал, как ему неудобно справляться с таким орудием, как болит его рана, но продолжал вслушиваться в происходящее.

Лью закончил. По крайней мере я больше не слышал ударов топора. Гофаннон крикнул, чтобы он нес дрова к костру.

Видимо, Лью понимал всю сложность нашего положения. Во всяком случае он ни словом, ни жестом не выразил протеста, хотя я буквально слышал, как разболелась его рана. Но он молча перетаскал дрова, управляясь здоровой рукой. Бросив на землю последний здоровенный сук, Лью рухнул рядом со мной. Он сильно взмок и дрожал от усталости и боли.

— Я все сделал, — прошептал он сквозь стиснутые зубы.

— Отдыхай.

— Хорошая работа! — воскликнул наш хозяин. — Сейчас будем есть.

С этими словами великан хлопнул в ладоши, и я тут же услышал потрескивание разгорающегося костра, а вскоре почувствовал запах жареного мяса. Рот мой наполнился слюной, а желудок против моей воли заурчал. Гофаннон хлопотал по хозяйству. Лью лежал на земле, восстанавливая силы, а я слушал шипение капающего в огонь жира, когда хозяин леса поворачивал вертел. Пока мясо готовилось, я боролся с головокружением от голода.

— Есть! — внезапно воскликнул Знаток Металла, как будто и он больше не мог терпеть. Я услышал треск, с которым обычно разрывают мясо, и в следующее мгновение у меня в руках оказался дымящийся кусок жареной оленины. После такого же звука Лью получил свой кусок окорока.

— Тут на неделю хватит! — прошептал Лью. Остальную тушу оленя подгреб к себе наш радушный хозяин.

— Ешьте, ешьте, друзья мои! — радостно гудел он, с сопением обгрызая кость.

Я больше не мог ждать. Отбросив манеры, я вцепился зубами в окорок и начал рвать мясо, даже не думая о вкусе. Главное — горячее! Сок стекал по подбородку, капал на грудь, я не обращал на это внимания. Я ел.

— Лорд Гофаннон, — с набитым ртом проговорил Лью, — никогда я не ел такого вкусного мяса. Даже если бы ты предложил нам маленький кусочек, щедрость твоя от этого не убавилась бы.

— Если ешь один, еда не приносит удовлетворения, — чавкая, отвечал великан. — Но если можешь разделить трапезу с товарищами по очагу, вот тогда она превращается в пир! — Он громоподобно расхохотался, и мы вторили ему. Видимо, давно этот лес не слушал подобных веселых звуков. Как не велики были наши куски, но и они закончились, оставив после себя удовольствия в набитых животах.

— Выпейте со мной, человечки! — призвал Древний голосом, от которого затрепетали листьев на ветвях. Он хлопнул в ладоши, и звук получился подобным грому.

— Вот это да! — ахнул Лью.

Мне показалось, что упало что-то тяжелое, и раздался плеск.

— Что, что там такое? — нетерпеливо спросил я.

— Он просто возник из воздуха, — прошептал Лью.

— Кто возник? Ну же, Лью, ты ведь теперь мои глаза. Скажи, что ты видишь?

— Огромный котел! Котел эля размером… — Он запнулся, подыскивая нужное слово. — Очень большой! Примерно на три сотни воинов!

Я услышал булькающий звук, и у меня в руках оказалась чаша, — только была она размером с ведро! — полная пенистым элем.

Громовым голосом Гофаннон призвал:

— Пейте! Пейте, друзья мои! Пейте и радуйтесь.

Я с трудом поднял чашу и отхлебнул прекрасного свежего пива. Вкус замечательный! Сладковато-горький, пощипывающий язык, богатый вкус со сливочным оттенком — пожалуй, лучшее, что я когда-либо пил в королевских залах. Мелькнула мысль, что Лью может вообще не поднять такую чашу. Я повернулся к нему и предложил отпить из моей.

— Не беспокойся, брат, — сердечно ответил он, слизывая пену с усов. — Уж с чем, с чем, а с чашей эля я справлюсь! — Он рассмеялся, и я отметил, что наконец-то слышу того человека, которого знал.

Мы пили и смеялись. Рана мучила меня уже не так сильно, и моя слепота уже не казалась такой безнадежной, словно я сбросил у порога тяжелый мешок с плеча. И дело было не только в еде и питье. Рядом с нами сидел великий Древний, и само его присутствие ощущалось как успокаивающий бальзам, как бесценный дар. Я забыл о своей беде, забыл об усталости; здесь, рядом с Добромудрым, я снова был здоров и полон сил.

Когда мы съели и выпили сколько смогли, Гофаннон обратился ко мне:

— Ты сказал, что ты бард. Откуда?

— Я Пандервидд из Придейна, — ответил я. — Когда-то был Главным Бардом Мелдрона Маура.

Наш хозяин опять издал хриплый рокочущий звук, а затем сказал:

— Давненько не слыхал мой лес песни барда.

— Если тебе будет угодно, Великий Лорд, я спою. Что бы ты хотел услышать?

Мастер Кузнец задумался, что-то бормоча про себя.

— Песнь о Бладудде Отступнике, — решил он наконец.

Любопытный выбор, подумал я. «Песнь о Бладудде» очень старая. Она мало известна и поют ее очень редко. Наверное, потому, что в ней не говорится о сражениях.

Словно услышав мои мысли, Гофаннон сказал:

— Знаю, ее редко поют. Но настоящий бард должен ее знать.

— Будь по-твоему, — сказал я, поднимаясь на ноги. Я вдруг сообразил, что при мне нет арфы. — Прошу прощения, господин, арфы у меня нет. Но я тебе обещаю, песнь от этого не сильно пострадает.

— Не смей так говорить! — воскликнул Гофаннон голосом, от которого задрожали деревья. — Подумаешь, дело большое! Арфы у него нет! Этакая ерунда! Мог бы попросить!

— Великий господин, — послушно сказал я, все еще вздрагивая от могучего голоса, — если вас не обидит моя просьба, не мог бы ты дать мне арфу?

— Арфа! — воскликнул он. — Просишь арфу, а стоишь, свесив руки! Держи!

Я протянул руку и получил арфу. Знакомый удобный инструмент. Я прижал инструмент к груди, пробежал пальцами по струнам и услышал звучный мелодичный ответ. Более того, арфа оказалась настроена. Я взял аккорд, и воздух наполнился великолепным звуком, богатым и ярким. Арфа была хороша, играть на ней было сплошным удовольствием. Я глубоко вдохнул, давая время слушателям приготовиться, а потом запел.

«В прежние времена, еще до того, как в Альбионе появились свиньи, а короли ели говядину, в Каледоне жил знаменитый монарх по имени Руд Худибрас».

Наш хозяин одобрительно крякнул, и я начал историю.

«У этого короля, человека уважаемого и любимого своим народом, было три сына. Первый был охотником и воином, умелым и грозным в битве, знавшим множество хитростей, второй сын был подобен первому. Оба наслаждались пирами в компании прекрасных друзей и слушали песни бардов. Жизнь была бы еще лучше, если бы мед в их чашах не иссякал, а прекрасные девицы не слезали с колен.

А вот третьего сына не интересовали ни охота, ни война. Он стремился к знаниям и только к знаниям. Его влекло обретение мудрости. Он предпочитал новые знания песням бардов, пиру с друзьями, или даже тонкой талии девушки под рукой. Звали его Бладудд.

Вот однажды призвал король Руд к себе трех сыновей и обратился к ним с такими словами: «Я — ваш отец и люблю вас. Откройте мне желания ваших сердец. Скажите, чего вы хотите, и у вас это будет».

Первые два сына, не задумываясь, ответили своему отцу:

— Отец, ты знаешь, нас веселят пиры и охота. И желания наши просты: нам нужны быстрые лошади, много дичи, а в конце дня очаг и приветственная чаша, и пусть с нами будут наши друзья.

Великий король выслушал их и сказал так: «Все это у вас уже есть. Неужели мне больше нечего дать своим сыновьям?» Очень ему хотелось порадовать их богатыми дарами.

Тогда старшие сыновья посовещались и сказали: «Ты прав, когда говоришь, что у нас уже есть все то, чего мы желаем. Правда, есть и такое, чего у нас нет.

— Назовите эту вещь, и она будет ваша, смелые мои сыновья! — вскричал король Руд.

Мы хотели бы долго-долго наслаждаться погоней за нашими удовольствиями.

— Это легко, — ответил Руд, — А больше вы ничего не хотите?

— Ты спросил, мы ответили, — кивнули оба старших брата. — Ничего другого нам не нужно.

— Вот и прекрасно, — сказал им добрый король. — Идите. То, чего вы хотите, у вас есть.

И обратился мудрый государь к своему младшему сыну, стоявшему в стороне и напряженно думавшему о чем-то.

— Бладудд, сын мой любимый, — произнес отец, — располагай мной. Любые дары будут у тебя, только скажи. Открой мне свои желания. Что бы ты ни попросил, оно у тебя будет.

Напряженно размышлявший Бладудд ответил, не задумываясь.

— Отец, поскольку ты — человек слова, я прямо тебе скажу. Ты знаешь, я стремлюсь к истине, манит меня обретение мудрости. Есть у меня одно желание, хотя я и не знаю, принесет его исполнение мне радость или боль. Но я не решаюсь говорить, ибо боюсь, что мои слова тебе не понравятся.

— Говори, сын мой. Не утаивай от меня свои желания, а я обещаю, что не буду утаивать от тебя свои..

— Тогда вот тебе мое желание. Я хочу отправиться в далекую страну, набираться знаний, познавать истину, становиться мудрее. Я не лгал тебе, когда говорил, что здесь, у себя дома, я узнал все, что можно узнать в этом мире. Мне известны даже чары, но что такое чары рядом с Истиной?

Король Руд, мудрый правитель и любящий отец, одновременно опечалился и обрадовался. Печалился потому, что знал, какие трудности ждут его сына; радовался потому, что Бладудд возжелал подарок дороже любого другого. Сына он спросил:

— Где же находится эта далекая земля? Как она зовется?

Отвечал Бладудд:

— Это царство лежит на западе, за тем местом, где солнце садится в море. Зовется оно — Земля обетованная, и там даже ребенок мудрее самого мудрого человека в этом мире.

Король Руд вздохнул и сказал:

— Иди своей дорогой, любимый мой сын. Разумеется, ты получишь то, чего хочешь.

В тот же день Бладудд отплыл на корабле. Долго длилось его путешествие. Корабль плыл строго на запад, туда, где садилось солнце. Но даже через много дней он не встретил страны, куда стремился. Прошло шесть лун, а затем еще две. В ночь рождения девятой луны, как раз на Белтайн, Бладудда сморил глубокий сон. Он накрылся плащом, закрыл глаза и погрузился в такой глубокий сон, каким обычно люди не спят.

Разбудил его тоненький голос, слабее комариного писка. Бладудд проснулся, откинул плащ и увидел колеблющийся свет. А еще он услышал слабую музыку. Свет исходил из моря. Бладудд сел прямо и перегнулся через борт, стараясь понять, откуда исходит загадочный свет.

Если свет, сиявший над волнами, был красив, то свет, сиявший под волнами, был ослепителен. И музыка звучала удивительно прекрасная. Но не свет и не музыка завладели его вниманием. Под волнами Бладудд увидел небывалое: зеленые холмы и цветущие яблони. Там, где раньше он видел лишь пучеглазых рыб и ковер водорослей, теперь над цветущими лугами проносились птицы. Их стайка подлетела к яблоням и запела так сладко, что Бладудду показалось, что у него сейчас сердце разорвется. Он подумал, что был глух всю жизнь, пока не услышал этой музыки.

Юноша осмелился обратиться к птицам с приветствием, но только вспугнул их. Покружив, они сели обратно на землю и превратились в пятьдесят молодых женщин несравненной красоты. Бладудд восторженно смотрел на этих девиц и смотрел бы еще дольше, если бы в холмах не появилось стадо оленей. Они мчались сюда.

Когда олени достигли места, где их ждали девушки, они превратились в пятьдесят юношей, столь же красивых, сколь красивы были женщины. Каждый мужчина носил на шее золотой торк; на каждой девушке красовалась золотая корона. Они начали играть и резвиться на лугу.

Эти люди показались Бладудду удивительно прекрасными и гармоничными. Он решил присоединиться к ним. Вылез из лодки и прыгнул в воду. При его внезапном появлении девушки снова превратились в птиц, а молодые люди — в оленей. И те, и другие скрылись в холмах. Бладудд тут же решил накрыть себя чарами невидимости. Спрятавшись таким образом, он догнал стадо оленей, не выбирая, схватил дивное существо за шею и вместе с ним побежал через холмы. Олень был красив и силён, но из-за того, что Бладудд держался за его шею, на холм он взбежал последним.

Вскоре им открылся могучий каэр на вершине холма. Туда летели птицы, туда же бежали олени. В крепости их ждал чудеснейший зал. Вокруг каэра было очень красиво, но королевский зал превосходил все другие, которые знал Бладудд.

Уже в каэре олени и птицы снова обратились молодыми мужчинами и женщинами. Все посмеивались над оленем, казалось бы, первым среди них, однако в зал зашедшим последним. Его спрашивали, не слишком ли он переутомился, изнуряя себя тренировками. «Нет, — отвечал юноша, — но когда я побежал, то вдруг почувствовал тяжесть у себя на шее. Это было как смерть, которая так крепко цепляется за смертных, вот такая же тяжесть навалилась на меня».

Бладудд последовал за Дивным Народом в зал. Скрытый чарами, он тем не менее спрятался за колонну и зажал себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть от всех здешних чудес. Куда бы он не посмотрел, в каждом уголке зала ему открывались несметные сокровища, и самое меньшее из них стократ превосходило любое из его мира. На украшенном драгоценными камнями троне восседал король. При его дворе было много красивых людей, но король превосходил красотой всех.

Бладудд думал, что его не заметят. Но как только он спрятался за колонну, король вскочил и воскликнул: «Среди нас смертный!» Это так поразило Бладада, что он забыл о своем заклинании и утратил незримость.

Король взглянул на Бладудда и потребовал, чтобы он назвал себя.

— Раз я пришел сюда вот так, то скажу: я королевского рода, и не позорно тебе принимать меня в качестве гостя, — гордо ответил Бладудд. — Поскольку я чужой среди вас, я вправе требовать от вас такого же гостеприимства, которым я удостоил бы вас, поменяйся мы местами: лучшая еда и питье, прекрасная женщина в качестве спутницы, арфисты с лучшими песнями, место у костра и свежая постель.

— Однако ты бесстрашный проситель, — заметил король. — Что ты имеешь в виду, говоря «прийти сюда вот так?»

— Я пришел в поисках истины, ведущей к мудрости, — ответил Бладудд. — Клянусь богами, которыми клянется мой народ, я не желаю никому здесь зла. А все мое достояние вам попросту не нужно, поскольку я пришел за знаниями.

Король, выслушав его, громко рассмеялся.

— Думаешь, мы так легко расстаемся с нашими знаниями?

— Не думаю, но спросить никогда не помешает, — скромно ответил Бладудд.

— Тут ты прав, — кивнул король. — Я полагал, что ни один смертный не сможет найти путь в мое королевство, если только это не Бладудд ап Руд Худибрас из Каледона.

— Я и есть он самый, — заявил Бладудд, пораженный тем, что его имя известно таким великим и могущественным людям.

— Ну что ж, — сказал король, — твой ум и бесстрашный язык дают тебе право на место среди нас, хотя, возможно, и не такое место, на которое ты мог надеяться. Будешь у меня свинопасом.

Вот так Бладудд, который доселе не видел ни одной свиньи, тем более не нюхал ее, стал свинопасом при короле Земли Обетованной. Впрочем, вскоре он убедился, что здешние свиньи оказались самыми замечательными существами, которых он когда-либо знал. Главное их достоинство заключалось в следующем: всякий раз, когда их забивали и ели, свиньи на следующий день снова являлись живыми. Но это было еще не все. Именно мясо этих свиней спасло в будущем народ короля от смерти.

Бладудд считал, что семь лет он присматривал за чудесными свиньями — хотя за все это время так ни разу и не попробовал не то что жареного поросенка, а вообще мяса. Каждый день в полдень приходили царские слуги и забирали столько свиней, сколько требовалось для ночного пира. И каждое утро те же свиньи снова оказывались под присмотром Бладудда.

Он все примечал, во всяком случае, старался. Со своими свиньями он ходил по Земле Обетованной, встречался с жителями, разговаривал с ними и многому научился. По ночам он слушал пение бардов в королевском зале и узнал еще больше. Таким образом, несмотря на свое низкое положение, знания его множились, и он был доволен.

Однажды, семь лет спустя, Бладудд пас чудесных свиней у ручья. В это время послышался звук охотничьего рога. Подняв голову, он увидел двух всадников, несущихся по лугу сломя голову. С ними были гончие, и все они гнали великолепного оленя, белого, как морская пена, с красными рогами и ушами.

Зверь с ходу перемахнул ручей, приземлившись всего в нескольких шагах от того места, где стоял Бладудд, тряхнул рогами и исчез в лесу. Гончие и всадники потеряли след и вынуждены были повернуть назад.

Бладудд наблюдал за ними и понял, что видит их словно отраженными в воде, а не как существ из плоти и крови. До него дошло, что ручей являлся границей между мирами, и что он видит мир, оставленный им. Он вспомнил расшитые одежды охотников, вспомнил их голоса, и его охватила сильная тоска. Слезы навернулись на глаза, он лег у ручья и принялся оплакивать свою прежнюю жизнь.

С этого момента он не хотел больше оставаться в Земле Обетованной. Его собственный мир властно позвал его назад. Он решил вернуться к своему клану и, начиная с этого момента, думал только о том, как бы это сделать.

Он наблюдал и ждал, рассчитывая на Самайн, когда границы между мирами станут открытыми, попробовать пересечь их. Собрав свои немногочисленные пожитки, Бладудд отправился к броду Белого Оленя. Он тайком покинул дворец короля, страшась, чтобы кто-нибудь не остановил его или не стал отговаривать. А еще он хотел взять с собой девять королевских свиней, ибо думал, что они послужат ко благу Альбиона.

Но планы — это одно, а на деле часто получается иначе. Свиньи громко визжали на бегу и всех перебудили своими воплями. Король услышал их и пустился в погоню. Бладудд бежал, пробуя одно заклинание за другим, лишь бы ускользнуть от короля.

Достигнув ручья, отважный Бладудд сотворил заклинание, превратившее его в лосося, а девять свиней — в серебряную чешую у него на спине. Но король сей же час обернулся выдрой. Тогда Бладудд перекинулся в белку, а свиней превратил в девять семечек в сосновой шишке. Но король погнался за ним в образе хорька. Бладудд превратился в цаплю, а свиней превратил в девять перьев на шее птицы. Но король обернулся орлом. Наконец, Бладудд превратился в волка, а свиней сделал блохами на собственной шкуре. Но король настиг его в образе охотника на коне; он потряс копьем над Бладуддом и свиньями и вернул им их собственную форму.

— Экий неверный свинопас мне попался, — заметил король.

Отважный Бладудд так ответил ему:

— Нет, Могучий Король. Семь лет я служил тебе верой и правдой. За все это время ты не потерял ни одной свиньи, потому что я защищал их от волков и орлов, ни одна из них не потерялась. Не упало ни единого волоска с розовой шкурки самого маленького поросенка. А еще, истинно говорю тебе, я пальцем не тронул ни одну из них, ни когда они весело паслись на лугу, ни когда лежали зажаренными на блюде. Ты же не заплатил мне даже добрым словом. Поэтому, Великий Король, я и решил сам забрать небольшую дань из прироста стада.

— Ты украл моих свиней! — возмутился король.

— Не так, Великий Лорд. Я лишь хотел сохранить честь твоего доброго имени и прославить тебя на моей земле, так же как славен ты на своей. Я хотел дать этих свиней моему народу в качестве подарка от тебя. Чтобы и мысли не возникло ни у кого, что король Дивной Страны скупой и подлый.

— Ты плохо сказал, — взревел король и лицо его почернело от гнева. — Ты даже не представляешь, какие беды мог бы вызвать твой так называемый дар, если бы я тебе не помешал. Если бы эти свиньи ступили на твою землю, ужасные испытания претерпел бы твой мир. Но ради того, чтобы не пострадали невинные, я этого не допущу. Можешь поблагодарить меня за мою доброту.

— Тогда я благодарю тебя ни за что, — решительно произнес принц.

— Ты же пришел за знаниями…

— Только получил я их вовсе не благодаря тебе.

— Если бы не твой эгоизм и не твоя гордыня, ты получил бы неизмеримо больше того, что способен себе представить.

С этими словами король взмахнул копьем и ударил Бладудда по голове с такой силой, что принц потерял сознание. Открыл глаза Бладудд уже в Альбионе; король со своими чудесными свиньями исчез, словно их и не было.

Но осталась очень существенная отметина: удар, нанесенный Бладудду королем, словно лишил принца красоты и стройности. У него начали выпадать волосы, портиться зубы, кожа покрылась волдырями, а мышцы высохли. Прекрасная одежда, в которой он отправился на поиски мудрости, теперь висела на нем грязными лохмотьями. И вообще, выглядел он теперь как давнишний подданный Лорда Смерти.

Конечно, он всеми силами пытался вернуть себе здоровье, перепробовал все известные ему заклинания, однако не преуспел. Он не мог исправить последствий удара короля. Как только он это понял, Бладудд заплакал.

— Вижу, недобрым будет мое возвращение домой, — промолвил он. — Я совсем не похож на того, которого будут прославлять друзья и воспевать барды, а на благосклонность прекрасных женщин и вовсе нечего рассчитывать.

Он кое-как привел в порядок жалкие обноски, в которые превратилась его одежда, и отправился в крепость отца. Люди, с которыми он встречался, шарахались от него, привратники возле ворот каэра отца не хотели его впускать. «Кто ты?» — спросили они. — Что нужно тебе здесь? Ты и в самом деле думаешь, что мы позволим такому оборванцу увидеться с королем?»

— Кто я и что здесь делаю — мое личное дело, — ответил им незнакомец. — А королю можешь передать, что пришел человек с рассказом о чудесах, которые невозможно представить. А если вдруг это его не заинтересует, скажи, что у меня есть новости о его пропавшем сыне Бладудде.

Как только король Руд услышал об этом, он приказал немедленно привести к себе незнакомца.

— Кто ты, господин? — вежливо спросил Руд. — И какие такие вести могут быть у тебя о моем сыне?

— Твой сын стоит перед тобой, — ответил пришедший, стряхнул с себя обрывки одежды и явил собравшимся отвратительное зрелище самого себя.

Добромудрый король заплакал. И принц Бладудд заплакал тоже. И все его родичи и члены клана тоже зарыдали. Они же помнили, каким красавцем был младший сын короля, и видели теперь, каким он стал уродливым. Подуспокоившись, пришельцу принесли хлеб, мясо и питье, он поел и попил, а потом рассказал им свою невероятную историю. Король выслушал его, а затем созвал совет, чтобы решить, что можно предпринять в такой ситуации.

— Печальный и весьма прискорбный случай, — покачал головой один из советников короля. — И все же, вы уж меня простите, но должен сказать: издревле пришел к нам закон: калека не может стать королем. А принц Бладудд калека, это несомненно. Следовательно, принцу нечего рассчитывать на трон.

Мудрый советник сказал правду. В своем теперешнем виде Бладудду ничего не оставалось делать, кроме как прятаться от глаз людей. Так он и поступил: ушёл далеко и построил дом в лесу, где никто не видел его пороков.

Семь лет прожил он в одиночестве, имея при себе лишь одного слугу, помогавшего ему по хозяйству. За все это время ни мужчина, ни женщина даже близко не подходили к его жилищу. Но вот однажды, по прошествии семи лет, вошел слуга и сказал: «Вставай, господин. К тебе кто-то пришел.

— Ну и ну! — удивился Бладудд и, оглядевшись, спросил:

— Где же этот необыкновенный человек?

— Стою снаружи, ожидая твоего разрешения, господин, — раздался голос из-за двери.

— Немедленно впусти моего гостя! — воскликнул Бладудд. — Такова моя воля!

Посетитель вошел. Когда он снял капюшон, перед Бладуддом предстала женщина. Ни красотой, ни осанкой она не обладала. Косоглазая, с щербатым ртом и толстыми губами, она была к тому же и в грязи. Но для Бладудда она все же была желанной гостьей, поскольку не вздрогнула и не плюнула, глядя на него, а наоборот стояла, улыбаясь, как будто уродливая внешность Бладудда была ей нипочем. Она тепло приветствовала его, не выказав ни страха, ни отвращения.

Бладудд обрадовался; он был заинтригован.

— Кто ты, женщина? Где твой дом и какое дело привело тебя сюда?

— Родом я из места, хорошо тебе знакомого, хотя ты и думать о нем забыл. А искала я тебя потому, что у меня для тебя есть радостная весть.

— Так чего же ты ждешь? — вскричал Бладудд. — Говори скорее, я так давно не слышал доброго слова!

— У меня есть способ исцелить тебя, господин, если, конечно, ты желаешь исцеления.

— «Желаешь!» — воскликнул принц. — Даже барды не смогут сказать, сколь велико мое желание исцелиться. Э-э, да что ты знаешь о желании! Я семь лет не видел ни одной женщины! Да и мужчины, если уж на то пошло. Со мной был лишь один слуга. Конечно, я желаю исцелиться!

— Хорошо, — сказала женщина, — следуй за мной.

Бладудда не надо было долго уговаривать, но тут он вспомнил о том, как его приняли родичи, да и весь клан. Он насторожился.

— Подожди, — обратился он к женщине. — Почем мне знать, что ты желаешь мне добра? Я не хочу опять испытывать унижение.

— Как скажешь, принц, — ответила женщина и повернулась, собираясь уходить.

— Эй, куда ты? — крикнул Бладудд.

— Принимай решение, принц, — ответила женщина. — Идешь ты со мной или нет?

— Будь по-твоему, — вздохнул Бладудд, собрал свои лохмотья и поспешил за женщиной.

А она повела его сначала к голому холму, следом в бесплодную пустошь, и остановилась перед вонючей, пузырящейся грязной луже.

— Скидывай свои лохмотья и ступай в лужу, — сказала ему некрасивая женщина, устраиваясь на камне. — Там твое исцеление.

Бладудд с сомнением посмотрел на вонючую жижу. Поверхность грязи вздымалась и вздыхала, выбрасывая зловонные пары. На его взгляд, исцелением здесь и не пахло, сплошное наказание. Однако он не захотел еще больше обижать свою гостью, ведь они прошли долгий путь. Вздохнув, он шагнул в грязь. Она оказалась горячей. Кожу обожгло, слезы потекли из его глаз ручьем. Но Бладудд, который с великой стойкостью переносил свое несчастье, вынес и эту боль ради страстного желания исцелиться. Но все же долго терпеть очень горячую грязевую ванну не мог, вылез из вонючей лужи и встал перед женщиной.

— Понимаю. Тебе интересно подшутить надо мной, — проворчал Бладудд, с негодованием оглядывая свое покрытое грязью тело, — но, честно тебе скажу, я надеялся на большее.

— Твое лечение почти закончено, — ничуть не смутясь, ответила ему женщина. — Осталось совсем немного. — Гостья кивнула в сторону одинокой ивы, и Бладудд удивился, как это он не заметил ее раньше. — У подножия этого дерева стоит чан с водой. Смой с себя грязь, и обещаю, ты удивишься, что бы ты там не думал.

Бладудд покорно подошел к чану, залез в него и стал мыться. Вода была прозрачная и прохладная, она замечательно успокоила обожженную грязью кожу. Он расслабился в воде и забыл о своих болях. Когда он наконец решился подняться из чана, его разум обновился. Он взглянул на свое отвратительное тело и, чудо из чудес, увидел, что и тело решительно обновилось.

Он поспешил к женщине, которая ждала его на камне.

— Я исцелен! — закричал он еще издали и поднял глаза к небу. — Точно! Мне сейчас даже лучше, чем до того, как король Земли Обетованной ударил меня древком копья.

Женщина не отвечала. Принц увидел, что дурнушка исчезла, а на камне вместо нее сидит самая прекрасная дева, краше которой он не видал. Волосы у нее были такие светлые, что казались почти белыми; белейшая гладкая кожа светилась, а глаза глубокого синего цвета сияли, как драгоценные камни; зубы ровные, нос прямой; лоб гладкий; шея тонкая и изящная; пальцы на руках длинные и изящные, грудь высокая и красивая. Именно такой видел женщину в своих самых заветных мечтаниях Бладудд.

— Леди, — благоговейно выдохнул Бладудд, — а где же та щербатая женщина, которая привела меня сюда? Я должен поблагодарить ее за величайшую услугу, оказанную мне.

Красавица повертела головой и сказала:

— Не вижу здесь никакой другой женщины. — Голос ее наводил на мысль о сладком меде. — Думаю, ты ошибаешься. Или ты хочешь сказать, что я щербатая? — При этом она так мило улыбнулась, что у Бладудда задрожали колени, ноги перестали его держать и он упал на колени перед незнакомкой.

— Леди, — вымолвил он, — я не нахожу в вас ни малейшего изъяна.

— Я в тебе тоже, — ответила дама. — Но, может, тебе лучше одеться?

Бладудд покраснел и принялся озираться.

— Вы совершенно правы, — растерянно ответил он, посмотрев в ту сторону, где бросил на землю свои грязные лохмотья. — Только лучше уж я пойду голым, чем снова надену эти лохмотья.

— «Лохмотья?» — удивилась красавица. — Видно, ты действительно привык к очень красивой одежде, если для тебя это лохмотья. — Она наклонилась и поворошила кучу у ног. Пораженный Бладудд увидел, что обноски превратились в лучшую одежду, которую только можно себе представить.

— Это моя одежда? — недоуменно подумал он вслух, глядя на красивый плащ, сиарк, штаны и сапоги — все это куда лучше, чем у его отца, короля Руда Худибраса.

— Вряд ли это моё, — с сомнением ответила дама, разглаживая тонкими руками свою мягкую белую мантию. — По мне, так тебе эта одежда нужна больше.

Удивленный Бладудд быстро оделся, радуясь исключительному качеству своего нового одеяния. Одевшись, он стал походить на принца из какой-то заморской страны.

— По правде говоря, — заявил он, — хорошие вещи меня радуют, но у меня никогда не было такой прекрасной одежды.

— А меч тебе не нужен? — спросила дама.

Бладудд увидел, что женщина держит на ладонях меч с золотой рукоятью.

— Это тоже мне? — спросил он, подозревая подвох. Потому что ни у кого из его знакомых никогда не было такого великолепного оружия.

— Больше же нет никого, — пожала плечами дама. — Стало быть, тебе.

Довольный Бладудд повесил меч на бедро и почувствовал себя теперь уже настоящим королем. Он с обожанием посмотрел на женщину.

— Великая Леди, — выдохнул он, чувствуя, как его сердце наполняется любовью и благодарностью, — скажите мне ваше имя, чтобы я знал, кого благодарить за все эти дары.

Прекрасная дама бросила на Бладудда короткий взгляд из-под длинных ресниц.

— Ты совсем меня не помнишь? — спросила она.

— Если бы я когда-нибудь видел вас, — ответил он, — будьте уверены, я бы вас не забыл. Если бы я хотя бы раз услышал ваше имя, я бы жил вечно, благодаря его звучанию.

Дама поднялась с камня, улыбнулась и протянула руку Бладудду.

— Мое имя — Суверенитет, — ответила она. — Я давно искала тебя, Бладудд.

— Имя, не похожее ни на какое другое, — проговорил он. — И очень вам к лицу. — Он взял ее за руку, и это прикосновение наполнило его радостью. — Леди, — сказал он, — не соблаговолите ли вы сопроводить меня до моего дома?

— Я уж думала, ты никогда не предложишь, — лукаво ответила дама. Она кивнула на иву, и Бладудд с удивлением увидел, что теперь там привязаны две лошади. Вот так они вдвоем и направились в королевство Руда Худибраса.

Когда отец увидел своего преображенного сына, он заплакал от счастья. Он созвал пир, чтобы отпраздновать возвращение своего некогда увечного сына.

— Ты исцелился, мой любимый, — воскликнул король сквозь слезы. — Расскажи мне, как это произошло.

Счастливый принц описал все, что случилось с ним с тех пор, как он и его отец в последний раз сидели под одной крышей: семь лет одинокого изгнания, приход гостьи, лужа с кипящей грязью, купальня, появление дамы, всё. Король Руд выслушал эту историю, покачивая головой, удивляясь всему, что слышал.

Бладудд заметил, что отец с недоверием отнесся к его рассказу, и закончил:

— Поэтому я попросил чудесную даму сопровождать меня домой, — заключил Бладудд, — и вот она здесь. — Он перевел любящий взгляд на свою спутницу и сказал: — Надеюсь, теперь она останется со мной навсегда. Я ведь не смогу жить без нее ни дня.

— Я останусь с тобой, Бладудд, — решительно ответила дама.

— И выйдешь за меня замуж? — спросил Бладудд, и его сердце забилось так громко, что даже отец услышал.

— Я выйду за тебя замуж, Бладудд, — столь же решительно ответила дама. — Я рождена для тебя, а ты для меня.

В тот же день Бладудд и самая красивая девушка на земле поженились. И в тот же день Бладудд стал королем. Когда его отец увидел, каким мудрым и прекрасным стал его сын и какой красивой и мудрой оказалась его жена, Руд Худибрас снял свой золотой торк и созвал вождей. Потом вызвал своего Главного Барда и перед всеми собравшимися сказал так:

— Слушайте меня все! Отныне я не король. — При этих словах вожди племен опечалились, потому что король Руд показал себя господином великим и добрым. — Он повернулся к своему Главному Барду и сказал: — Тебе предстоит выбрать того, кто будет править вместо меня. И да будет твой выбор мудрым.

Бард и собравшиеся вожди некоторое время совещались, а король ждал. Спустя положенное время он спросил:

— Ну, что ты решил?

Бард, говорящий от имени народа, громко оповестил:

— Нам никогда не найти правителя такого же великого и доброго, как ты, но поскольку ты решил сложить с себя королевское бремя… о чем мы будем долго и горько сожалеть — мы выбираем Бладудда. Да будет он для нас столпом защиты и мечом справедливого суда.

Руду решение очень понравилось, потому что люди правильно прочитали в его сердце. И король-отец возложил золотой торк на шею Бладудда. С того дня Бладуд правил мудро и хорошо. Он не забыл о своем стремлении к Истине, а его жена Суверенитет поддерживала его во всем, потому Бладудд во всем и преуспевал.

На этом заканчивается история о Порочном Принце. Пусть поймет тот, кто сможет и захочет.

Последние звуки арфы долго держались в воздухе. Я сел к костру, отложил арфу и отпил из чаши. А лесу становилось тише, наступала ночь, окутывая нас покровом темноты.

Наконец Гофаннон, до того сидевший неподвижно, шевельнулся и сказал, сдерживая свой громоподобный голос:

— Твоя песнь — благословение. Я рад, что вы забрели ко мне в гости.

— Это мы должны благодарить тебя, господин, — ответил я. — Ты воистину спас нас от голода и жажды.

Великан пренебрежительно цикнул зубом.

— Мясо и питье насыщают на короткое время, а потом от них не остается и следа. Но твой дар отныне будет сопровождать меня, куда бы я ни направлялся. Он не останется без награды.

— Великий лорд Гофаннон, — сказал я, — мы наслаждались твоей добротой и твоим обществом. Ты дал нам больше, чем мы могли пожелать.

— И все-таки, — ответил великан, — я вознагражу тебя за услугу, которую ты оказал мне этой ночью. — Я услышал голос великого лорда высоко надо мной. — Сейчас мы будем спать, — сказал он. — Да будет мирным твой сон. Не беспокойтесь ни о чем. Ни один враг не посягнет на ваш покой; ничто не потревожит тебя в моем лесу. — Голос отдалялся, затихая, и я понял, что хозяин леса уходит в свою пещеру. Однако напоследок он еще сказал: — Моя награда найдет вас в свое время. Надеюсь, вы будете готовы принять ее.