Серебряная рука

Глава 32. ОГНЕННЫЙ ШТОРМ

Кинан держал Лью за плечи, словно борец во время схватки. Зрачки Лью дергались. Он раскрыл рот и издал пронзительный, громкий и яростный крик, — словно крик охотящегося волка или парящего орла. Он поднял руку и легко отшвырнул Кинана, словно тряпку, прилипшую к спине. Не прерывая движения, Лью спрыгнул со стены и побежал через двор к залу. Кинан хотел броситься за ним, но я остановил его.

— Подожди! Не мешай ему. Он тебя все равно не слышит, и может ударить.

— Да что с ним такое, Тегид? — взревел Кинан, когда Лью исчез в зале. — Он на меня напал! Saethu du! Что это такое?

— Смотри! — Пока я говорил, Лью выскочил из зала, неся в здоровой руке факел, подмышкой раненой руки зажимая кожаный бурдюк с водой. Он толкнул створки ворот и, не ожидая, пока они откроются, протиснулся наружу.

— Clanna na cú! — выругался Кинан.

— Иди, — сказал я ему. — Собери людей и следуйте за ним.

Кинан ошеломленно уставился на меня.

— Да скорее же, парень!

Кинан по-прежнему с обалделым видом отвернулся, отдавая команды своим воинам. Он спрыгнул с вала во двор и приказал разобрать оружие. Не успели его слова отгреметь в воздухе, как снова зазвучал боевой рог. Воины посыпались со стены и бросились в зал за оружием. Им навстречу появился Бран Бресал с копьем в руке и щитом.

Я с облегчением вздохнул.

— Сюда, ко мне! — позвал я его. Ни слова не говоря, он в два шага встал передо мной. — Следуй за Ллеу, но ни в коем случае не мешай ему. Что бы он ни приказал тебе — сделай! Но главное — не мешай ему!

Он пристукнул копьем в знак повиновения и умчался. Я с запозданием понял, что его-то как раз предупреждать не нужно. Бран и так выполнит любой приказ Лью.

Я повернулся и посмотрел вниз, в долину. Воинство Мелдрина — свет сотен горящих факелов растекался по равнине, — и одинокая фигура Лью, летящего на врагов с факелом.

Двор подо мной наполнился обычным беспорядком, предшествующим началу схватки: строились воины, звучали голоса, лошади перемещались по двору, в тусклом свете луны блестело оружие. Ворота распахнулись, и мгновение спустя из них выскочил Бран с факелом в руке. Он помчался догонять Лью, и я видел, как за ними потянулись две светящиеся ниточки, пока оба не остановились довольно далеко от стены. Лью вонзил факел в землю. Он взвалил на плечо кожаный бурдюк и начал медленно отходить назад.

Кинан, вооруженный до зубов и готовый к бою, встал рядом со мной на стене.

— Что он делает? — недоуменно спросил он. — К чему надо готовиться?

— Не думай об этом, — ответил я. — Просто собери своих людей и жди.

Кинан исчез, а я повернулся посмотреть, как там дела у Лью. Он некоторое время постоял в каком-то намеченном им месте, а потом поспешил к своему факелу. Все еще с бурдюком на плече он теперь пошел в противоположном направлении. Я наблюдал за ним, вникая в его замысел.

— Кинан! — крикнул я со стены. — Кинан! Приведи короля!

Кинан в центре двора раздавал приказы своим людям. Лошади были оседланы, и конюхи разводили их по воинам. Он перехватил поводья у бегущего к нему юноши.

— Кинан! — заорал я, — где Кинфарх?

— Готовит колесницу, — ответил Кинан. — Он поведет нас в бой.

— Пошли за ним кого-нибудь. Мне нужно немедленно поговорить с ним. Побыстрее! — Кинан хлопнул по плечу ближайшего воина, коротко переговорил с ним и отправил куда-то. — Ты тоже приходи, — крикнул я.

Я почувствовал кого-то позади себя. Это был Неттлс. Он махнул рукой на равнину. Сотня факелов превратилась в тысячи. Теперь стал слышен и звук, с которым масса людей приближалась к крепости.

Лью отбросил пустой бурдюк и схватил факел. Бран стоял рядом, но Лью, казалось, не замечал его. Махнув пару раз факелом, чтобы раздуть его, он коснулся им земли. Мгновенно из-под факела вымахнуло пламя и помчалось в обе стороны от Лью, чертя широкую дугу по сухой траве.

Кинфарх с мечом окликнул меня со двора внизу. Именно в этот момент взревел ветер и во дворе стало светло. Через открытые ворота король увидел полотнище пламени, взметнувшееся высоко в ночное небо. Кинфарх непонимающе взглянул на меня.

— Что он делает?

— Прокладывает нам путь, — ответил я. — Нужно готовиться к отъезду.

— К какому отъезду? — Король скривился. Ясно, он отнесся к моим словам с презрением.

— Время уходить, — сказал я ему. — Смотрите! — Я протянул руку к мерцающему пламени. — Лью поставил перед ними щит.

— Как он посмел? — взревел Кинфарх.

— Огненный щит! — ликовал Кинан.

— Отзови его! — крикнул король. — Он бросил вызов моему авторитету.

— Авен Пандервидда на нем, — сказал я королю. — Сейчас он слышит только голос Быстрой Твердой Руки. Можешь звать сколько угодно, но вряд ли он послушает. — Лью стоял в свете зажженного им пламени в позе барда-просителя. Воздух перед ним струился от жара, создавая впечатление, что он танцует перед огнем.

Пламя поднималось все выше, яростно пожирая сухую траву. Жар поднял огненный ветер, еще больше вознесший пламя ввысь.

Бран сделал знак копьем своим людям. Они, словно всю жизнь ждали этого сигнала, расхватали заготовленные факелы и выбежали из крепости, чтобы присоединиться к Лью. Крики воинов и рев пламени заполняли ночь, сливались в страшную торжественную мелодию.

— Кинфарх! — Я нашел внутренним зрением короля. — Вопрос решен. Собери свой народ и свой скот, а также ценности, которые можно унести. Уходим! Можешь в последний раз посмотреть на это место.

Лицо Кинфарха потемнело от ярости. Но Кинан, в глазах которого отражалось пламя, обняв отца за плечи и сказал:

— Твой гнев ничто перед его поступком. Пусь наше бесстрашие не мешает нашей мудрости. Воспользуемся огненным щитом Лью, и уйдем свободно.

— Мы не уходим, мы бежим! — в сердцах воскликнул король. — Не буду я делать так, как он мне указывает! У него нет власти ни надо мной, ни над моим народом!

— Это происходит не по воле Лью, — ответил я, — а по воле Того, кто повелевает огнём и ветром. Если ты можешь подчинить ветер и пламя, сделай это. Если нет, готовься к походу.

Кинфарх повернулся и поспешил в зал. Я видел, что пламя превратилось в высокую стену пылающего огня, в огромный, колеблющийся парус, выгибающийся наружу на жарком ветру. Воины Кинфарха продолжили работу, начатую Лью. Полосы огня проносились по сухой траве, волны пламени катились по равнине под натиском ветра.

— Идем, — сказал я Неттлсу. — Время пришло. — Маленький человек отвернулся от пламени и, не говоря ни слова, последовал за мной.

Мы сошли со стены и окунулись в суету, царившую во дворе. Люди в спешке собирали пожитки, тащили из домов узлы. Во дворе стояло больше десятка телег: четыре, на которых мы привезли воду; они так и стояли наполовину неразгруженные, остальные быстро заполнялись имуществом клана.

Кинфарх появился на своей колеснице и занял место во главе народа. Кинан верхом на лошади выкрикивал приказы. Прибежал мужчина и привел мою лошадь. Я взял поводья и отпустил мужчину к семье, затем сел и помог Неттлсу занять место позади меня — и очень вовремя. Из дальнего угла двора послышался треск, и внезапно оттуда вырвался испуганный скот, ревущий и блеющий от ужаса при виде возвышающегося пламени.

Король Кинфарх на колеснице выкрикнул приказ. Двести человек как один двинулись к воротам и вслед за королем вышли на равнину.

Я остановился у ворот рядом с Кинаном, подождать, пока все покинут двор. Семьи спешили вслед за царской колесницей. Затем шли пастухи, которые гнали свиней и крупный рогатый скот (овцы следовали за ними сами) и, наконец, повозки, нагруженные достоянием клана.

Кинан повернулся лицом к огню. Лошадь под ним стригла ушами и мотала головой.

— Ты только посмотри! — призвал он, перекрикивая рев пламени. — Ветер рождается в огне!

Сильный жар создавал настоящую бурю, ветер дико завывал, поднимая огонь все выше — настоящая огненная стена.

— Подавись, Мелдрин! — воскликнул Кинан. — Лью снова тебя победил.

— Где он? — закричал я вместо ответа.

— Не вижу! — ответил Кинан, всматриваясь в пламя. — Ни его, ни Брана!

Я всматривался в стены пламени в поисках хоть каких-нибудь признаков Лью. Неттлс похлопал меня по плечу и указал на передний край пожарища. И тогда я увидел Лью. Он летел верхом вдоль мерцающей стены. Обнаженный до пояса, блестящий от пота, он казался порождением бури, не обращающим внимания на языки огня. За ним на небольшом расстоянии скакал Бран со своими воинами. Каждый держал в руках факел. Иногда они задерживались на миг там, где следовало подновить огонь, а затем мчались дальше.

— Он идет впереди! — закричал я.

Лью снова исчез в клубах дыма, а мы сопровождали обоз. Король Кинфарх вывел людей на обугленную и дымящуюся равнину, затем повернул на север, уходя от огненного ада. Лью с воинами скакал впереди, сохраняя между нами и врагом огненную стену, вновь и вновь добавляя огня.

Весь следующий день мы шли на север. Нас невозможно было заметить сквозь плотные клубы дыма, закрывавшие солнце. Черный пепел падал с неба грязным дождем. Мы подняли капюшоны и шли дальше. Я то и дело озирался по сторонам, на каждом шагу ожидая, что вот сейчас Мелдрин и его войско появятся из мрака и отрежут нам путь к бегству.

Но вражеские всадники так и не появились. Ни разу мы не заметили даже блика на острие копья, не услышали грохота копыт. И все же я ждал ловушки.

День следовал за днем, и с каждым рассветом солнце палило яростнее, чем накануне. Сухая и твердая, словно обожженная глина, земля трескалась, как хлеб, который передержали в печи. Над караваном клубилась густая пыль. Жара стояла удушающая. Днем мы пытались спать, а ночами шли, надеясь избежать и жары, и встречи с войсками Мелдрина. Они ведь могли выследить нас по следам.

Только когда мы начали подниматься к северным холмам, я начал надеяться, что нам удалось уйти от врага, а уж когда начался подъем к Друим Вран, я подумал, что мы, пожалуй, и правда это сделали.

Пережив безумие авена, Лью все время пребывал в подавленном состоянии. Бран ехал с ним, но Лью ни с кем не разговаривал, безучастно сидел в седле, согнувшись, словно от боли, и опустив голову. Я попытался достучаться до него, но у меня ничего не вышло. Даже Неттлсу не удалось разговорить его.

Маленький незнакомец ехал со мной; он стал моим постоянным спутником, моей тенью. Я начал учить его языку и вскоре зауважал удивительно живой ум — скорость, с которой он осваивал самые трудные выражения, поражала меня. Еще до Друим Вран мы уже могли беседовать, правда, употребляя самые простые слова. Он оказался прекрасным спутником.

Пожалуй, это единственное доброе воспоминание о путешествии. Все прочее тонуло в опасениях. Кинан часто заговаривало о том, что нам слишком легко удалось ускользнуть. Ему это очень не нравилось. Мы вместе стояли рядом с нашими лошадьми на перевале, ожидая, пока последняя повозка и последняя овца пройдут мимо нас, прежде чем начать спуск к нашей скрытой озерной крепости.

— Ну, брат, — сказал Кинан, — можешь обозвать меня дураком, но мне все равно не по себе. — Говоря это, он смотрел назад, будто все еще ожидая появления Мелдрина.

— Нам повезло, что мы успели убраться из Дун Круах, — заметил я.

— О да, — без энтузиазма согласился он. — Конечно, надо было уходить. Никакой надежды не оставалось. И все же… — Он помолчал, глядя на тропу. — Удачно уйти — это одно, но надо еще удачно вернуться. Так ведь?

— Но вот же, мы почти дома.

— Правда? С каких это пор ты записался в утешители? Пока я не слышу ничего такого, из чего можно было бы заключить, удачно ли наше возвращение.

— Я тоже боюсь, и сейчас не готов от тебя ничего скрывать, Кинан. Я считал решение о путешествии опрометчивым и с самого начала не переставал говорить об этом. Сейчас мы вроде бы под защитой нашего хребта, только я перестал чувствовать себя здесь в безопасности. История еще не закончена.

Я говорил, а сам думал, когда и зачем поселилось во мне отчаяние? Кинан, конечно, прав, задаваясь тем же вопросом. Я был против ухода из Динас Дура, но в итоге все обошлось. Так почему же я до сих пор ощущаю холод в душе? Действительно ли в нашем скрытом царстве все по-прежнему мирно, как кажется, или впереди у нас новая катастрофа?

До нас донеслись приветственные крики, люди спешили поздравить нас с возвращением. Кинан сел на лошадь.

— Идем, иначе пропустим самое интересное.

Я вслушивался в радостные крики, и что-то в них мне не нравилось. Что? Может быть, то, что нас приветствовали слишком бурно? Или я так долго ожидал худшего, что не мог сбросить с себя напряжение?

Кинан заметил мои колебания.

— Почему ты медлишь?

— Так. Не обращай внимания. — Я тоже поднялся в седло. — Что ж, присоединимся к празднику. — Я тронул коня и начал спускаться по крутой тропе.

— Тегид, — с беспокойством окликнул меня Кинан, — что-то не так?

Его вопрос не остался без ответа, потому что не успели мы преодолеть и полпути к озеру, как в ноздри мне ударил запах смерти. Лошадь встала. Она не хотела идти, но я огрел ее поводьями и погнал вперед. Кинан сзади крикнул, чтобы я подождал его. Но я продолжал скакать по тропе к озеру.