Серебряная рука

Глава 36. СМЕРТЕЛЬНАЯ РЕКА

Калбха и Ската прорвались почти в центр в вражеского войска — увы, долго так продолжаться не могло. На берегу реки отступление замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Весть о нападении дошла до всадников Мелдрина. У них хватило времени, чтобы собраться, построиться и оказать настоящее сопротивление. Однако напуганных людей, стремившихся спастись, было так много, что всадники долго не могли добраться до отряда Скаты.

Кинану помешала слишком плотная человеческая масса. Брошенные собственными вожаками, плохо обученные враги, докатившись до берега, развернулись, предпочитая отравленной воде ярость Кинана и его отряда. Их было так много, что Кинан не мог толком взмахнуть мечом. Брану и Воронам тоже мешали. Мы видели, как их строй с нацеленными копьями глубоко врезался в ряды врага. Они все еще стремились добраться до Скаты, но и ее отряд потерял темп продвижения.

— Они решили сражаться, — заметил Кинфарх. — Дагда, помилуй их.

Отряд Лью тоже рвался на соединение с отрядами Скаты и Калбхи. Но, как и в случае с Браном и Кинаном, появление всадников существенно замедлило продвижение Лью. Сброд Мелдрина создал непреодолимую стену; Лью не мог пробиться сквозь нее — между ним и центром, уже занятым Скатой, оказалось слишком много людей.

Но если нашим воинам было непросто продолжать атаку, то враг испытывал те же трудности. Бой, казалось, сел на мель. Подобно встречным течениям в море, волны воинов накатывались друг на друга, одни хотели добраться до нападавших, а их же собственные войска не пускали их. Наши отряды стояли, словно острова, ограниченные этими течениями.

Звук каринкса донесся с другого конца долины. Весть о нападении наконец дошла до военачальников противника, и они решили поднять тревогу. Но по собственной глупости они обосновались на другом берегу реки и теперь не могли управлять своими плохо обученными воинами, в результате те просто бессмысленно метались по полю боя.

Бран Бресал решил проблему просто: он выставил перед собой щит и пошел вперед, сметая все на своем пути. Вороны последовали его примеру и вскоре проложили дорогу в гуще тел. По-моему, их ноги даже не касались земли, идя по телам врагов.

— Они прорвались! — вскричала Гэвин, когда Стая Воронов соединилась с отрядами Скаты и Калбхи. — Вот! Теперь и Кинан движется!

Враг естественным образом заполнил пространство, покинутое Воронами. Кинан почувствовал волну, оседлал ее и двинулся с ней. Началось все хаотической толчеей, а закончилось стремительным натиском: Кинан прошел через столпотворение, как бык, бросающийся на разбегающееся стадо; многие пали на его пути. Инерция атаки вывела их в круг, расчищенный Скатой и Воронами.

— Остается только Лью, — говорила Гэвин, сжимая мою руку и с тревогой вглядываясь в суматоху битвы.

— Всадники их отрежут, — выразил свое мнение Кинфарх, стукнув копьем. — Лью негде развернуться.

Не имея возможности попасть в центр, всадники начали пробиваться к Лью по внешней стороне, не позволяя ему соединиться с остальными в центре. Если бы это удалось, отряду Лью придется сражаться без поддержки до тех пор, пока они либо не займут оборону, либо не прорвутся мимо всадников.

Хотя солнце палило немилосердно, на меня словно упала тень.

— Вот теперь им нужны лошади, — пробормотал Кинфарх. — И колесницы. Лошади и колесницы!

Всадники стремились пробиться к отряду Лью. Пока они не добрались до него, но я видел, что ждать этого осталось недолго. Гэвин тоже это видела. Она так сжала мою руку, что ее ногти впились мне в кожу. Я услышал резкий стук и заметил Неттлса. Он сидел на камне и рассеянно постукивал другим камнем по тому, на котором сидел. Широко распахнутыми глазами он следил за битвой, разворачивающейся внизу.

Всадники были уже близко. Ската и Бран ничем не могли помочь Лью. Ну что же, теперь моя очередь. Я встал.

Посох я уставил прямо в диск яростного солнца. Как Главный Бард Альбиона, я призвал силу Таран Таход и направил ее на помощь нашим воинам. Мой голос устремился к небесам, и дальше, к силам за их пределами.

— Gwrando! Gryd Grymoedd, Gwrando! — вскричал я и понял, что мой голос обрел силу. — Gwrando! Nefol Elfenau, Gwrando! Erfyn Fygu Gelyn! Gwthio Gelyn! Gorch Gelyn! Gwasgu Gelyn!

Слова сами складывались у меня на языке и рвались с губ, как пламя; я дышал огнем. Мой голос больше не принадлежал мне, он был голосом Великого Слова за пределами всех других слов. Я отбросил все мысли, очистив разум, и стал колышущейся веткой на нездешних ветрах.

— Gryd Elfenau A Nefol Grymoedd! Gwrando! Gorch Gormail Fygu! — Я взывал, обращаясь к Таран Таходу, и голос мой ревел не хуже каринкса. Вдохнув полной грудью, я открыл рот и позволил словам древней священной речи изливаться из глубины сердца. — Nefol Elfenau, Gwrando! Efryn Fygu Gelyn! Gwthio Gelyn! Gorch Gelyn! Gwasgu Gelyn! — Я почувствовал на лице первый порыв ветра. — Gwrando, Gryd Nefol Elfenau! Erfyn Gwrando! Erfyn Nefol! Gorch Gormail Fygu! — Я ревел как бык. Ветер усилился и дергал меня за рукава. Я запрокинул голову, сжимая посох изо всех сил, и позволил Таран Таход грохотать по собственной воле.

{Тегид обращается к силам на тайном языке. Главные Барды умели призывать с помощью Таран Таход победу над врагом, вызывать мощнейшие грозы с сильным дождем и градом, причем обрушивались они исключительно на врага.}

Словно в ответ на свой призыв, я услышал стон зарождающихся со всех сторон ветров. Сухая дневная жара сникла, когда в небе стали разворачиваться облака, закрывая солнце. Горячее небо побледнело под пеленой дыма и облаков…

… Пусть солнце потускнеет, как янтарь…

Ветер завыл, набирая силу. Холодный порыв ударил в лицо, другой налетел сзади, хлестнув по спине и ногам. Люди закричали и помчались в укрытия. Кинфарх присел позади меня, а Гэвин обняла мои ноги — не только для того, чтобы удержать меня, но и для своей собственной защиты. Неттлс подбежал ближе.

… Пусть четыре ветра сражаются друг с другом...

Дикие ветры проносились пустыми небесными тропами и с воем срывались в долину, сталкивая камни, поднимая столбы пыли, кружа и поднимая ее высоко в темных вздымающихся потоках.

… Пыль Древних поднимется к облакам…

Гэвин вцепилась в мои ноги, а Кинфарх оперся на копье, только так он мог устоять в порывах ветра. В долине внизу воины врага дрогнули, они пришли в смятение, когда на них обрушивались странные порывы ветра ниоткуда.

… Душу Альбиона разорвут враждующие ветра…

На другом берегу отравленной реки ревели вражеские боевые рога, но их ужасные звуки заглушал поднимающийся шторм. Небо потемнело, словно настали сумерки, в небе загорелись колючие звезды. Испуганные лошади вставали на дыбы, выбрасывая всадников из седел прямо под копыта других лошадей. Испуганные крики людей мешались с воплями раздавленных; и над всем этим звучали удары копий о щиты. Наши воины продолжали работу, клинки мечей гремели при ударах.

… гром схватки долетит до звезд …

Мой внутренний взор застлала тьма. Слепота обрушилась на меня подобно удару. Сквозь рев бури я слышал звон оружия и крики людей, поднимавшихся из долины внизу, но я больше не видел, что там происходит.

— Гэвин! — закричал я, — Гэвин, говори! Я не вижу!

Переложив посох в левую руку, я потянулся к ней и нащупал плечо. Она вскочила, обняла меня. Вдвоем мы могли устоять против ветра. Неттлс тоже помогал, пытаясь поддержать меня.

— Я больше ничего не вижу! — кричал я. — Гэвин, будь моими глазами!

— Там ужас что творится, Тегид! Так много людей… я не вижу… нет, вижу! Вот он! Я вижу Лью. Он по-прежнему во главе отряда. Всадники подошли очень близко, но пока ничего не могут сделать. Лошади шарахаются, встают на дыбы, падают… Всадники не могут удержаться в седлах. Наши воины пользуются этим, они выбирают себе жертвы… Идет жестокий бой!

— А что Вороны?

— А где… А, да, вижу Воронов, — воскликнула она. — Вижу Брана. Они идут на выручку Лью. Но там же всадники, и их становится больше.

— Они отрезаны, — ровным голосом произнес Кинфарх. — Вороны не помогут.

— А Кинан… где Кинан? Ты его видишь?

— Да, я вижу его… — начала Гэвин...

— Он ведет своих людей, — вставил Кинфарх. — Сражается.

— А что враг? Как расположились их силы?

— Наши воины сражаются в полном окружении. Ската — в центре, Калбха справа, Кинан слева. Бран еще левее, — Кинфарху приходилось кричать, чтобы перекрыть рев бури.

Гэвин торопливо произнесла:

— Десятки, Тегид, сотни бегут — они не хотят сражаться. Но их командиры заставляют их стоять. Они тычут в них копьями, но так, чтобы не повредить.

— Скольких мы потеряли? Сколько убитых и раненых?

— Я думаю… — неуверенно начала Гэвин, — у врага большие потери, многие погибли. Там все перемешалось… Нет, не знаю, Тегид. Вряд ли много.

Мой посох стал невероятно тяжелым; рука болела от того, что я долго держал ее над головой. Ветер высекал слезы из моих мертвых глаз. Я сжал посох онемевшей рукой и попытался успокоиться. Используя тайный язык бардов, я призвал Быструю Твердую Руку защитить воинов и помочь им.

— Dagda Samildanac! — кричал я, — Gwrando, Dagda! Cyfodi Gwr Gwir, Sicur Llaw Samildanac!

Ветер завывал с хребта. Он был холодным и очень сильным. Я дрожал от стихий, бушующих вокруг меня. Полыхнула молния, раздался раскат грома. Земля содрогнулась. Я вцепился в Гэвин. Это все, что я мог противопоставить буре.

— Тегид! — кричала Гэвин, прижимаясь ко мне, — они отступают — враг отступает!

— Говори, Гэвин, говори, не молчи!

— Hwynt ffoi! — выкрикнул Неттлс. — Они бегут!

— Да, бегут к реке! — подтвердила Гэвин. Она хотела сказать что-то еще, но буря сорвала слова с ее губ прежде, чем она успела их произнести.

Я поднял посох как можно выше к небу.

— Daillaw! Gwasgu Gelyn! Gorch Yr Gelyn!

Я снова почувствовал в руках и ногах гулкие удары тока крови. Несмотря на порывистый ветер, я ощущал, как дрожит вокруг меня воздух, а небеса сотрясаются в судорогах.

Посох у меня в руках вдруг разлетелся на куски; они вспыхнули, и запах паленого дерева заставил меня задохнуться. Сверху пришел страшный раскат грома. Он был настолько силен, что отдался у меня в голове, а сердце пропустило удар. Где-то внутри черепа вспыхнул яркий белый свет.

А еще мне показалось, что я лечу — как орел; высоко-высоко, в самое исковерканное бурей небо, лечу навстречу ветру. Я видел поле боя далеко внизу и копошащихся на нем людей. Только это были не сами люди, я видел их в виде вздымающихся и опадающих волн. Все это различал мой зоркий орлиный глаз, а потом я стремительно нырнул вниз.

Дым застилал мне зрение. Я падал и падал. И когда казалось, что мне уже пора ударится о землю, дым рассеялся, и я увидел себя стоящим посреди битвы. Вокруг меня метались люди с широко раскрытыми от ужаса глазами, они спотыкались и топтали упавших. Они бежали к реке и в отчаянии бросались в отвратительную воду. В паническом бегстве они прыгали с берегов, захваченных толчеей, бездумно сигали в клоаку. Вот первые из них погрузились по бедра и, шатаясь, двинулись, расталкивая черную жижу, к другому берегу. Но, сделав несколько шагов, они остановились. Их охватил новый ужас.

Разинув рты, они с криком обратились к своим сородичам. Но это была уже агония. Кричали они страшно. Но еще страшнее был вид их гниющей плоти. Там, где ядовитая вода коснулась кожи, тела на глазах увядали, появлялись язвы и шла кровь, перемешанная с желтым гноем. Руки и ноги покрылись язвами. Яд попадал в глаза, на шеи, грудь и лица. Вой шторма наполнился воплями людей, бьющихся в смертоносных водах.

Они шатались и падали. Упавшие больше не поднимались. Но других это не останавливало. Все больше людей бросались в смертоносный поток. Красная кровь окрасила черную воду.

Люди — кричащие, воющие от боли, как звери, с израненной плотью — хотели попасть на другой берег любыми судьбами. Пути назад у них не было: огромная толпа напирала сзади, заставляя их умирать. Река переполнилась мертвыми и умирающими. До противоположного берега не добрался никто.

От ужаса при виде происходящего в отравленной воде, толпа окончательно потеряла разум. Мужчины бросали оружие и падали на землю, их руки и ноги судорожно дергались. На том берегу стояли люди, онемевшие от ужасного чуда, творившегося на их глазах.

Я отвернулся и попытался найти наших воинов — Лью и Брана, Скату и Кинана. Вокруг меня бесновались чужие, они бросали оружие и стремились только к одному — убежать отсюда подальше. Они видели спасение только в бегстве. Но никого из наших я так и не увидел.

— Ллев! — закричал я, пытаясь протолкнуться вперед. Однако на первом же шаге я запнулся о лежащее тело и растянулся на земле. Прежде чем я успел подняться, кто-то схватил меня…

— Тегид! — Я узнал руки, подхватившие меня. Гэвин и Неттлс прижимали меня к земле, как будто меня мог унести ветер.

В моих ушах перекатывался грохот, поднимавшийся из долины. Я со всхлипом перевел дыхание и с трудом встал на колени. Ноги меня не держали. Неттлс поддерживал меня за плечи.

Гэвин склонилась рядом. Я почувствовал ее руки на лице. Она говорила со мной, но слишком тонким и тихим голосом. Я не понимал. В голове гудело. Я опять был слеп.

— Я… где мой посох? — Я шарил по камням вокруг себя, ушибая пальцы.

Гэвин схватила меня за руки.

— Что с тобой, Тегид? Твой посох пропал.

— Помоги мне встать.

Гэвин позвала Кинфарха, и они вдвоем подняли меня на ноги. Руки болели, словно от непосильного напряжения.

— Слышите? — Кинфарх указывал куда-то вниз. — Они загоняют врага в реку!

— Чума берет свое, — произнес я и коротко рассказал, что было с теми, кто пытался переплыть смертоносную реку. — Посмотри сейчас и скажи мне, что там? Быстро!

— Река убивает их! — ахнула Гэвин.

— Ветер стихает, — сказал Кинфарх. — Шторм выдохся.

— Авен ушел, — сказал я, скорее себе, чем остальным. Схватив Неттлса и Гэвин за руки, я сказал: — Отведите меня вниз. Это важно! И побыстрее!

Мы начали трудный спуск в долину. Кинфарх шел впереди, я держал руку на его плече; Гэвин и Неттлс шли рядом, поддерживая меня, потому что ноги у меня все еще тряслись. К тому времени, как мы достигли долины, множество врагов толпилось на берегу. Они оказались зажаты между нашими воинами и смертоносными водами, и теперь не могли придумать, что им делать. Сотни людей побросали оружие, готовые сдаться. Но были среди них и настоящие воины; эти все еще предпринимали отчаянные и тщетные попытки продолжать сражение.

Мы спешили вперед, переступая через тела несчастных. Большинство из них пали не от оружия, они погибли в давке. Их руки и ноги торчали из земли, как сломанные стебли; у многих даже не было оружия. Это им пришлось испытать на себе основную тяжесть жажды завоеваний Бешеного Пса.

Мы подошли к тому месту, где Лью попал в окружение в начале боя, и остановились. Высокая сухая трава была скользкой, а воздух пропитан тошнотворно-сладким запахом крови. Мы нашли Рода, все еще сжимавшего в руке каринкс, и других наших людей. Все были мертвы.

— Где Лью? Вы его видите?

— По-моему, он у берега, — ответила Гэвин. — Там идет бой.

— Отведите меня туда, — сказал я.

Мы не успели сделать и десяти шагов, как Кинфарх резко остановился.

— Что такое? — нетерпеливо спросил я. — Что ты видишь?

Ответила Гэвин:

— Пыль. Облако пыли над долиной…

Кинфарх прервал ее.

— Всадники!

В тот же момент я почувствовал отдающийся глубоко в земле ритм, словно барабанный бой.

— Мелдрин!