Естествознатель. Книга 5. Последнее слово единорогов

Глава 30 Друг не познается в счастье

Вечером в Беру пошел сильный дождь. Даже сейчас вроде уже завершившись, он всюду оставил свои следы: прозрачным водяным бисером сверкал на куполообразных крышах гнездимов, бескрайним серым небом отражался в лужах. Омарон тоже знатно полило, ибо вода при любом порыве ветра скатывалась с гигантских листьев Беру, в двойном размере орошая все близлежащие поселения.

Богачи не расстраивалась из-за непогоды: их с удобством разместили в лучших омаронских гнездимах, а самих жителей временно отправили копать траншеи и помогать таровилльцам, сославшись при этом на воинский долг и подкрепив свои слабо убедительные слова весьма солидной суммой. Последнее, надо признаться, подействовало на корыстных омаронцев более всего.

Господин Мурджан относился к тем самым счастливым богачам, кого в первую очередь предпочли разместить в шикарном гнездиме. Теперь он подобно сытому льву саванны возлежал на удобном кресле, мелкими глотками цедил винотель с южных веток дерева и задумчиво наблюдал за волнующими движениями столичной танцовщицы; их здесь называли ипшарами. Красотка изгибалась в суставах так сильно, что это выглядело противоестественно и даже жутко. Но господину Мурджану нравилось. Его бы весьма позабавило, если во время представления девчонка свернула бы себе шею. Богатый армут ужасно скучал. Забавно, но когда он, будучи молодым и амбициозным, до кровавого пота пахал на мануфактуре отца, то представлял, будто деньги имеют наивысшую ценность. Ведь на них можно купить решительно все. Он наивно полагал, что богачей никогда не одолевает скука; между тем именно теперь, добившись всего, он жутко страдал, вместо того, чтобы наслаждаться. Вечная неудовлетворенность и жажда большего. Тем сладостнее представлялись в его извращенной фантазии странные игры, которые хоть на время разбавляли монотонный ход времени. Поэтому, когда к нему подошел слуга и объявил о приходе незнакомца, то он благосклонно кивнул, пряча в уголках полных губ садистскую усмешку. Перед глазами поползли весьма любопытные сцены, однако ему надо было сдерживать свою больную натуру. В конечном счете ему сейчас не хотелось прибегать к излишней жестокости.

Интересно, как будет себя вести мальчишка? Рассказал ли он кому-нибудь о произошедшем? Впрочем, вряд ли. Властям дела до него нет, да и кто станет слушать бродягу? И потом, он наверняка трясется как беруанский лист на ветру, боясь сделать неверный шаг: малейшее неправильное движение, и все может обернуться против него.

Тихой поступью гость вошел в комнату и замер, в упор глядя на хозяина гнездима. Что ж, довольно смелый и самонадеянный взгляд для того, кто оказался в столь щекотливом положении.

– Разве я вас знаю, изумруд пустыни? – вкрадчиво промурлыкал хозяин, не в силах лишить себя удовольствия подольше подержать гостя в неизвестности. Танцовщица прекратила танцевать. Вот и правильно, твое присутствие, красавица, здесь уже ни к чему.

Господин Мурджан грубо шикнул на нее, и девчонка испуганно скрылась в одной из комнат. Затем хозяин перевел пристальный взгляд на пришельца: с момента их первой встречи прошло уже довольно времени, но он так и не смог забыть ненавистный образ наглого отрока из Дромедара. Того, кто дважды лихо утер ему нос и так и не получил по заслугам. Самолюбивые люди редко прощают обиды, а если они еще при этом и жестоки – то пойдут на любую подлость ради мести. Господин Мурджан являлся и тем и другим, но вдобавок к вышеперечисленному он был еще и убийцей.

– Вы меня отлично узнали, зачем же притворяетесь, что мы незнакомы? – тихо произнес мальчишка, и по дерганным интонациям его голоса хозяин уловил беспокойство, граничащее с отчаянием. Он потянул носом воздух, словно хотел вобрать в себя чужие эмоции, напитаться чужим страхом. Парень промок насквозь: с его волос и одежды стекала влага, оставляя на полу неопрятные лужи. Заставить его, что ли, их убирать? Страстно захотелось курить.

– Подай мне кальян, – властно приказал он и широко улыбнулся, увидев, что гость в нерешительности завис на месте. – И не забудь добавить присказку, что вы обычно использовали в Дромедаре. Мне она нравилась.

Если Тахир глупец, то явно будет пререкаться с ним. Если умный – сделает по его слову. Что ж, он, видимо, относился ко второй категории, ибо выполнил все его требования до единой. Услышав из его невинных уст трогательное «господин, пусть на вашем пути не будет песчаных бурь, а дорога приведет к светлому оазису», он зажмурился, получая ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Если я обидел вас, то искренне прошу прощения. А если моих слов недостаточно, то накажите меня по своему усмотрению. Я останусь здесь. Но… – парень неловко сбился, недоговорив, и с откровенным ужасом покосился в его сторону. Кажется, он понятия не имел, как себя вести, не знал, как ему заинтересовать такого искушенного человека как господин Мурджан, убедить пощадить ту, ради которой он пошел на верную гибель.

Армут впервые увидел эту сладкую парочку в цирке; он пришел на представление, дабы немного развлечься; что ж, спектакль оказался занятнее, чем он только мог вообразить. Конечно же, господин Мурджан с первого взгляда узнал ненавистного официанта, а план отмщения пришел на ум сразу, как только он увидел, с каким трепетным щенячьим восторгом мальчишка глазеет на свою подружку.

– Твоих слов мне недостаточно, – ласково уверил гостя господин Мурджан, наслаждаясь тем, как гневно заполыхали его глаза. – Ты хочешь, чтобы наш конфликт был полностью исчерпан, не так ли? В таком случае я хочу предложить несколько обязательных условий. От качества их выполнения зависит жизнь и благополучие той сверкающей жемчужины, с которой ты под ручку вошел в Славное послевкусие.

При упоминании подруги Артур нервно дернулся и уставился себе под ноги, надеясь не выдать страшного волнения, переходящего в панику. Его дикая натура требовала накинуться на мстительного армута и свернуть ему шею; но холодный разум сдерживал этот порыв, равно как и раб, стоявший в дальнем углу комнаты и стороживший покой хозяина. Да и потом, как ему тогда узнать, где Диана? Единственное, что он мог противопоставить врагу – предложить свою жизнь в обмен на ее. Однако пойдет ли на это жестокий господин Мурджан? Начало диалога уже не предвещало ничего хорошего…

– Буду откровенным с тобой, я пресытился жизнью. Однако подобные встречи, как, например, наша с тобой, способны вполне меня развлечь. Условия мои просты. Я предлагаю тебе одну незамысловатую игру: три задания для тебя, три уровня прохождения. Если справишься, я отпускаю твою жемчужину на свободу. Но тебе в любом случае придется остаться, ибо ты мой, с того самого дня, как хозяйка Дромедара польстилась на твою смазливую физиономию. Если откажешься от выполнения, то можешь уйти прямо сейчас, я не собираюсь тебя задерживать. Однако пташка в этом случае сполна ответит за все наши недопонимания. Согласен на такие условия, официант из Дромедара?

– Согласен, – хриплым голосом произнес Артур, по-прежнему ощущая слабость в ногах. Если бы только дело касалось его одного, ему не было бы столь жутко и тоскливо, как теперь!

Господин Мурджан сыто улыбнулся: у него была осанистая фигура, выразительное лицо, не лишенное аристократичного благородства, однако же, как облик внутренний разнился с внешней оболочкой!

– Ты сказал, что согласен, Тахир. Видишь, как ты мне понравился, я даже запомнил твое имя… Впрочем, одной симпатии мало для того, чтобы согласился я. Эта ночь уготована мне для глубоких размышлений, надеюсь, и ты тоже проведешь ее с пользой, – с этими леденящими душу словами, злодей лениво потянулся, как, наверное, делает хищный зверь, перед тем как насладиться пойманной жертвой, а затем грациозно поднялся с кресла и поманил Артура за собой. Делать было нечего; он сам добровольно отдал себя в руки этого жестокого человека, который мог сделать с ним все, что ему заблагорассудится.

Они прошли несколько гнездимных отделов; сердце Артура стучало так сильно, что, казалось, вся кровь в его теле хлынула к нему. Однако в дальней комнате раздался еще один звук, перебивавший первый: странное тяжелое дыхание и повизгивания, похожие на детский плач.

Следуя за мучителем, Артур прошел, наверное, все стадии страха, пот тяжелыми холодными каплями застывал на его лбу, однако бедняга пока еще пребывал в счастливом неведении. О Мяснике из Дромедара ходили зловещие слухи, на что же он пойдет ради мести?

Господин Мурджан завел его в самую темную комнату с круглым отверстием в крыше: сквозь него натекло много воды, но сейчас дождь уже кончился, только резкий лунный свет проникал внутрь, освещая величавое старинное кресло с филигранными подлокотниками. На них опасно поблескивали сталью металлические пластинки, в лунном свете походившие на звериный оскал.

– Присаживайся, изумруд пустыни, – с наигранной вежливостью предложил ему господин Мурджан. – Недавно ты был в цирке, где показывали представление сотням людей. Сейчас же мы организуем еще одно, но персонально для тебя.

Не совсем понимая происходящего, Артур на негнущихся ногах медленно приблизился к креслу. Сев в него, он увидел перед собой то, что прежде было недоступно его взору, – большой прямоугольный ящик, покрытый черным сукном. Его сложно было разглядеть, ибо глаза долго привыкали к темноте. Почти сразу же стало ясно, что именно этот загадочный и столь мрачный предмет являлся причиной странных звуков, что Артуру довелось услышать в коридоре. Юноша был так напряжен, что не заметил, как на его руках щелкнул замок.

Господин Мурджан отошел от него и ловким движением руки сдернул сукно на пол. Он походил на циркового иллюзиониста, и Артуру на мгновение почудилось, будто он продолжает сидеть в Славном послевкусии, только представление оказалось ему, увы, не по силам.

Перед ним возвышались две массивные железные клетки; они были вплотную придвинуты друг к другу, их разделяла лишь тонкая металлическая решетка. В одной лежала Диана: кажется, она спала, ибо глаза ее были закрыты, а дыхание было мерным и спокойным. Длинные черные волосы веером разметались по дну клетки. В другой сидела пара голодных шакалов: с острыми мордами и вздыбленными загривками, именно они издавали те неприятные для уха звуки. Сейчас растревоженные господином Мурджаном, они и вовсе принялись выть, бросая вожделенные взоры на лежавшую совсем рядом добычу. Такую манящую, но вместе с тем недостижимую.

– Там есть один хитрый механизм, – проговорил господин Мурджан, лукаво поглядывая на Артура, – я могу покрутить его, и дверца поднимется. Понимаешь, чем это грозит? Мои питомцы переберутся в соседнюю клетку.

С этими словами он подошел к клетке и принялся крутить ручку: внутренняя дверь стала медленно подниматься. Шакал оживился, заскулил и принялся подкапывать землю лапами, пытаясь скорее добраться до столь желанной добычи.

Артур нервно дернулся вперед, издав тихий стон – невольное выражение душевной муки. За что ему посылались такие суровые испытания, которые ему не под силу было вытерпеть? Бедный юноша принялся биться в наручниках, подобно свободолюбивой птице, по воле злого рока оказавшейся в клетке.

Когда, наконец, разум возобладал над эмоциями, он бессильно замер и перевел полный страдания взгляд на мучителя, который с гадкой усмешкой на устах наблюдал за его хаотичными движениями.

– Нет, пожалуйста! – едва шевеля языком, проскулил Артур. – Прошу вас, умоляю, сжальтесь над ней!

– Завтра утром, Тахир, ты попросишь меня еще раз. И я приму окончательное решение. А пока оставлю дверцу чуть приподнятой – если мои любимцы окажутся достаточно ловкими и гибкими, то им сегодня очень повезет, – с этими жесткими словами господин Мурджан вышел из комнаты, игнорируя страстные мольбы за спиной.

Когда он вышел, Артур попытался позвать Диану. Но увы, любимая не слышала его, равно как не подозревала о том, что в нескольких единосантиметрах от ее нежной шеи лязгает зубами отвратительная пасть. Впрочем, вполне человеческая пасть господина Мурджана представлялась куда более отвратительной. Зверь был голоден и действовал, повинуясь инстинктам, стоило ли в том его винить? А вот другой шакал в человечьем обличье и воплощал в себе истинное зло.

Какая жестокая пытка – находиться рядом с близким человеком, слышать его дыхание, отчетливо видеть его, но при этом не иметь ни малейшей возможности ему помочь! Близко и одновременно несказанно далеко! Артур принялся с силой раскачивать кресло, желая придвинуть его к клетке. В какой-то момент ему это удалось, но не столь удачно, сколь он хотел, ибо кресло обрушилось набок вместе со своим незадачливым пленником. Это неловкое движение причинило юноше боль, но по силе все же меньшую, что он испытывал в своем сердце. Теперь он лежал на одном боку, прислонившись левой щекой к холодному, мокрому полу, от которого разило тухлой псиной, и находился в состоянии еще более беспомощном, чем был минуту назад.

Когда утром господин Мурджан вернулся к пленникам, то к своему великому удовлетворению увидел, сколь разительно всего за одну ночь поменялся его самоуверенный гость. Лицо его заставило бы содрогнуться любого, кто случайно явился свидетелем этой сцены. Совершенно белое, застывшее в невольном страдании; остановившиеся глаза обведены яркими черными кругами, до крови сжатые губы побелели, на лбу блестят капли пота. Мальчишка лежал на полу, беззащитно прильнув к одному из подлокотников, на запястьях его темнели страшные синяки. Он изнемог до смерти и находился почти в беспамятстве.

– А теперь мы перейдем к условиям, – промурлыкал господин Мурджан, удовлетворенно глядя в глаза измученной жертве.

***

На следующий день опять пошел надсадный, мелко моросящий дождь, свидетельствующий о скором приходе смрадня. Богачи продолжали пировать, правда, не совсем понимая, по какому поводу. Где-то прошел слушок, что беруанцы готовят атаку на полидексян, в результате которой должен был погибнуть их главный военачальник. Дерзновенное предприятие, но никто не задумывался над его выполнимостью: богачи не ощущали себя причастными к происходящим событиям. Впрочем, некоторые из них все же побаивались и мечтали скрыться на спасительном дереве, а не в Омароне. Иные же с нетерпением ожидали начала боевых действий, ибо откровенно скучали. Кто-то пожелал делать зарисовки самых жестоких сцен, чтобы потом прославиться. Некоторые воображали, будто война есть нечто сродни Потешным боям: развлечение, на котором можно неплохо подзаработать. Словом, мысли были у всех разными, но они не мешали им в одном: продолжать развлекаться на полную катушку, пользуясь преимуществами близости столицы.

Госпожа Оридиан вместе с остальными откровенно скучала; ей хотелось всецело заниматься театром, а не прозябать в дождливой клоаке столицы – Омароне. Недогород, и люди здесь – сплошные неудачники. Ценившая во всем эстетическую сторону, госпожа с отвращением наблюдала за невзрачными, худосочными юношами, суетливо обслуживающими ее столик, ибо она сейчас находилась в местном трактире. Помимо внешних недостатков, здешние официанты были попросту неуклюжи и фамильярны: один из них все норовил убрать за госпожой тарелку, в то время как она еще не закончила есть, удивительная наглость! Ей что, придется драться за недоеденный кусочек хлеба, который она еще к тому же собирается оплатить? Доведенная до последней стадии раздражения, она разъяренно смотрела по сторонам, думая на ком бы сорвать злость.

– Вы недоели, позвольте узнать почему? – поинтересовался дотошный официант. – Неужели вам не понравилось наше фирменное блюдо? – юнец немного кокетничал; в такие моменты вежливые посетители обычно отвечали нечто вроде: «что вы, что вы, блюдо прекрасное, просто слишком сытное». Но госпожа Оридиан не относила себя к вежливым людям, ибо сказала, процедив сквозь зубы:

– Блюдо отвратное. От него и муха бы сдохла. Так и передай хозяину заведения. На его месте я бы сменила официантов на более расторопных и смазливых, сделала музыку потише, запретила бы входить посетителям с орущими детьми. А еще я бы отрубила руки тем, кто забирает со стола блюда до того, как они успевают опустеть.

Подобная гневная тирада невероятно смутила и даже испугала официанта, ибо он за мгновение ока исчез с глаз грозной посетительницы. А над ухом госпожи Оридиан неожиданно послышался тихий смешок.

– Совсем не как в Дромедаре, да?

Женщина вздрогнула, ибо голос был ей до боли знаком. Обладатель его бесцеремонно плюхнулся на соседний стул и весело поинтересовался:

– Каким пустынным ветром вас занесло в Омарон, блистательная госпожа Сулат-Хана?

Армутка с волнением вглядывалась в лицо бывшего любимца. Оно почти не изменилось: те же честные и благородные черты, излишне серьезные голубые глаза, столь резко контрастировавшие с легкомысленной улыбкой, а еще эта скрытая печаль, пробивавшаяся сквозь все лицо и придававшая его облику невыразимой трогательности. Юноша был одет с веточки: самый влиятельный столичный франт не выглядел бы привлекательнее: бирюзовая рубашка была подвернута и обнажала крепкие мускулистые руки, укороченные брюки сидели по фигуре, по-девичьи тонкий стан был на армутский манер перехвачен кушаком. Только вот одна деталь в его почти безупречном облике смутила госпожу: на изящных запястьях виднелись странные черные синяки, которые совсем не вязались с его образом.

– Тем же, что и тебя, полагаю, – приятно улыбнувшись, ответила госпожа Оридиан. Черные глаза ее заблестели от несказанного удовольствия: она была безумно рада вновь увидеть своего талантливого актера. – Плачущий мальчик из Сатиры песков разделит со мной трапезу? – лукаво и немного высокопарно поинтересовалась она.

– Если прекрасная госпожа ее оплатит, то с удовольствием, – дерзко отвечал Артур.

– А что мне за это будет?

– Могу поплакать, как в Сатире, но не уверен, что вам это придется по вкусу.

– Что стало с тем скромнягой, которого я знала?

– Разве не вы пытались сделать из меня хорошего актера?

– Так значит сейчас ты играешь на публику?

– Вовсе нет, моя игра предназначена исключительно для вас.

Неожиданно их беседа была грубо прервана: к ним подошел тот самый навязчивый официант, что обслуживал столик госпожи Оридиан, в сопровождении недовольного трактирщика.

– Вот она, – пожаловался официант, неприлично указывая тощим пальцем на Оридиан, – угрожала нашим сотрудникам отрубанием кисти! Это сущий вандализм, который неприемлем цивилизованном обществе.

– Я попрошу вас немедленно покинуть наше заведение, дамочка! – возмущенно воскликнул полный трактирщик, с каждым услышанным словом все более распаляя себя. Его жидкие провисшие усы встали торчком от гнева.

Госпожа Оридиан от удивления приоткрыла рот. Она привыкла к тому, что желание клиента – закон, ибо в Мире чудес обладатели денег – прекрасные изумруды, а все остальные – жалкая пыль под ногами.

– Моя спутница лишь дала вашему официанту дельный совет; разве это наказуемо в том цивилизованном обществе, на которое вы ссылаетесь? – тихим, немного даже угрожающим голосом заявил Артур, глядя прямо в глаза трактирщику.

– Гм, – озадаченно вымолвил хозяин заведения призадумавшись. Наверное, он в своем уме взвешивал: стоит ли ему прогонять наглецов, или же это не пристало для того общества, к которому он хотел бы относить себя.

– Предлагаю вам следующее: вы приносите бутылку винотеля от заведения в качестве извинения, а мы обещаем не вредить репутации вашего замечательного трактира, – миролюбиво предложил Артур, – Вы же не хотите проблем, не так ли? – с мрачной настойчивостью добавил он.

Трактирщик очень медленно кивнул и удалился восвояси. Очевидно, он не ожидал встретить столь решительный отпор. Более того, спустя минуту официант принес им красивенькую бутылку с темно-красной жидкостью и, кисло улыбаясь, поставил им на стол.

– Восхищена, – ласково улыбнулась Артуру госпожа Оридиан.

– Вы тоже когда-то защитили меня от гнева управляющего Дромедара, так что мы теперь квиты.

– Выпьешь со мной?

Юноша с готовностью кивнул. Госпожа Оридиан с легким удивлением отметила про себя, что когда он разливал вино по бокалам, рука его мелко дрожала.

– Ты стал интереснее, Ар-тур, – сделала она ему комплимент, пригубив вино.

– Я все тот же, – неожиданно серьезным тоном ответил он, пряча в уголках губ горькую усмешку.

Они просидели до самого закрытия; удивительное дело, оказалось, что им есть, о чем поговорить. Когда пришла ночь и вновь набежали тучи, госпожа Оридиан опомнилась: очарование от встречи немного померкло.

– Я пойду в свой гнИздем. Так, кажется, называются эти безвкусные птичьи шатры? Не хочу попасть под дождь. Что намереваешься делать ты, мой мальчик?

Тот рассеянно пожал плечами и с грустью опустил глаза. Госпожа невольно залюбовалась его точеными чертами лица и резкими тенями на заостренных скулах, отбрасываемыми длинными ресницами. Все же, какой красавец!

– У меня здесь нет никаких гнездимов. Поэтому, наверное, прогуляюсь по мостам.

– В дождь? Ты что опять ночуешь на улице?

– Если только вы не пригласите меня к себе домой. Впрочем, не подумайте, что я напрашиваюсь.

Госпожа Оридиан нахмурила брови, а в паучьих глазах ее отразилось недоверие. Она хотела что-то сказать, но затем передумала.

– Хорошо, пошли со мной.

Артур мог поклясться, что слышит в ее голосе нотки отчуждения.

В гнетущем молчании они прошествовали по ветке до гнездима госпожи Оридиан, который оказался внушительных размеров и походил на гигантский пончик.

– Заходи, – вежливо предложила она спутнику, распахнув перед его носом дверь. На ее лице вновь сияла приятная улыбка, а глаза искрились от удовольствия.

Внутреннее убранство гнездимных отделов потрясало своим декором, который носил легкий оттенок армутовщины. Госпожа Оридиан привезла с собой много безделушек: от длинных кубовых платков до позолоченных кувшинчиков и драгоценностей. Медленно, словно совершая таинственный ритуал, она зажгла все свечи до единой, и комната погрузилась в блестящий танец мерцающих огоньков. Запахи корицы, кардамона и сандала возродили в душе Артура приятные образы теплой южной ночи, темных покачивающихся на ветру шатров и знойных бескрайних песков.

– Побудешь пока в моей спальне? Я переоденусь, – бархатистым тоном предложила хозяйка, пронзая своего нежданного гостя острым, настороженным взглядом.

– Да, конечно, – рассеянно отвечал тот.

Госпожа Оридиан хмыкнула и, взяв в руки свечу, поспешила удалиться. В ее голове роем кружились разные мысли, однако одна из них казалась особенно навязчивой. Что-то не желало укладываться в ее голове. Передумав переодеваться, она стремительно вернулась туда, где пару минут назад оставила гостя. К великому изумлению она обнаружила Артура за весьма нелицеприятным действом: наглец судорожно копошился в ее драгоценностях, выворачивая внутренности ларцов наизнанку. Юноша не видел, как она вошла, но когда заметил ее грозный облик, нависший над ним, подобно мечу правосудия, то резко вздрогнул. Лицо его осунулось и побледнело.

– Как ты это объяснишь? – почти миролюбиво проговорила госпожа Оридиан, однако не стоило обманываться на сей счет: она пребывала в состоянии, граничащим с яростью. Неужели ее красивый благородный мальчик на самом деле мерзкий плут и вор? Видно, она совсем разучилась разбираться в людях…

– Надеюсь, вы не подумали ничего дурного, – хриплым от волнения голосом пролепетал Артур.

– Именно это я и подумала!

Юноша опустил голову, словно искренне сожалея о содеянном. Затем вдруг резко поднялся с кровати и приблизился к хозяйке, старательно пряча в руке что-то угрожающе блестящее.

– Не подходи ко мне! – испуганно взвизгнула госпожа, на шаг отступив к двери.

Артур поспешно раскрыл ладонь: на ней лежала аккуратная цепочка со сверкающим черным бриллиантом.

– Не бойтесь. Просто мне бы очень хотелось вам что-то подарить, а этот камень так подходит под цвет ваших глаз, – волнующим голосом произнес он, глядя на госпожу Оридиан в упор.

– Ты решил подарить мою же цепочку? – на всякий случай произнесла она, не веря своим ушам.

Тот лишь скромно пожал плечами.

– У бедных людей иные возможности, нежели у богатых; порой им приходится задействовать фантазию, чтобы доставить девушке удовольствие.

Госпожа Оридиан загадочно улыбнулась, принимая из его рук дар, после чего ее лицо претерпело резкую метаморфозу: с него слетела улыбка, и она неожиданно отвесила парню громкую пощечину.

– Да как ты смеешь? – гневно прошипела госпожа; покуда она произносила эти слова, казалось, с ее языка стекает яд. – Кем ты себя возомнил, мальчик? Ты опять соврал мне, как проделывал много раз до этого! На тебе дорогая одежда, скроенная по последней моде: выглядит красиво, спорить не буду, но при этом никак не вяжется с образом бедняжечки, выпрашивающей у богатой дамы подачки! У тебя нет своего дома? Ха! Так я и поверила. Зачем ты подошел к моему столику? Говори немедленно, или я позову слуг, и они пинками вышвырнут тебя отсюда!

Артур обратил на нее свое лицо, покрасневшее от ее пощечины: сейчас оно было искажено таким неподдельным страданием, что госпожа Оридиан, несмотря на страшное недовольство, почувствовала искреннее сострадание.

– Я все объясню, – глухо пробормотал юноша. – Только выслушайте меня…

***

Когда Артур возвращался к господину Мурджану, на сердце его было тоскливо, а душу переполнял страх за Диану. Разумеется, он не смог выполнить условия игры в той степени, сколь этого хотелось бы жестокому армуту. Однако он искренне надеялся, что ему удастся его провести.

– Я все сделал, как вы просили, – твердо произнес он, войдя в гнездим господина Мурджана. Тот продолжал сидеть в кресле, словно не вставал с него за время их разлуки, а затем лениво зевнул, напоминая грозного льва саванны.

– Значит, все-все? И госпожа Оридиан мертва? – уточнил хозяин, пронизав Артура холодным, не сулившим ничего хорошего, взглядом.

– Да.

– Ты принес мне пропуск на дерево?

Артур порылся в кармане и достал аккуратный желудь с глянцевой кожицей.

Господин Мурджан с сомнением покосился на предмет.

– Они правда используют это?

Артур кивнул и нервно облизнул губы. Этот жест не укрылся с глаз господина Мурджана.

– Боишься за подружку или за себя? – издевательски поинтересовался он.

Артур боялся за всех. Впрочем, на себя ему было наплевать.

– Ты в любом случае останешься у меня, и я распоряжусь тобой по своему усмотрению. Птичку выпущу на свободу. Но сперва мы дождемся приятных новостей.

– Позвольте мне побыть с ней! – страстно упрашивал его Артур. Впервые он ощутил, что силы его окончательно сломлены, и он готов на коленях молить врага о помиловании. – Со мной делайте что хотите! Только пощадите ее!

Господин Мурджан холодно рассмеялся.

– Бессмысленная просьба, я не сластолюбивая дамочка, что готова выполнить любой твой каприз. А когда мы останемся с тобой один на один… ты узнаешь, как правильно просить людей вроде меня, – садист замолчал в предвкушении. – Впрочем… Почему бы напоследок и не проявить милосердие? Иди, мой слуга проводит тебя.

Диана уже проснулась; она свернулась калачиком в кресле, на руках ее и щиколотках поблескивали изящные кандалы с драгоценными камнями. Клетка с жуткими шакалами куда-то исчезла, словно существуя лишь в измученном воображении Артура.

Увидев любимого, она тихо вскрикнула и попыталась встать, однако коварная цепочка помешала ей это сделать. Слуга господина Мурджана приковал Артура к креслу и удалился: безмолвный и безразличный ко всему на свете.

– Ты в порядке? – прерывающимся голосом спрашивал юноша, со страхом вглядываясь в лицо любимой. – Он тебе ничего не сделал?

Диана покачала головой и вдруг разрыдалась.

– Тише, тише, – попытался успокоить ее Артур, лаская ее лицо пальцами. Теперь они оба сидели в кресле, тесно прижавшись друг к другу, и если бы не стальные кандалы, картина со стороны казалась бы вполне умиротворяющей.

– Я плачу вовсе не из-за того, что боюсь, – ответила Диана, и в голосе ее прозвенели гордость и вызов. – Просто мне жаль, что я так глупо подставила нас обоих.

– Ты ни в чем не виновата, – с жаром возразил ей Артур. – Скорее уж я виноват, что нажил себе такого врага…

– Что нам теперь делать?

– Тебя скоро отпустят…

Диана с ужасом посмотрела на своего избранника, и тот, не выдержав ее прямого взгляда, отвел глаза. – А ты?

– Я.…

Ком в горле мешал говорить, но он должен ей все рассказать.

– Господин Мурджан хочет оставить меня здесь. Однако у меня есть хорошая и весьма влиятельная знакомая в Мире чудес – госпожа Оридиан, она обещала нам помочь. Я скажу тебе ветку и гнездим, сможешь отыскать ее? Возьми с собой Уткена, он хорошо знает город.

– Кто такая эта… Оридиан? – с сомнением проговорила Диана, косясь на друга. – Ты не рассказывал о ней.

– Она владела рестораном, где я подрабатывал официантом. А затем взяла меня в свой цирк.

– Богачка из Мира чудес? – презрительно воскликнула Диана.

– Не все богачи похожи на Мясника.

– Это тип, что нас приковал к креслу?

– Да, это его прозвище.

Диана вновь разрыдалась, не в силах сдержать эмоции. – Я ни за что тебя с ним не оставлю!

– Нет, оставишь!

Артур нежно обнял ее.

– Пожалуйста. Сделай, как я прошу. Это наш шанс.

– И как эта женщина собирается нам помогать?

– Она сама расскажет тебе, – несколько туманно ответил Артур.

Время, проведенное вместе, проходило словно в забвении: они шептали друг другу слова нежности и любви, стараясь не думать о будущем. Артур подробно рассказал Диане о требованиях, которые ему выдвинул господин Мурджан: добыть мышьяк и пропуск в Беру. А третьим условием было самое невыполнимое: найти госпожу Оридиан и отравить ее. Таким образом, жестокий армут преследовал две цели: во-первых, поиздеваться над самим Артуром, во-вторых, сполна отомстить еще одному врагу, который публично унизил его в глазах других уважаемых жителей Мира чудес. Ему не столь важен был результат: Артура он собирался наказать в любом случае.

Артур отыскал мышьяк с помощью Уткена, который мог украсть все что угодно. Пропуск в Беру оказался у госпожи Оридиан: видимо, ее гнездим принадлежал зажиточным омаронцам, у которых всегда хранился пропуск в виде желудя. Этот предмет позволял проникнуть на дерево, минуя древесную таможню. Что касается третьего требования… Госпожа Оридиан согласилась ему подыграть. Впрочем, Артур все равно ужасно волновался; мысли его тревожно блуждали, ни на чем не останавливаясь. Вдруг что-то пойдет не так? Что, если Мясник все узнает? Вдруг Оридиан окажется не такой доброй и отзывчивой, стоило ли полагаться на ее честность? Словом, тут имелось множество поводов для беспокойства. Но вот, к великому облегчению Артура, через какое-то время за Дианой пришли и проводили ее к выходу. Отважный клипсянин чувствовал, что она оглядывается на него, глотая слезы, но он намеренно отводил глаза. Прощаться надо быстро.

– Смотри, я человек слова, – проговорил господин Мурджан и грубо схватив Артура за волосы, подтащил к окну гнездима. Диана бежала по ветке, удаляясь от места, что стал причиной их разлуки. Она торопилась за подмогой. Как бы ни оказалось слишком поздно.

– А мы остались вдвоем, – медовым голосом протянул истязатель, и безумно горящие глаза его заволоклись страшной дымкой.