Естествознатель. Книга 5. Последнее слово единорогов

Глава 18 Они возвещают вам мечты ложные и гадания, и пустое, и мечты сердца своего.

Свинцовое забытье, видимо, на какое-то время сковало Артура, но когда он очнулся, то внутренне задрожал от непроизвольного ужаса. Страшная чернота со всех сторон обволакивала его подобно погребальному савану, мешала ориентироваться в пространстве и в первое мгновение внушала такой безотчетный страх, что Артур непроизвольно сжался в комок, пытаясь защититься от неведомого врага. В нос ударил запах кислого рассола и гниющих грибов, раненая рука отозвалась ноющей болью, и клипсянин слабо застонал. Эта ставшая уже привычной боль отрезвила его. Что же с ним произошло? Где Диана?

Мысли о судьбе любимой девушки заставили его подскочить на месте. Резкое движение всерьез напугало Рикки, который тоже истерически подпрыгнул на его плече и, неловко шлепнувшись на землю, настороженно зашипел. Ну хоть ящерица находится рядом с ним. Вдруг в его голове ясно прозвучала фраза Равви, как если бы девчонка стояла сейчас совсем рядом:

«Сегодня, например, я смотрела, как мама готовит пирожки со змеями». Неожиданно на Артура снизошло озарение. Он понял, что именно его смутило в этих самых пресловутых пирожках – их наполнение! Если местные жители не ходят к оврагам, откуда у них тогда начинка в виде змей? И откуда вообще взялась столь наивная неосведомленность: Марла не знает, что рядом находится город, да еще и такой большой по размерам, серьезно?! Ну почему, почему эти логичные размышления так поздно пришли ему в голову? И что, собственно, произошло?

Артур попытался вспомнить. Кажется, они играли в прятки, а затем Древ предложил ему спрятаться в чулане.

«Они ни за что нас не найдут, давай, а?»

Слушаться его было роковой ошибкой. А потом Древ под предлогом посмотреть, где девчонки, вылез из погреба и вероломно захлопнул крышку. Артур какое-то время судорожно бился о дверь и до хрипов в груди звал на помощь, но одно неловкое движение в темноте – и он, поскользнувшись, неудачно упал с лестницы, ударившись при этом головой. Сколько он пролежал здесь? Пять минут, час, два? Любое промедление могло повлечь за собой трагедию. Впрочем, стоило ли драматизировать? Неужели игра, затеянная таровилльцами, в действительности стала опасной? То, что они в игре, Артур уже не сомневался, но все же…Таровилльцам скорее захотелось бы вернуть их всех в город, желательно с золотыми яварами, чтобы там опутать сетями лжи, но запирать в чулане… Кстати, что там предрекала ему метафорическая карта? Страшная, черная, на которой не было и намека на рисунок? Темноту, мрак. Вот он и оказался в кромешной тьме, один, без друзей.

А что было у Дианы? Два лисенка, один пропал; собственно это и воплотилось в жизнь, когда они поддались на уловки коварных детей. Артур почувствовал, как по лбу струится пот: его любимая, верно, страшно волнуется… Догадалась ли она, что с ними начали игру?

Единственное, что смущало Артура, это тот факт, что звездочет у северной стены оказался больно уж осведомленным. Почему им выпали именно такие карты? Откуда, например, он знал, что Артур с Дианой вместе? Неужели Ранди все-таки подвела их? Но разве был в этом какой-либо смысл, она ведь сама загодя предупреждала их об игре! И как жалко, что они разделились! Артур даже не узнал, какие карты выпали остальным, между тем единственно от этого зависел ход игры… Ах, как глупо получилось, как наивно было полагать, что они так легко выйдут из города, Ранди ведь говорила им! Но самое странное происходит теперь: что он должен предпринять, чтобы выйти из игры? Чего от него ждут таровилльцы, чтобы он вернулся в город? Но как сделать хоть что-либо, когда его заперли в чулане с такой прекрасной шумоизоляцией, что он даже звука собственного голоса услышать не в состоянии?

Руками Артур в волнении нащупал ступеньки: они были противно-склизкими, словно кто-то обильно натер их соплями. Неловко поднявшись на ногах, он попытался еще раз выбраться из чулана. Дверь казалась чугунной, что это за материал? Артур безуспешно поковырял ее ножом, затем выругался сквозь зубы. Нужно искать другой выход. С вытянутыми руками, совершенно ослепший и дезориентированный, брел он вперед, надеясь на то, что рано или поздно найдет избавление. Ложные надежды: разве в кладовых обычно делают два выхода? Расстроенному юноше хотелось думать, что слово «погреб» произошло не от фразы «погребенный заживо».

Ящерица живо ползла впереди: в темноте она ощущала себя куда лучше, благодаря своему теменному глазу. Артур пытался брести за ней, ориентируясь по успокаивающему шелесту маленьких лапок. Продвинувшись таким образом, клипсянин вдруг с удивлением осознал, что погреб является неким своеобразным проходом под землей. По туннелю можно было идти довольно долгое время, значительно удаляясь от места, где Артура оставил вероломный Древ. Стоило ли оттуда вообще уходить? Клипсянин не знал, однако сидеть на месте бездействуя не было свойственно его нетерпеливому характеру. Диана ищет его и волнуется, а он будет просто ждать, пока дверь над его головой откроется? В сущности, такое решение не являлось однозначно ошибочным. Диана, в конце концов, смогла бы его найти. Но жгучее любопытство и нетерпение вели юношу вперед. Он остановился только тогда, когда увидел перед собой таинственно мерцающий огонек. Где-то там, за поворотом горел свет! Артур уже смелее пошел на него, но вдруг снова замер как вкопанный, ибо, преодолев каменную преграду, увидел перед собой мрачную сгорбленную фигуру в плаще, державшую в руках масляную лампу на китовом жире. И только в этот момент Артур с запозданием осознал, что, наверное, идти вперед все-таки было ошибочно.

***

Питбуль, Тод и Марла уверенно направлялись к дому соседа. Питбуль был искренне рад, что его отправили за мостом, а не за детьми хозяйки, с которыми ему пришлось бы находить общий язык. Неуклюжий доргеймец был в принципе необщительным, а тем паче с чужими отпрысками. Вот и сейчас они шли бок о бок с Тодом, но не обмолвились ни словом: Тод заносчиво молчал, упрямо глядя себе под ноги, да и сам Пит не особо стремился поддерживать беседу. Именно такими он представлял себе беруанцев: наглыми, кичившимися своим происхождением, заносчивыми богатенькими сынками, для которых родители готовы сделать все что угодно. Наверняка они удовлетворяли любой его каприз. Поддавшись скверным мыслям, Питбуль раздраженно фыркнул, чем несказанно удивил Марлу.

– Мы еще не пришли в гости, а чайник уже закипел? – добродушно подтрунила она над ним, впрочем, несообразительный Питбуль ничего не понял. Какой еще чайник? Они, вообще-то, за мостом идут.

Ночь пришла быстро, а вместе с ней одно очевидное неудобство: приходилось в темноте брести по ухабам и бороздам, каждую секунду рискуя переломать себе ноги. Тем более, они торопились, из-за чего шли, не разбирая дороги. Плохое не замедлило случиться: раз неудачно шагнув, Марла вывихнула себе лодыжку и принялась отчаянно голосить. Ребята замерли как вкопанные, не понимая вполне, что предпринять. Тогда Питбуль галантно предложил женщине свою помощь: учитывая его размеры и физическую силу, он бы мог, наверное, взвалить ее себе на плечи. Но Марла неожиданно активно запротестовала.

– Я тебе не жена, чтобы ты меня на руках носил. У нас в деревне не пристало так себя вести. Я сама доползу, да только медленно. Обопрусь на руку Тода, хорошо?

Питбуль внутри себя не мог уразуметь, почему его любезное предложение о помощи показалось хозяйке излишне фривольным, а вот зато с надменным снобом идти за ручку в самый раз. Наверное, это все оттого, что Тод – столичный франт: деревенские таких за версту чуют и тут же попадают под их обаяние.

Они проковыляли подобным образом минуты две, после чего Марла сказала:

– Ты иди, пожалуй, вперед, к Обрелию. А то он спать ляжет, не добудишься. А мы с Тодом по твоим следам пойдем.

– Так он же вроде чужих не принимает? – удивился Питбуль, который хоть и не обладал достаточной сообразительностью, тем не менее на память не жаловался.

– Скажешь ему, что от Марлы идешь, может, он и не осерчает. Да и мы вскоре подойдем.

– Что ж… – протянул Питбуль задумчиво и неуверенно покосился на Тода. – Тогда я пойду?

Беруанец безразлично пожал плечами. Тод никогда не был командным игроком; судьба других волновала его куда меньше своей собственной. Единственное, чего он по-настоящему желал – найти свиток. Тод надеялся, что таинственный пергамент естествознателей наделит его небывалым могуществом, необходимым для спасения мира. Эгоистичный беруанец плохо понимал, что, действуя единолично, сложнее добиться желаемого, не осознавал Тод также и того факта, что на самом деле его отношение к остальным куда лучше, чем он безуспешно пытается себе внушить.

– Тебе еще около десяти минут ходу. Но поторопись, – предупредила Пита Марла. – А мы секунду-другую отдохнем и за тобой двинемся.

Питбуль согласно кивнул и широким военным шагом направился по указанному направлению. Он превосходно исполнял чужие приказы, а вот сам принимать решения, увы, не умел.

***

Тин, Даниел, Оделян и Джехар довольно бодро шли по проселочной дороге, сворачивая аккурат там, где им указала Марла. На их пути встретилось несколько жиденьких рощиц, после чего они оказались на развилке, где на странной дощечке была выведена не менее странная надпись. Под стрелочкой налево было написано: «Таровилль». А под стрелочкой направо: «Не Таровилль».

– Вот тебе на! Марла вроде говорила, что не знает, где Таровилль, – искренне удивился Тин. – А тут у них вывески на каждом шагу. Интересно, что значит «не Таровилль»? Тогда что?

– Сходи, проверь. Если не трусишь, – издевательски грубо ответил Джехар.

– А я возьму и схожу! – задиристо откликнулся Тин, а чубчик его при этих словах воинственно затопорщился. – Тем более я почти наверняка уверен, что нам туда, – Тин указал в сторону «не Таровилля». Вдалеке стоял пригожий домик, своими новенькими резными стенами составлявший контраст покосившемуся доходяге Марлы.

– Хозяйка говорила, что на развилке нам налево, – сухо возразил Даниел.

– Да, но этот дом очень похож на ее описание. И потом… Мне кажется, я уже где-то его видел, – Тин поморщился, с усилием напрягая память. Действительно, уютный дом на опушке, окруженный плетистыми деревьями, казался ему таким знакомым, словно он тут когда-то бывал. – Давайте глянем, что там, а?

– Нечего время терять. Нас ждут друзья.

– Просто налево вообще никаких домов не видать! Вдруг Марла ошиблась? Я бы все-таки хотел зайти в этот дом! – упрямо настаивал Тин. В иной раз он бы, наверное, и спорить не стал, но сейчас какое-то непередаваемое чувство упорно влекло его вперед.

– Сходите с Даном, посмотрите. Мы вас тут подождем. Заодно отдохнем, – лениво произнес Джехар.

– Нет, раз Тину так надо – пусть идет в таком случае один, – хмуро ответил Даниел, даже не пытаясь скрыть раздражения, которое в этот самый момент, казалось, достигло предела. Разочарование другом сжигало его изнутри уже давно, но из-за дурацкой неспособности вовремя объясниться, высказать все напрямую, без утайки, Даниел и страдал сейчас. Тин же с обидой взглянул на друга и, не вымолвив ни слова, побрел один в сторону особнячка.

– Отличный из тебя вожак стаи, Дан. Превосходный просто. А друг так вообще замечательный, – насмешливо протянул Джехар.

Даниел угрюмо покосился на доргеймца, но ничего не сказал. Он вообще не любил спорить с кем бы то ни было. Какое-то время они молча стояли и наблюдали за удалявшейся фигуркой Тина, которая казалась все более крошечной и одинокой. Затем увидели, как их друг скрылся за дверью, значит, та не была заперта. Хотя это не представлялось чем-то удивительным; в деревнях люди частенько не закрывают двери на засов, ведь вокруг все свои и бояться нечего. Но Даниел вдруг почувствовал в душе смутное беспокойство.

– Я все же схожу за ним, – нерешительно промямлил он.

– А нам-то позволишь остаться, братишка? Или надо непременно за ручку идти?

Даниел вновь хмуро покосился на издевательскую физиономию Джехара.

– Подождите здесь. А впрочем, идите дальше, мы вас догоним. Что время зря терять?

– Ты уверен, что… – начала Одди, но Даниел лишь нетерпеливо повел плечом.

– Да, да, я же сказал. Я быстро! – С этими словами он решительно направился к тому самому дому, который заинтересовал Тина.

Даниел был погружен в глубокие раздумья. Ему сейчас вспомнился тяжелый разговор с жестоким Кэнтом, когда тот безжалостно допрашивал его. Громиле, кажется, нужен был проводник до Троссард-Холла. Зачем воины во что бы то ни стало пожелали попасть в школу? Уж точно не из особой любви к наукам. Всплыли в памяти также насмешливые слова полидексянина, смутно напоминавшие карканье вороны: «твой друг уже обмолвился об этом…» А затем малодушная фраза Тина: «вряд ли они причинят школьникам вред…»

Неужели Тин является на самом деле тем, кому в сущности нельзя доверять? Ради спасения собственной шкуры он был готов подвергать школьных товарищей страшной опасности? Впрочем, разве тогда в больнице он не предал их всех, не забыл про Артура, общее дело? А совершивший предательство один раз, непременно повторит его в будущем. Так размышлял Даниел, а на сердце его делалось гадко, скользко и мерзко, словно это не Тин, а он сам совершает предательство. В самом деле, почему бы ему не поговорить с другом начистоту о мучившем его вопросе? Это было бы честно как по отношению к нему, так и к самому себе. Почему он уже столько дней находится рядом с ним и по-прежнему таит и лелеет глубоко в сердце все гнусные подозрения на его счет? И даже сейчас, когда он пошел за Тином, то сделал это вовсе не из-за беспокойства его судьбой, не даром он не захотел, чтобы Одди и Джехар шли вместе с ним. Тут что-то другое. Неужели он пошел, чтобы уличить приятеля во лжи? И сделать это, тайно проследив за ним? Даниел вдруг не к месту вспомнил свою метафорическую карту. Она оказалось такой неприятной, что почти сразу же предалась забвению. На ней улыбающийся светловолосый мальчик подзывал подругу в небольшую рощицу, а аккурат за его спиной прятался голодный волк, из приоткрытой пасти которого свисала длинная мутная слюна. В принципе карту можно было растолковать как угодно, но Даниелу, видимо, пришло в голову именно то, что уже давно смущало его сердце: Тин не тот, кому можно доверять. Друг может оказаться врагом. Эта мысль так прочно обосновалась у него в голове, что даже сейчас Даниел пошел за другом лишь с той целью, чтобы подтвердить свои догадки. С чего бы это Тину так захотелось осмотреть дом? Марла ведь отправляла их совсем в другом направлении. Но рощица казалась такой знакомой, а парень на карточке тоже походил чем-то на Тина: светловолосый, коренастый, со смешливой беззаботной улыбкой.

Над головой с каким-то особым мрачным присвистом пролетела жирная ворона. Черная, взлохмаченная, она поистине казалась предвестником страшной беды. Стремительно надвигающаяся темнота придавала полям и редко встречающимся чахлым деревцам неестественный вид; сложно было вообразить, что они находятся в деревне. Скорее это место напоминало заброшенное кладбище, куда давно не заглядывали гости – ни мертвые, ни живые. Странная деревня, странное место.

Даниел уже подобрался к дому вплотную: теперь, находясь напротив затянутой паутиной веранды, Дан отчетливо осознал, что строение едва ли можно назвать новым. Просто издали дом выглядел лучше остальных. Неожиданно чуткое ухо его уловило знакомые каркающие нотки, и сын академиков сжался, почувствовав, как от страшного испуга забурлила кровь в его жилах. Этот мерзкий иноземный выговор он помнил очень хорошо. Слишком живы были его воспоминания о сыром подвале, где его держали перед тем, как повести на допрос к Кэнту. Полидексяне! Ранди говорила о том, что кавалерия валетов ушла по призыву короля в сторону Беру! Судя по всему, Таровилль остался без защиты! Но означает ли это, что сюда пришли полидексяне? Что они надеются отыскать в этой забытой местности, кишевшей змеями, как прошли, неужели со стороны леса и гор?

Даниел в панике отступил от дома. Еще одна страшная мысль поразила его расстроенное сознание: а что, если Тин, как тот самый мальчик с метафорической карты, решил предать их? Что, если он специально их сюда завел, и таков изначально был коварный план? Может через карту его подсознание пытается дать ему верный ответ, предупредить? Даниел отступил еще на два шага. Отчего-то теперь он сам ощущал себя гнусным предателем: мерзкое чувство. Сейчас он развернется и убежит отсюда, скроется в спасительной тени кряжистых деревьев с растрескавшимися стволами. Незадачливый руководитель еще раз нерешительно шагнул назад и вдруг почувствовал, как уперся в ствол дерева позади себя. Впрочем, для ствола преграда показалась слишком мягкой и податливой. В страхе развернувшись, Даниел увидел прямо перед собой страшную воронью маску.

– Попа-алсья, – с иноземным выговором хищно прошептал полидексянин.

***

Питбуль довольно быстро оказался у дома Обрелия: шагал он резво, размашисто, ибо торопился, не желая подводить друзей. Доргеймец без труда вошел внутрь, так как дверь была незапертой, и остановился, неприятно пораженный. Нос его почуял отвратительный гнилостный запах, а глаза увидели каменный камин – точно сколотая могильная плита, он возвышался в глубине освещенной пылающим огнем комнаты. Там же находился колченогий стол, а растерзанные подушки валялись на грязном запыленном полу. Прямо перед столом, чуть покачиваясь, стоял седовласый мужчина – весьма жуткого вида. Порядком трухнув, сперва Питбуль даже не осознал, что же такого страшного он увидел в хозяине дома. И дело было вовсе не в искривленных жуткой ухмылкой устах и не в глазах, строго воззрившихся на дерзновенного посетителя. Впрочем, нет, именно в глазах, ибо в них напрочь отсутствовали зрачки. Хотя вернее будет сказать, зрачки не просматривались из-за замутненных болезнью хрусталиков. Но самое страшное заключалось в том, что эти мутные глаза взирали на вошедшего так, будто совершенно точно его увидели, приметили, несмотря на белесую преграду!

Какое-то время хозяин молча таращился на позднего гостя, а тот ощущал себя словно под гипнозом. Два ужасающих белых пятна, узких, мутных. Питбуль нервно сглотнул, ибо вспомнил свою карту. Неужели обычные картинки способны на немыслимое – предсказывать будущее? Питбуль был готов это принять. Будучи сам крайне неуверенным в себе, он при этом мог поверить почти во все, что угодно, даже самое абсурдное.

– Я… Должен был к вам прийти… – робко промямлил он. – Карты предсказали мне нашу встречу.

Братец Пит сам не осознавал, что несет околесицу. Впрочем, и хозяин дома не заподозрил его во лжи. Старик важно кивнул соглашаясь.

– Чему быть, того не миновать, отрок. Я надеялся, что ты придешь, – старческим голосом вымолвил хозяин, продолжая таращиться на него белыми глазищами.

– Вы тоже знали, что это случится? – суеверно прошептал Пит.

– Конечно. Как видишь, я стар и слеп. И хоть я уже привык справляться сам, но именно сегодня мне понадобилась помощь. Завтра я отправляюсь на охоту, но собака Тара, которая является моими глазами и помогает мне выслеживать дичь, слегла. Будь добр, незваный гость, найди мне в городе звериного лекаря и направь ко мне.

– Я не могу вернуться, – робко возразил Пит. – Мои друзья ждут меня, и потом, мы сами хотели просить у вас помощи. Нам нужен мост, чтобы пробраться через змеиный овраг. Марла говорила, таковой у вас имеется.

Старик слушал, нетерпеливо вращая своими ужасающими глазами. Затем он вскинул руки и, потрясая ими, громогласно воскликнул:

– Не противься картам, бедный отрок. Лучше сделать, как тебе велит судьба. Ты ведь сам не знаешь чего хочешь – не так ли? Сомневаешься, правильный ли путь избрал. Так вот, я говорю тебе – когда чего-то не знаешь, лучше довериться подсознанию. Оно подскажет верный путь. Ты совершишь благое дело и поможешь мне с собакой, а толкователь примет за тебя верное решение. Ты ведь все равно хотел вернуться, не так ли?

– Не знаю… – промямлил Питбуль. Сейчас уже ему стало казаться, что он и правда хотел. Он не подозревал, что старик навязывает ему свои мысли и волю, слова «ведь» и «не так ли» отчетливо это подтверждали. А еще Питбуль забыл порассуждать на тему того, что хозяин дома назвал его «отроком», сам будучи слепым. Откуда он это узнал? Впрочем, юноша был слишком неуверенным в себе даже для того, чтобы начать рассуждать. Он все равно не надеялся, что его нелепые рассуждения приведут к хорошему результату. И ведь потом за этот результат, особенно если он окажется неудовлетворительным, нужно будет расплачиваться. А Питбуль не хотел нести ответственности. Поэтому он счел вполне логичным послушаться старика и помочь ему. Тем более что сами карты направили его в этот дом. Вдруг в городе ему и правда попадется таинственный толкователь? И поможет, наконец, стать хоть чуточку мудрее. С этими внушающими ободрение мыслями Питбуль принялся судорожно думать о том, как ему побыстрее вернуться.

– Не переживай отрок, долго идти тебе не придется. У меня есть короткий путь, – таинственно промолвил старик и поманил доверчивого Питбуля за собой.

***

Кромешная безлюдная тьма сводчатого подземелья выглядела бы менее страшной, чем теперь, когда из густого мрака выползли очертания сгорбленного человека со светильником в руке.

Артур в оцепенении замер на месте, мысли в его голове словно обратились в неподвижный воск, равно как застыла и кровь, перестав течь по венам. Иногда кажется, что нет ничего страшнее уродливых монстров, созданных человеческим воображением. Но в этот ужасный для себя миг Артур с горечью понял, что на самом деле на свете нет ничего страшнее другого человека. До каких только немыслимых высот прекрасного человеческое существо может дойти, и вместе с тем до какой уродливой глубины пасть!

Артур даже не смог закричать, он просто выдавил из глотки жалкий испуганный возглас:

– Кто з-здесь?

Сохраняя зловещее молчание, неизвестный надвигался на него, протяжно шаркая ногами, и отвратительное эхо разносило по подземелью этот мерзкий скребущий звук. Рикки злобно зашипел на надвигающуюся опасность.

Артур уже хотел было сорваться с места, но таинственный незнакомец оказался быстрее, опередив его трусливое желание.

– Постой, – окликнул он его тихо и даже как-то немного неуверенно. – Это ведь я.

Поистине эта, казалось бы, успокаивающая фраза произвела на Артура прямо противоположный эффект, ибо он мелко задрожал всем телом. Все его былые страхи о Тенях вновь ярко предстали в воспаленном воображении, ибо перед ним был не кто иной, как Четверка. Вернее, лжеЧетверка.

Парень вовсе не выглядел устрашающим, даже напротив – вполне безобидным, но Артур до судорог боялся того жуткого образа, который сам себе создал.

– Искал вас и случайно обнаружил подземный ход, который ведет прямо от Таровилля в сторону леса, – принялся объяснять Четверка, очевидно, сообразив, что его собеседник находится на грани нервного срыва. – Когда зашел в него и немного заплутал, пожалел тысячу раз, так как не знал точно, где выйду. Я надеялся догнать вас. Впрочем, хорошо, что я встретил именно тебя, а где остальные?

– Почему хорошо, что именно меня? – отстраненным голосом поинтересовался Артур, все еще не придя в себя от мучительного страха. Горло его словно одеревенело.

Четверка энергично пожал плечами, и светильник в его руке дрогнул, отбрасывая жуткие тени на стены подземелья. А затем вдруг парень смущенно уставился себе под ноги.

– На самом деле я давно хочу переговорить с тобой наедине. Но все как-то не приходилось.

– Ты – Тень? – резко поинтересовался Артур, безрассудно бросая вызов своему жалкому страху. Он был уже не в силах более терпеть эту мучавшую его неопределенность. Необходимо сразу установить, кто есть кто.

Четверка приблизился к собеседнику и с удивлением всмотрелся в его искаженное безотчетным ужасом лицо.

– Тень? О чем это ты? Слушай, я хочу… Но сначала скажи, куда мы идем.

– Не знаю. Я ищу выход.

– Вот как? Я тоже. Но с тех пор как я спустился в подземелье у северных ворот, то так и не встретил ничего похожего на дверь. А ты как сюда зашел?

– Играл в прятки, – буркнул Артур, чем вновь невероятно удивил приятеля.

– Что-что ты делал?

– Слушай, хватит притворяться, а? Кто ты такой вообще? Почему ушел от нас в Таровилле? Мы повсюду искали тебя. Где ты был?

Четверка с удивлением и даже смущением покосился на Артура.

– Я ходил к южным воротам. Хотел выяснить про игру, и испытание, которое нас ждет. Еще я думал перед походом потратить оставшиеся деньги и купить припасов в дорогу. Потом вернулся в нашу гостиницу, а вас там уже не оказалось. Привратник-валет сообщил мне, что гости ушли участвовать в игре. Почему вы не дождались меня? Хотя, знаешь, я, кажется, догадываюсь почему. И поэтому очень рад, что мне удалось встретиться с тобой наедине.

Клипсянин молчал и с напряжением прислушивался. Ящерица на его плече тоже словно бы обратилась в слух.

– Я давно хотел с тобой поговорить и все для себя решить. Знаю, ты совсем не доверяешь мне. Думаешь, я лжец или что-то вроде того. Ведь именно поэтому вы не стали дожидаться меня в Таровилле, да? Ты передумал меня брать? Решил, что так безопаснее? – голос Четверки вдруг сделался тоньше и пронзительнее, словно парень был готов к тому, чтобы заплакать. Но он сдержался, поднял голову и впервые встретился взглядом с Артуром: в его карих глазах загадочно отражались блики от горящей лампы.

– Ты, скорее всего, прав. Мне действительно нельзя доверять. Ведь я и сам плохо знаю, кто я. Раньше мне казалось, что я – Четверка, теперь после твоих слов, я уже и в этой малости сомневаюсь. Проблема состоит в том, что я совершенно не помню, кто я такой. Кажется, я все время жил в Доргейме, но вот что-то более конкретное… Сознание словно мутится всякий раз, когда задумываюсь о своем прошлом. Это похоже на болезнь, так, может, я и вправду болен. Я пошел с вами, надеясь, что ты поможешь мне вспомнить. В Доргейме все считали меня Четверкой, и только ты решил, что я являюсь кем-то другим. Но ты, видимо, не захотел со мной возиться. Оставить меня в Таровилле – отличное тактическое решение. Не понимаю только, почему другие ребята, Джехар, Одди… Они тоже перестали мне доверять?

– Мы никого не бросали. Джехар искал тебя в городе вместе с Питом. Скажи честно, ты сейчас врешь? – голос Артура помимо воли своего обладателя сделался на порядок холоднее.

– Джехар… Но ведь он сам отослал меня! Это была его идея – разузнать подробнее про игру.

Артур с сомнением покачал головой. Он все еще слабо верил лжеЧетверке. И хоть тот выглядел вполне искренне, его слова сложно было принять за истину. Сейчас они стояли друг напротив друга в полумраке подземелья, их недоверчивые взгляды пересекались, подобно обоюдоострым мечам. Удивительное дело, с самого момента встречи с этим странным скрытным парнем, у Артура как-то не было времени основательно поразмышлять о нем. Сначала они в спешке убегали из школы, затем попали в Таровилль. Слишком много происходило событий, но при этом, какое упущение он допустил, что не поговорил с Четверкой, не объяснился с ним напрямую! Сейчас тот стоял перед Артуром, нервно теребя в руках фонарь: нельзя было сказать по его виду, чтобы он слишком робел, но едва уловимая скованность присутствовала в его зажатой позе и взгляде. Только сейчас при мерцающем свете Артур смог внимательно рассмотреть его внешность, каждую деталь. Он подметил, что лицо у парня тоже смуглое, как и у него самого. Отдаленно он чем-то походил на армута: покатым носом, узкими карими глазами, тонкими чертами лица. Неужели бедняга попал в Доргейм из-за Артура, когда Сури при помощи белых единорогов собирала всех мальчиков, похожих на него, в крае болот и топей?

– Мы обсудим это еще раз, когда соберемся вместе. Сейчас я правда не знаю. Нужно выбраться. Наверное, хорошо, что я встретил тебя. По крайней мере, теперь нам известно, что подземный ход ведет прямиком в Таровилль. Значит, звездочет полагал, что мы все вернемся в город.

– Звездочет?

– Тот самый, что начал с нами игру. Кстати, тебе удалось что-то про нее узнать?

– Нет, ничего. Местные жители молчат; для них это сродни государственной тайне. А приезжие еще не успели поучаствовать. Так что моя вылазка в целом оказалась бесполезной, кроме того, что… Теперь я знаю: вы не очень-то рады находиться в моем обществе.

Артур поморщился. Ему не хотелось сейчас выяснять отношения, поэтому он просто сказал:

– Что будем делать? У тебя есть идеи?

Четверка слабо помотал головой.

– Если цель таровилльцев всеми правдами и неправдами заманить нас обратно в город, то, возможно, наши друзья тоже туда придут. Я на это надеюсь. Ты помнишь путь до города?

Четверка неуверенно пожал плечами.

– Смутно. Тут было несколько ответвлений. Я же говорю, что уже долго плутаю по темноте. Хорошо хоть, что догадался взять фонарь.

– У нас нет выбора. Мы должны попробовать вернуться.

***

Первое, кого увидел Даниел, когда его силком приволокли в дом – это Тин. Тот с разбитой губой сидел на полу; холеные, не знавшие тяжелой работы руки его были грубо связаны веревкой. На вошедших пленник не взглянул, а избитое лицо его выражало какую-то неуловимую гордость и даже презрение. Рядом с ним стоял желтокожий мужчина без вороньей маски.

– Занятное дело, господа. Кто бы мог подумать, что в городе нищих проходимцев и воров мы встретим чистокровных беруанцев! – грубо захохотал полидексянин, который поймал Даниела.

– Как ты узнал, что этот тоже столичный?

– Очень просто, мой недогадливый друг. – Желтокожий кинул приятелю пропуск на верхние ветки. Как же эта бумажка подвела Даниела! Ну зачем, зачем он хранил его во внутреннем кармане своего плаща? Неужели надеялся в скором времени вернуться домой?

– Заберем пташек с собой в качестве трофеев. Чем больше заложников, тем лучше.

Даниелу тоже связали руки и грубо отпихнули в сторону Тина; разумеется, он не удержался на ногах и неуклюже растянулся на полу. Полидексяне, насмешливо хмыкнув, оставили пленников одних.

Тин с жалостью следил за безуспешными попытками Даниела подняться и сесть поудобнее. Впрочем, тому вскоре это удалось. Дан обратил лицо на Тина и вдруг к своему огромному изумлению заметил, что у того на ресницах повисла мутная слеза.

– Сильно досталось? – буркнул Даниел, за грубым тоном пытаясь скрыть страшную неловкость. Тин качнул головой.

– Пустяки, – небрежно произнес он и, замявшись, добавил обличительным тоном:

– Я видел тебя в окно.

Горе-руководитель уставился себе под ноги.

– И что же ты видел?

– Ты не пошел за мной. Хотел убежать, оставив меня одного.

– Да я вовсе не…

– Ты ведь испугался, да? Если так, то все нормально. Мы все чего-то боимся, – хмуро, с внутренним надрывом прошептал Тин. – Ты правда струсил?

Даниел тяжело вздохнул. Ему не хотелось врать, поэтому он ответил честно:

– Нет, на самом деле я не струсил.

– Тогда почему… Ты не пошел за… Мной? – делая некрасивые паузы между словами, поинтересовался его друг.

– Я решил, что ты… Ах, Тин, может, не будем говорить об этом сейчас, а лучше подумаем, как бы нам выбраться?

– Мы все время только и думаем о спасении. Иногда нужно и поговорить, – с мрачным упорством ответил Тин. Лицо его дышало непривычной для его легкомысленной натуры серьезностью, в глазах светилась страшная боль, но не от недавних побоев, нет, а от чего-то другого, невыразимого.

– После того как я вел себя в больнице… Ты решил, что мне невозможно доверять? – прямо спросил он.

Даниел нервно сглотнул.

– Хм… Ладно. Скажу, как есть. В Той-что-примыкает-к-лесу меня допрашивал хатуг Кэнт, помнишь жуткого громилу со стальными кулаками? Ему хотелось выяснить, как пешком добраться до Троссард-Холла. Я же понимал всю опасность того, если полидексяне вдруг окажутся на территории школы, поэтому старательно убеждал его в своей неосведомленности. А потом хатуг сказал мне, что… Ты, Тин, все ему выдал. И про то, где находится школа, и про то, что уже ходил туда пешком от деревни. Я тогда подумал, что ты испугался и предал нас.

Тин в совершенном удивлении и даже ужасе воззрился на друга.

– Но, Дан… Я ничего такого им не говорил! Честное слово! Клянусь, я бы никогда так не сделал! Я знаю, что часто рассуждаю легкомысленно… На словах могу пойти на попятную. Каждую секунду чего-то пугаюсь… Страстно люблю комфорт и вкусно покушать. Да, у меня много недостатков, Дан! Но друзей своих я люблю куда больше себя, слышишь! И мой поступок в больнице… Это все произошло из-за незнания. От вас не было вестей, я обиделся, думал, вы меня бросили! Сейчас я осознаю свою вину. Кто бы что ни говорил о вас плохого, теперь я ни за что не поверю. Так как знаю, вы лучшие. Самое лучшее, что у меня есть. Дан, я бросил семью, все, что у меня было, ради того, чтобы пойти с вами. Неужели я не заслужил хоть чуточку доверия с вашей стороны? Неужели я… – Тин сбился и глухо зарыдал; странно, без слез, он просто содрогался на месте, некрасиво искривляя избитое лицо в гримасе страдания.

Даниел смутился, отчетливо почувствовав себя виноватым. Затем вымолвил серьезно:

– Какой же я дурак, Тин! Зачем-то молчал все это время. Надо было обо всем поговорить с тобой раньше. Прости меня. А еще я только сейчас понял кое-что…

Тин без интереса взглянул на Даниела.

– Мы в игре. Карты являлись лишь изощренным способом нас одурачить. Ты знаешь, что мне кажется? Мы вовсе и не выходили из Таровилля. Это тоже город, только расположенный вне крепостной стены, вот и все. Знаешь, почему нельзя доверять картам? Любым. Гадальным, метафорическим… Вовсе не важно, как ты к ним относишься: в открытую гадаешь на них или просто пытаешься растолковать свои эмоции, исходя из изображения, а после на основе них принимаешь решение… В сущности, подобные практики – это лишь попытка переложить ответственность со своих плеч. Мы сами, да, именно мы сами в состоянии определить, как нам дальше действовать. Для этого у нас и есть голова на плечах. Из-за той злополучной карты я еще больше засомневался в тебе, поверил, что ты настоящий предатель. Именно поэтому я не пошел за тобой в дом, а попытался скрыться. И вот результат: меня поймали, я так и не смог никому помочь. И теперь судьба наша будет, скорее всего, незавидна: они возьмут нас с собой в Беру. Как пленников.

– Ребята нам помогут! Артур нам поможет! – с горячей запальчивостью возразил Тин. Даниел лишь с грустью покачал головой.

– Ему самому нужна помощь, Тин.

– Кстати, я только теперь, когда ты заговорил о картах, вспомнил, почему этот дом показался мне таким знакомым. Я уже видел его раньше. На своей карте. Но неужели полидексяне в сговоре с таровилльцами?

– Не думаю, – уныло вздохнул Даниел. – Просто они сюда пришли в тот момент, когда мы тут находились. Нам удивительно не повезло. Ты прощаешь меня, Тин? За то, что я молчал до последнего, как настоящий трус, вместо того, чтобы объясниться с тобой напрямую. Картам я поверил больше, чем другу, какой из меня руководитель!

– Именно потому, что переживаешь, ты достоин этого звания, Дан. Только по-настоящему хорошие руководители пекутся о своих людях и глубоко раскаиваются, если принимали неверные решения. Остальным просто наплевать.

– Я сказал Одди и Джехару, что мы их догоним… Надеюсь, они не попадут в ловушку.

– Нам остается только ждать. Больше всего, я рассчитываю на Артура.

***

Оделян и Джехар в полном молчании брели по темной проселочной дороге, затем Одди резко встала.

– Я не пойду дальше, – упрямо заявила царица топей.

– Разве ты хочешь ослушаться нашего «славного» руководителя?

– Мы вместе, а не поодиночке.

– Заберем детей Марлы; все равно на обратной дороге все пересечемся. Мы же не в густом лесу, небось не потеряемся. И потом. Мне показалось, они хотят поговорить наедине. Ты не заметила? – небрежно ответил Джехар, в сердце своем ужасно не желая идти за Даниелом и Тином.

Оделян пожала плечами. В принципе она сочла доводы Джехара разумными. Чем быстрее они разберутся со всеми делами, тем скорее уйдут из деревни, которая уже набила ей оскомину. Слишком уж безлюдно тут было, слишком редко попадались чужие домишки.

Они молча шли какое-то время, как вдруг услышали на расстоянии отголоски веселой танцевальной мелодии.

– Это еще что? – поморщилась Одди.

– Не знаю. Смотри, между деревьев просматривается огни… Там люди какие-то ряженые. Похоже на ночную ярмарку.

– В деревнях тоже бывают ярмарки?

– А почему нет? Надо же где-то местным собираться.

– Как думаешь, нам еще долго идти до того дома? Может, Тин был прав и надо было сворачивать на развилке?

Джехар насмешливо хмыкнул.

– Не представляю, чтобы этот балбес был хоть в чем-то прав.

– А ты зато шибко умный!

– Я такой, какой есть. Не нравится?

– Ты сам мне не нравишься, Джех, – безапелляционно ответила прямодушная Оделян. – Вернее, ты хороший парень, но не для моего сердца.

– А кто же для него, этот хлюпик нерешительный?

Оделян мечтательно прикрыла глаза и ничего не ответила. Это крайне взбесило Джехара, который, казалось, в своей безудержной ревности уже дошел до крайней точки.

Молча брели они к неведомому источнику света; их влекло интуитивное желание поскорее оказаться вблизи людей, огня. На их длинном пути им встретилось так мало людских построек. Не то чтобы этот факт сильно устрашал, но оказаться у теплого очага никто из них не отказался бы, тем более что в долине у подножия гор по ночам было весьма прохладно и туманно. Весь сегодняшний день прошел в бесцельных переходах, Оделян порядком устала, хоть отважная девушка и не подавала виду. Может, им все-таки стоило переночевать у Марлы, а уже на следующий день решать вопросы с мостом и переправой через змеиный овраг?

– Слушай, Джех, как считаешь, не странно ли, что дети Марлы находятся так далеко от нее? Она упоминала соседку, но мы в пути уже достаточно долго… Кажется, будто мы заблудились. Все-таки скверная идея была идти куда-то на ночь глядя!

Бронзовое скуластое лицо Джехара не выдавало признаков волнения, оно казалось спокойным и ничуть не смущенным.

– Заглянем на ярмарку и подождем там Дана и Тина? Заодно передохнем и перекусим.

Оделян не решилась отказаться от столь заманчивого предложения, и они подошли к большому освещенному факелами участку поля. Редкие деревца, со всех сторон заботливо окружавшие его, служили отличными фонарями, ибо на их ветвях висели масляные лампы и распространяли вокруг себя уютный свет. Как оказалась, ярмарка была посвящена влюбленным. Все прилавки имели форму сердец, проходы между торговыми рядами были оформлены золотыми стрелами, повсюду висели розовые шары с любовными предсказаниями внутри, на золоченых подносах лежали крупные яблоки в карамели, у ног одного торговца сидел прекрасный золотоволосый мальчик и играл на арфе, распространяя вокруг себя звуки столь же нежные, сколь нежными были черты его лица.

Джехар с мальчишеским восторгом оглядывался по сторонам; выросший и воспитанный в суровом крае болот, где серость и дождливость вполне гармонировали с каждодневной рутиной, он как ребенок радовался такому необычному и красивому месту, посвященному главному – любви. Оделян, впрочем, совсем не разделяла его романтического настроения, ее лицо было сурово и неподвижно, как и всегда.

Джехар купил ей большое красное яблоко, твердое и блестящее от сладкой карамели. Продавцы ловко нанизывали их на палочки, опускали в чан с кипящей сладостью, затем доставали, посыпали сверху молотой корицей и протягивали приторно пахнувшее лакомство покупателям. Повсюду витали сладковатые запахи, раздавался восторженный шепот влюбленных парочек, сдобренный приятными звуками арфы, некоторые парочки танцевали, обнявшись, – словом, это место казалось идиллическим, особенно после шумного Таровилля и безлюдного пустыря, где находилась лачуга Марлы. Посетители ярмарки были крестьянами: молодые и старые, украшенные румянцем, либо же морщинами, – каждый находил здесь развлечение себе под стать. Оделян и Джехар принялись поглощать купленную еду, с удобством разместившись на ажурных розовых качелях в виде гигантского сердца. Джехар украдкой глядел на задумчивое лицо объекта своего безмолвного обожания, пленительно изысканное и очень трогательное.

– Не могу поверить, чтобы ты была сестрой Тода! – вдруг тихо воскликнул он.

– Почему нет?

– Ты такая красивая по сравнению с ним! – невольно вырвалось с губ Джехара, и он, неспособный более сдерживать неутоленную страсть, порывисто схватил ее за руки, с силой притянул к себе и нежно поцеловал. Он делал это впервые в жизни; все тело его содрогалось мелкой дрожью от предвкушения этой сладостной минуты, которая, к его огромному сожалению, оказалась весьма скоротечной, ибо Оделян со всей силы влепила ему пощечину.

– Как ты смеешь! – гневно воскликнула она, удивленно глядя на своего соратника, бывшего подчиненного, того, кто в Доргейме боялся и слова лишнего сказать поперек ее воли.

– Знаешь, что было в моей карте, Одди? – дерзко проговорил Джехар, все еще опьяненный храбрыми действиями. – Большое сердце.

– Но не мое, – огрызнулась Оделян, порывисто вскакивая с места. – Я возвращаюсь к Дану и Тину.

– Напрасный труд, – сквозь зубы зло процедил Джехар. – Они, скорее всего, в плену.

– Чтоо? О чем ты говоришь?

– В Таровилль пришли полидексяне. И возле старого дома, куда пошли Тин с Даном, я как раз приметил одного из них.

– А почему ты промолчал?

– Очень просто: я их ждал. Когда мы узнали от Ранди, что все валеты города ушли на защиту Беру, я сам отправил им письмо с почтовой вороной. К счастью, недалеко от города находился отряд полидексян: они заберут нас всех туда, где мы и должны были находиться все это время – со своими соратниками. Не здесь.

Оделян с огромным недоверием смотрела на Джехара; по мере того как он говорил, ее большие глаза наполнялись слезами.

– Зачем, зачем ты это сделал? Ты же предал нас, своих друзей!

Джехар смерил спутницу смраденьским взглядом, и без того чернильные глаза его сделались темнее ночи.

– Мои друзья остались в Той-что-примыкает-к-лесу. Я пытался увещевать тебя, предлагал вернуться. Но сама ты не захотела, а потакать твоей бездумной влюбленности я не намерен. Ты принадлежишь мне, Одди, и никому больше. Увидев, что твое желание идти за Даниелом не становится меньше, я решил пойти на крайние меры. Я хотел, чтобы мы подольше задержались в Таровилле, чтобы полидексяне успели сюда дойти. Под предлогом разузнать подробнее про игру я попросил Четверку пойти к южным воротам. Потом мы его искали, помнишь? Я надеялся, что вы захотите задержаться, но вместо этого, предпочли бросить Четверку в городе. Вы страшно торопились – пришлось участвовать в игре. Впрочем, таровилльцы знают в этом толк, задержать вас на целый день не представилось чем-то сложным. Тем более что я загодя на всякий случай переговорил с организаторами и сообщил о вас кое-какую информацию. Или ты правда поверила, что карты способны помочь в принятии решений?

– Ты ненавидишь Даниела… Хорошо. А все остальные? Разве Артур не был твоим другом? – голос Оделян истерически дрогнул.

Джехар длинно улыбнулся.

– А кто говорит об Артуре? Я сообщил полидексянам только о Даниеле. Все остальные смогут спокойно продолжить свой путь. Если захотят. А Дан отправится вместе с нами до Беру. Хатуг Кэнт давно мечтает его видеть. В этом случае тебе ведь уже не захочется идти невесть куда, неправда ли?

Оделян порывисто вскочила с места. Она думала убежать, но Джехар грубо схватил ее за руку и властным движением притянул к себе.

– Ты никуда не пойдешь. Если хочешь, чтобы столь любимый тобой Даниел комфортно провел время в плену. Мы окружены войсками. Даже здесь, на этой ярмарке можно встретить полидексян. Видишь того приземистого типа с арбалетом наперевес? Он пристрелит тебя по моему сигналу, если только двинешься с места. А если по какой-то причине он не сделает этого, то… Впрочем, не надо тебе знать лишнего. Мы спокойно вернемся в Ту-что-примыкает-к-лесу, а затем пойдем в Беру, как и задумывали вначале. Даниел будет с нами. Это отличный козырь на тот случай, если беруанцы окажутся несговорчивыми. Чем больше у нас в рукаве будет таких козырей, тем больше шансов осуществить то, для чего нас столько лет готовили в Доргейме.