Побратимы Гора

Глава 43 Что произошло, в стойбище Желтых Ножей

— Сколько раз тебе, повторять, чтобы Ты быстрее изучала язык Желтых Ножей, — крикнула Ивосо Блокету на наречии Кайил.

— Это слишком трудно для меня, — пролепетала Блокету.

Обе девушки стояли на коленях, Блокету занимала положение чуть позади Ивосо, и расчесывала той волосы. Они находились в вигваме. Мы могли наблюдать их через крошечную щель, которую прорезали ножом в задней стене вигвама, позади них. В вигваме горел небольшой костерок и две девушки стояли на коленях позади огня, если смотреть от входа, как раз между ним и задней частью жилья.

— Я изучила язык Кайила почти мгновенно, — заявила Ивосо.

— Но Вы были захвачены еще ребенком, — напомнила Блокету. — И то Вам понадобилось два года прежде, чем Вы заговорили бегло.

— А не слишком ли Ты высокомерна, девушка? — ехидно спросила Ивосо.

— Нет, Госпожа, — быстро ответила Блокету.

— Может быть, стоит завтра опять наказать тебя стрекалом? — размышляла Ивосо.

— Пожалуйста, не надо, Госпожа, — взмолилась Блокету, и я сделал вывод, что применение Ивосо стрекала для воспитания своей рабыни, оказалось довольно эффективным. Вероятно, его прикладывали к голой коже связанной девушки, таким образом, усиливая эффект.

— Попроси как следует, — приказала Ивосо.

— Блокету, служанка, умоляет ее Госпожу не бить ее стрекалом, — заскулила Блокету.

— Возможно, — усмехнулась Ивосо. — Мы посмотрим, какое настроение у меня будет завтра.

— Да, Госпожа, — всхлипнула Блокету.

На красновато-коричневой шее Блокету был виден желтый, украшенный бисером ошейник, как это обычно принято среди краснокожих, завязанный на горле. Он был очень аккуратным и, несомненно, принадлежал Ивосо.

— Как Ты помнишь, я изучила язык Кайила очень быстро, — снова сказала Ивосо.

— Да, Госпожа, — быстро подтвердила Блокету.

— А вот Ты, с другой стороны, довольно медлительна, — пожурила она свою рабыню.

— Да, Госпожа. Простите меня, Госпожа, — отозвалась Блокету.

— Но в этом нет ничего необычного, — продолжила Ивосо. — Все женщины Кайилы вообще глупы. Они почти столь же глупы как бледнолицые рабыни.

— Да, Госпожа.

Блокету носила платье с рукавами, без бахромы и без украшений. Оно было чрезвычайно просто и откровенно, и заметно контрастировало с изящным, почти белым, платьем из дубленой кожи табука, украшенным бисером и вышивкой ее Госпожи. Рабыне также, не позволили ни узких бриджей до колен, распространенных среди краснокожих женщинам, ни мокасин. Ее ноги были просто обернуты лоскутами кожи.

— Мне доставляет удовольствие владеть тобой, — призналась Ивосо.

— Да, Госпожа.

— Даже притом, что Ты бесполезна, — усмехнувшись, добавила Ивосо.

— Я была дочерью вождя! — воскликнула Блокету.

— Даже дочери вождей Кайила достойны, быть только рабынями и служанками у Желтых Ножей, — рассмеялась Ивосо.

— Да, Госпожа, — рыдая, согласилась Блокету.

— Тебе нравится твоя одежда? — поинтересовалась Ивосо.

— Да, Госпожа.

— Они намного лучше того, чем Ты заслуживаешь, не так ли? — продолжала издеваться Ивосо.

— Да, Госпожа.

— Это потому, что я добра к тебе.

— Да, Госпожа.

— А как Ты думаешь, может я слишком добра.

— Я не знаю.

— Отвечай «Да» или «Нет», — приказал Ивосо.

— Пожалуйста, Госпожа, — простонала Блокету.

— Да или нет?

— Нет, Вы не слишком добры, — наконец решилась Блокету.

— Ты смеешь критиковать меня? — властно спросила Ивосо.

— Нет, Госпожа.

— Ты, кажется, предположила своим замечанием, что я, возможно, недостаточно добра.

— Нет, Госпожа!

— Значит, твой ответ — Да? — уточнила Ивосо.

— Да, да!

— Да, что? — намекнула Ивосо.

— Да, Госпожа, — исправилась рабыня.

— Да, Госпожа, что? — настаивала хозяйка.

— Да, Госпожа, Вы слишком добры!

— Ты снова смеешь критиковать меня снова! — делано возмутилась Ивосо.

— Нет, Госпожа, — заплакала Блокету, совсем сбитая с толку.

— Но Ты, возможно, права, — заметила Ивосо. — В конце концов, рабыня должна говорить правду.

Блокету зарыдала.

— Я была слишком снисходительна к тебе. Я теперь вижу последствия этого. Спасибо, Блокету. Я попытаюсь исправить свое отношение. Я должна попытаться в будущем рассматривать тебя так, как Ты заслуживаешь, с намного большей строгостью.

— Пожалуйста, не надо, Госпожа, — взмолилась Блокету.

— В конечном счете, Ты — всего лишь рабыня.

— Да, Госпожа.

— Ты плачешь? — удивилась Ивосо.

— Вы обманули меня!

— Не трудно обмануть глупую рабыню, — засмеялась Ивосо.

— Нет, Госпожа, — всхлипнула Блокету.

— Как тебе наверное обидно, что я была когда-то твоей служанкой, — усмехнулась Ивосо. — За то, как теперь подходяще, что Ты теперь моя.

— Да, Госпожа.

— А Ты знаешь, какое самое большое удовольствие во владение рабыней?

— Какое, Госпожа?

— Знать, что можешь сделать с ней все, что тебе нравится. Полностью!

— Да, Госпожа, — испуганно сказала Блокету.

— Продолжай расчесывать, — скомандовала Ивосо.

— Да, Госпожа.

— Ты знаешь, что некоторые мужчины, находят тела рабынь небезынтересными? — поинтересовалась Ивосо.

— Я слышала это.

— Конечно, только низменные мужчины, — уточнила хозяйка.

— Конечно, Госпожа.

— И что они находят в таких надоедливых, послушных девках, которые должны ублажить или умереть? — размышляла Ивосо.

— Я не знаю, Госпожа.

— Ты — рабыня, — сказал Ивосо.

— Да, Госпожа.

— И что Ты думаешь о мужчинах?

— Я их ужасно боюсь, — призналась она, — особенно, после того, как стала рабыней.

— Интересно, — заинтересовалась Ивосо, присматриваясь к задрожавшей Блокету. — Я заметила, что мужчины смотрят на тебя. А ты знаешь, о том, что иногда они рассматривают тебя?

— Иногда, Госпожа.

— Твое тело имеет приятные формы, — признала Ивосо. — Некоторые из этих мужчин, несомненно, низменных мужчин, могли бы найти тебя интересной.

— Интересной, Госпожа? — испугалась Блокету.

— Да, сексуально интересной, — усмехнулась хозяйка.

— Возможно, Госпожа, — сжалась девушка.

— Возможно, мне стоит бросить тебя им.

— Пожалуйста, нет, Госпожа, — взмолилась Блокету.

— Ты принадлежишь мне, — напомнила она. — Я сделаю с тобой все что захочу.

— Да, Госпожа, — вздрогнула рабыня.

— Твой отец был предателем, как и Ты сама. Иногда я думаю, что самым лучшим наказанием для тебя будет, передать тебя связанной остаткам твоего племени для их суда. Несомненно, у них есть способы наказания предателей.

— Не отдавайте меня на суд племени, — зарыдала Блокету.

— Ты просишь, меня о том, чтобы остаться моей рабыней? — удивленно спросила Ивосо.

— Да! Да!

— Попроси должным образом, — строго приказала Ивосо.

— Блокету, Ваша служанка, просит милосердия у ее Госпожи, — быстро проговорила Блокету. — Она просит разрешения остаться служанкой ее Госпожи.

— Возможно, — промурлыкала Ивосо. — Мы посмотрим.

— Да, Госпожа.

— Продолжай расчесывать, рабыня, — приказала Ивосо.

— Да, Госпожа.

Одним длинным, прямым и быстрым ударом ножа я рассек кожу задней стены вигвама. Кувигнака и Хси, так стремительно возникли перед девушками, что те даже не успели ничего понять, как оказались брошенными на пол вигвама и схвачены. Они еще не начали приходить в себя, а их уже перебросили на спины и плотно зажали рты.

Я влетел в вигвам за ними следом, и бросил каждому, по тугому клубку скрученных кожи и меха. Легко втиснутые во рты девушек, кляпы немедленно расширились, и заполнили их ротовые полости. Следом за кляпами, к моим друзьям полетели две длинных, плоских полосы кожи. Краснокожие, обмотав головы девушек этими полосками, протянув их между зубами, и затем крепко затянув на затылке, жестко закрепили клубки на месте. Ни выплюнуть, ни даже издать звук стало невозможно. Девушки в панике смотрели на нас.

Кувигнака принялся быстро связывать Блокету, а Хси уделил внимание Ивосо. Руки девушек мгновенно оказались стянуты ремнями спереди. Затем Кувигнака снял с ног Блокету куски кожи, служившие девушек обувью. Хси не отставал от друга, споро сдернув с Ивосо мокасины, за которыми последовали ее мягкие, почти белые, кожаные бриджи. Освободив ноги пленниц от лишней одежду друзья, работая стремительно, кожаными шнурами связали им щиколотки. Следом за обувью на пол полетели срезанные ножами платья. Из одежды Блокету оставили только ошейник на горле, а у Ивосо не было и того.

Мы довольно осмотрели дело наших рук. Было чему порадоваться. Теперь настало время двух специально приготовленных длинных кожаных мешков. Ивосо дико затрясла головой, и задергалась всем телом.

Как они не дергались, но обе были засунуты в мешки ногами вперед. Эти мешки, по конструкции таковы, что относительно плотно прилегают к телу девушки, и, оказавшись внутри, все что она может сделать это немного подергиваться. У каждого такого мешка, имеются по две крепких кожаных ручки, расположенные в верхней части по обе стороны от головы пленницы. Если поднять мешок за эти ручки, или связать их, то место их соединения окажется обычно в двенадцати — восемнадцати дюймах над головой девушки. Кроме того, посредством этих ручек, мешок можно закрепить на множестве транспортных средств.

Как только груз оказался на месте, мы закрыли мешки вокруг шей девушек, затянув веревки, продернутые через петельки. Для пленниц теперь стало невозможно даже пытаться выкарабкаться на свободу. Хси, с очевидным удовольствием, затягивал шнур под подбородком Ивосо. Оставалась еще горловина мешка, приблизительно двенадцать — восемнадцать дюймов над рядом петелек шейной веревки, но ее мы не затянули, а оставили скатанной вниз. При желании или необходимости, горловина легко раскатывается, и пользуясь собственными петельками, параллельными шейным, мешок полностью закрывается над головой девушки. Это окончательно лишает полностью закрытую обитательницу мешка возможности освободиться самостоятельно.

Ивосо издавала сердитые звуки, почти неслышные, надежно заглушенные кляпом, забитым в ее рот.

— Ты, наверное, хотела бы сказать нам, что подобное обращение с тобой не сойдет нам с рук, не так ли? — поинтересовался Хси.

Ивосо энергично закивала, на что Хси только широко улыбнулся. Девушка в ярости и расстройстве, на некоторое время замолкла, видимо несколько удивленная, сколь легко ожидаемы, оказались ее слова.

— Ты хорошо выглядишь, сидя в рабском мешке, — порадовал Хси Ивосо.

Ярость Ивосо была слишком велика, но как-то невыразительна из-за пут, мешка и кляпа.

— Я сожалею, Леди Ивосо, но у нас не было других мешков под рукой, которые были бы более подходящими для свободной женщины, мешков, совместных с вашим достоинством. Мы вынуждены были обходиться тем, что мы имели, — как будто бы посочувствовал я девушке.

Ивосо бросила на меня яростный взгляд, но затем отвела взгляд. Блокету что-то тихо и жалко скулила, пытаясь привлечь внимание Кувигнаки. Наконец мой друг обратил на нее внимание. Краснокожая рабыня жалобно захныкала.

— А ну тихо, рабыня и изменница, — приказал он ей.

Девушка откинула голову, издавая умоляющие стоны. Слезы побежали из ее глаз. Она дрожала. Похоже, Блокету надеялась извлечь выгоду из привязанности, которую, насколько она знала, он когда-то испытывал к ней. Конечно, он позволил бы ей уйти! — Вероятно, думала она. Конечно, он оказал бы ей милосердие! Но ее беззвучные просьбы остались без внимания. Она дрожала, беспомощная в кожаном мешке. Ее глаза стали дикими. Ее худшие страхи, что она может быть возвращена в земли Кайил, чтобы предстать перед строгим судом ее народа, как оказалось, могли вот-вот сбыться.

— Идите по своим делам, — сказал я Кувигнаке и Хси. — Оставьте, кайил стреноженными снаружи. Встречаемся в заранее оговоренном месте.

— Кайилы снова поднимутся, — сказал Хси, вскидывая руку.

— Наши планы исполняются, — улыбнулся Кувигнака.

— Да. Совет всех кланов Кайилы, Исбу, Касму, Исанна, Напоктан и Висмахи, всего оставшегося народа Кайила, соберется на Скале советов в конце луны Канвапегиви, — объявил я.

Мы пожали друг другу руки. Тогда Кувигнака и Хси, словно бесплотные тени, выскользнули в ночь, сквозь прорезь, сделанную мной в коже вигвама.

Я посмотрел на прекрасных пленниц, беспомощных в их мешках, и затем подкинул немного дров костер. Я должен выждать какое-то время. Ивосо что-то пыталась мне сказать, но у нее выходили лишь тонкие, отчаянные просящие звуки, напоминающие скулеж щенка.

— Пожалуйста, тише, Леди Ивосо, — велел я ей, прикладывая палец к своим губам, и она затихла.

Огонь, через некоторое время, начал затухать.

Это служило своего рода часами. Такие факторы, как нетерпение могут сильно искажать субъективные оценки длины различных временных интервалов. Эти искажения, конечно, можно устранить, по крайней мере, в большой степени, обращаясь за помощью к различным приборам, использующим какой-либо непрерывный, объективный процесс. Не такие ли процессы, отражены в часовых свечах, в крошечном потоке воды в водяных часах, в падающем песке в стекле анов, в чередовании дня и ночи, и в звездном календаре? Я снова подкинул дров, но теперь для того, чтобы я мог бы лучше видеть то, что я собирался делать. По моим расчетам, к настоящему времени Кувигнака и Хси должны быть на месте.

Я встал.

Девушки смотрели на меня со страхом.

И их страхи ни в малейшей степени не были успокоены, когда я принес крепкую сделанную из сыромятной кожи веревку, и присев рядом с ними, привязал концы этой веревки к ручкам мешков Блокету и Ивосо. Запаниковавшая Ивосо начала издавать отчаянные звуки сквозь заткнувший ее рот кляп, мотая при этом головой.

— Вы хотели бы что-то сказать, не так ли, Леди Ивосо? — спросил я.

Она отчаянно задергала головой в утвердительном жесте.

— И если я вытащу кляп, Вы, конечно же, обещаете вести себя тихо?

Она закивала не менее энергично.

— Я мог бы, конечно, держать острие ножа у Вашего горла, и при малейшем признаке обмана или строптивости воткнуть его в Ваше горло, — напомнил я, от чего она заметно побледнела. — На таких условиях, Вы все еще хотите поговорить?

Она кивнула, и мои руки потянулись было к кляпу, но вдруг я остановился.

— Я не отваживаюсь вынуть кляп, — объяснил я. — Вы — женщина чрезвычайно умная и решительная. Вы, несомненно, так или иначе, обманули бы меня.

Она покачала головой отрицательно, пытаясь успокоить меня.

— Возможно, я все же выну кляп, — размышлял я, посматривая на девушку.

Она кивала, не переставая.

— Нет, — сказал я сам себе. — Я не должен этого делать. На самом деле, еще до того, как мы покинули наше стойбище, я был предупрежден, что ни в коем случае нельзя так делать. Господа боятся, что я могу быть обманут. Таким образом, Вы должны, по крайней мере, какое-то время, продолжать носить это.

Ивосо бросила на меня мгновенный полный ярости взгляд, и затем откинула голову на пол, в беспомощном разочаровании.

— Мне, правда, жаль, — сказал я.

Ивосо озадаченно посмотрела на меня.

— Я могу понять Ваши чувства, — пояснил я ей. — Как обидно, что Вы, благородная свободная женщина, оказались связаны и засунуты голой в мешок, как если бы Вы могли бы быть простой рабыней, как будто нет никакого различия между Вами и рабыней Кайилой, которая лежит около Вас.

У меня не было ни малейшего сомнения в том, что, быстрый и острый ум Ивосо сейчас лихорадочно работал.

Теперь она смотрела на меня с мягким, спокойным упреком. Она жалостно кивнула головой.

— Я сожалею, Ивосо Леди, — сказал я, и начал тщательно завязывать петлю на середине веревки, концы, которой были привязаны к ручкам рабских мешков.

Ивосо начала робко жалобно хныкать, пытаясь привлечь к себе мое внимание. Я посмотрел вниз на нее.

Ее глаза были мягкими, умоляющими, и смотрелись покорными и скромными. Она шевелила головой, поднимая ко мне рот, заполненный плотным промокшим клубком и тугими ремнями.

— Вы хотите поговорить со мной? — поинтересовался я.

Она отрицательно покачала головой.

— Это хорошо, — сказал я.

Она снова жалобно захныкала, поднимая ко мне свою голову, со столь плотно, и столь эффективно привязанным кляпом.

— Вы хотите, чтобы я вынул кляп? — попробовал угадать я.

Она снова отрицательно покачала головой, делая мелкие, беспомощные движения.

— Что, тогда? — задумался я.

Она все так же скулила, поднимая голову.

— Это неудобно, не так ли? — спросил я, и девушка энергично закивала.

— Краснокожие, — проворчал я, — иногда обращаются с женщинами слишком свирепо, как Вы думаете?

Ивосо вновь закивала, соглашаясь со мной.

— Я полагаю, что никому не причиню вреда, если я ослаблю это немного, — вздохнул я.

Ивосо издала благодарные звуки. Блокету следом за хозяйкой, подняла голову, и начала жалобно и умоляюще поскуливать.

— Тихо, рабская девка, — приказал я ей. — Ты не свободная женщина. Ты продолжишь носить свой кляп с его полной эффективностью, как положено рабыне.

Блокету откинулся назад, и залилась слезами.

Я развязал узел на затылке Ивосо, пальцем слегка ослабил ремни, я затем, засунув палец в ее рот, ослабил также и кляп. За тем, как если бы опасаясь, что я был слишком мягок, я повторно затянул ремни, полотно, но не на столько, как они были ранее, и связал концы кожаной полоски вместе у нее на затылке простым одинарным узлом. Такой узел, конечно, продержится какое-то время из-за плотности кожи и силы трения, но он развяжется сам, особенно если его проверить. Второй виток, который должен бы зафиксировать первый, я лишь симулировал, сделав в несколько движений концами ремешка, и дернув их в конце. Фактически же узел остался не подкреплен. Однако Ивосо была уверена, что узел на ее затылке завязан как следует.

Все это время Блокету лежала на спине, и горько рыдала.

— Так лучше? — заботливо спросил я у Ивосо.

Она снова умоляюще застонала.

— Я не осмеливаюсь ослабить это еще больше, — объяснил я, подпустив в голос извиняющихся интонаций.

Она захныкала еще более умоляюще.

— С другой стороны, я всегда смогу, затянуть этот ремень потуже, — размышлял я.

Она отрицательно покачала головой.

— Так лучше, не так ли? — спросил я, и она закивала головой.

— Возможно, я все же должен снова затянуть его, как было, — сказал я, подходя к ней.

Она отрицательно замотала головой, умоляюще глядя на меня.

— Вы довольны?

Она кивнула головой, и я отвернулся от нее сделав вид, что полностью поглощен завязыванием веревки. А про себя я улыбался. Неужели она действительно думала, что такой женщине, как она, сочному рабскому мясу, действительно окажут какое-либо уважение вообще?

Тогда я, прихватив веревку, вышел из вигвама через прорезь. Я погладил оседланную кайилу, ждущую там. Седло на животном было с высокой лукой больше подходящее для охоты, чем для войны. Я накинул петлю на луку седла, сбрасывая веревку так, чтобы она шла по обоим бокам кайилы, спускалась к земле и тянулась назад в вигвам. Я натянул почти полностью скрывающий меня плащ на голову и плечи, и запрыгнул в седло. За тем без спешки, я понукнул кайилу, вытягивая из вигвама два мешка с весьма соблазнительным содержимым.

Я услышал, как Ивосо тихо и отчаянно заскулила позади меня, теперь-то она действительно была напугана. Подозреваю, что сейчас она полностью поняла, возможно впервые за это время, что нам не составляло сложности умыкнуть ее стойбища Желтых Ножей, со всеми вытекающими последствиями, которые могли бы тогда случиться с ней в результате. Но я пока еще никуда не торопился.

Без спешки, практически полностью скрытый плащом я вывел кайилу на широкий, пустой центральный проход между вигвамами Желтых Ножей, частенько используемый для триумфальных шествий. По такому проходу молодые краснокожие парни, раскрашенные и нарядные, восседая на спинах своих кайил, проходят парадом перед девушками. В таком проходе иногда проводятся гонки кайил. А еще по этому проходу, иногда, назад и вперед таскают в мешках рабынь, для оскорбления или наказания, а то и просто ради развлечения.

Я чувствовал натяжение веревок по обоим бокам кайилы, но вес груза буксируемого таким образом, был совершенно незначительным для силы кайилы. Теперь я находился в самом начале приблизительно двухсотярдового центрального прохода, и медленно ехал вперед, периодически посматривая на мой груз. Головы девушек были приподняты над землей, что обеспечивалось конструкцией ручек, и натяжением веревок. Ивосо все так же отчаянно скулила, но звуки ей издаваемые были глухи и почти неслышны. Они напоминали мне писк испуганного урта. Я сомневался, что их можно было бы расслышать на расстоянии большем, чем несколько футов, и уж конечно, не в вигвамах по обе стороны этого широкого прохода. Домашний слин появился из-за вигвамов, и настороженно приподнял свои пробитые метками уши, но когда он увидел то, что следовало мимо, он успокоено отвернулся, прекратив обращать на нас внимание. Такие зрелища и звуки были для него не в новинку.

Я снова бросил взгляд назад. Ивосо безумно изгибалась в своем мешке. Неужели эта хорошо связанная вещица действительно думала, что она могла бы освободиться самостоятельно? Разве она не знала, что была связана воином, Хси из племени Кайил? Впрочем, есть простой способ прекратить такие бесплотные извивания, надо всего лишь увеличить скорость кайилы. Что я и сделал.

Когда я доехал до конца проход, я по широкому кругу развернул кайилу, следя чтобы не перевернуть мешки, и начал путь в обратную сторону, на этот раз даже быстрее.

Мешки, в которые девушки были помещены голые и связанные девицы, были специальными рабскими мешками. Они были чрезвычайно крепки, и надежно прошиты двойными швами. Их назначение состоит в том, чтобы превратить их в крепкие кожаные тюрьмы, контейнеры, из которых девушка не может сбежать, и в котором она будет абсолютно беспомощна. Вследствие толщины материала и крепости швов мешок, почти неумышленно, предоставляет девушке великолепную защиту. Ни Ивосо, ни Блокету не понесли бы ущерба для кожи или тела в результате того, что делалось с ними. И конечно мы не хотели бы их повредить. Большинство мужчин предпочитает мягких гладких рабынь. Действительно, в городах, большинству рабынь для удовольствий даже удаляют волосы на теле, в том числе и на интимных местах.

Я снова развернул кайилу, достигнув конца прохода, этой длинной и пыльной улицы между вигвамами Желтых Ножей, и отправился в обратный путь еще раз.

Я оглянулся назад, отметив, что от лап кайилы поднимается облако пыли. Ничего, пусть девчонки подышат! Я усмехнулся. Мне было даже жаль, что я не был в пределах системы купов, ибо то, что я делал, было своего рода высоким купом. Таскать высокую леди Желтых Ножей, одну из их собственных гордых свободных женщин, в мешке, туда-сюда по их собственному центральному проходу, как обычную рабыню! Конечно, это стоило бы, по крайней мере, пера или какой-либо маркировки на пере.

Я увеличил скорость.

Мне даже было интересно, задумывалась ли Ивосо о том, почему их головы оставили открытыми, или почему бы нам не упаковать одну девушку полностью, а другой оставить голову свободной, и почему мы рассматривали рабыню и свободную женщину одинаково. Рабыня, будучи транспортируема в мешке, например, на фургоне или на плечах мужчин, обычно полностью упаковывается в мешок. Горловина при этом завязывается над ее головой. Это помогает держать девушку в неведении относительно ее местонахождения и о том, что с ней происходит. Подобное обхождение рассматривается, как подходящее для рабынь. Кроме того, женщина, проведя в мешке какое-то время, вероятно, становится расположенной быть чрезвычайно благодарной тому, кто освобождает ее и очень боится, что тот, если она рассердит его, может возвратить все в прежнее состояние.

Конечно, немало живого товара на Горе транспортируется таким способом. В городах, кстати, при упаковке женщин в мешок, наблюдается различие, существующее между рабыней и свободной женщиной. Обычно рабыню закрывают в мешке полностью, в то время как свободной женщине, если нет никакого риска в выполнение этого, затягивают только шейный ремень. Кроме того, из уважения к статусу свободной женщины, она носит более легкие или более удобные путы, нежели чем рабыня. Конечно, будучи официально порабощенной, и она, и рабыня, будут уже связываться, и упаковываться одинаково. Безусловно, многое зависит от ситуации.

Например, если два мешка должны буксироваться в пыли за тарларионом, то может иметь место, что свободная женщина, для ее большего комфорта, будет закрыта в кожаном заключении полностью, а рабыня останется с завязанным только шейным ремнем. Это снова делается для унижения рабыни, и для того, чтобы она четко видела различие в обращении с ней и со свободной пока женщиной. Ивосо, по-видимому, не была знакома с обязательными различиями, принятыми в городах. Свяжи девушку Хси, страстно ненавидевший ее, мягче чем Блокету, она, возможно, что-то и заподозрила бы. Но мы оставили головы обеих из девушек открытыми, что, кстати, хорошо согласовалось с обычными методами, принятыми среди краснокожих тянущих своих рабынь, скажем, для наказания или развлечения. Здесь головы рабынь обычно оставляют открытыми, и им редко завязывают рот. Такими методами, доставляя еще больше развлечений зрителям. Все могут рассмотреть выражения лиц рабынь, и услышать их крики о милосердии, или обещания лучшего служения, или гарантии исправить поведение, или даже прекрасного поведения. Иногда молодые краснокожие организуют гонки, в которых рабынь тянут позади кайил. Когда молодые парню начинают обсуждать такие планы маленькие рабыни в стойбище, особенно белые, приходят в ужас, поскольку они знают, что их вес ничто для кайилы, и скорости в таких гонках будут весьма приличными.

Я в очередной раз развернул кайилу по широкому кругу в конце прохода, мешки, как быстрый двойной плуг, следовали за натянутыми веревками, оставляя за собой два следа в пыли. Мне казалось, что к этому времени, Ивосо уже должна была справиться с завязками и кляпом. Я надеялся, что достаточно их ослабил. Оглянувшись назад, а отметил, что мешки и веревки были полностью покрыты пылью. Я несколько снизил свою скорость.

Внезапно позади меня послышался дикий пронзительный крик, подозреваю на языке Желтых Ножей. Я на мгновение остановил кайилу, и посмотрел назад. Ивосо сидела в ее мешке, с головой, торчащей между его ручек. Она наклонилась вперед и кричала. Я был уверен, что такой вопль, быстро пробудит большую часть стойбища.

Теперь, я направил кайилу к дальнему концу прохода, тому, что одновременно был самым близким к выходу из стойбища. Натянувшейся веревкой, привязанной к ручкам ее мешка, Ивосо была брошена на спину и снова, почти горизонтально заскользила следом за мной по пыльной земле. Только на сей раз, она дико вопила. Я думаю, что это хорошо подгоняло мою кайилу. Я заметил, как несколько воинов Желтых Ножей появились из вигвамов. Я успел отметить, что как и воины Кайила, и как и все краснокожие вообще, они, очевидно, спали голыми. Рабыни таких воинов, также, частенько спят нагими, особенно когда они лежат в пределах досягаемости рук их владельцев.

В конце прохода, перед немногими вигвамами, оставшимися между мной и степным простором, я снова остановил кайилу. С этого пункта я легко мог исчезнуть в ночи.

— Пожалуйста, тихо, Леди Ивосо! — призвал я девушку Желтых Ножей.

Как легко догадаться, она считала целесообразным проигнорировать мое доброе пожелание. Теперь я видел, что несколько мужчин бежали за нами. Однако я больше волновался по поводу тех, кого я видеть не мог, кто в данный момент мог запрягать кайил позади своих вигвамов. Некоторые мужчины и женщины, уже стояли около соседних вигвамов, пытаясь понять, что же произошло.

Я позволил, упакованной в мешок Ивосо еще некоторое время посидеть позади меня на земле, и вдоволь наораться. Я с радостью отметил, что она произносила сложные фразы, и, таким образом, по-видимому, не просто пыталась позвать на помощь. Она, казалось, была полна решимости, передать какие-то важные для Желтых Ножей сведения. Я не говорил на их наречии, но я вполне разумно полагал, что догадываюсь относительно того, каково было основное содержание ее сообщения. Уверен, что этим сообщением, она попыталась заложить основу для ее возможного, если не немедленного спасения.

— Этого было достаточно, Леди Ивосо, — сообщил я ей на наречии Кайил, и затем, возможно чрезмерно драматическим жестом, но таким эффект которого не был потерян для Желтых Ножей, я отбросил в сторону свой плащ.

Он удачно попал в Желтого Ножа, который набегая сбоку, от неожиданности потерял равновесие и растянулся на земле. Резким ударом пяток в бока кайилы, я погнал животное вперед. Ивосо снова оказалась в горизонтальной позиции, положенной для женщин, упакованных в рабский мешок, и, немедленно быстро заскользила позади меня. Воин Желтых Ножей отчаянно прыгнул, пытаясь дотянуться до мешка, но потерпел неудачу, и покатился, собирая на себя пыль. Я удачно рассчитал время. Выскочив на несколько ярдов в прерию, я остановился еще раз, и посмотрел назад. Стойбище гудело, как растревоженный улей, слышались крики гнева, мужчины носились туда-сюда. Я со спокойной совестью послал свою кайилу в ночь, таща на привязи сквозь траву два мешка. У меня уже не было времени, времени на развлечения. Зато у меня было две женщины, которых требовалось доставить друзьям, одну Кувигнаке, а другую Хси.

Я должен добраться до некой плоской, бесплодной скалы. Способ их доставки мы отрепетировали несколько раз, в подобных условиях, с Мирой. Я, конечно, не мог надеяться в простой гонке, обогнать преследующих меня на кайилах Желтых Ножей, тем более, не со столь малой форой и дополнительным очаровательным грузом, упакованным в двух рабских мешках. Тем не менее, мы не планировали освобождаться от мешков. Мы хотели сохранить то, что было в них.

Позади меня послышались бешеные крики. Преследователи оказались несколько ближе, чем мне это могло бы понравиться.

В несколько ен я достиг скалы, понукая кайилу подниматься вверх по ее относительно пологому склону. Животное с трудом, поскальзываясь, но, все же, находя опору, достигло плоской вершины, на высоте приблизительно сорока футах над уровнем степи.

Три гореанских луны были в полной фазе, и были удивительно красивы.

Я спешился и подтянул два рабских мешка по каменной поверхности к моим ногам. Веревку, которой эти два мешка были дотянуты досюда, я скинул с луки седла, и отвязал от высоких ручек самих мешков.

Через равнину я отлично видел, приближающихся преследователей, приблизительно четыре или пять всадников во главе, и множество других, растянувшихся в колонну позади них.

Я разрезал веревку на две половины. Один кусок пропустил через ручки на мешке Блокету и связал оба конца вместе, таким образом, получилось большое веревочное кольцо, проходящее сквозь ручки. То же самое я сделал со вторым куском веревки и с мешком Ивосо.

Ведущие всадники остановились. Они казались потерявшими след. Возможно, что я по пути пересек другой след. Конечно, едва ли он уведет их в сторону от этой высокой, плосковерхой скалы. Другие преследователи покинувшие стойбище настигли своих вожаков.

Я осмотрел небосвод. Не заметив никаких признаков приближения Кувигнака и Хси, я обратил внимание на Ивосо, надежно зашнурованную и совершенно беспомощную в рабском мешке.

— Вы, кажется, потеряли свой кляп, — заметил я.

Она осталась абсолютно тихой. Разве она не обманула меня, упрашивая об ослаблении ее кляпа, в вигваме, что давало ей возможность закричать и поднять тревогу, возможность, которой она смогла отлично воспользоваться? Так что ничего удивительного, что она была так молчалива сейчас. Несомненно, теперь, оказавшись в полной зависимости от моего милосердия, она должна была опасаться моего гнева. Я взглянул на Блокету. Ее-то кляп все так же плотно и отлично сидел на своем законном месте, в ее рту, как и в тот момент, когда был туда вставлен.

А преследователи тем временем снова приближались.

Рабские мешки, как Вы, возможно, уже догадались, известны не только среди краснокожих, но также и среди мужчин городов. Учитывая их очевидную полезность, для мужчин, которые владеют женщинами, или ведут дела с этим связанные, они, скорее всего, возникли в обоих местах независимо друг от друга. Их появление в разных местах, вовсе не должно подразумевать заимствования. Такие мешки, действительно полезны среди мужчин высоких городов, но все, гораздо реже используются среди смелых дикарей Прерий. Чтобы понять их полезность, надо хорошо разбираться в особенностях работоргового бизнеса на Горе, включающего в себя не только перепродажу и разведение. Одной из основных проблем, которая часто возникает в этом бизнесе, является доставка пленницы, скажем так, из ее собственной спальни, непосредственно в ваши руки, где Вы сможете ее должным образом заклеймить, надеть ошейник, и преподать науку поцелуев и послушания, чтобы позже продать в розницу голой, выручив подходящую прибыль, и выпустив ее, в новую жизнь уже как рабыню.

Я услышал крики снизу. Всадники на равнине заметили подлетающих тарнов почти одновременно со мной. Кувигнака шел ведущим. Большой деревянный крюк свисал с веревки обхвата его тарна.

— Я слышу крики преследователей, — заметила Ивосо. — Они скоро будут здесь. Освободи меня. Тебе не убежать.

Я поднял Блокету на ноги, придерживая ее левой рукой, а веревочную петлю держа правой.

— Что Вы делаете? — недоумевала Ивосо, на я не отвлекался, бдительно следя за приближающимся тарном.

— Освободи меня! — крикнула Ивосо. — Ты не сможешь убежать.

Тарн Кувигнаки внезапно оказался над нами. Он подлетел на большой скорости. Деревянный крюк двигался не больше, чем четырех пяти футах над поверхностью скалы. Ивосо, валявшаяся у мох ног испуганно заверещала. Точный бросок, и петля уже на крюке, а Блокету, с должно быть, захватывающим дух ускорением, вознеслась в воздух и исчезла вдали.

— Нет, нет! — в ужасе кричала и извивалась Ивосо, но я уже поднимал ее на ноги.

— Пожалуйста, нет! — простонала Ивосо, в то самое мгновение, когда веревочная петля ее мешка уже летела к крюку тарна Хси.

Раздался дикий женский визг, и она исчезла со скалы, улетая в ночь следом за своей рабыней.

Желтые Ножи, столпившиеся у подножия скалы, с испугом смотрели вверх. Я верил, что Кэнка, на одном из тех тарнов, что мы угнали у Киниямпи, не задержится надолго. В этот момент один из Желтых Ножей указал на меня. Я все еще оставался на скале, в пределах их досягаемости. Двое или трое преследователей, внезапно, начали понукать своих кайил в мою сторону.

Я обернулся, с тревогой всматриваясь в темное небо. Ага, а вот и тарн Кэнки, парит, снижаясь в моем направлении. Мой собственный Тарн, на длинном поводке, удерживаемом Кэнкой, летит всего в нескольких ярдах позади. Сзади послышался скрежет когтей кайилы на склоне скалы. Но я уже вытянул мои руки, хватая веревочную сетку, свисавшую с веревки обхвата моего тарна. Резкий рывок и поверхность скалы исчезла из-под моих ног. Я, вцепившись в сетку руками, слышал, как ночной воздух свистит, рассекаемый могучими крыльями. Отдышавшись, я поднялся по сетке и веревке обхвата на спину тарна, и занял положенное мне место. Кэнка, с приветственным криком, швырнул мне привязь, и я, смотав ее, засунул под веревку обхвата. Тарны Кувигнаки и Хси, с их прекрасным грузом, с трудом различались далеко впереди. Я сделал один широкий круг, оглядываясь назад. Несколько воинов Желтых Ножей, на кайилах, были теперь на большой, плоской поверхности скалы. Я не стал задерживаться, повернул тарна, вслед за моими друзьями.

Безусловно, мы потеряли одну кайилу, но это, возможно, не очень высокая цена, за то, что мы получили Ивосо. Я бы предположил, что это был первый раз, когда красотка Желтых Ножей была обменена на кайилу. И я не был уверен, будет ли этот раз последним.

Я смотрел в величественные небеса Гора с их полными лунами и серебристыми облаками, и напевал песнь воинов Ко-ро-ба.

Спустя какое-то время, оглянувшись назад, я узнал другую фигуру, четко выделяющуюся на фоне начинающего светлеть неба. Она следовала за мной в двухстах или трехстах ярдах позади и выше моего тарна и чуть правее. Это был огромный черный тарн, и я без капли сомнений повернул своего тарна, навстречу гиганту. Мы кружили с ним в предрассветном небе некоторое время, после чего все вместе направились к далекой, все еще укрытой ночной тенью, земле.

— Приветствую Тебя, старый друг, — сказал я поднимая руку. — Сколько лет прошло.